***
Все рассаживаются за парты, а я старательно выискиваю Тушенцова. «Неужели я его настолько разозлил своим почти недельным отсутствием, что он решил прогулять уроки?» Я уже начал радоваться, но черная рубашка с закатанными рукавами, мелькнувшая на фоне белоснежных и возгласы «Привет, Руся» убили эту радость. — Всё? Все сели и успокоились? — спросила учительница, обводя класс взглядом. — Дима, достань листочки из шкафа и раздай. — Не надо самостоятельную! — принялся умолять её класс. Но ни учительница, ни Дима их не слышали. Парень стал проходить по рядам и раздавать листы в линейку. — Э, Дима, — позвал шепотом парня Тушенцов, и тот повернулся на него. — Не раздавай! — А что мне делать с ними? — говоря тихо, как и Руслан, Дима встряхнул листы у него в руке. — Отдай кому-нибудь и сядь. — Окей. Парень обвел взглядом людей, которым уже дал листы и остановился на мне. — Держи, педик. — он кинул их передо мной на парту. — Красава, — смеясь, сказал ему Тушенцов, провожая его взглядом на место. — Шабанов, не расплачься только. — заметив мой злой взгляд, произнёс парень. — Кинь на стул задней парты, быстрей. — сказал мне Семченко, внимательно смотря на учителя. Сделав то, о чем сказал Кирилл, я развалился на стуле, чувствуя на себе взгляды свиты Тушенцова. — Дима, ты раздал? — У него листы закончились. — ответил Тушенцов учителю. — Куда вы их дели? — зло спросила учительница. — Я раздавал, и не хватило. — оправдался Дима. — Если вы сейчас не достанете их, то я за Людмилой Александровной пойду, — она опустилась на стул, сложив руки на груди. — Я жду. Похоже, никто и не думал ничего говорить. Естественно, никто оценки портить не хочет. — Не хотите, значит? — она встала и поправила свой пиджак. — Я за классной. — Шабанов, ты охерел? — вскрикнула, плохо скрывая «шутку», Настя, ещё одна из друзей Тушенцова, как только за учительницей закрылась дверь. — Насть, плохая шутка, правда. Очень плохая. — Научишь хорошим? — улыбаясь, спросила она у него. Они стали о чем-то увлеченно разговаривать, забыв про меня. Не думал, что буду когда-то благодарен Тушенцову. Громкий хлопок двери, от которого все вздрагивают. Подняв голову, в класс зашла учительница русского, а вслед за ней — Людмила Александровна. — И что вы здесь устроили? — излишне грубым голосом спросила она. — Почему так шумите? Вас в начале коридора слышно. Мне опять вас рассаживать, как в младших классах? — одноклассники будто боялись даже пошевелиться. — Листы где? Класс ответил ей все тем же гробовым молчанием. — Молчим, значит? — она убрала руки за спину. — Нелли Викторовна, дайте им завтра контрольную, пожалуйста. — большая часть класса обреченно застонала, а учитель только кивнула. — Соколов, садись за Шабанова. Тимченко на его место. Семченко и Тушенцов меняются местами. «Серьезно? Пожалуйста, только не это! Сзади Дима и сбоку Руслан. Это слишком жестоко.» — Тушенцов и Соколов разговаривать будут, — всё же вмешалась учительница, и я уже понадеялся, что Руслана посадят подальше от меня. — Какая разница? Их в разные части класса посадишь — всё-равно разговаривать будут. Семченко, давай, пересаживайся. — Пока, зай. — тихо сказал Кирилл, взяв в руки свои вещи и пошел к месту Руслана. А ко мне, гаденько улыбаясь, подошел сам Тушенцов и сразу занял место Кирилла. Положив вещи, он развалился на стуле и стал переглядываться с сидящим сзади Димой, издавая смешки. Людмила Александровна рассадила все так, как её устраивало, записала и, попросив вести себя нормально, пока она не вызвала родителей, вышла. Дав нам несколько упражнений, Нелли Викторовна стала что-то искать в папках, а я достал лист и стал выводить на нем линии, чувствуя, как Тушенцов бьет меня по ноге своей ногой. Парень время от времени кидал на меня взгляды, затем поворачивался к Соколову и тихо смеялся вместе с ним. — Все сделали? — бросив взгляд на них, спросила Нелли Викторовна. — Дима, давай к доске. — Я не доделал еще. — ответил парень, взяв в руки ручки и внимательно вглядываясь в учебник. — Вот у доски и доделаешь. — Бля… — протянул парень. — Рус, ты сделал? — Тушенцов кивнул и протянул ему свою тетрадку. — Спасибо. Дима ушел к доске, а Тушенцов отклонился на спинку и, смотря в учебник, стал бить ручкой по поверхности стола. Снова. Интересно, он это всегда делает или только меня злит? — Со скольки ты сегодня? — все также смотря в учебник и долбив ручкой, поинтересовался он. — Ни со скольких. Я не иду сегодня. — Почему это? — теперь он смотрел на меня, вытаращив глаза. — Тебе не всё-равно? — Ммм… — протянул парень и разблокировал телефон, до этого мирно лежавший на парте. — Неплохие фотки, да? Он мне показал фото, где я стою с хвостом в заднице и оперевшись на кровать. Все произошедшее пронеслось у меня перед глазами за секунды и, не желая это вспоминать, я зажмурился и стал тереть глаза. — Влад меня на неделю отпустил. — Значит, — он заблокировал телефон и кинул его на край парты. — Приходишь сразу ко мне домой. — опять эта гаденькая улыбочка. — Ни за что. — Тогда я завтра тебя изнасилую в туалете. Выбирать тебе. — Как будто так ты меня не насилуешь… — тихо ответил я, но, похоже, Тушенцов всё же услышал это. Он поставил локоть на парту и, приложив ладонь к щеке, оперся о руку и сделал лицо, будто ему стало безумно интересно. — Поверь, — начал он. — Я могу сделать еще хуже, а пока я ещё мягко обходился с тобой. Так что… Я бы пришел на твоем месте. Тушенцов сел прямо и вернулся к учебнику, а я судорожно сжимал кулаки и закусывал губу, готовый разреветься.***
— Я сейчас вещи принесу, подожди. — бросает Кирилл, убирая руку с моего плеча и уходит в раздевалку. Я опираюсь спиной о стену и жду Семченко, который вместо того, чтобы подождать пока выйдут люди из раздевалки и зайти самому, просто перепрыгивает стойку. Я улыбаюсь и думаю, как я сам не додумался до этого. — Педик, не улыбайся, а то без зубов останешься. — зло кидает какой-то старшеклассник и проходит мимо. Закатываю глаза и проедаю взглядом в том парне дыру. Неужели ориентация столько решает? — Всё. — кидая на меня куртку, сказал Кирилл. Одевшись, выходим из здания школы. От холода на улице по коже сразу начинают бегать мурашки. — Пока. — говорю я и собираюсь идти в сторону своего дома, но Кирилл держал меня за локоть. — Какой пока? Я тебя провожаю. — улыбнулся парень и, взяв меня под руку, потащил вперед. — У тебя мама волноваться не будет? — Не. И я с тобой хотел продолжить разговор. Ты мог бы устроиться курьером, например… — Нет. — Тогда придумай сам что-нибудь. — у Семченко был уже раздраженный голос, а я лишь помотал головой. — Неужели тебе так нравится работать шлюхой? Я опустил голову. Он как будто пытается специально задеть. Если так, то у него это неплохо получается. — Макс, я не хочу, чтобы ты туда ходил. — Хорошо, сегодня не пойду. — устав от его уговоров, сказал я. И ведь эта была правда. Сначала я хотел пойти, но из-за Тушенцова всё изменилось. — Правда? — его лицо засветилось, будто его посыпали блестками в солнечную погоду. — Да. Он резко остановился и обнял меня, а я в ответ на это стал бить его по спине. — Пусти, мы на улице. — Ну и что? — все также продолжая меня обнимать, спросил парень. — Я устал и хочу домой. — неплохая отговорка же? — Ладно, пошли. Оставшуюся дорогу Семченко молчал, только иногда смотрел на меня. Вибрация телефона в кармане джинс. Нехотя я достаю его. «Новое сообщение». От кого это? «Надеюсь, ты ещё не забыл, что через полчаса должен быть у меня?» Сначала текст вызвал у меня недоумение, но когда пришло второе сообщение с адресом, стало понятно, что это Тушенцов. — Кто там? — вглядываясь в моё лицо, спросил Кирилл. — Оператор. — сухо ответил я. — Давай побыстрее пойдем? — Ладно. — пожал плечами парень и ускорил шаг. Тушенцов мудак! Как я до него за тридцать минут успею? Уже чувствую боль моей попы. И вообще, откуда номер? — Пока. — попрощался я, когда мы дошли до нужного мне дома. — Пока. Я приду — тебе в скайп позвоню. — он немного улыбнулся. — Я сейчас спать лягу. Давай вечером, ладно? — Хорошо, отдыхай. — парень мягко улыбнулся и махнув рукой, пошел в обратную сторону. Я зашел в подъезд и поднялся на первый пролет. Увидев через окно, что Кирилл ушел, я пулей вылетел на улицу и побежал в сторону, где жил Тушенцов. Успеть вовремя я и не надеялся, но большим опозданием злить его не хотелось. Тем более если то, что он делал со мной раньше не самое жестокое.***
— Ты опоздал на двадцать минут. — зло произнес Тушенцов, открыв мне дверь. — Ты на другом конце города живешь, как мне было успеть. — пытаясь отдышаться, говорил я. — Ясно, блять, — он пропустил меня в квартиру. — Только отговорка детская. Иди ко мне в комнату и раздевайся. По памяти я дошел до его комнаты. В ней ничего не поменялось, ну, кроме постельного белья. Теперь оно чёрное, сочетающееся со всей комнатой. Я начал снимать с себя одежду и, когда на мне остались одни боксеры, в дверях комнаты появился сам хозяин квартиры. Он проследил взглядом за моими сползающими трусами. — На кровать сядь. — до сих пор злым голосом сказал парень. Я сел на край кровати и напротив сразу же встал Тушенцов. Взвизг молнии и головка члена упирается мне в губы. — Ну и? Чего уставился? Соси. Я осторожно взял в рот головку и провел по ней языком. Поморщившись от соленого привкуса, попытался взять глубже, но выходило это очень медленно, из-за чего парень сам толкнулся мне в рот. — Ну как отдохнул, м? — тяжело дыша, спросил Тушенцов. — Твой друг не побоялся, что ты его изнасилуешь? Или он сам попросил это сделать? «Он охуел?!» С этой мыслью я прикусил его член. Ему не было бы больно, если он не толкнулся в этот момент мне в рот. Он замер на секунду, а затем комнату переполнили крики и маты. — Ты, блядь, совсем ебанулся, а, Шабанов? — продолжая кричать, спросил Тушенцов, смотря на меня бешенными глазами, от которых по телу бегали мурашки. Я немного поворачиваю голову, чтобы не видеть этих глаз и мне тут же приходит по щеке обжигающий удар, от которого моя голова поворачивается в другую сторону. — Сука, я же тебя предупреждал. — прорычал он и подошел к столу. «Снова этот ящик. Опять хвост и наручники?» Руслан перебирал там вещи, матерясь при этом. Когда он закончил, я сначала подумал, что это кляп. Но кляп должен глушить звуки, а этот предназначен точно не для этого. Там был только кружочек и держащие его веревочки с застежкой. — Рот открой. — приказал он, нажимая большим пальцем мне на подбородок. Он вставил этот кружок мне в рот, который заставлял держать рот открытым, нажимая на зубы, и застегнул ремешки на затылке. Секунда, и через этот кружочек мне в рот входит член Тушенцова. Теперь понятно для чего это… Парень стал буквально натягивать мой рот на свой член и долбиться головкой мне о глотку, будто пытаясь сделать на нём синяк. От этого саднило горло и тянуло щеки. Прошло минут десять, и, похоже, ему надоело это занятие и парень уложил меня на спину, сняв этот «кляп», и снова подошел к ящику. Вытащив из него небольшую коробочку, он вернулся ко мне. — Что это? — хриплым голосом спросил я. — Увидишь. — сухо ответил он. Тушенцов стал доставать из коробочки и закреплять на моём теле какие-то железные зажимы. Это было не то чтобы больно, скорее неприятно. Когда парень закрепил их от сосков до бёдер, коробка, похоже, опустела и, бросив её куда-то в сторону, он провел по стянутой зажимами коже, затем снова подошел к ящику. На этот раз Руслан вытащил из него хлыст, похожий на тот, которым погоняют лошадей. Я напрягся, когда он подошел ко мне с этой штукой, по телу пронеслись стаи мурашек. Тушенцов поднимает хлыст над головой, затем, рассекая воздух, бьет по зажимам. В тело как будто впились тысячи иголок. Парень замахивается ещё раз, но уже бьет по другой стороне. Поджимаю пальцы и вскрикиваю от этой острой боли. Удар. Ещё несколько. В уголках моих глаз навернулись слезы. Снова удар, но уже сильнее, чем предыдущие. Вырывается гортанный крик, затем я глотаю воздух ртом точно рыба, выброшенная на берег. — Хватит, пожалуйста. — говорю я даже слишком тихо. — Что, Максимка, больно? — он ухмыляется, и по моей коже начинают бегать стаи мурашек. Тушенцов отпускает хлыст и тот падает на пол. Он стягивает с себя футболку и штаны, оказываясь голым. Тянется за смазкой и размазывает её по пальцам. — Раздвигай ноги. Согнув ноги в коленях, развожу их в разные стороны, получая в ответ довольную ухмылку Тушенцова. Взяв меня за одну ногу, он стягивает меня к краю кровати и ставит мои ноги на свою грудь. Приставляет к отверстию пальцы и, немного нажимая, проникает внутрь двумя. Немного подвигав ими внутри меня, добавляет третий. Вытащив пальцы, приставляет головку члена и резко входит. Хриплый стон из моего горла и Руслан качнул бёдрами. Закусив губу, он начал вдалбливаться в меня, сильно сжимая мне ноги, иногда закусывая кожу. Руслан замедляет темп и наклоняется ко мне, подхватывая под попу, закусывает и оттягивает мои губы, игнорируя мои протестующие стоны. Он начинает набирать темп в новой позе, ещё насаживая меня на свой член. Парень зажмуривается и сжимает мои ягодицы настолько сильно, что в голове проносятся мысли о том, что будут синяки, а руки тянутся к его плечам. Тушенцов выходит из меня и кончает мне на живот, затем откидывает меня на кровать и, показав на купюры на столе, уходит из комнаты.