***
Тихо отворив дверь, я аккуратно внёс в спальню Беллатрикс поднос с завтраком. Всё-таки были какие-то положительные моменты во всей сложившейся ситуации. Например, я мог позволить себе больше, чем обычно. Вернее, Белла позволяла. Беллатрикс уже сидела за туалетным столиком, расчесывая свои прекрасные волосы и задумчиво глядя в зеркало. В принесенную домовиком одежду она ещё не успела переодеться и вновь предстала передо мной в белоснежной ночной рубашке и пеньюаре. - Доброе утро, Белла, - мягко произнёс я, опуская на расстеленную постель поднос. - Очень доброе, - с сомнением хмыкнула девушка, откладывая щетку для волос и вооружаясь волшебной палочкой. - Ты сам принёс мне завтрак? Как мило с твоей стороны. - Не хотел, чтобы кто-то из слуг видел тебя здесь. Подумают ещё, - оправдался я, присаживаясь на край постели, ещё хранящей тепло Беллы, и кладя на туалетный столик крупную розу. - Меня иногда поражает твоя пресловутая романтика в самые неподходящие моменты, - поддела Беллатрикс, производя манипуляции волшебной палочкой над своими кудрями и делая что-то наподобие низкого пучка, лежащего на шее. - Хотел немного порадовать тебя. Твои любимые цветы - багряные розы. Разве не так? - Так, так, у тебя хорошая память, - согласилась Беллатрикс, явно думая о чём-то своём. - Чай чёрный, я надеюсь? - Черный без сахара, - уточнил я. Белла кивнула. Если бы я не был влюблен так сильно, я бы заметил, что так же она общается с прислугой или домовиками. Игнорируя меня, мисс Блэк привела волосы в порядок, хотя несколько локонов тут же кокетливо выбились из причёски, добавляя ей особенного шарма. Вообще эта легкая небрежность в одежде или причёске шла Белле невообразимо, и я только и мог, что сидеть и тупо смотреть на неё, как загипнотизированный. - Рудольфус, я почти в неглиже, ты мог бы выйти, - заявила Беллатрикс, которая не была настроена на романтический лад этим утром. - Конечно, извини, - спохватился я. - Прислать тебе горничную? - Не стоит, - прохладно отозвалась Беллатрикс, нетерпеливо поведя плечом. Я был вынужден выйти, предварительно сообщив, что жду её в соседней комнате. Белла только кивнула, с каменным лицом заканчивая делать причёску. Когда через полчаса уже одетая и позавтракавшая мисс Блэк явилась в мою комнату, часы показывали без четверти девять, и я боялся, что нас уже могут искать. - Наконец-то, Белла, - я вскочил с кресла, шагая ей на встречу. - Я уже начал волноваться. Беллатрикс поправила свою бежевую мантию, и расправила юбки скромного коричнево платья. Лицо у неё было задумчивое и сосредоточенное. - Мы отправимся сразу в Блэк-хаус? - поинтересовалась Белла, задумчиво вертя вокруг пальчика колечко. - Да. Защитные чары нас пропустят, ведь ты Блэк. Беллатрикс наградила меня неописуемым взглядом и прошлась по комнате. Приблизилась к подоконнику, кладя на него руки, и опустила голову. Весь её силуэт был полон тоски и смятения. - Не знаю, Руди… - тихо проговорила девушка. - Правильно ли я поступаю? - Белла, даже он не может принуждать тебя… - начал было я, подходя к невесте. Беллатрикс властно подняла руку, заставляя меня остановиться и замолчать. - Если бы он только видел во мне нечто большее, - едва слышно проговорила девушка. - Если бы я могла доказать… Может, мне поговорить с Милордом? - Мерлин, и не думай! - выпалил я. - Умоляю тебя, Белла, не провоцируй его. Я знаю, что ты можешь наговорить, и прошу не делать новых глупостей. - Ты знаешь, у нас уже было три занятия. Он открывает передо мной такие горизонты… Ощущать его магию, когда он направляет мою руку… Я и не думала, что от заклинаний можно получать такое удовольствие… Я не знал, что на это ответить. Беллатрикс попалась на очарование Милорда, как и многие до неё. Сложно винить девушку за это. Повелитель действительно порабощает умы одним своим непревзойденным мастерством, с которым выполняет самое простое заклятие. - Возможно, с занятиями стоит повременить? - осторожно спросил я. Беллатрикс о чём-то напряженно думала, выстукивая пальчиками по подоконнику диковинный марш. Я был готов поклясться, что часть её вовсе не хочет сбегать от Повелителя, и мучительно гадал, что же победит - честь и достоинство, или минутное желание, порожденное великолепием нашего Хозяина. - Не будем терять время, - решительно и звонко произнесла волшебница, резко ко мне оборачиваясь. - Я не дешевая девка, а Беллатрикс Блэк. И даже ему придётся с этим считаться. Её голос был полон стали, а уверенность, сверкнувшая в глазах, казалась непоколебимой. В такие моменты Беллатрикс была самой собой. В ней вскипала благородная кровь предков, показался несгибаемый внутренний стержень. Сильная, гордая, истинная Блэк. - Ты не скажешь отцу или матери? - Рудольфус, я попрошу тебя сделать это. Отец наверняка разгневается, а мать попробует меня остановить. И, знаешь, я думала всю ночь - они наверняка знали. На её надменном лице я не видел и толики обиды или боли. Только злость в глазах, ярость. Она была оскорблена и слишком горда, чтобы простить предательство со стороны родителей. Белла без колебаний шагнула в камин, а я последовал за ней с мешочком летучего пороха в руке. - Ты уже решила, куда отправишься? - Возьму крылатого коня и нанесу визит в летний особняк тетушки, - ответила Белла, запуская руку в мешочек с порохом. - Блэк-хаус! - звучно произнесла она, прежде чем нас обоих поглотило зеленое пламя. Выходя из камина в просторной гостиной, мисс Блэк даже не обернулась на меня. Только хлопнула в ладоши, чтобы через секунду появился домовой эльф. - Пускай седлают Абеля, - велела Беллатрикс, потом взглянула на меня. - Отец будет в ярости, когда узнает, что я взяла его любимца, - алые губы изогнулись в злорадной усмешке. - Он хотя бы смирный? - без особой надежды спросил я. - Не любит женское седло, но я его приструню, - пообещала Белла. - Проводишь меня до конюшни? - Разумеется, - я кивнул. Мы прошли через гостиную, пересекли коридор и огромный холл с большой главной лестницей и массивной люстрой, когда мисс Блэк наконец-то заговорила опять. - Ты не чувствуешь свою вину перед Повелителем? Мы вышли на главное крыльцо и направились по дорожке к конюшням. Нужно было обойти замок, чтобы попасть во внутренний дворик. И хотя Блэк-хаус был вдвое меньше Лестрейндж-холла, а так же младше лет на триста, я всегда любил это место. Было как-то уютнее, мне резиденция Беллатрикс казалось намного привлекательнее огромного родового замка старшей ветви рода Блэк, в котором жил Орион семьей. Хотя, может, Блэк-хаус выигрывал только из-за наличии хорошей хозяйки (не в обиду леди Вальбурги скажу, что в её доме царила строгость и прохладность во всём). Чего стоили одни розовые кущи перед парадным входом, а ведь всё это были труды мадам Блэк. - Я не считаю, что предал в чём-то Милорда. Не обижайся, моя дорогая Беллатрикс, но в его глазах я просто убрал в дальний шкаф бутыль хорошего огневиски, на которое Повелитель положил глаз. Он забудет через пару дней. - За такие сравнения я готова тебя убить, - заметила Белла. - Но, полагаю, Милорд действительно думает примерно так же. - Вот именно. Из-за тебя он не захочет портить отношения с моей семьей или терять своё личное время на поиски мисс Блэк по всей Магической Британии. Беллатрикс упрямо мотнула головой. В её глазах была страшная уверенность, с которой Пожиратели Смерти обычно получают Метку, или дуэлянты принимают вызов. Наверное, я задел её самолюбие. Тем временем мы уже приближались к заднему двору и конюшням. - Не обижайся, мой дорогой Рудольфус, но мне бы хотелось, чтобы он хотел портить отношения с твоей семьей, тратить своё время на поиски и вообще считал меня достойной себя, а не глупой красивой куклой, - со смаком проговорила Белла, глядя мне прямо в глаза колючим злым взглядом. Я справедливо рассудил, что она всё-таки обиделась на мою предыдущую реплику и таким изощренным образом мстит. - Ты же понимаешь, что для Темного Лорда отношения никогда не будут на первом месте? Он выше всех человеческих чувств, - я посчитал своим долгом сказать это, чтобы Белла не напридумывала себе новых глупостей. Мисс Блэк первой зашла в конюшню, где знакомый мне слуга-сквиб уже выводил из просторного стойла настоящее чудовище. Превосходный конь ненадолго отвлек нас с Беллой от разговора, потому что посмотреть было на что. Этонский пегас* гнедой масти хрипел, рыл копытом землю, выдыхал горячий пар из ноздрей и вообще вёл себя буйно. - Ты уверена, что справишься с ним? - опасливо поинтересовался я. - Он просто ещё не знает меня. И да, я уверена, что как только я это исправлю, он изменит свою отношение к моей персоне. Или я не Беллатрикс Блэк, - проговорила Белла твёрдым голосом, подходя к норовистому жеребцу и касаясь ручкой в перчатке его морды. - Ты же тоже говорила об Абеле? - вопросил я, чувствуя зашедшее бешеным ритмом сердце. Мне показалось, что Беллатрикс не поняла, что я имел в виду коня, и продолжила разговор о Повелителе. - Разумеется, - уверенно кивнула мисс Блэк, поглаживая животное по могучей шее. Пегас зафыркал, тычась бархатными губами в щеку дочери хозяина. Кажется, Беллу он всё-таки любил больше её отца. - А ты что подумал? - Беллатрикс кинула на меня дерзкий взгляд. - Конечно, коня. Потому что ты достаточно умна, чтобы не заблуждаться на счёт Милорда, - выкрутился я. - Ещё ни одной женщине не удавалось коснуться его сердца. Беллатрикс уперлась ножкой в стремя и быстрее, чем я успел ей помочь, уселась в женское седло самостоятельно. Как будто специально подчеркнула, что моя помощь ей не требуется. - Может, он просто ещё не встретил ту единственную? Достойную? Лучшую? Которой суждено стать Миледи? - убийственно предположила Белла, удобнее перехватывая поводья и выезжая во дворик. Я последовал за ней, открывая и закрывая рот. Зачем же всё время трепать мне нервы? - Беллатрикс, не шути так. Она развернула гарцующего жеребца, который от нетерпения взбрыкивал и так и норовил встать на дыбы, расправлял могучие крылья и взмахивал ими, поднимая целые клубы пыли. И хотя путь до летнего особняка тетушки Беллы был близким, не более часа полета, я сомневался, что Абелю этого хватит, чтобы усмирить свой норов. Ровно, как и его хозяйке. Потому что глаза Беллатрикс метали такие же молнии. Мисс Блэк восседала в седле с достоинством королевы, а её надменный взгляд впивался в меня. Высокомерно поднятый подбородок клал на всё её лицо отпечаток блэковской гордыни, и Белле даже это шло. - Поживём - увидим, - лаконично изрекла Беллатрикс, с силой ударив по крупу коня хлыстиком. Захрипев и заржав низким голосом, тот забил по воздуху мощными крыльями, едва не ударив меня, оттолкнулся от земли копытами и взлетел. Белла с мастерством умелого наездника припала к его шее, чтобы не создавать сопротивление с воздухом, и заставила жеребца тут же набирать высоту. - Напиши, когда доберешься! - крикнул я во всю силу лёгких, но моя невеста даже не обернулась, оставив меня терзаться одной единственной мыслью - насмехалась ли она надо мной, или же была серьёзна?***
Когда я вернулся в Лестрейндж-холл, все уже были в полном сборе в главной обеденной. За вытянутым столом, сервированным фарфоровой посудой и фамильным серебром, пустовал только один прибор, поджидая меня. Во главе стола на стуле с подчеркнуто высокой спинкой восседал Милорд. Он по своему обыкновению имел вид неприступный и ледяной, а ощущение ауры власти и его значимости обрушались на меня, едва я отворил двери зала. Потому что именно на меня был тут же устремлен тяжелый и пронизывающий взор темных глаз с багряными вкраплениями. - Проходи, Рудольфус, - только после этого приказа я смог сделать первый шаг в зал. До этого взгляд жег меня каленым железом, и я явственно ощутил чужое присутствие у меня в голове. Что же, скрывать было нечего. По правую руку от Повелителя, на самом почётном месте, сидел мой отец. Он так же не сводил с меня укоризненного взгляда - опоздание считалось неприемлемым, особенно в собственном доме. Так как мы были не на приеме и не на официальном званом обеде, левее отца сидела не одна из дам, а Сигнус Блэк, который проследил каждый мой шаг до стола. Друэлла, находящаяся по правую руку от мужа, в свою очередь не менее заинтересованно смотрела на меня, справедливо решив, что я один знаю, где её старшая дочь. После неё было одно пустующее место, ждущее Беллатрикс, затем сидели Андромеда и Нарцисса, которые так же сочли своим долгом уставиться на меня. Сжав зубы, я прошел вдоль другой стороны стола, заняв место напротив Андромеды и оказавшись между Люциусом Малфоем и Рабастаном. Чтобы не беспокоить Милорда все мы, юные волшебники, занимали противоположный от него край стола. И мне было особенно обидно из-за того, что меня, как всегда, отнесли к детям. Мне оставалось утешать себя тем, что мне оставили данное место с одной единственной целью присматривать за Басти. Усевшись, я понял, что почти все присутствующие продолжают на меня глазеть. Даже сидящая за Люциусом леди Малфой не поленилась чуть податься к столу, чтобы наградить строгим взглядом. Ох, Мерлин, ну, конечно. Выглядело всё так, словно мы с Беллатрикс вмести задержались. А если успели зайти в наши спальни… И Милорд наверняка разгневан. Я искоса взглянул на Волдеморта. Тот уже занимался своим завтраком, неспешно разрезая тонкий ломтик бекона, делящего тарелку с омлетом. Всегда на завтрак черный чай, хорошо прожаренный бекон, обязательно, тоненькими ломтиками, и нежный воздушный омлет. Отец следил за тем, чтобы пищу для Лорда готовила отдельная кухарка, не отвлекающаяся ни на какие другие блюда. И всегда первым пробовал домовой эльф. Иногда мне казалось, что сэр Лестрейндж беспокоился о здоровье Милорда больше, чем тот сам. Вслед за Милордом и остальные отвлеклись от меня. Кроме Друэллы, выразительно поглядывающей то на меня, то на кресло дочери, пока я обдумывал, что сказать родителям невесты. Рабастан играл с Андромедой, и они левитировали через стол в тарелки друг друга бекон, который не любили. Люциус отвечал на какой-то вопрос Цисси Блэк, пока его отец переговаривался с супругой и Мальсибером, который занимал почетное место между ним и Долоховым, о погоде. Повелитель же вполголоса разговаривал с отцом и Антонином Долоховом (оба фаворита неизменно были рядом с ним). Как обычно, Темный Лорд харизматично вздергивал левую бровь, что-то объясняя, опустил правую руку ребром на стол, символизируя разделение чего-то, потом поднял ладонь и взмахнул тонкими пальцами, видимо, аргументируя свою позицию. Отец и Антонин внимательно слушали, а я просто наблюдал и думал о том, что Милорд, скорее всего, уже забыл о Белле. Его намного больше занимало то, что он планировал. А судя по тому, что все значимые Пожиратели слетелись в Холл, планировалось что-то масштабное и слишком важное, чтобы посвящать в это юное поколение. - Мистер Блэк, - чтобы не делать свои слова достоянием всего стола, я подал голос только тогда, когда каждый был занят беседой. - Да, Рудольфус? - отец Беллатрикс отложил столовый прибор и промокнул губы салфеткой. Я опять кинул быстрый взгляд на Милорда и отца. Они оба слушали Долохова, который что-то доказывал, жестикулируя с вилкой в руке, что было не очень-то культурно. Зато его предложение, судя по всему, понравилось Повелителю, потому что тот медленно кивал и даже почти не отвлекался на завтрак, целиком и полностью переключив внимание на Пожирателя Смерти. - Я должен сказать, что Беллатрикс уехала к леди Вальбурге Блэк, - максимально тихо проговорил я. Звякнул прибор - Волдеморт шумно отложил вилку с ножом, вскинув на меня взгляд. - То есть? - удивился Сигнус. - Как это она уехала, ничего мне не сказав? - Я приношу свои извинения, сэр, - покаянно проговорил я. - Мы не сошлись во мнениях, и Беллатрикс оскорбилась. - Несносная девчонка, - прошипел Сигнус Блэк, с трудом держа себя в руках. - Это я должен извиниться за дочь, Рудольфус. Она бывает невыносима… - Нет, нет, сэр, - запротестовал я, осторожно поглядывая на Милорда, который тоже меня слушал. - Боюсь, что я был резок, высказывая своё мнение. И позволил себе лишнего. Беллатрикс же, как истинная леди, не могла закрыть глаза на мою бестактность. Друэлла и Сигнус посмотрели на меня с нотками жалости и переглянулись между собой. - В любом случае, ей следовало сказать мне, куда она собирается, - проговорил Блэк после непродолжительной паузы. - Спасибо за честность, Рудольфус. Надеюсь, это недоразумение никак не скажется на ваших отношениях с моей дочерью. Я клятвенно заверил будущего тестя: - Никоим образом. Лорд Волдеморт усмехнулся, повергнув в недоумение Сильвия Лестрейнджа и Антонина Долохова. И, совсем неожиданно для всех, вдруг едва заметно кивнул, глядя мне прямо в глаза. Кажется, он был доволен. Оценил поступок Беллы. Я же ощутил дрожь в руках. Но Милорд больше не обращал на меня внимания до конца трапезы. Когда с завтраком было покончено, дамы со своими детьми отправились на прогулку в парк, а Милорд со своими Пожирателями Смерти - в свой кабинет. Я вышел из Обеденного зала. Отец, поджидающий меня за дверью, вцепился в мои плечи мертвой хваткой. - Что ты себе позволяешь, мальчишка? - рявкнул он, пользуясь тем, что остальные вместе с Милордом были уже в конце коридора. - Это что вы творите, отец? - парировал я, дернувшись и попытавшись освободиться. Тщетно. Сэр Сильвий Лестрейндж хотя и был значительно ниже меня, он и в свои сорок с небольшим оставался крепким и плотно сбитым мужчиной, был шире меня в плечах и намного сильнее. На его фоне я всегда казался каким-то заморышем. - Речь идёт о самом Милорде, щенок! - рыкнул Сильвий, встряхнув меня. - Она - моя! - неожиданно для самого себя, я оттолкнул отца, высвобождаясь из его железной хватки. Сэр Лестрейндж достаточно сильно сжал мою правую руку, чтобы я ощутил укол боли. - Рудольфус, бывают случаи… - начал выговаривать отец гневным голосом, опять подходя ко мне. - Пока я жив, я этого не допущу, - я перебил его твёрдым голосом. - По крайней мере до тех пор, пока Белла сама не захочет… - Рудольфус, ты забываешься... - начал отец разъяренным тоном, доставая свою волшебную палочку. - Сильвий! - ледяной высокий голос разрезал воздух. В другом конце коридора виднелась фигура Милорда. Он раздраженно наблюдал за всей этой безобразной сценой. - Оставь сына в покое и не заставляй меня ждать, - непререкаемым тоном велел Повелитель, и отцу пришлось убрать палочку и, яростно на меня взглянув, направиться к Милорду. Я облегченно вздохнул и устремил на Волдеморта взгляд, полный признательности. Вряд ли отец использовал бы какое-то травматическое заклятие, но это всё равно было бы унизительно для меня. Тем более, что я считал себя правым, и мог бы и ответить - отец серьезно разозлил меня своим жестоким поступком. В итоге была бы грандиозная семейная ссора. С возмущенным видом поправив сюртук, я проводил родителя гневным взглядом, после чего направился в свою комнату. Хотелось выспаться и успокоить бурлящую кровь. Сон пришел не сразу, а лишь после того, как я принял снотворное зелье. Без него я едва ли смог бы смежить веки, так тяжело было гнетущее ощущение гадливости на душе. Я неясно ощущал вину перед Милордом, я терзался вопросом, шутила ли Белла, говоря о нём, предвкушал длительные и тяжелые разборки с отцом… Хвала Мерлину, домовой эльф обеспечил меня необходимым снадобьем. Вечером того же дня я намеревался было объясниться с Милордом. Сказать ему, что Беллатрикс полна уважения к нему, но она Блэк до мозга костей и честь это кредо моей невесты. Хотел объяснить, что она бывает не к месту кокетливой, если не вульгарной, но всё по глупости, а не из-за желания проявить неуважение. Не знаю, что из этого вышло бы, если бы Милорд удостоил меня аудиенции… Вот только Повелитель сразу же после собрания исчез из Холла, а вслед за ним разлетелись и все Пожиратели Смерти за исключением моего отца. В течение часа Лестрейндж-холл опустел. Уехала мадам Блэк с дочерьми, обменявшись со мной морем любезностей и пригласив на чай в выходные. За Присциллой Малфой из менора прислали роскошный экипаж с десятком мощных крылатых коней. - Я не могу не сказать, что рад нашему более глубокому знакомству. И я говорю это искренне, - заявил я Люциусу, после того, как на прощание поцеловал холеную ручку его великолепной матери. - С моей стороны было бы бестактно не ответить, что я разделяю ваши чувства, мистер Лестрейндж, - загадочно улыбнулся Люциус, не рискнув опустить вежливое обращение при взрослых. - Но я говорю это не только следуя приличиям, - блондин чуть склонил голову в знак уважения. - Уверен, мы продолжим наше знакомство, - я кивнул в ответ. Люциус Малфой растянул губы в безупречно вежливой, но прохладной улыбке, после чего оседлал гранианского пегаса чудесной белой масти. Очевидно, любовь к воздушным прогулкам он унаследовал от матери вместе с ледяным нравом. - Не очень-то доверяй ему, - произнёс отец, стоило Люциусу взмыть в воздух вслед за каретой Присциллы Малфой. - Он кажется мне очень умным и благовоспитанным юношей, но я не спешил бы утверждать, что доверяю мистеру Малфою, - ответил я, искоса поглядывая на Сильвия, который стоял рядом со мной возле парадного крыльца и лицемерно улыбался собирающимся в дорогу Блэкам. С самой утренней ссоры мы не возвращались к обсуждению Беллатрикс, и мне показалось, что это Милорд запретил отцу поднимать эту тему. Что же, так даже лучше. Если родитель не убеждает меня отступить в сторону и не мешать Милорду, скорее всего, тот решил, что обладание красивой девушкой не стоит угрозы отношениям с нашей семьей. Мне оставалось лишь сделать вид, что ничего не случилось, раз так пожелал Повелитель. - Что же, очень надеюсь на это, потому что мне щенок Абраксаса кажется чересчур умным для своих лет, - хмуро проговорил отец. - О, папа, - простонал я с ударением на второй слог, как это было модно, - обязательно всегда быть таким бестактным? В конце концов, вам-то юный Малфой чем помешал? Не думаю, что он может угрожать вашему положению… - Глупый ты мальчишка, - беззлобно перебил отец. - И ещё не понимаешь многого. Победителя видно ещё на старте, Рудольфус. Нам остается или поставить на Люциуса Малфоя, или выставить своего игрока, - Сильвий положил руку на моё плечо и серьезно на меня посмотрел. - Лестрейнджи всегда были рядом с Милордом. Первые среди равных, мы не подпускаем к Повелителю скользких людей слишком близко. Мы - его сторожевые псы. Однажды моё место займешь ты и тогда, видит великий Салазар, ты можешь пожалеть, что доверил Малфою слишком много своих тайн или же, напротив, возрадоваться, что вовремя заручился его дружбой. Понимаешь меня, мальчик? - Да, отец, - устало кивнул я. - У меня могут быть хорошие отношения с кем угодно, но я не должен слишком много трепать языком и давать оружие против себя. - Это тоже, конечно. Но я имел ввиду не совсем это, - проговорил Сильвий негромко. - Я хотел, чтобы ты понимал, что в один день именно ты должен будешь стать самым близким к Милорду человеком, хранителем его тайн, его дланью и десницей. Ты, а не Малфой, Нотт, кто-то из мальчишек Блэков или другой волшебник. Только ты. - Потому что я всегда буду ставить его интересы превыше собственных, не так ли? - усмехнулся я. - Вы твердите это бесконечно, и я уже сам не мыслю своей жизни иначе. - И буду твердить, - огрызнулся отец, направляясь в дом. - Потому что мне не безразлично наше общее будущее. Общее будущее? Я не решился спросить, что именно отец имел ввиду. Будущее семьи или Милорда? А, может, и то и другое? Так или иначе, я понимал его волнение, но всегда считал такую привязанность к Милорду несколько… неправильной? Словно Сильвий Лестрейндж по-своему любил его как брата. Тут дело было не только в преданности, но и в светлом чувстве, скорее всего, пронесенного через годы со школьной скамьи. Отец обожал рассказывать, что в детстве Повелитель был ему ближе родного брата. Ха, хотел бы я знать мнение Милорда на сей счет! Впрочем, будет нечестно по отношению к отцу не сказать, что уже совсем скоро я питал не только чувство глубокого уважения и почтения к Повелителю, но и, как и сэр Сильвий Лестрейндж, любил Милорда той преданной любовью, которую вассальный рыцарь мог бы питать к монарху, за которого поклялся сражаться до последней капли крови, любил так, как ученик - мудрого наставника, оказывающего ему одолжение своим участием и вниманием, как верный пес - хозяина. Он был для меня не только Богом, но и человеком, к которому я искренне привязался.***
Сентябрь 2018 года, Лондон, особняк Рабастана Лестрейнджа Рудольфус Лестрейндж ненадолго замолчал, погрузившись в воспоминания. Его печальные зеленые глаза опустились к бокалу с вином, и мужчина задумчиво поводил запястьем, заставляя благородный напиток поплескаться по хрустальным стенкам. Пожиратель Смерти прикрыл веки, покачав головой, словно что-то незримое причиняло ему невыносимую боль. - Сэр, вам нехорошо? - забеспокоился Дэшвуд, подавшись вперед в своём кресле. - Ах, юноша… - простонал Рудольфус, даже зажмурившись на несколько мгновений, после чего резко распахнул глаза и маниакально уставился в камин. - Все люди, которых я знал и любил, мертвы. Я не понимаю, зачем всё ещё живу, когда было столько более достойных, выдающихся, неординарных и талантливых волшебников… И что же? Они обратились в прах, а Рудольфус Лестрейндж влачит жалкое нищенское существование! Да, пожалуй, я могу сказать, что мне нехорошо. Даниэль не знал, что и ответить на это. Вот уж воистину, никогда не думал, что будет сочувствовать Пожирателю Смерти! Да и что ему сопереживать, в самом-то деле? Учитывая тот факт, что все эти «достойные и выдающиеся волшебники» были мерзавцами и психопатами. Дэни попытался убедить себя в том, что вовсе не жалеет этого странного человека с пустым взглядом и старчески подрагивающими пальцами. Тем более, что он совершенно не понимал природы его чувств к своенравной и неуправляемой невесте или, тем более, к этому монстру Реддлу! И что там старик говорил? Любил? Любил Лорда Волдеморта? Даже если не искать в этих словах какой-то кощунственный смысл, звучит всё равно дико. Это какой же больной и извращенной душой надо обладать, чтобы лелеять в ней такие чувства? - Но как же вы могли не ненавидеть человека, пытающегося отнять у вас любимую женщину?! - не выдержал Даниэль. Рудольфус поднял на него глаза, кажущимися стеклянными в неровном свете огня - потому что не могут глаза живого существа быть такими зловеще мертвыми. - Были бы вы на моём месте, вас бы постигла та же участь. Милорд поражал и очаровывал, при этом не играя на публику, а будучи самим собой. Он был великим человеком, гением. Люди, знающие его лично, либо ненавидели Повелителя из-за зависти, либо преклонялись перед ним и считали идолом. - Неужели вы совсем не ощущали ревности? Мерлин, да если бы мой начальник косо посмотрел на мою жену, я бы выколол ему глаз волшебной палочкой! - бушевал Дэшвуд. Лестрейндж криво усмехнулся. - Наверное, я всегда знал, что не достоин Беллатрикс. Понимаете ли, юноша, с годами я понял одну немаловажную вещь. Как однажды сказал мой отец, победителя видно на старте. Люди, одаренные большим талантом, волей и упорством невольно выделяются ещё на заре своей юности. Так было и с Люциусом Малфоем, который добился при Милорде огромного влияния, благодаря своему выдающемуся уму и хитрости. Так было и с Беллатрикс Блэк, благодаря её сильнейшей магии и огненному нраву, сносящему все преграды перед Беллой. Дэни некоторое смотрел в окно, за которым темнела ночь, и обдумывал слова мужчины. Он пытался понять, действительно пытался, но не мог. Да, ни для кого не секрет, что супруга Рудольфуса правила балом и во время пыток Лонгботтомов, и во многих подлых операциях, она явно добилась намного большего в рядах Пожирателей Смерти... Но дело же не в этом, а в том, что Рудольфус так идеализировал свою избранницу, что добровольно отказывался от неё без боя, считая себя недостойным! Даниэлю это казалось безумием. - И всё-таки, неужели вы совсем не затаили обиду на Темного Лорда? - для верности уточнил юноша. - Конечно, поначалу мне не нравилось его увлечение моей невестой, но я тогда ещё не преклонялся перед Повелителем в достаточной мере. - Что же изменилось? - вырвалось у Дэшвуда. - Он спас жизнь двух самых дорогих для меня людей, - весомо проговорил Рудольфус. - Полагаю, этого с лихвой достаточно, чтобы я всегда считал себя обязанным и обожал Повелителя? - Трудно не согласиться, - кивнул Дэни. - Расскажете, как это произошло? - Охотно, - кивнул Рудольфус. Юношей овладело странное нетерпение, жадность, с который в школьные годы он поглощал книги. Ему ужасно хотелось поскорее всё узнать, всё понять. Что-то же двигало его новым знакомым на протяжении десятилетий, пока он оставался верным своему Лорду? Мистер Дэшвуд поймал себя на том, что впервые так назвал Реддла.***
Июль 1969 года, Лестрейндж-Холл, графство Йоркшир, Норд Райдинг. Одиннадцатого июля одна тысяча девятьсот шестьдесят девятого года Визенгамот сотряс громоподобный скандал. Сразу с десяток его членов оказались уличены в коррупции, в бесчестных денежных махинациях и интригах, а перспективный и широко известный политик Реджинальд Ливингстон оказался за решеткой Азкабана с обвинением в растлении малолетних, потеряв все шансы на успешную карьеру, но обретя возможность обзавестись в меру уютной одиночной камерой. Грандиозный список обвинений, масса арестов и кричащих статей в газетах объяснялись частным детективным расследованием, но мне слабо в это верилось. Хотя доказательств и даже компрометирующих фотографий было великое множество. Абраксас Малфой стал главой Визенгамота, Эйвери - казначеем, Макнейр - исполняющим обязанности главы отдела по приведению приговоров в действие, Нотт - штатным заведующим архивом, а мой отец вместе с Блэком внезапно вошли в состав судебной коллегии, хотя отродясь даже и не приближался к этой области. Не трудно догадаться, откуда росли ноги. Пускай в те годы Милорд ещё крайне редко пускал в ход кровавые методы, предпочитая вести тонкую политическую игру, но война уже шла полным ходом. Война за управленческий аппарат Магической Британии. И Повелитель вместе со своими пешками умело плел паутину, раскинувшуюся на всю страну. А делал он это с мастерством талантливого политика, знающего своё дело и умеющего просчитывать игру на десятки шагов вперед. Полная власть над высшим судебным органом страны - это ли не было прямой демонстрацией могущества для тех волшебников, кто понимал обстановку в Министерстве Магии. Для большинства же эти изменения казались грызней за местечко потеплее, а не тщательной и скрупулезной подготовкой к перевороту. В конце концов, разве не сражались политики за власть из века в век? Конечно же, мой отец не мог не отметить очередную победу Темного Лорда, тем более, что тот одержал эту викторию виртуозно и искусно - партия была разыграна безупречно. В честь этого сэр Лестрейндж за каких-то пару дней организовал пышный, но закрытый праздник. Только самые близкие Милорду Пожиратели Смерти с семьями, если таковые имелись. Опять Блэки в полном составе, вместе с Беллатрикс, Малфои, глава семейства которых сыграл самую важную роль во всей истории с Визенгамотом, неизменный фаворит Темного Лорда Долохов, занимающий примерно то же положение, что и мой отец, и такие влиятельные Пожиратели Смерти, как Эйвери, Мальсибер и Нотт. Осмелюсь вставить, что Сигнус Блэк в ту пору не принадлежал к Ближнему Кругу, поэтому его появление на мероприятии сулило отцу Беллатрикс большие перспективы в дальнейшем. В общем, гостей собралось не так уж и много для приема, но достаточно для увеселительного пикника в узком кругу и посещения зверинца. Отец в этот раз блистал не замком или мной, а своими богатыми землями и красочными экзотическими животными. Дамы и подрастающее поколение оставались чинно пить чай на полянке с шезлонгами, плетеными креслами и расстеленными коврами, Пожиратели Смерти заняли беседку, где погрузились в смакование победы, а Милорд пожелал взглянуть на дромарога, которого недавно доставили в зверинец прямиком с горы Кросс-Фелл**, где и изловили не так давно. Животное и впрямь достаточно редкое и неподходящее для содержания в клетке, но очень уж хотел сэр Лестрейндж пополнить свою коллекцию и похвастаться приобретением. Хотя, скорее всего, Милорд всего лишь использовал предлог, потому что заявил моему отцу, что тому приличествует оставаться с гостями, а зверинец сумею показать и я. Это не было очень удивительно, потому что Повелитель делал на меня большую ставку в будущем, взращивая помощь, а потом и замену верному Сильвию. Он хотел доверять мне так же, как моему отцу, поэтому должен был уделять мне достаточно внимания, что и выражалось в длительных беседах, а не только уроках темной магии. Огромная честь, не поспоришь, но… Я опасался, что, разобравшись с важными делами, Волдеморт опять вспомнит о Беллатрикс, поэтому ощущал себя скованно, когда мы отправились по роще к зверинцу вдвоём. - Прошу прощение за моего брата, он сам иногда не понимает, как забывается, - виновато сказал я. Дело было в том, что Басти слишком настырно пытался увязаться за нами, и утихомирить его сумел только отец. Рабастан, так же, как и все в нашей семье, будучи в совершеннейшем восторге от Милорда, страстно и неудержимо жаждал его внимания. - Я не могу винить юных членов чистокровного общества за желание примкнуть к моим слугам, - ответил Милорд доброжелательно. - Хотя Рабастану и придётся подождать хотя бы лет пять, прежде чем он будет вхож в мой Ближний Круг. - Если он к тому времени уже не успеет вам смертельно надоесть, - я осмелился пошутить, и Темный Лорд усмехнулся. - Как твоя рука, Рудольфус? Я опасался, что рана на запястье оказалась слишком глубокой, чтобы привести к последствиям. Я исподтишка взглянул на идущего рядом со мной Милорда. Надо же, какое внимание… Это безумно льстило, заставляло гордиться привилегированным положением моей семьи, но при этом почему-то смущало меня. Было неловко, что Повелитель помнил о таких мелочах, когда как его мысли занимали куда более важные проблемы. Я ещё не знал, что память Лорда Волдеморта была феноменальной, и он с легкостью мог помнить события более далекие, чем двухнедельной давности, до мельчайших подробностей. - Благодарю вас за внимание, Милорд, - я почтительно склонил голову. - Но Вам не стоит беспокоиться - рана затянулась и уже не доставляет мне неудобств. К тому же, я успел неплохо овладеть левой рукой, пока правая была в не лучшей форме. - Это похвально, - кивнул Повелитель, задумчиво глядя на кроны деревьев. - Надеюсь, вы с мисс Блэк уже пришли к примирению? Такие простые вопросы, и так дико слышать их из уст Лорда Волдеморта. Он, разумеется, переговаривался так с единицами, и, чаще всего, преследуя свои цели. И хотя с мои отцом и мной подобные доверительные беседы не были редкостью, я не мог не напрячься. - О, мисс Блэк уже сменила гнев на милость, - я ответил сжато, не желая развивать разговор о Беллатрикс. Ох, если бы я сразу понял, что интересую Милорда в последнюю очередь! Если бы догадался, что он снизошел до беседы со мной только из-за Беллы… - Не так давно возникла какая-то неурядица с покоями, и Беллатрикс Блэк превратно меня поняла, - неожиданно заявил Милорд без обиняков. - Я был слишком занят делами организации, чтобы сразу разрешить это недопонимание, но теперь, полагаю, ты можешь объяснить невесте, что не стоит скрываться от меня. - Повелитель… выдохнул я. - Беллатрикс полна уважения к Вам, она, как и каждый Лестрейндж, Вас боготворит. Но Белла ещё и Блэк. Честь для неё превыше всего, и, боюсь, если на кону будет стоять бесчестие или гибель, она выберет второе. Милорд взглянул на меня, приподняв одну бровь. Он не прерывал меня, вроде бы не тяготился предметом разговора (безусловно, обо мне этого нельзя было сказать) и, насколько я мог судить, конечно, ощущал немалый интерес к предмету дискуссии. - Поэтому мне только и остается, что умолять вас о снисхождении к вашим дерзким слугам, - продолжал я. - Полно, Рудольфус, - Милорд поднял правую руку, призывая меня к молчанию. Совсем как Белла временами. - Что плохого в том, что девушка из благородной семьи полна достоинства и чести? Я могу только сказать, как сильно тебе повезло с невестой - она истинная леди, которых, увы, всё меньше. - Я не успел облегченно вздохнуть, потому что Темный Лорд вдруг посмотрел мне прямо в глаза пронизывающим и тяжелым взглядом. - По крайней мере, мне таковые не встречались. Мне едва не сделалось дурно. Я его понял. Милорд никогда не встречал отказа и, соответственно, не уважал тех женщин, что оказывались в его постели. Он, вероятно, вообще не воспринимал их как личности, не считался с ними. И тут вдруг появилась семнадцатилетняя девчонка, едва окончившая школу, но давшая такой решительный отпор! Она же буквально сказала - "Меня не пугает то, что вы легендарный Лорд Волдеморт, потому что я Беллатрикс Блэк, и я не брошу в пекло свою честь даже ради вас". О да, он был ошеломлен и заинтересован. Думаю, поначалу в Милорде взыграло его самолюбие. Как это так он, неотразимый во всех отношениях Лорд Волдеморт, не получил взаимности от приглянувшейся красавицы? Как это так ему, Темному Лорду, не подчинились по первому желанию? Неужели есть что-то, что находится за гранью власти, то, чем он не может владеть - Вот мы и пришли, - проговорил я, нервно сглотнув и отгоняя свои страшные догадки. Милорд окинул взглядом большое и крепкое строение, в котором располагались просторные вольеры с самыми диковинными животными, которых только возможно было достать, но куда больше его привлекала огромная клеть с беснующимся внутри дромарогом. Мощное животное напоминало ожившую гору своим массивным, могучим телом и серой шкурой, отдающей в бледно-лиловый. Оно терлось объемным горбом о прутья, рыло четырехпалой когтистой лапой землю, скребло длинными витыми рогами, похожими на копья, по стальным зачарованным прутьям, но не могло выбраться из заколдованной клети. Но дромарог выглядел не сломленным и примирившимся со своей участью, а скорее затихшим и притаившимся. Из ноздрей от сдерживаемой ярости вырывался пар даже в теплый июльский денек, глаза злобно поблескивали, паскудное хрипение оглашало округу - зверь был свиреп и совершенно неуправляем. - Просто удивительно, что после стольких лет знакомства твой отец ещё может меня удивлять, - вынес вердикт Повелитель после длительного любования на чудовище. - Возможно, ты сможешь мне объяснить, зачем нужно было выписывать из заповедника животное, не поддающееся дрессировке и не пригодное для содержания в зверинце? - Полагаю, отец восхищается его необузданностью и силой. Есть в этом создание какое-то особое животное достоинство, гордость. Оно не склоняется перед волшебниками, - предположил я, поглядывая на Повелителя. Не верилось, что можно так просто с ним разговаривать о чём-то помимо политики или магии. Как с обычным человеком. Интересно, для отца в этом нет совсем ничего особенного? Хотя меня сковывал трепет, внутри всё сжималось от осознания оказанной мне чести, и я не мог перестать таращиться на Повелителя. Он был для меня земным богом, я был готов удавиться за один его снисходительный взгляд. И я разговаривал с ним о зверинце отца! Проклятие, я не достоин такой милости… От мыслей меня отвлекло появление Беллатрикс в сопровождении Рабастана с противоположной от нас с Милордом стороны от вольера. Мой брат радостно вёл к нам мою невесту. Белоснежное платье для пикников и белая же шляпка, венчающая черные кудри, делали её каким-то воздушным созданием, сотканным из лучшего небесного эфира, но это не мешало мне ощутить волнение помимо восторга, потому что не я один был прикован взглядом к её стройной фигурке. - Да, это может привлечь. Невольно возникает желание подчинить себе эту волю, сломать сопротивление, одержать маленькую, но приятную победу, - задумчиво проговорил Милорд, переводя взгляд с дромарога на мисс Блэк. - О, я вижу, твой брат не терял времени. Интересно, как надолго мисс Блэк задержится в Холле на этот раз? - не без сарказма вопросил Повелитель. - Простите, что вас потревожили, Милорд. Сейчас я отправлю Рабастана к отцу, - сконфуженно проговорил я, направляясь навстречу приближающейся парочке. С Беллой это едва ли пройдёт, но необходимо избавить Темного Лорда хотя бы от общества моего надоедливого брата. Рабастан весело припрыгивал, гарцуя вокруг Беллы. Она вроде бы была в отличном расположении духа, потому что смеялась и пыталась поймать его, делая время от времени выпад в сторону Басти. Что за ребячество… Милорду вряд ли понравится. Тем более, что Беллатрикс опять сама лезла ему под нос. Нас разделяло метров двадцать, когда Беллатрикс и Рабастан поравнялись с клеткой дромарога. И хотя они срезали путь, сойдя с дорожки, от клетки оба были достаточно далеко, чтобы что-то вызывало опасение, хотя зверь и начал недовольно поглядывать на шумную парочку. Огромный и свирепый, он разъяренно мотнул головой, чиркнув рогами по прутьям клетки. Я уже открыл рот, чтобы сделать брату замечание - тот ослушался отца, увязавшись за мной… Но гневные слова застряли у меня в горле беззвучным криком, я онемел от ужаса. Рабастан, задорно скача вокруг Беллатрикс и смеясь, оказался между нею и клетью. Дромарог, обративший внимание на такое мельтешение рядом с собой, развернулся в сторону моего брата, вплотную приблизившись к прутьям. Белла опять шуганула Басти, тот резво отскочил назад, оказываясь на расстоянии чуть более метра от клети со зверем… - Рабастан! - исступленно закричал я, бросаясь к брату. Дромарог резко выставил длинные острые рога между прутьев, и они запутались в мантии моего брата. Рабастан даже не успел вскрикнуть или понять, что произошло, когда его со всей силы рвануло назад, ударило о прутья, натянутая мантия впилась в горло… Зверь исступленно мотал головой, таща на себя мантию всё сильнее. У меня в глазах потемнело, когда я увидел, как беспомощно мальчик задергал ногами и руками. - Секо! - мгновенно среагировала Беллатрикс, разрезая ткань мантии. Она в один прыжок оказалась рядом с Басти, бесстрашно схватила моего брата за шкирку и рванула на себя, прежде, чем дромарог успел сделать следующий выпад. Он с грохотом обрушился всем телом на прутья с такой силой, что те покосились. И только Беллатрикс спасла Рабастана от того, чтобы рога вошли ему прямо в живот. Задев его только по касательной, два острых рога без труда рассекли жилет и рубашку, которая тут же обагрилась кровью. Мой брат коротко вскрикнул, и тут же затих, безвольно обмякнув в объятиях Беллы. Беллатрикс с такой силой дернула Рабастана на себя, что потеряла равновесие и вместе с ним оказалась на земле, в то время, как взбесившийся зверь подался назад для нового удара. Дромарог встал на задние лапы, в остервенении замолотил передними по воздуху, замотал рогатой головой, издавая воинственный рёв, и ринулся на прутья со всей силой мощного тела, поднимая с пола клетки целое облако пыли. Заклинания были бесполезны - шкура этого животного крепче, чем у дракона. Верикус Беллатрикс не оставил и следа на морде дромарога, а боль задетого проклятием глаза разъярила чудовище ещё больше. Трансгрессировать на землях, прилегающих к Лестрейндж-Холлу, было невозможно с недавних пор (отец боялся, что Рабастан повредит себя, пытаясь научиться самостоятельно трансгрессировать и как на грех поставил на днях мощнейшее заклинание на весь замок), я не мог быстрее преодолеть разделяющее нас расстояние, хотя и бежал так быстро, как только мог. Рабастан, кажется, потерял сознание от удара и боли, Белла запуталась в юбках и смогла лишь закрыть мальчишку собой, склонившись над ним и обняв тонкими руками, дромарог вновь бросился на прутья… Мимо меня пронёсся сгусток тьмы, оставляя за собой шлейф тёмной дымки, и густая черная мгла столпом поднялась между Басти с Беллой и вольером. Сверкнула бледная рука с волшебной палочкой в тонких пальцах, и прямо из пола клети взвилось ревущее и бушующее пламя, поднимающееся метров на пятнадцать, но не выходящее за границы клетки. Рёв зверя сотряс воздух. Милорд тем временем, сжав предплечье Беллатрикс, уже поставил девушку на ноги одним рывком, после чего взмахом палочки поднял Рабастана, который взмыл в воздух, раскинув руки и ноги, совсем как сломанная кукла. Его голова безвольно откинулась назад, только легкий ветерок трепал густые темные кудри, с которых капала кровь. Будучи ни живым, ни мертвым от ужаса, я наконец-то добежал до невесты, чтобы бережно придержать её под локти и помочь отойти подальше от клетки, хотя Белла небрежно меня оттолкнула. Она поспешила к Рабастану, чтобы придержать его голову, опасаясь, что мальчик повредил шею. Волдеморт же бережно отлеветировал Рабастана достаточно далеко, чтобы пламя и жар от него не могли добраться до мальчика, и аккуратно опустил на траву. Беллатрикс устроила голову моего брата у себя на коленях, заботливо отвела с лица растрепанные черные кудряшки. - Басти! - вырвалось у меня, и я упал на колени рядом с братом, дрожащими руками касаясь его плеч. Он не реагировал, безжизненно склонив голову на один бок, когда Милорд его приподнял, осматривая. Из всех нас Повелитель единственный сохранял убийственное спокойствие, потому что меня трясло крупной дрожью, а Белла в ужасе переводила взгляд с неподвижного Рабастана на клеть, объятую пламенем, откуда доносился ужасающий рёв и запах горящей плоти. Я чувствовал головокружение и хотел бы лишиться чувств, чтобы не видеть, как кровь стекает из уголка губ моего брата, как стремительно багровеет его одежда в районе живота, как Милорд ощупывает его руками, перепачканными в крови, как на белых юбках Беллатрикс в том месте, где покоится голова моего брата, расползается кровавое пятно… - Мерлин и Моргана, он же жив? - наконец-то выдавил я. У меня тряслись руки, голос не слушался, грудь словно обручи сдавили, не позволяя вздохнуть. Паника накрывала с головой. Если бы не оказалось Повелителя рядом, я сам бы ничего не сумел бы сделать. Милорд даже в лице не изменился. Его движения были уверенными, в глазах отражалась холодная и трезвая мысль. Волдеморт одним движением распахнул обрывки жилета и рубашки, чтобы нашим глазам открылись две рваные раны, пересекающие тело моего брата от живота до груди. Беллатрикс сжала челюсти так, что у неё желвак заиграли, но не проронила ни звука. Она была не из слабонервных, вид крови её не пугал. Она только боялась за жизнь мальчика. Я с ужасом угадал в глазах Милорда бессилие. - Вы можете что-то сделать? - спросила Беллатрикс, потому что я не мог и слова выдавить. - Я не целитель, - хмуро ответил Милорд. - Слишком сложные раны, я сделаю только хуже. - Я скажу сэру Лестрейнджу, и надо целителя вызвать… - начала было Белла, вставая на ноги. Я застонал, представляя, что надо бежать через рощу, потом через всю большую поляну, а пока целитель прибудет… Будет потеряно драгоценное время. Как с мамой… И почему же отец поставил такой сильный антиаппарационный купол именно сейчас? Для безопасности Басти! Какая же ирония жестокой судьбы… - Нельзя терять время, - озвучил Повелитель мои мысли. Он аккуратно взял моего брата под плечи и колени, после чего поднялся на ноги с ним на руках. Я подумал было, что ему нечем будет держать палочку, чтобы совершить полёт… Но это был Лорд Волдеморт. Он сделал шаг, ещё один, и на наших с Беллой глазах тело Повелителя окуталось темной дымкой, чтобы через мгновение он черным клубящимся вихрем понёсся прочь. - Рудольфус, - меня отрезвил голос невесты. - Давай, нужно идти, - Беллатрикс обвила мою талию рукой и помогла мне встать на ноги, хотя мыслилось, что это я должен был о ней позаботиться. Беллатрикс мыслила здраво, не терялась от паники. Я же едва мог перебирать ногами. Ещё никогда путь от зверинца до большой поляны не казался мне таким долгим, а роща - такой длинной. Скорее всего, я подсознательно, но специально медлил. У меня не хватало духа, чтобы узнать, чем всё кончилось. Я смертельно боялся, что когда мы выйдем на поляну, отец будет рвать на себе волосы, а Друэлла Блэк ласково обнимет меня и скажет, что мой брат отмучился. Как тогда. - Белла, - выдохнул я одними губами, когда нам оставалось только выйти на поляну из-за раскидистого дерева. Из-за него уже доносились взволнованные голоса всполошенных гостей. - Если он… Я не выдержу… Только не после того, что случилось с мамой… - несвязанно пробормотал я. Беллатрикс заставила меня остановиться и вдруг нежно обняла. Я с судорожным вздохом вцепился в невесту, как в своё единственное спасение. Стиснул её тонкую талию, наклонившись, спрятал лицо в её растрепавшихся волосах - шляпка затерялась где-то возле клетки дромарога. - Что бы ни случилось, помни, что у тебя ещё я есть, - решительно проговорила Белла, поглаживая мои плечи. - Что бы мы сейчас не увидели, помни, что я с тобой. А теперь идём, Рудольфус. Ты нужен своему отцу сейчас. И она решительно и сильно сжала мою руку, после чего буквально вытащила на поляну, где проходил пикник. Кажется, я зажмурился на несколько мгновений, едва не лишился чувств, но Белла только сильнее стиснула мою ладонь, и в моём пылающем разуме вновь прозвучали её слова «я с тобой». Когда я нашел в себе силы осмотреться, я понял, что всё гости уже облепили белоснежный навес, под которым должен был располагался столик с закусками и несколько кресел. Из-за спин волшебников и волшебниц было невозможно что-то увидеть. - Разойдитесь! - властно и даже чересчур резко велела Беллатрикс. - Вы всё равно ничем не поможете! У меня бы язык не повернулся, я бы двух слов не смог связать, но моя невеста уже протащила меня через толпу, распихивая Пожирателей Смерти и их благоверных. - Маман, уведите отсюда детей. Отец, займите гостей. Андромеда, успокой Цисси, - Беллатрикс уверенно раздавала распоряжения. Её голос не дрожал, она была решительна и тверда. Она сделала то, на что ни у кого не хватало сил от шока или ужаса - подавила панику. Её черные глаза метали молнии и гости медленно, но верно стали отходить от навеса. А мы наконец-то сумели протолкаться в центр. Рабастан лежал на ковре и постанывал, над ним уже склонился мистер Фоули, целитель, занимающийся частной практикой. Мой брат был жив. Облегчение было настолько сильным, что я даже не сразу заметил, что Милорда нигде не было. Зато отец нервно расхаживал взад-вперед, и вытирал платком вспотевший лоб. Лицо у него было бледное, и из-за смугловатой кожи казалось пепельным. Взгляд родителя наткнулся на меня. И я вспомнил, что за всем его обликом сильного и неуязвимого темного мага скрывается любящий отец. По крайней мере, в его глазах отразилось столько мучений и страха, сколько я не видел в отце со времен гибели матери. Я приблизился к нему и положил руку на плечо родителя. - Насколько всё серьезно? - проникновенно спросил я. Отец только открыл и закрыл рот, покачал головой и я подумал о самом худшем, нервно закусив губу. Беллатрикс прильнула ко мне, обвив локоть руками. - Опасений за жизнь мальчика нет, - заверил нас Фоули, поднимаясь на ноги. - Если будет пить нужное зелье и использовать определенные мази, через пару недель совсем ничего не останется. Мы все втроём, - я, отец и Беллатрикс, - облегчённо выдохнули. Сильвий Лестрейндж сделал несколько шагов вперед, с присущей ему горячностью так крепко сжал плечи старика-целителя, что тот поморщился. - Мистер Фоули, сегодня же вам вышлю десять тысяч галлеонов и документы на виллу на Ривьере, - звучно возвестил мой отец, похлопав целителя по плечу так, что тот едва не упал. - Сэр, это моя работа, не нужно так… - для приличия старик попытался поспорить, деловито поправляя пенсне на носу. - Лестрейнджи держат своё слово, - гаркнул отец, после чего опустился на колени рядом с моим братом и с легкостью поднял его на руки - мой отец был силен и крепок и без магии. - Я сам отнесу его в дом. - Отец, давайте лучше я, - спохватившись не сразу, я сказал это только тогда, когда мой родитель гордо прошествовал в замку. - Магия может ему навредить, - назидательно ответил Сильвий, бережно неся сына по направлению в Холлу. - Мой мальчик, - это было сказано уже Рабастану, и впервые на моей памяти мой отец поцеловал Басти в лоб. Я наконец-то позволил себе тяжело опуститься в одно из плетеных кресел и закрыть лицо руками. Меня до сих пор потряхивало от волнения, не верилось, что всё обошлось. Мой драгоценный Басти едва не погиб. Мой брат, который буквально вырос у меня на руках. Одна плоть, одна кровь. Наша мать отдала жизнь за то, чтобы Рабастан существовал. Я бы не пережил его смерти на моих руках. Совсем недостойно для чистокровного волшебника душили истерические рыдания, и я с трудом сдерживался. - Ну всё, Руди, хватит, - ласково произнесла Беллатрикс, подходя ко мне и обнимая за плечи. - С Рабастаном всё будет хорошо. Через пару дней ты ещё взвоешь от его капризов. Тебе предстоит ещё долго потакать всем прихотям братца, пока тот будет придерживаться постельного режима. - Мисс Блэк провела рукой по моим волосам. Но я был слишком потрясен, чтобы так быстро прийти в себя. Что значит младший брат? Это могут понять только счастливые обладатели такового. Это эдакий довесок к твоей персоне в детстве, за которым ты обязан присматривать не только потому, что так велят родители, но и от того, что сам чувствуешь некоторую ответственность за малыша. Ты с ним дерешься в детстве, ревнуешь родителей, сражаешься за любимые игрушки и страшно обижаешься, когда твои старые, но любимые вещи отходят по наследству этому маленькому бестолковому существу. Кстати, немаловажно ещё и то, что младший братец считает своим святым долгом на тебя ябедничать по поводу и без, кривляться, когда просишь его быть потише, потому что выполняешь своё летнее школьное задание, ну и хватать твои вещи без спроса, чтобы, непременно, сломать или запачкать, а, может, и вовсе потерять, что вовсе не мешает ему разбудить тебя часа в три ночи, дабы доверительно сообщить, что у него под кроватью живет упырь, который хочет высосать у него мозг через нос. И ведь попробуй заикнуться, что упыри не живут под кроватями или, тем более, не питаются мозгами, в особенности через нос. Нет, будь так добр пустить его в свою кровать себе под бок, если не хочешь идти выгонять мнимого упыря, который почти наверняка окажется старой и забытой крупной игрушкой, а потом до утра страстно молись Моргане, чтобы братишка не напрудил тебе в кровать. Ты утешаешь себя тем, что скоро он подрастет, пойдет в школу, станет серьезнее… Но наступает тот день, когда он появляться в Хогвартсе и, сияя, садиться рядом с тобой за стол Слизерина, вкрячивается прицельно между тобой и девчонкой, которая тебе нравится, и смачно заявляет всему столу, что вот, мол, его старший брат, поэтому лучше не нарываться на ссору с ним. Радужные мечты о спокойной и беззаботной жизни разрушаются, и продолжается новая эпоха, когда ты не можешь отделаться от неуправляемого одиннадцатилетнего мальчишки даже в школе. Он начинает требовать твоей помощи или заступничества в школе и ты, скорее всего, чувствуешь себя конченным идиотом, когда стоишь в гурьбе первокурсников, которые тебе по пояс, и обещаешь превратить в жабу того из них, кто особенно сильно докучает младшенькому. Но даже при этом ты счастлив, потому что ещё помнишь тот красочный случай, когда младший брат умудрился поссориться с пятью-шестью тупыми, но здоровенными детинами-семикурсниками с Хаффлпаффа, и тебе пришлось отбивать своего поганца у них. Позже он ещё ноет, чтобы ты помог ему с заданиями, и ему чаще всего совершенно безразлично, что ты вообще-то уже стал выпускником и подготовка к ЖАБА стоит по значимости немного выше выговора от МакГонагалл за ненаписанный конспект. И ведь ты бросаешь свои фолианты по высшим разделам трансфигурации или зельям, которые штудируешь, чтобы сесть за его чертовы уроки и исписать три метра пергамента о том, как превратить зубочистку в иголку. Правда, скорее потому, что все профессора считают свои долгом сначала попенять тебе на безалаберность этого чудовища, а уже потом отправить гневное письмо отцу. Который, кстати, обязательно пришлет по громковещателю вам обоим. Потому что он – бездельник, а ты не пресек его лодырничество. И вот наступает тот благословенный день, когда ты заканчиваешь школу и оставляешь братца там. Ты думаешь, что всё кончилось, и теперь то ты можешь не волноваться за него постоянно… Ровно до того момента, пока тебе не приходиться сломя голову аппарировать домой с перрона и обратно, потому что он забыл свой паёк в дорогу и пару учебников. И ты мотаешься каждые выходные в Хогсмид, чтобы отвезти ему ещё штук десять книг, которые он забыл дома или вовсе не посчитал нужным купить заранее, ты собираешь ему посылки, и… опять пишешь чертовы домашние задания, чтобы отправлять ему по почте. И да, то, что ты закончил школу, вовсе не отменяет того факта, что в конце каждого лета именно ты мотаешься с ним по всем очередям в Косой аллее дабы купить всё что нужно для начала учебного года, потому что сам то он ничерта не помнит и вообще скорее купит какую-нибудь новую метлу на деньги, которые отец выдал для приобретения всего школьного скарба на год вперед. И примерно на том моменте, когда летом ты начинаешь исправлять его оценки на бланке и попутно отчитываешь сорванца за одну из первых попоек, ты понимаешь, что эта ответственность уже никогда никуда не денется и младшенький останется на твоей шее навечно. Через годы именно ты будешь шипеть ругательства себе под нос, но оплачивать его долги, потому что обалдуй наверняка промотает годовое содержание за месяц-два, и когда он ввалится домой под утро, ты будешь тащить его до спальни и делать крюк по замку так, чтобы отец не заметил, и тазик ты будешь держать, и антипохмельное зелье сам утром принесешь. Потом наступает долгожданный момент, когда отец психует и отдает ему один из больших домов подальше от родового гнезда, справедливо рассудив, что пусть лучше чудо буйствует там. И что же? Ты, старший брат, будешь бегать со взятками в Министерство Магии, чтобы его безобразные пьяные дебоши не имели последствий, ты будешь выслушивать стенания обманутых им девиц и помогать юноше выпутываться из передряг, в которые он наверняка станет вляпываться ещё чаще. Потом братишка немного перебеситься, перестанет безудержно пить и кутить, и станет наведываться к тебе в гости через день, чтобы учить твоих детей всяким диким штукам и непечатным словечкам. И ты никогда в жизни не попытаешься от него отделаться, потому что это твой родной младший брат. Я утрирую, конечно, потому что вместе со страхом испытал ещё и гнев на Рабастана. Как он мог быть таким невнимательным? Мог бы обо мне подумать! Поэтому вышесказанное как нельзя лучше подходит к моим отношениям с Рабастаном и так я преподношу их ни людях, но самом деле всё совсем иначе. Потому что младший брат это младший брат, и этим сказано всё. Когда младший брат произнёс моё имя в первый раз, я понял, что этот крохотный розовый комочек в люльке – самое волшебное, что я когда либо видел. А как он впервые пошел ко мне на встречу? На смешных кривоватых ножках, улыбаясь почти беззубой улыбкой? Он тогда оперся своими маленькими пухленькими ручками на меня, чтобы не упасть. И я решил, что всю жизнь буду для него опорой. Иначе просто и быть не могло. Когда однажды Басти сильно ушибся, запнувшись о ковер и упав, после чего расплакался, я впервые подумал о том, что хочу забрать у него все страдания, каждую каплю боли, тоски, грусти - чего угодно, что ему вредит. И я всю жизнь защищал его от всего на свете, по крайней мере, пытался. И когда он будил меня по ночам, боясь упырей, я двигался и сам пускал его в свою кровать, на своё нагретое местечко, чтобы маленькому Басти было тепло и не страшно. И когда я поступил в школу, а Рабастан остался дома, какие же длинные письма я ему писал, как стремился рассказать обо всём, как безумно радовался каждому его корявому письму с кляксами и ошибками! А как же я был горд, когда его распределили на Слизерин и Рабастан сел со мной рядом! Как я был счастлив, когда он заявил всему Слизерину, что он мой брат! Я всегда радовался каждому его успеху, как своему. Хотя нет. Даже больше. И я был готов помогать ему во всём и любой ценой. И даже свои домашние задания я едва ли так же кропотливо выполнял как те, что Басти просил меня сделать. Я даже научился писать его почерком. Хотя, к моей чести можно сказать, что я всегда объяснял ему непонятные темы и добивался того, чтобы пробелов не оставалось. Рабастану нравилось, когда я буквально плясал перед ним, объясняя на пальцах символику древних рун или в лицах рассказывая про восстания гоблинов. А как я дрался с его обидчиками! Я говорю не про малявок, которым достаточно было пригрозить. Но упаси Мерлин и Моргана, кто-то из старшекурсников обижал моего Басти… Я был готов схватиться с толпой гриффиндорцев, и я так зверел в такие мгновения, что совсем сатанел и дрался, как зверь, и никакая сила не могла меня победить. Потому что это был мой брат! Мой Рабастан! И после окончания школы как же я за него переживал! Постоянно мотался в Хогсмид, чтобы встретиться, отправлял посылки и письма через день, баловал его подарками, не пропускал ни единого квиддичного матча, упрашивая нелюбимого директора меня пускать. Но разве я мог упустить момент, чтобы полюбоваться на то, как Рабастан летал на метле и отбивал бладжеры в голову противников? А что, если бы он упал с метлы и поранился? Кто, если не я, должен был оказаться рядом, чтобы помочь ему, а потом оторвать голову виновнику? И даже позже, когда Басти уже превратится из вертлявого и неугомонного мальчишки в молодого повесу и кутилу, я не перестану переживать о нём как тогда, когда он лежал в своей колыбельки и пускал слюни. И когда юноша станет Пожирателем Смерти, разве не буду я силиться принять каждое шальное вражеское заклинание на себя, только чтобы уберечь моего Басти от боли и увечий? Да я буду стеной стоять между ним и аврорами. Мне жизни для Рабастана не жалко. Он мой брат, он мой друг, он мой ребенок, он часть меня. Сумбурное описание братских чувств, но эмоции сильнее здравого смысла и точнее мне просто не выразиться. Поэтому, когда риск его потери был так близок, я был на грани срыва. Я ужасно винил себя в недосмотре, ещё больше полюбил Беллу за её решительность и бесстрашие и, само собой, был бесконечно, безгранично благодарен Милорду. Копаясь в себе и пытаясь убедить внутреннее я, что моей вины в случившемся не было, я даже не заметил, как Беллатрикс куда-то исчезла, а рядом со мной появилась мадам Блэк, чтобы начать всячески меня успокаивать и утешать. Заверив меня, что с Рабастаном всё будет в порядке и настояв на том, чтобы я выпил успокоительное зелье, Друэлла Блэк сочла, что её долг выполнен и поспешила позаботиться о всё ещё перепуганных младших дочерях. Только когда я обратил внимание на то, что гости уже разбились на небольшие кучки, чтобы было сподручнее обсуждать шокирующее происшествие. Я потерянно озирался в поисках Беллатрикс. Увидел, как маленькая Цисси плаксиво жалуется на то, что испугалась, а Андромеда и мадам Блэк её успокаивают. Заприметил Люциуса, который заботливо принёс стакан воды жеманно изображающей испуг матери, вокруг которой уже столпилось человек пять взрослых волшебников, каждый из которых на свой лад пытался убедить леди Малфой в том, что никакой угрозы больше нет, а дромарог повержен. Долохов собрал группку Пожирателей Смерти и вызвался пойти и проверить, что осталось от зверя, пообещав Нарциссе Блэк принести рог животного, чтобы бы она не сомневалась, что то издохло. Но Белла словно совсем исчезла. Я поплелся к столику с закусками, чтобы плеснуть себе чего-нибудь крепкого. И уже там, наливая себе в бокал огневиски, я увидел недалеко Темного Лорда и Беллатрикс. Они стояли за раскидистым деревом напротив друг друга. А Белла… Она трепетно держала руку Милорда в своих, и говорила о том, как благодарна ему. На бледном лице Волдеморта отражалось удовольствие. Герой получил свою награду, как и полагалось. И вообще-то Белла теперь причиталась ему по праву. Он спас её. Он спас моего брата. Мы с мисс Блэк должны были быть благодарны. И мы были. Каждый по-своему. Моя невеста отбросила свою гордыню, она признала Лорда Волдеморта своим спасителем, она увидела в нём всё, что было нужно Белле Блэк, чтобы влюбиться. И Милорд получил то, что хотел. Он завоевал сердце мисс Блэк красивым поступком, потому что грубой силе она бы никогда не подчинилась. Что же до меня? Дьявол, этот человек спас моего брата и мою любимую женщину, чего ещё я мог от него хотеть? Да я бы бросился целовать подол его мантии, если бы посмел помешать его разговору с Беллой! - Мобилиарбус, - шепнул я, заставляя небольшую плетеную беседочку чуть оторваться от земли и встать так, чтобы Волдеморта и Беллатрикс не было видно с поляны, где всё ещё толпилось много народа. Уже позднее, когда я успел выразить свою глубочайшую признательность Повелителю и выслушать рассказ Малфоя о том, как Милорд появился с едва живым Рабастаном на руках, и мой отец пообещал Фоули золотые горы, если тот спасет его младшего сына, я смог проанализировать ситуацию трезво. Я пришел к выводу, что Милорд не рисковал собой ни секунды, когда вклинился прямо между взбешенным зверем и моим братом с Беллой. Для мага его уровня расправиться с дромарогом - дело техники и нескольких секунд. Лорд Волдеморт обладал таким арсеналом проклятий и таким мастерством в темной магии, что мог без особенных усилий обеспечить собственную безопасность, а так же заодно спасти сына и невестку своего фаворита. Ему это не составило труда, зато все Лестрейнджи теперь были по гроб жизни ему обязаны. И да, этот мудрый ход Милорда привязал нас всех к нему ещё плотнее. Во-первых, отец теперь совсем лишился ума от обожания Темного Лорда и разве что его следы не зацеловывал, во-вторых, Беллатрикс была крайне поражена его благородством и смелостью, и её нездоровое увлечение усилилось в разы, в-третьих, Рабастан с новыми силами возжелал получить Метку и даже принялся за учебу с невиданным доселе упорством, чтобы стать достойным и умелым волшебником. Что же касается меня лично… Если до этого дня я только уважал Милорда и восхищался им, видя в Лорде Волдеморте только Повелителя и Хозяина, теперь в моём сердце вспыхнул огонь привязанности и верности не меньше, чем у моего отца. Я был признателен ему, знал, что должен за жизнь брата, в моих глазах он был теперь не только Богом, но и благороднейшим из людей. Он стал для меня человеком, заслуживающим не только преданности, но и любви, которую питают к достойнейшим персонам. Отныне и навсегда я был предан ему не только из долга, но и из-за личной привязанности. И это было сто крат сильнее. Я был верен не Лорду и Хозяину, я был верен человеку.***
Сентябрь 2018 года, Лондон, особняк Рабастана Лестрейнджа Рудольфус Лестрейндж щелкнул пальцами, и прытко-пишущее перо зависло в воздухе над пергаментом. Даниэль Дэшвуд только через добрую минуту тишины очнулся от приятного и дурманящего голоса рассказчика, словно рисующего перед юным волшебником картины давно минувших дней. Перед Дэни, будто живые, отчетливо промелькнули давно почившие волшебники. Он словно своими глазами увидел Лестрейндж-холл, как будто побывал там сам. Столкнулся со строгим Сильвием, властным и таинственным Темным Лордом, красавицей Беллой Блэк, непоседливым мальчишкой Басти и, само собой, перед его взглядом всё ещё стоял образ молодого Рудольфуса Лестрейнджа. Как будто в кресле напротив восседал не сумрачный старик, но пылкий и нервный юноша с каштановыми локонами до плеч и всепоглощающей любовью к невесте во взоре. Едва ли Дэни когда-либо настолько ярко воспринимал какую-нибудь историю, и уж точно никогда не жаждал услышать продолжение так сильно. - Время уже позднее, не так ли? - печально произнес Рудольфус Лестрейндж, с потерянным видом потирая левое предплечье. - О, нет, нет, что вы! - вырвалось у Даниэля с присущей ему импульсивностью. - Мы ведь только начали! - Уже светает, - заметил старик, бросив взгляд на окно, где ночная тьма и впрямь начала расступаться. - Но… - начал было мистер Дэшвуд, который вовсе не понимал тонких намеков. - Вы вроде бы говорили, что у вас есть семья? - уточнил Рудольфус. - Так и есть, - настороженно кивнул волшебник. - Тогда послушайте моего совета… Цените каждую минуту, которую проводите с ними. Дэшвуд замолчал, не зная, что ответить. Погруженный в воспоминания, Рудольфус Лестрейндж тоже молчал. Он, казалось, затронул какую-то тяжелую для себя тему и теперь хотел остаться в одиночестве. - И не бойтесь, юноша. Если я дал слово, то мы ещё обязательно встретимся. Завтра в то же время, что вы набросились на меня возле продуктовой лавки, я буду ждать вас здесь. И захватите какое-нибудь обезболивающее зелье - старые раны терзают меня. - Да, хорошо, спасибо! То есть, конечно! Только… Можно ещё один вопрос перед тем, как мы расстанемся сегодня? - с надеждой спросил Дэни, которого интерес распирал с такой силой, что он вновь совсем по-детски ерзал в отведенном ему кресле. Рудольфус пожал плечами. - Почему бы и нет. - Что случилось с ваши братом? Где он теперь? Он жив? - вырвалось у Дэшвуда раньше, чем он успел осмыслить всю бестактность своего вопроса. Лестрейндж судорожно вздохнул и как-то сдавленно застонал. Он зажмурился и потер переносицу, стараясь взять себя в руки. Его костлявые пальцы теперь дрожали сильнее, а худые плечи вздрогнули. Пожиратель Смерти тщетно силился справиться с внутренней агонией. - Идите юноша, - хрипло выдохнул он наконец-то так и не открывая веки. - Я не готов сейчас развивать эту тему. Переживать всё вновь оказалось больнее, чем я мог представить. Я... не могу говорить о брате сейчас... В этих едва слышных словах было столько бессилия и муки, что Дэни не решился расспрашивать. - А теперь самое время прощаться, - подытожил Рудольфус. - Вы меня несколько утомили. И Даниэлю Дэшвуду не оставалось ничего, кроме как послушно попрощаться с Рудольфусом Лестрейнджем. Сам старик так и остался сидеть перед камином, погруженный в свои мысли и вздрагивающий всем худым телом. А вот Долли было велено проводить непрестанно оборачивающегося и стушевавшегося гостя. - Хозяин велел проводить Дэниэля Дэшвуда, - напомнила Долли, протянув волшебнику свою тощую ручонку, когда они с Дэшвудом вышли на крыльцо. Не совсем понимая, чего она хочет, мистер Дэшвуд всё-таки дал домовихе свою ладонь, и едва Долли вцепилась в неё своими узловатыми пальчиками, как раздался оглушительный хлопок, все вокруг закружилось и завращалось, и вот уже через пару секунд ошеломленный Даниэль стоял перед крыльцом своего дома. - Я бы и сам добрался, - пробормотал он. - Хозяин велел проводить Даниэля Дэшвуда, - опять проговорила Долли, прежде чем раствориться в воздухе с новым хлопком. Даниэля так быстро вырвали из уютного тепла старомодной гостиной, что он никак не мог поверить в происходящее. Всё знакомство с Лестрейнджем казалось ему сном. На пороге мистер Дэшвуд слегка замялся, не решаясь войти в дом. Ещё бы, уже светало, и Линет наверняка ужасно волновалась… И всё-таки волшебник отворил дверь заклинанием и тихо прокрался в дом. Как и следовало предполагать, все ещё спали и в доме царил абсолютный покой. Несколько расслабившись, Даниэль едва слышно прошел в гостиную, где улегся на диванчике, накрывшись пледом. Сон ещё долго не шел к писателю, - а теперь Даниэль Дэшвуд считал себя именно таковым, - и волшебник смог заснуть только через добрый час. В эту ночь ему снился огромный замок, озеро недалеко от него и зверинец со страшными чудовищами. И ему снился Рабастан, потому что Дэни никак не мог перестать думать о том далеком и чужом ему мальчике. Что-то с ним приключилось? Рудольфусу явно было крайне больно вспоминать о брате.***
- Даниэль Дэшвуд!!! - именно требовательный голос супруги был первым, что услышал сонный Дэни в восьмом часу утра. С трудом продрав глаза, он всё-таки сел на диване и зевнул, сонно глядя на миссис Дэшвуд. Невысокая худая блондинка буквально испепеляла его взглядом, скрестив руки на груди. - И как ты можешь это объяснить!? Сначала ты присылаешь мне записку о том, что собираешься зайти с друзьями в какую-то забегаловку, а потом пропадаешь на всю ночь! Причем об этом мне сообщает настоящий домовой эльф! Видите ли, появилась срочная работа! Я молчу про то, что я думала об этом твоём «срочная работа», но тебе хотя бы известно, что эксплуатация домовиков карается законом!? Где ты вообще откопал настоящего живого домашнего эльфа ночью посреди Лондона!? Откуда он взялся? - Она, - уточнил Даниэль, вылезая из-под пледа и опять зевая. - Что, прости? - опешила молодая женщина. - Это была она. Ну, домовик. Её зовут Долли. - А, ну это в корне меняет дело! - всплеснула руками волшебница. - Что ж, если тебе так сильно приглянулся этот диван, видят Мерлин, Поттер и Моргана, ты переселишься сюда! - Папочка! - радостный голос Люси прервал гневную тираду миссис Дэшвуд, и она, сжав губы в узкую линию, отправилась накрывать на стол. Даниэль Дэшвуд, радуясь внезапному избавлению от начинающегося скандала, подхватил дочурку на руки и закружил по комнате. Маленькая Люси так оглушительно хохотала, что её веселье не могло не передаться родителям. Даже раздраженная Линет несколько смягчилась и всё-таки накрыла на троих, хотя Даниэль боялся, что мстительная супруга оставит его без завтрака. Когда всё семейство Дэшвудов всё-таки оказалось за столом, Линет Дэшвуд опять устремила на мужа тяжелый взгляд голубых глаз. - Так где ты был? - Ох, не поверишь, - прошептал Дэни. - Самому не верится. Я наткнулся на такое дело… Я издам книгу, которая сотрясет этот мир! И озолотит нас к тому же. - Вот как, - протянула волшебница без особенного энтузиазма, не забывая следить за дочерью, которая уже размазывала кашу по столу. - О да. Ты даже не представляешь, кто дает мне интервью… - Послушай, Дэни, - мягко начала женщина. - Ты уже пытался издавать книги ранее, если опять не получится, ты не сильно расстраивайся… Даниэль не стал отвечать. Теперь-то он был уверен в своей работе, как никогда прежде. Впрочем, говорить об этом Линет он не спешил. Узнав, что супруг завел знакомство с Пожирателем Смерти, она едва ли обрадуется. Дэни уже и сам думал - не очень то хорошо, что Рудольфус теперь знает адрес, где живет его семья… А если сказать Линет о том, что бывший Пожиратель Смерти знает где они все живут и ведет какие-то дела с её мужем, миссис Дэшвуд оторвет Даниэлю голову, мотивируя это тем, что ему она вовсе без надобности. Поэтому, закончив завтрак за разговорами ни о чем и соврав, что ему подвернулись какие-то важные документы в архиве и ему даже разрешили задерживаться там допоздна, Даниэль Дэшвуд предупредил жену, что опять задержится, выслушал новую гневную тираду и всё-таки отправился в офис. Весь день у Даниэля Дэшвуда всё из рук валилось. Он был попросту не в состоянии на чём-то сосредоточиться, зато завалил коллег вопросами о Лестрейнджах, чтобы узнать о Рабастане. Выяснилось, что никто толком не знал кроме того, что он был Пожирателем Смерти и психопатом-убийцей. Миртл Скитер заявила, что Рабастан Лестрейндж в бегах и скрывается от властей, Арен возразил, что его точно казнили и он едва ли не своими глазами видел, а Сьюзи вставила, что Лестрейндж точно отбывает пожизненный срок хотя, скорее всего, он уже скончался. Одно было ясно – если Дэни хотел узнать точно, необходимо было посылать запрос в аврорат. Но, во-первых, едва ли ему бы честно ответили, так ещё бы и заподозрили в чём-то дурном. Во-вторых мистер Дэшвуд почему-то счёл нечестным по отношению к Рудольфусу Лестрейнджу узнавать что-то заранее. В итоге путем страшных сомнений и терзаний было решено, что он терпеливо дождется окончания истории Пожирателя Смерти, а сам не станет ничего предпринимать. Уже поздним вечером Даниэль Дэшвуд явился на Косую аллею с заказанными Рудольфусом Лестрейнджем лекарствами. Боясь опоздать и разгневать Рудольфуса, он постарался со всей возможной скоростью пересечь Лютный переулок. Дело было не только в легком опасении, но и в том, что мистер Дэшвуд едва дождался конца рабочего времени, весь день просидел, как на иголках. А как писатель волновался, что что-нибудь пойдет не так и за сутки Лестрейндж успеет передумать! Или сменит место жительства, или что угодно ещё… Но его опасения развеялись, едва Дэни постучал массивным дверным кольцом в парадные двери особняка, который при вечернем и более ясном свете казался совсем заброшенным. Двери отворила Долли, которая взволнованно всплеснула ручонками и заголосила: - Хозяин так вас ждал, так вас ждал! - затараторила она. Это обнадежило мистера Дэшвуда, и он буквально взлетел по лестнице вслед за домовихой. Рудольфус встретил Дэни так, как и полагалось принимать гостей в родовитых семьях. Сам он был одет безупречно, хотя вещи нельзя было назвать новыми. И всё-таки сюртук модного лет сорок назад покроя шел старику, так же, как и старомодные брюки со старомодными вечерними туфлями. Дэни подумал, что, пожалуй, никому бы не пошло это старье так, как чистокровному волшебнику Рудольфусу Лестрейнджу. Впрочем, Долли явно следила за гардеробом хозяина и позаботилась о том, чтобы одежда была отменно вычищенной, а ботинки надраены до блеска. Да и сам Лестрейндж, как Дэни уже успел понять, был педантичен до невозможности. Даже в домашней обстановке ему зачем-то был необходим шейный платок с заколкой и запонки. Лицо его было гладко выбрито, а небольшая бородка с аккуратными усиками тщательно причесаны, как и седые волнистые волосы до плеч. От вчерашних растрепанных чувств словно и следа не осталось. На маленьком столике между кресел у камина стоял заранее приготовленный фарфоровый чайничек, из носика которого медленно тянулся пар, а так же две чашечки на блюдцах и сахарница. Угощением было печенье, которые Рудольфус вчера нахально призвал с помощью Акцио из какой-то лавки. - Я уже думал, что вы не рискнёте вернуться, - заметил старик, восседая в кресле у камина с бокалом вина в тонких пальцах. - Никакая сила не остановит меня, - выпалил Даниэль. - Мы с вами создадим книгу, которая войдет в историю. Пожиратель Смерти только криво ухмыльнулся и покачал головой. - Боюсь, юноша, что вам не позволят даже издать её… - Это мы ещё посмотрим, - решительно произнес Даниэль, копаясь в кармане и ища блокнот с пером. - Присаживайтесь, - с усмешкой разрешил Рудольфус, наблюдая за мистером Дэшвудом, чуть склонив голову на бок. - Да, да, спасибо, - Дэни поспешно занял второе кресло и весь подался вперед к Рудольфусу. - Вот, кстати, и зелье с мазью. В лавке сказали, что зелье блокирует болевые синдромы даже от темно-магических проклятий. Употреблять по пять капель после завтрака. И мазь, да. Я соврал, что это нужно моему старому отцу, который якобы бывший аврор, для давней раны, и мне сказали, что лучшего снадобья быть не может. Эээ… Снимает отечность, устраняет боль, - зачитал мистер Дэшвуд с этикетки круглой банки. - Благодарю, - кивнул Рудольфус, рассматривая тем временем второй стеклянный пузырек. Прытко-пишущее перо уже зависло над блокнотиком, приготовившись строчить. Да и Дэшвуд весь превратился во внимание, нетерпеливо глядя на старика. - Что же, перенесемся в славные времена зари моей молодости, - с печальной улыбкой проговорил Рудольфус. Перо заскрипело, забегав по пергаментной страничке. *Этонский крылатый конь (англ. Aethonan) — это одна из разновидностей крылатого коня. Этонский конь обычно гнедой масти. Популярны в Британии и Ирландии. (ГарриПоттер вики) **Кросс-Фелл (англ. Cross Fell) — гора на севере Англии, высшая точка Пеннинских гор. Вершина горы представляет собой скалистое плоскогорье, часть вытянутого с северо-запада на юго-восток невысокого хребта, который также включает в себя ещё две вершины, превышающие 800 м. В общем, благоприятная и немноголюдная среда для обитания горных троллей, дромарогов и прочих магических существ.