Идеальное преступление

-… мам, да все хорошо. Много ем и сплю, вовремя оплачиваю квартплату, первый сессионный экзамен сдала на «отлично», остальные легко пройду… это же я. Что? Нет, сейчас мы с группой уехали отдыхать на природу: пикник или вроде того… в каком смысле «практика»? Ну, иногда ректор позволяет нам присутствовать при слушаниях и помогать ему с процессами… ты же знаешь — студентов второго курса редко берут на стажировку частные конторы. Слушай, мне пора отключаться, так что давай при встрече расскажу в подробностях? Вы-то как? Папа стабильно держится на новой должности? Здорово… это здорово, говорю. Все, давай… давай, постараюсь позвонить завтра утром. Я не дослушала последние слова мамы, быстрее сбрасывая вызов и откидывая телефон на вторую половину яркого абрикосового дивана третьесортного гостиничного номера. Конечно, половина моих слов, сказанных самому дорогому человеку — сплошное вранье. Одним из которого, например, является сильное искажение факта здорового питания и полноценного сна. Если бы мама увидела мое до неузнаваемости исхудавшее тело, вздрагивающее по ночам от нервного перенапряжения, то уже давно запретила бы мне учиться в Токийском университете, а если бы узнала про остальные причины моих недомоганий — вообще увезла бы обратно в родной Сендай. И, само собой, ни на какой «пикник», ни с какой группой мы не поехали, тем более уж точно не на отдых. Вместо того чтобы наслаждаться всеми привилегиями нормальной (здесь стоит даже дважды подчеркнуть это слово) студенческой жизни: вроде ночных приключений в общежитии, или бесконечных тусовок в элитных клубах престижного университета, как зачастую показывают в пресловутых молодежных комедиях, я коротаю время в одной из дешевых гостиниц префектурного города Тиба, соседнего к востоку с Токио. А все потому, что в этом мире существует один неадекватный, фанатичный от собственных болезненных идей человек, пытающийся любыми способами сделать жизнь нашей группы невыносимой. Но так продолжаться не может: выбора нет — либо мы узнаем, кто затеял невероятную цепь преступлений с примесью пока непонятных угроз и что им движет, либо навсегда потеряем возможность вновь обрести спокойную жизнь. К слову, оказалась я здесь не одна. Едва нам стоило покинуть мою квартиру прошлой ночью, как Саске дал указание двигаться в Тиба, по все еще неизвестным причинам. Добрались мы довольно быстро, поэтому к утру я уже надеялась услышать долгожданные объяснения, но мой юный преподаватель настолько утомился за те последние, очевидно, бессонные сутки его отсутствия, что снял номер в первом попавшимся на глаза отеле, не брезгуя ни санитарными условиями, ни наличием лицензии: ничем, что подтвердило бы пригодность этого места. К счастью, мой разум оказался способным растолковать сумбурные действия юноши с помощью элементарной логики: не привлекать лишнего внимания, нигде не регистрироваться, никому не сообщать о местонахождении. Полная конфиденциальность — таков был план, причем весьма целесообразный и здравый. Пока я оценивала ситуацию и все ее двоякие стороны, настенные пыльные часы звонко пробили девятый час вечера. Моя голова инстинктивно повернулась к плотно закрытой двери спальни, где все еще отдыхал молодой человек, не покидавший комнату с самого утреннего заселения. Очередной короткий вздох скатился с поджатых губ, и, поскольку без дальнейших мужских указаний делать я ничего не решалась, то бестолково включила пультом древний маленький телевизор, доставая из коробки суши, которые доставка заботливо оставила на ресепшене десять минут назад. -… в эфире передача «Дело закрыто», где мы разбираем классические удачные и не очень ходы адвокатов на примере реальных судебных процессов, принесшие им неоспоримую победу, или же громкое поражение… — Реальные… — вслух повторила я, саркастично усмехнувшись, но, все-таки, не переключила канал. -. в двухтысячном году довольно известный в то суровое время адвокат Нобу Куро подал кассационную жалобу по делу жены, убившей своего супруга из его же револьвера по причине длительного домашнего насилия. Однако суд запретил использовать этот аргумент в качестве защиты обвиняемой ввиду отсутствия весомых доказательств. После вынесения печального для подсудимой и адвоката постановления, Нобу-сан предпринял попытку обжалования решения суда, в результате лишившись не только блестящей репутации, но и колоссальной денежной суммы… И совершенно не удивительно. В подобном деле изначально практически нет шансов на победу: суд редко оказывается на стороне жертвы, которая пытается защититься домашним насилием, особенно если хотя бы добрая половина из присяжных — мужчины. Факт, конечно, не безусловный и вполне оспариваемый, но здесь играет роль и другое, не менее важное обстоятельство: мы живем в стране, где почти всегда закрывают все, что связано по делу с судьями. Да, в Америке, например, с гораздо большей вероятностью прокатил бы такой фокус, со всей их вольностью, свободолюбием и прочей сентиментальной ерундой. Впрочем, сейчас голова наотрез отказывалась выдавать любые дельные соображения на все, что связано с уголовным правом, а потому мне стало гораздо спокойней, когда с необычайной легкостью рука принялась перелистывать каналы под действием спасительных сигналов мозга, а перед глазами не появилась картинка последних свежих новостей: -… продолжается слушание по делу убийства Одетт Леймон, чей труп полиция обнаружила два дня назад на дне киятского озера. Повторное вскрытие выявило на теле девушки следы удушья, что, вероятно, предшествовало ножевым ранениям… Я услышала, как неожиданно поворачивается дверная ручка спальни. Мои пальцы резко и неуклюже принялись выключать телевизор, и это удалось сделать как раз вовремя, потому что обитатель комнаты покинул ее именно в ту секунду, когда погас экран. Недолгую тишину пронзил мой облегченный вздох и негромкий кашель, затем тело быстро обернулась на приближающиеся шаги за диваном. Саске выглядел все еще сонным, но уже отдохнувшим, о чем говорили его забавно растрепанные волосы и впалые щеки, на одной из которых отпечатался маленький красноватый след от жесткой подушки. Юноша недовольно потер правую сторону лица, коротко зевнув, затем произнес очаровательным хрипловатым голосом: — Который час? — Амм… девя… двадцать минут десятого… — сердце все еще бешено стучало от легкого испуга, поэтому я совсем растерялась и не сразу ответила на, казалось бы, элементарный вопрос, заботливо протягивая молодому человеку бодрящий стакан с водой. Тот сразу опустошил его содержимое, зачем-то взглянув на наручные часы и едва прикусывая нижнюю губу: — Значит, время не подводит. — Объясни: что мы здесь делаем, а если точнее, собираемся делать? Само собой, вместо ответа мой темноволосый педагог в привычном молчании направился в ванную комнату, но я, словно загипнотизированная, тут же поднялась с дивана и последовала прямо за Саске, не давая ему возможности увильнуть от объяснений в этот раз. Он остановился у кривого зеркала над раковиной, умывая лицо и абсолютно не реагируя на мое застывшее в ожидании у дверного проема тело. И только после окончания водной процедуры, юноша, наконец, заговорил: — Есть одно место в отдаленном районе Тиба, где собираются по пятницам ярые любители грязного веселья: чиновники, брокеры, акционеры, и… подай ту черную сумку, пожалуйста… — я послушно выполнила указание молодого человека, вручая ему довольно вместительный спортивный саквояж, -… прочая мелкая бюрократия, бездумно сорящая наворованными деньгами и имеющая заклятых врагов. Именно там и проведет свой сегодняшний вечер тот, кто мне нужен. — Что ты задумал, Саске? — недоверчиво поинтересовалась я, наблюдая за тем, как брюнет достает голубые линзы из компактной коробочки, в момент оказавшиеся на его моргающих от специальной жидкости глазах. — Позже — когда вернусь… — Стой-стой: мы вместе, помнишь? Саске устало выдохнул, рассматривая мое протестующее отражение в зеркале: — Это заведение только для мужчин, Сакура… — И ладно: переоденусь, нарисую брови с легкой щетиной, надушусь приторным одеколоном в стиле «горячего самца», и пропуск в запретную зону мне обеспечен. — План неудачный. — Прости, но я не могу в нервном припадке сидеть здесь всю ночь, осмысленно игнорируя то, ради чего приехала. В любом случае, мое присутствие лишним не будет…, а вот и парик, кстати! Моя рука достала из все той же черной спортивной сумки подходящий предмет для маскарада, на что юноша бессильно опустил голову и массирующими движениями прошелся по лобной кости согнутыми пальцами, принимая тот факт, что спорить со мной, как и с Наруто, совершенно не имеет смысла. Я, тем временем, воодушевившись собственной идеей, успела сбегать за косметичкой и запереться в комнате на целых полчаса, вынуждая юношу подождать снаружи, хотя он и сам не проявлял желания записаться в добровольные свидетели странного перевоплощения. После того, как тщательно прорисованная мной линия скул, «волевого» подбородка, выразительных глаз и толстых бровей была завершена, как и, в целом, остальной образ, я вышла из комнаты в немного свисающей на мне мужской одежде, приглаженном парике и остальными примочками, как можно грубее и ниже произнося фразу: — Ну что, идем? Я готов… Молодой человек, отвлекаясь от созерцания авангардной вазы на журнальном столике, повернул голову в сторону раздавшегося голоса, подпирая подбородок и долго рассматривая мой новый измененный вид. Причем чем больше он углублялся в оценивание представшей картины, тем сильнее округлялись его расстроенные глаза. — Убого, да? Обреченно спросила я, пытаясь прочитать мысли брюнета, когда он подошел ко мне и еще раз оглядел с ног до головы. — Внешне — не очень…, но голос похож. Постарайся больше щуриться, расставь ноги шире. И не заправляй пряди за ухо — мужчины так не делают… Саске внес еще несколько незначительных корректировок в мой стиль: вытащил полосатую рубашку из брюк, принадлежавших, к слову, ему, затянул ремень и расстегнул несколько первых пуговиц возле воротника, заострив внимание на туго перевязанной грудной области, убеждаясь в том, что ничто не выдаст женскую сущность. Я не удержалась и провела рукой по его шее, откуда исходил пленительный аромат жасмина… — Меня должно это смущать… Вместо ответа на эти слова я прикрыла глаза и усмехнулась, еще раз насладившись радостью быть девушкой, тем более рядом с таким молодым человеком. Вопреки всем моим представлениям о бурлящей ночной жизни Тиба, частые гости которого называют его вторым Лас-Вегасом, улицы города отнюдь не пестрели гулящей молодежью, пьяными холостяками и остальными пленниками упоительного самозабвения. Да, вдоль бесконечных обочин сплошь и впритык разбросаны пустые кабаки, более ли менее сносное подобие ирландских пабов, арт-клубы с претензией на моду, но, видимо, не пользующиеся большим спросом: но все это, почему-то, не создавало ожидаемой атмосферы грандиозного веселья, заявленной заведениями. Само собой, в центре лучше ощущался густой прилипающий запах алкоголя, ни к чему не обязывающего секса и экзотической кухни ресторанов «подороже», умело преподносимой бестолковым туристам как деликатес. Именно в одном из таких предприятий общественного питания предложил остановиться мой спутник, чтобы скоротать оставшееся время и, в конце концов, банально испробовать широкий ассортимент заморских продуктов. — Веди себя естественней… — тут же высказал первое замечание Саске, едва мы сели за стол и открыли меню, в недоумении наблюдая за моими неуклюжими попытками изобразить мужественность. — Ты был прав, абсолютно прав: глупая затея, меня быстро раскусят… ох, вон тот, похоже, уже догадался… — я стрельнула взглядом по направлению пухлого седого мужчины за передним столиком, который, в свою очередь, перестал меня рассматривать и обратился к молодой спутнице, негромко рассмеявшись. — Попробуй успокоиться. Сейчас подойдет официантка: постарайся как можно меньше говорить и, желательно, не смотреть на нее вообще. Не прошло и минуты, как возле нас очутилась высокая, худощавая, но в остальном довольно симпатичная девушка в черной обтягивающей блузке и приталенном светлом фартучке. Она ловко натянула на круглое лицо сдержанную улыбку, обратившись к новым посетителям: — Добрый вечер, молодые люди. Вы уже готовы сделать заказ? Я сразу почувствовала, как живот скрутило от волнения, так что не смогла выдавить ни единого слова, барабаня пальцами по накрытой поверхности квадратного стола. К счастью, сидящий напротив юноша не растерялся (с чего бы, собственно?) и, почти не глядя в список блюд, оповестил ожидающую даму: — Креветки в винном соусе и стакан воды. Официантка услужливо кивнула, перемещая взор на мое сжавшееся тело. — То же самое, будьте добры. После того, как темноволосая девушка оформила заказ в своем черном блокноте, то на автомате одарила нас завершающей беседу репликой: — Что-нибудь еще? И вот тогда, когда она уже собиралась уходить и стандартный диалог, казалось бы, не мог быть испорчен, из моих уст, будто неосознанно, вырвалась самая бредовая фраза на свете: — Разве что Ваш номер… Саске стыдливо вздохнул и закатил глаза, а молодая особа слегка сгустила брови в смятении. Я и сама возжелала отдать все, что угодно, лишь бы стереть этот позорный момент из памяти и оставшегося за плечами прошлого. — Кхм…ммм… время ожидания составит пятнадцать минут. Для вашего удобства на краю стола располагается специальная кнопка для вызова официанта… — Спасибо… — сквозь зубы процедил мой спутник, и, когда все еще обескураженная девушка удалилась, принялся сверлить меня осуждающим взглядом. — Кто же знал, что тактика голливудских фильмов не действует в реальной жизни… — неуверенно усмехнувшись, оправдалась я и скорее сменила тему разговора, перейдя на пол тона ниже: — Знаешь, я сегодня на досуге еще раз тщательно проанализировала все случившееся с нашей группой… и, если внимательно разобрать каждый кусочек пазла, можно прийти к одной явной картине: цель Zет — это ты. — Значит, не считаешь меня убийцей? — Нет, конечно, нет… Смотри: тот напавший в каком-то переулке, все эти смерти в Национальном театре и на стадионе, попытка убрать невесту Итачи и даже Джирайя, который обратился к твоему отцу из-за похожих угроз… все это тесно связано, я уверена. И еще та девушка, труп которой нашли недавно в озере… скажи, это ведь та самая ученица пансиона, о который ты рассказывал мне после банкета? — Давай оставим этот разговор… — Прости, но больше откладывать нельзя, ведь Zет заходит слишком далеко со своими сумасшедшими выходками: вроде карточек с «клеймо» и стремительным разоблачением, и если виновник действительно кто-то из студентов, то он вот-вот доберется до цели, с каждым днем узнавая все больше и больше нужных подробностей из первых уст… — Если цель и вправду я, зачем ему нападать на тебя в туалете, названивать по телефону? — Может, он видит во мне некое препятствие, или связь между нами, особенно после того, что было у тебя в квартире… кстати, об этом… Как всегда не вовремя принесли заказ, медлительно расставляя блюда на высокий обеденный стол. К моему большому разочарованию, на протяжении всей трапезы мы так и не вернулись к острой проблеме, волнующей меня, возможно, чуть меньше, чем все остальные недавние события. Конечно, я не требовала сию же минуту кольца на палец, заключения брачного контракта и прочих обязательств, но и дальше делать вид, будто не было никакой интимной ночи, откровенного разговора и других обстоятельств нашего сближения — неправильно как-то. Понятно, что сейчас Саске не до отношений, романтики или любовных драм, тем более он точно не из тех, кто бессовестно отступит от уже сделанного серьезного шага и ответственности, ведь это, как минимум, должно унизить достоинство любого нормального мужчины. И все же, мне необходимо убедиться, как ни сентиментально, в подлинности его чувств и быть уверенной, что они вообще есть. — Пора, — коротко оповестил юноша, с заметным оживлением бросая взгляд на наручные часы и делая последний глоток воды. В знак покорности я кивнула и отложила столовые приборы, ожидая, пока молодой человек оплатит счет, чтобы оставить навсегда ресторан экзотической кухни и недоваренных креветок. На экране телефона, в самом верхнем углу, крупными белыми цифрами отсвечивала ровно полночь, когда мы прибыли на место. Двухэтажное, довольно просторное здание грязно-синего цвета, составленное из стандартного плиточного фундамента, декоративный фасад вокруг каждого угла, охрана на входе и другие признаки солидности заведения бросались в глаза уже с первых минут. Именно поэтому последний пункт меня особо смутил, едва стоило приблизиться к двум мужчинам, стерегущим обитель от незваных гостей: — Как мы войдем, если ты не можешь воспользоваться своим именем? — шепотом поинтересовалась я у оглядывающегося по сторонам Саске, поскольку моя истинная личность все равно никак не способствовала бы проникновению внутрь. В такие моменты по-настоящему жалеешь, что не достиг необходимых высот для простого закрытого клуба, или, что один из твоих родителей, к примеру, не влиятельный адвокат. Юноша проигнорировал вопрос, хоть и замечательно его расслышал, продолжая внимательно осматриваться. Наконец взгляд его редких черных глаз успокоился, когда на улицу из запасного выхода неуклюже выбежал низкий мужчина, доставая одновременно звонящий аппарат из кармана брюк и зажигалку с пачкой сигарет, сопровождая весь процесс невнятными ругательствами. Я невольно прислушалась, как и мой спутник: -… да, светик ты мой ненаглядный? Зачем сразу «пьяница»? Конечно на конференции, где ж еще мне быть? Ты, не спорю, удивительная женщина, и не только потому, что мать наших детей, но ставлю десятку, что все-таки не умеешь чувствовать запах алкоголя на расстоянии, так что не утрируй… эти инвесторы — жадные скоты, а потому у меня в кармане. Все, Кими, не… морочь мне голову — буду утром. Бессовестный лгун тут же с нескрываемым раздражением запрятал телефон обратно и смачно плюнул на асфальт, зажав зубами сигарету и неудачно пытаясь поджечь предмет медленного самоубийства. — Есть зажигалка? — вдруг спросил брюнет, но я и сама догадалась о его намерениях. Мы ненавязчиво приблизились к мужчине, и моя рука заботливо предоставила огонь гостю заведения. — Аааа… спасибо, молодежь, эта одноразовая ерундистика всегда отказывается работать. Как и половина населения в этой стране, ну и что с нее взять? Сами-то курите? — Да! — резко ответила я, вспоминая о том, что, вообще-то, не прочь подымить, доставая из пиджака классические Marlboro. Тем временем, незнакомец заметно оживился и явно настроился на разговор, не успев до конца проветрить нетрезвую голову: — Вот ведь этих… женщины — вечно от них проблемы. — Это уж точно… — мне не составило труда имитировать уверенный мужской голос, благодаря постоянному передразниванию отца в детстве, -… почему они каждый раз суются не в свои дела? — Действительно… — укоризненно прокомментировал Саске, заставляя меня стыдливо опустить глаза. — Хах, ты-то уж наверняка в девчонках знаешь толк… — громким и веселым голосом заметил мужчина, задорно пихая молодого человека в бок, то и дело подмигивая, затем, очевидно, уже расположившийся необъяснимым обаянием Учиха, предложил нам войти внутрь и присоединиться к развлечению. Честно говоря, обстановка здесь меня совершенно не радовала. Тесно прижатые столики, гогот напившихся разных стадий, удушливый смрад парфюма, смешавшийся с потом, стриптиз длинноногих девушек, некоторые из которых позволяли дотрагиваться до себя за щедрые взносы в бюстгальтер — все прелести мужского клуба в одном флаконе. И, как оказалось, совершенно не важно, сколько «звезд» у заведения, и каким престижем он наделен: сильный пол любого класса предпочитает развращаться примитивно. К счастью, наша троица направилась к стойке с напитками — немного подальше от прочей суматохи, но не успели мы присесть, как незнакомец подозвал бармена, продекламировав не очень-то оптимистичную фразу, предвещающую знакомый расклад: — Нам, значит, десять рюмок зеленого абсента. Не волнуйтесь, сегодня плачу я, парни, — заверил и без того поддатый зачинщик пьянки, после чего я нервно проглотила застрявший ком в пересохшем горле и со страхом уставилась на быстро сделанный заказ. — Давай, сопля, — обратился ко мне мужчина, вынуждая недоуменно вскинуть бровями, — вкуси-ка всю прелесть любимого напитка Ван Гога и вступай во взрослый мир — он ждет с распростертыми объятиями… — Ему нельзя — язва. Я благодарно посмотрела на прямолинейного Саске, которому в наказание за героизм пришлось принять весь удар на себя. — Сочувствую, приятель: отвратительная штука, один мой знакомый хирург уже много лет страдает от такой же пакости… ирония жизни в том, что именно врачи зачастую мучаются от серьезных заболеваний… тогда ты, дружочек, налегай. И учти: разговор не завяжется, пока не выпьешь хотя бы три стопки. Моему юному преподавателю ничего не оставалось, как согласиться с условием. Он глубоко вздохнул носом, взял в левую руку первую рюмку и залпом выпил ее содержимое. Вместо того чтобы поморщиться от семидесяти градусного алкоголя, брюнет принялся за вторую порцию, затем третью, и даже четвертую. Мои глаза широко округлялись с каждой пустой стопкой, а из уст второго наблюдателя вырвался довольный смех: — Ну как? Чувствуешь, горячо… по крови, по глотке: везде прошлось, да? — Гадость… — выдавил юноша, запивая стаканом воды. — Хах, здесь тебе не детский сад. Это еще что, я вот, однажды, после удачно проданной коллекции польского антиквариата так набальзамился, что не только глаза покраснели, а пар из ушей пошел: серьезно говорю. Хорошо, жена не пронюхала, а ведь она все равно, что служебная ищейка — все узнает и найдет, если захочет. — Аукционист, значит? — с интересом поинтересовался молодой человек, и я, наконец-то, тоже сосредоточенно вслушалась в диалог. — Ну да, недавно раскрутил качественный товар и нашел неплохих инвесторов, так что если нужен раритет, или еще какая дребедень — один звонок и все устрою… — Конкуренция, должно быть, не слабая… — вмешалась я, начиная понимать, зачем мы сюда приехали и с кем именно хотел встретиться Саске. — Не говори: развелись всякие дилетанты с зализанными волосиками, соперничают с давно разработанной стратегией, непонятно зачем, если все равно используют аукционную деятельность как прикрытие… — Вроде Хидана, например… — неожиданно вырвалось у меня, на что взгляд юноши грозно метнулся, -… или еще кого-то… — Конечно, о нем речь! Ох, этот проворный, продуманный, скользкий червь… Как будто неясно, что вся эта показуха — способ порисоваться перед законом, чтобы отвлечь внимание от нелегальной поставки наркотиков. — Говорят, Фугаку сейчас ведет его дело… — как бы невзначай упомянул брюнет о собственном отце, -… интересно, зачем адвокату с блестящей репутацией браться за такую грязь? — Пф… ничего удивительного: он должен этому слизняку. — В каком смысле? — напрягаясь, спросил Учиха, на которого начал действовать выпитый в нехилом количестве алкоголь. — У него же этот… старший сын… ну тот, гениальный детектив, когда-то состоял в той самой контрабандисткой группировке: «Акацуке», слышали о такой? Которую еще Джирайя запрятал за решетку в свое время. А у кого Хидан может брать отборный товар, как не у печально известных преступников? Так вот он-то и знает, наверняка, что творил такой на публику правильный сынок безупречного адвоката… Парень буквально вскочил с места, сжимая кулаки, но я вовремя успела отдернуть его плечо, не позволяя выдать нас с поличным. — Откуда вообще такая информация? — пришлось хоть как-то разбавить обстановку, хотя вопрос действительно не на шутку взволновал и меня. — У врагов Хидана свои источники, которыми они щедро делятся со мной: ни за что не упущу возможности послушать очерняющие репутацию соперника факты. Саске больше не мог терпеть, с шумом отодвигая ногой рядом стоящий стул, мешающий ему пройти, затем, периодически пошатываясь, поспешил выйти из давящего на сознание помещения. — Давай, иди: проветрись, а то совсем какой-то угрюмый… — кричал юноше вслед мужчина, вновь закладывая за воротник, пока я не опомнилась и не поспешила догнать сбежавшего молодого человека. К счастью, я удачно застала его на ступеньках лестницы перед входом, потому что сделав почти последний шаг на пути преодоления извилистого препятствия, брюнет все-таки не удержался и споткнулся из-за нарушенной, благодаря алкоголю, координации. Ослабленное тело молодого человека столкнулось со стеной, сползая по ней же на холодную мраморную поверхность. В привычном беспокойстве за этого человека, я наклонилась над сгустившим брови от хмеля преподавателем и напрасно постаралась его поднять: — Четыре стопки абсента? О чем ты думал, Саске? — Не надо… отчитывать меня… отстаньте… все вы — уйдите… — Зачем ты так… я же говорю, потому что… — Сакура, если ты не понимаешь, то я, оказывается, ничего не знаю о своем брате, который каким-то боком замешан с контраба…дид…бандит… с «Акацуке»… — Тогда мы найдем Хидана… — Нет — это не ваше дело. Ищите Zет, играйте в его карточки, а я должен разобраться, что происходит с моей семьей. Брюнет приложил усилия, но поднялся, как можно быстрее покидая мужское заведение. При всей категоричности парня, я просто не могла отпустить его в таком состоянии, а потому сорвалась и в который раз последовала за тем, кто невольно тащит меня невидимым силком. — Стой! Но на мой бесполезный крик высокая спина юноши так и не обернулась. — Немедленно вернись! Тело начала охватывать истеричная паника, но я не продолжала сдаваться: — Слышишь?! Или я… — мой потерянный взгляд пробежался вокруг, ища хоть какой-то подсказки, -… Боже… или я под машину сейчас брошусь! Не самый удачный аргумент, и все же лучшей идеи в голову не пришло. Молодой человек, успевший удалиться на достаточно приличное расстояние, нехотя изменил свое положение так, что его усталое лицо, выражавшее крайнюю степень недовольства, стало мне видным. На самом деле, в такой поздний час, тем более в отдаленном районе, не должно было проезжать автомобилей в принципе, однако именно в этот момент одна иномарка решила осчастливить нас своей лихой ездой, пользуясь неограниченной свободой и отсутствием патруля. В сложившейся ситуации мне, почему-то, показалось эффективным запугать упрямого молодого человека. Именно поэтому, глубоко вздохнув и вытерев с подбородка слезы, я стремительным шагом приблизилась вплотную к обочине, на самом деле не собираясь пересекать опасную для жизни черту, но сразу ощутила сзади грубо схватившие мой пиджак руки и оглушительно раздавшийся сигнал проезжающий рядом машины. — Да что с тобой такое?! — из груди Саске раздался такой низкий, вселяющий ужас голос, что я испуганно поджала шею и лично убедилась в могущественном влиянии военной академии на человека. — Но я не собиралась ведь даже… — Еще одна такая выходка… -… и ты звонишь моим родителям. Мне снова удалось заметить ту маленькую выступающую жилку на лбу преподавателя, которая появлялась каждый раз, если его что-то сильно раздражало. В данном случае, моя глупость. — Поедем домой, Саске… пожалуйста…

***

Возвращение в родную квартиру — единственная приятная мысль за все прошедшие сутки, крутившаяся в моей голове после последних утомительных суток и неудачного путешествия, которое должно было дать ответы, но породило лишь массу новых вопросов. За всю дорогу обратно в Токио мой спутник не проронил ни единого слова, не бросая в мою сторону даже редкие взгляды. В общем, все вернулось в прежнее русло: младший сын ректора испытывает ко мне очевидную неприязнь, а я только сильнее влюбляюсь в него с каждым новым днем — прямо как в начале учебного года. Браво, Сакура. И нужно мне было переводиться с пусть и нелюбимого, но безопасного медицинского университета на юриспруденцию? Чтобы встретить человека, терзающего мое сердце, словно голодная гиена, вляпаться в, похоже, настолько запутанную сеть какого-то гениального, тщательно продуманного плана… в идеальное преступление. Радует одно: минувший день удалось прожить без вмешательства Zет и его психопатических загадок… Я повернула ключ в дверном замке жилища, столкнувшись с встречающей хозяйку кошкой. Сэн интенсивно махала хвостом, без конца мяукая и выжидающе осматривая свою кормилицу. — Есть хочешь? Пошли… — устало пробормотала я, снимая обувь и проходя на кухню. Однако странная картина заставила меня остановиться возле входа в гостиную, которую нельзя не миновать, если собираешься подкрепиться. Широкий диван, книжные полки, пушистый ковер, деревянные тумбочки, письменный стол и даже табурет в углу: вся комната оказалась обставлена лекарствами, таблетками и другими разнообразными медикаментами. Сначала мне показалось, что это мамина вульгарная шутка, но она абсолютно точно не из тех садистских весельчаков, которые издеваются над родственниками, друзьями и близкими, выкладывая «забавные» видео в сеть. Тогда в чем дело? Когда я несколько раз осмотрела гостиную, убедившись, что все это мне не снится, то заметила на письменном столе среди кучи коробок с лечебными средствами небольшую записку. Дрожащие пальцы медленно развернули клочок бумаги, на котором, словно приговор, красовались жуткие слова: « Плохо спишь, Сакура? Прими подарок и не благодари — лишь бы ты была спокойна. Только, смотри, не переборщи с таблетками… как в прошлый раз. p.s. „суицидник“ — минус одно звено. Zет.» Пару секунд я стояла в немом ступоре и с раскрытым ртом. Дальше, видимо, у меня случился окончательный сдвиг в психике, потому что с необычайной яростью руки свернули и откинули жалкий листок, после чего последовало полное крушение комнаты. Я скидывала все, что попадалось на пути: присланные лекарства, конспекты, лампу, одежду… Конечно, с того самого момента, как были присланы «клеймо», мне не составило труда найти себя. Но как об этом мог узнать Zет? Об Англии, о стажировке, обо всем, что там происходило за два года… Что ты такое, подлая тварь? Хватит прятаться за трусливыми посланиями и убийствами — ты зашел слишком далеко. В любом случае, если не придешь сам, я найду тебя. Игра затянулась, а значит, кому-то придется сказать «сдаюсь»…