Софист, часть 2. Приключения

      Софист балдел на пуховой перине, ластясь к боку крепко спящей девушки с офигительно ладной и стройной фигуркой, правда, на две третьих фута более высокой и наголову более сильной. Как ни странно, в постели вчерашняя девственная блондинка оказалась неимоверно стеснительной. Эта милая особенность несказанно заводила парня да так, что Софист и часа не выдержал, доведя Мишу и сам испытав настолько яркий оргазм, что на их крики экстаза аж питомица Рииси прилетела из подземной лаборатории дварфа.       За окном наступало утро, чирикали птицы в плодовой роще на заднем дворе. Во всем громадном особняке мага лишь: его фамильяр, фейри-дракончик Рииси, пристыженный и зело злой полуорк Ксанос в комнате напротив да пара людей в комнате Миши. Мастер Дроган, как и все учителя, решил проверить своих учеников соблазном пошарить в его покоях с кабинетом, да что-нибудь украсть или поделать в лаборатории, служащей центром тренировок. Да, был внизу обелиск возрастом в несколько тысяч лет. Да, в личном кабинете мага-клирика имелась примечательная установка для создания фокусирующих камней, а также любопытнейший сундук, от которого веяло мощной защитной магией минимум седьмого круга. Однако без присмотра осталось главное сокровище – девственница. И мужающий подросток пришёл вчера ближе к ночи и под предлогом проверки жёсткости матраца заменил его на перину с совиным пухом и… украл девичью невинность. Вокруг не валялись детали латных доспехов, хотя Софист хотел каждую снимать по одной за раз, но, чтобы добиться успеха, ему пришлось пойти на хитрость и воспользоваться ещё одним подаренным Мише колечком - с призывом малого водного элементаля, вместе с удалением грязи и пота умеющего единовременно снимать металлическую скорлупу. Что пара водных существ и проделала, а дальше миг девичей растерянности усугубил долгий и нежный поцелуй – и затрепетавшая девушка растаяла в искушающих руках смазливого соблазнителя…       Создав мелкого элементала воды, Софист вскоре спровадил помогшего с гигиеной призывника восвояси на План Воды и устроился поуютнее, мысленно восхитившись и даже поблагодарив Дорну, которую Дроган вместе с Аялой сопроводил вчера на представление одному из высших придворных Эльфийского Двора, оперативно вызванного к Арфистам в Эверлунд - от имени королевы Эмлараэль Лунный Цветок за реликвией её народа и с вознаграждением нынешней владелицы. Дорна сумела справиться с девичьей ревностью к какому-то тонкокостному человеку-хворостинке и перед отбытием предпочла «пошушукаться с недотрогой». Одним словом, Трапспрингер поставила такую ловушку, в которую Софист просто не мог не вляпаться по уши – сообразительная девочка быстро учится, а ещё говорят, что дварфы – твердолобые чурбаны. Брешут!       Собственно, нежащийся с Мишей в одной постели парень прекратил поглаживать и проминать доступную девичью грудь, трясь своим мокрым стояком о бедро совращённой им девушки, все ещё томящейся среди грёз сонного царства. Софист приподнялся и пощекотал сосок своими молодецкими черными усами над верхней губой, лизнул, поцеловал и заиграл с ним шаловливым язычком. Необычно сильные руки девушки сдавили его, как когда-то Дорна вжимала в свою грудь, размера на полтора превосходящую у Мишани, подходящую в ладонь Софиста, что называется, на вырост.       Аккуратно высвободившись из неудобной хватки так и не проснувшейся красавицы, загрустивший было юноша смекнул, как поступить. Погладив в нужных местах для расслабления мышц и нехотя покинув двуспальную кровать, юный маг сунул руку по локоть в несколько тайных волшебных кармашков своего пояса, достав щепотку золотого порошка и белой паралитической пудры растительного происхождения. Несколько минут он потратил, пока возводил тайный блок-ловушку в дюйме от двери с внешней стороны. Затем, зашептав ещё одну заклинательную формулу, он вместо плоского магического щита перед собой создал цилиндр вокруг головы, прикрывший на манер шлема с открытыми скулами. Сконцентрировавшись получше, Софист придал щитку более подходящую форму.       В латных доспехах бывает жарко, что, впрочем, регулируется заговорённой сорочкой, поддоспешником или самим доспехом. В латных доспехах очень неудобно справлять естественные нужды, что, впрочем, некоторых вовсе не заботит, другие пользуются дешёвой туалетной водой, третьи заводят оруженосцев, а более богатые или удачливые справляются магией. В латных доспехах нереально почесаться, что, впрочем, частично решается бритьём в паху и подмышках и прочими ухищрениями типа втираний или кантрипа против зуда. Миша Уэйсмит происходила из состоятельной семьи и пользовалась дорогими средствами…       С предвкушением облизнувшись, Софист стянул покрывало, безнаказанно и при свете утра полюбовавшись на позу спящей Миши и её аппетитные прелести, привлекательнее и Дорны, и Мары, и спорящие за ветвь первенства с Ханией. Парень сел в ногах девушки, с настойчивостью и осторожностью раздвинув их, открывая себе доступ к бутону, нежному, как у младенца. После вчерашнего прохода элементальчика-чистильщика половые губы все ещё хранили сложный аромат женского гигиенического средства: эдельвейс, бергамот, гелиотроп, жасмин, цветки апельсина, давана, ваниль, чёрное дерево…       С придыханием припав к нежному и стеснительно прикрывшемуся георгину, парень приступил к возбуждающей игре язычком, не забывая ласкать лобок – оставлять мокрую дорожку, суша её своим дыханием. Как он и думал, дремлющая паладин с мужицкой силой сомкнула расставленные ноги, грозя лопнуть вихрастую тыковку, как перезрелый арбуз, но магический щит благополучно засиял, сдержав подсознательный порыв бывшей девственницы.       - Ах… аа-а-оо… - простонала пробудившаяся блондинка. Её чудесные синие очи распахнулись, а потом закатились от волны набегающего удовольствия, утопившего волю к сопротивлению. Ноги совершенно расслабились, отданные на волю совратителя. Из головы девушки вылетели все возможные мысли об отказе или смертном поколачивании, как вчера сонно грозились зацелованные уста, притягательно припухшие.       Софист, взявший инициативу в свои руки, дотронулся до кулаков, мнущих простыни – от его жгуче возбуждающих прикосновений кисти сразу расслабились и затрепыхались, как робкие листья на своём первом ветру. Не даром он облапал всех деревенских тёток, не только и не сколько учась размягчать плоть и вытравлять лишний жир со складками…       Возбуждённый парень, не переставая ласкать розовый бутон, возложил безвольно отдавшиеся ему женские руки на своё чело. Риск? Ещё какой! Обошлось – его не схватили за волосы, наоборот, нежные женские пальчики стали несмело откликаться на ласки, возвращая и придавливая голову к вульве, когда Софист отвлекался на внутреннюю сторону бёдер или дорожку к пупку.       Вызвав у совершенно неопытной партнёрши пару лёгких оргазмов, Софист повёл язычком длинную дорожку вверх. Задержав ласки на манящих выпуклостях, он изогнулся в спине, медленно и дразняще вводя своего примерного красавца в заждавшееся и разгорячённое девичье лоно. Из приподнявшейся к ласкам груди Миши вырвался ещё более громкий стон блаженства.       - Да вы к дьяволу ох!.. – Раздался вопль из-за двери. И быстро оборвался – на возмущённого полуорка Ксаноса сработала магическая ловушка, заставив его остолбенеть с опускаемым для стука кулаком и завидовать - молча.       А Софист не зевал, вовремя прильнув всем корпусом к трепещущей под ним милашке, вскружив голову поцелуем в губы и резко ускорившимся темпом тазовых движений. Пребывавшая в нирване девушка вообще слышала лишь бешеный стук в ушах, вряд ли осознавая свои крики удовольствия. Глотка у паладина была лужёной, так сказать, и очень живо озвучивала все оттенки наслаждения.       Вскоре накричавшиеся любовники шумно и жарко пытались отдышаться друг другу в шеи от фееричного и обоюдного финала. Лежавший сверху Софист невольно начал лыбиться и едва ли не хихикать нервно, когда ему на ум пришла мысль о том, что после хрупких фей он занимался сексом с девушками физически куда сильнее его самого и что эта ситуация ещё не скоро переломится.       Улыбчивый парень, так и не покинувший лоно партнёрши, интуитивно отлип от мягких полушарий и приподнялся, нависнув над овалом девичьего лица, отчасти похожего на щит. Когда взбешённый полуорк начал, топоча, удаляться от их двери, Миша краснела после каждого его шага, все гуще и гуще, от щёк до основания шеи – пятки тоже устыдились!       - Доброе утро, Мишаня. Ммм, ты такая милая, нежная и чувственная, что я бы дни напролёт доставлял тебе эротические наслаждения. К счастью для нас, удовольствия бывают разными, Миша… Хочешь полакомиться форелью, запечённой в травах с ревеневой кислинкой, м? А потом вместе потанцуем… Ты со своим двуручным мечом, а я напротив - с боевым шестом, - похотливо соблазнял Софист, умалчивая о том, что после спарринга последует пузырящаяся ванна с расслабляющим массажем, плавно переходящим в интим. Податливая и отзывчивая фигурка приятной комплекции бешено заводила парня, теша его самолюбие.       - З-зарублю, - выдохнула Миша, недобро сверкая глазами. У парня расширились зрачки:       - За что?.. – с запинкой спросил он, еле удерживая подкошенную уверенность.       - За подслушивание! – Низким грудным басом выдала Миша, напрягшись словно для метания грома и молний.       У Софиста прямо отлёг камень с плеч - Ксанос. Пока его грубо не попросили слезть, любовник сам нехотя вылез из рефлекторно сузившегося лона и поднялся, сдержав похотливый взгляд и не дав на виду расползтись по лицу хитрой лыбе обожравшегося сметаны кота – вдруг спровоцирует? Хотя Миша любит котиков, которые к ней ластятся и делают безоружной, беззащитной… Именно так Софист пробрался к ней в спальню – она сама принесла его на руках в форме дымчато-пятнистого мурлыки, как две капли воды похожего на местного мышелова.       - Я пойду, приготовлю нам завтрак, Мишунь, - ласковым тоном обратился он, стоя к ней спиной и одеваясь под её взглядом, приобретающим всё большую осмысленность, а с ней и осознание всего произошедшего…       Софист видел все вокруг и открыто лыбился двери, исподволь наблюдая реакцию на уменьшительно-ласкательную вариацию её имени: Миша сама пяток прозвищ коту придумала, пока несколько дней пыталась подозвать умного кота Дигана, не одним учебным выпуском наученного держаться от школьников подальше, а тут ещё и в жёстких латах – пфе!       Миша честно попыталась отвернуть пылающее лицо от раздающейся в плечах спины парня и не скашивать глаза на его подтянутую попу, которую даже в постели дико стеснялась трогать, не говоря уже о ласках. В бане пшеничная блондинка не стыдилась наготы столь дико, впрочем, она из раздевалки забегала-то в мойню последней, когда все в парилку набивались, по-армейски ополаскивалась и обратно в свою стальную скорлупку. То-то будет зимой… Если будет, конечно, после подаренного колечка. Хотя в нём зарядов всего полсотни и дерево в труху после их исчерпания.       Уже перед дверью Софист обернулся, рукой указав на замочную скважину:       - Шароглазу и щелки хватит, - состроив кровожадное лицо, намекнул он на фамильяра полуорка – бехолдера размером с чернявую голову самого Ксаноса. (иллюстрация 080) И стремительно вымелся из спальни Миши.       Готовя гарнир и рыбу из школьных припасов и огорода, Софист постепенно отошёл от сладчайших воспоминаний и ударился в другую крайность. Юный заклинатель, мелко шинкуя лук, мысленно поражался двуличью старших магов. Вот мастера Дрогана чуть удар не хватил от нецелевого использования элементалов – для замеса бетона. А сам-то? Заклятье медленного жара берегло дровишки – раз. Лента рун обеспечивала постоянный ток воздуха и нагрев духового шкафа – два. Обеспечивающий работу холодильника ледяной корень, обвивший кристаллизованный кусок замороженного волшебного раствора – три. А в-четвертых вообще жуть! За печным изразцом, отпираемым хитрым механизмом, пряталась толстобрюхая фигурка шеф-повара в колпаке и поварёшкой – квази-реальный лакей для неумех. В своё время именно эта волшебная статуэтка с поваром-на-час вдохновила парня создать интимных кукол.       Завтракал парень в одиночестве, усиленно гоня прочь воспоминания о бойне с гноллами и предательским подставленным им Фаргане. Раскрасневшаяся Миша, поразившая Софиста скоростью самостоятельного облачения в латы, сверзилась со второго этажа очумелым быкоброненосцем – у Ксаноса оказалось слишком мало форы. Прикрыв порции соучеников двумя зеркальными крышками-полусферами, какие применяют в дорогих ресторациях для сохранения свежести приготовленного блюда, юноша ненадолго упорхнул с Вершины, еле сдержав смешливое уханье: паладин сыпала угрозами в поисках гаврика, которого жители сдавали с чёрной радостью – полуорков мало где привечали, а тут ещё и трусливый попался…       Безусловно, Миша поймала вуайериста и вытрясла из него всю душу, как и «предписывали» школьные тренировки. Избитый до посинения Ксанос частично отбрехался паралитической ловушкой. По крайней мере, паладин сразу не кинулась на Софиста, когда днём застала его за работой. Возможно, потому что именно он сказочно лишил её девственности. Возможно, она просто умаялась и упрела. Возможно, вспомнила, что у босоного под шортами нет трусов. Возможно, девушку обескуражила их антикамуфляжная раскраска в кричаще-зеленый цвет в крупные белые бобы, или сочный цвет распахнутой коротко рукавной рубахи – полосатой под шмеля. Возможно, Миша смутилась, догадавшись, что именно Софист с личного позволения настоятеля Гилфорда делает рядом с заброшенной землянкой - садик для влюблённых. Возможно, девушку трогали не только киски, но и птички – несколько пар молодых стрижей наперебой голосили вокруг юного друида. А возможно Мишу впечатлили результаты деятельности мелкого невидимого воздушного элементала, в этот предгрозовой душный день обдувающего загорелое тело парня и эффектно играющегося с его каштановыми вихрами. А может просто ослепил взгляд сине-голубых очей. Как бы то ни было, девочка в латах надула губки куриной жопкой и прошла мимо - читать суровую книжку про стратегию и тактику какой-то там кормирской битвы столетней давности.       Проводив «железную» девушку раздевающим взглядом, Софист, насвистывая пошлый мотивчик, прилипший от Топера, вернулся к творческому благоустройству деревеньки. Хотя ранее он радикально решил проблему оползней, сейчас друид все равно укрепил нужную ему часть склона. Не было нужды в сваях, какими он стабилизировал фундамент кузницы и на которые водрузил блин Площади Согласия. А вот уже ранее опробованная на дороге методика была более чем уместна: Софист применил реверсивное заклинание размягчения земли и камня, делая плотные, долговечные и не раскисающие от грязи дорожки, похожие на ровные бетонные ленты. Затем поставил два пенька с торчащими корнями и положил рядом пару стволов. Через несколько минут на выбранном месте лицом на закат стояла древесно-каменная скамья с изогнутой спинкой из перекладин под приятный взору малахит. За ней Софист аккуратно высадил раскидистую черёмуху, за которой после завтрака летал вместе с гигантским Уллю, в лапах перенёсшим уменьшенное и облегчённое дерево с ещё оставшимися черными ягодами, сладкими и вяжущими. Всего полчаса заботливых поглаживаний, и вот над скамьёй раскинулась прекрасная тенистая грибовидная крона с эдаким козырьком над сиденьем. В ветвях уже вовсю горланили стрижи, столбя лучшие места под обещанные им домики, равноценные дуплам. Софист специально сделал перед скамьёй пологий склон с мягкой газонной травой для «валяния», ниже по земле стенка-ступенька, у которой друид высадил плотные кустарники уже объеденной и осыпавшейся дикой жимолости, которая бы прикрывала листвой любовные утехи, но не закрывала чудесную панораму с холма при закатных поцелуях на скамье. Перед жимолостью тоже пара сидений, но плоских и без спинок – в едином древесно-малахитовом стиле. Дальше в планах на ближайшие дни пара лип с обрамлением кустами боярышника, ирги с ворсистой вишней, клематиса с айвой, рассаженных с учётом цветовой гаммы, а за спинкой скамьи – декоративные кусты дёрна с колючими сливами и крыжовником.       Софист весь день, с перерывом на обед в гостях у Куадки и «выводка» её мужиков (стражников), обустраивал уютный уголок отдыха, формируя кроны, любые взгляду, и переводя часы растений на начало весеннего цветения – климат-контроль от дриады достаточно задержит зиму и её лютые ветра, чтобы собрать с них настолько поздний второй урожай. А платой за все садово-парковые роскошества станет завтрашняя помощь в замесе бетона и создание колодок для заливки стен и опор: вместо круга прямоугольник под возводимый для монастыря Илматера хлев с чердаком под сено, он будет примыкать к псарне и частично закрывать собой садик.       - Гха-ха, да ты никак созрел, малой? – Топер припечатал пятерню по лёгкой рубашонке, на которой черные полоски за несколько часов обратились в пушистые квадратики на кричаще-оранжевом фоне. К ночи станут – круглыми ежиками.       - Хех, спелые бобы – густо фиолетовые, старшой, - хмыкнул приосанившийся Софист, глянув на свои модные шорты повыше колен. С утра чисто белые, пятна-бобы к вечеру постепенно стали крапчато фиолетовыми – такие хозяйки вовсю уже собирали со своих грядок, желая успеть снять к зиме второй урожай, подобно фермеру Вераунту, недавно собравшему подсолнечник с семенными коробками едва ли не во взрослый охват размером. – Так что ещё зреют, - хмыкнул, почесав то, где зрело.       - Аха-ха-ха! Держать хвост трубой, салага, и нос по ветру! – Дружелюбно напутствовал он. – Что ты тут хоть делаешь, Софист, не любовное ли гнёздышко? А то босс как в рот воды набрал, а Гилфорд кудахчет над монашками как курица над яйцами, а ты сосредоточено игнорируешь простонародье…       - Видишь зелёную травку на полянке за кустами? – Софист проигнорировал упрёк, потому что уже не раз поднимал вопрос с праздно любопытствующими, встревающими под руку и отвлекающими от творения магии. Мальчишки, вот, крепко уразумели это, будучи разок отлучённым от тренажёрного зала, а новенькие жители Хиллтопа ещё не выучили местные правила. Софисту трудно давалось поддержание заклятья антикамуфляжа с одновременной работой над садовой магией.       - Ну?       - Я их сделаю ещё гуще и тут ряд высажу – совсем не видно будет места для валяний, - нейтральным тоном сообщил Софист, держа лицо лопухом.       - Тех самых валяний? – Бывалый мужик выразительно подвигал бровями.       - Это же – Романтик-Сквер! – Пафосно заявил юноша, которого некоторые сегодня сочли развязно полуголым. Топер разразился смехом. – Между прочим, название согласовано с Гилфордом, - сделал замечание Софист, «забывший» обговорить с оным зелёный ковёр для секса – хотя кто теперь осмелится воспользоваться им по громко озвученному назначению?..       Совершавший обход лейтенант ещё пуще развеселился, к слову, так и не загремев табельным оружием. Работёнки у него поприбавилось после ночного рейда в стойбища гноллов, и человек просто был рад поднять себе настроение. Как и юноша был рад любому поводу погрязнуть в работе и отвлечься от тяжёлых дум, отягощающих сердце. Не долго думая, Софист присоединился к офицерскому обходу Хилтопа, начав открыто обсуждать успехи ребятни, тут и там развесившей уши вместе матерями и отцами, таскавшими лоботрясов за уши. Куадка только днём «жаловалась» Софисту на маленьких проглотов, жрущих в три горла и ни чуточки не толстеющих. Самые сложные дни прошли: Софист научил ребят сдерживать слезы и лишь шипеть от боли при шпагатах и других растяжках, обидно выговаривая и стыдя - на ухо, чтоб никто более не слышал и не насмехался по этому поводу; привил им чувство локтя и взаимопомощи, отказывая в своём расположении тем, кто сам не подстраховал других со штангой или в чём ином; обеспечил регулярность занятий, запрещая даже близко подходить к учебному оружию тем, кто пропускал тренировки, ссылаясь на «мертвецкую усталость» после полевых или домашних работ. Поэтому Топер с гордостью хвалился успехами перешедших к нему пострелов, уже начавших ощущать пользу от индивидуально составленных программ тренировок: стали меньше уставать в поле и рельеф мышц начал красиво вырисовываться, повторяя на круглом пузе постепенный и неумолимый рост кубиков пресса, как у Софиста, сегодняшнюю гимнастику сделавшего в роще у выбранной для пересадки черёмухи – малый земляной элементал с успехом заменил ему почти все тренажёры и снаряды.       Собственно, в казарму они пришли вдвоём, встретив жаждущих тренироваться. Однако вместо немедленных упражнений Софист по обыкновению наперво наколдовал волшебный башенный щит, превратив его в массажный стол, через который и пропустил всех, к вечеру натруженных. Вновь поражая не устающих удивляться, он за минуту по нащупываемой усталости и напряжённости мышц легко выяснял, каким трудом отрок занимался – копал или полол, заодно расслабляя для большей эффективности тренировки будущих воинов. А Топер точно записывал все в тетради, заведённые на каждого ещё Софистом – по примеру медицинских карточек Фаргана. Кто-то был склонен к выносливости, кто-то ловчее или сильнее – все учитывалось ещё и с коррекцией на виды домашней деятельности. Топер в конце озвучил первые записи Софиста, скрупулёзно фиксировавшего такие числа, как количество отжиманий и подтягиваний – почти трёхкратная разница дала повод для гордости и бравый стимул к дальнейшим занятиям и рекордам ради искренней похвалы от взрослого кумира, привечавшего поросль. Ребята старались выполнить все предписания, уже представляя, как на утро взвоют, ощущая боль в каждой клеточке тела – здоровую боль, которую утренняя тренировка, проведённая по всем правилам, сделает приятной и к обеду они обо всем забудут – кто честно выложится. Однако они ещё не представляли, что зимой, как только Софист соберёт необходимую статистику и проанализирует её, «лейтенантских» воспитанников будут ждать суровые нормативы, трудные зачёты и острозаточенные призы, а кому-то и представление в более престижные учебные заведения – с клятвенным условием вернуться служить в Хиллтоп.       Почтив вечер на Площади Согласия, съев один шампур шашлыка из отменно замаринованной зайчатины и отведав три разных салата из даров лета, Софист сослался на тренировки и в самом начале покинул «повседневное застолье», и словом не перекинувшись с Фарганом, не желавшим уступать первым после не прошенной инициации со смертельными испытаниями, не простившим выталкивание на порог смерти ни Гавину, ни Софисту. Заглянув домой и подготовившись, юнец отправился задирать панцирную девчонку, вновь не сумев найти в себе моральные силы уладить увядшие отношения со старшим друидом.       - Софист Вершинный вызывает Мишу Уэймит на бой! Явись - не запылись! – Задорно воскликнул он со школьного двора.       Софист знал, что оба соученика с хрустом за ушами слопали его утреннюю рыбу, весь остальной день перебиваясь сырыми морковками да ягодами и усердно избегая друг друга. Вот и сейчас они заперлись в своих комнатах, как в неприступных замках, а Ксанос озаботился ещё и шишкой тишины, сходив к Гилфорду и выказав почтение его богу.       - Так не честно, Миша! С Ксаносом ты провела спарринг, а меня в игнор? Что скажет мастер? Прошу, выходи – я готов сражаться серьёзно! – Крикнул он, не заостряя внимание, что «готов» и «буду» - это разные вещи. Он думал, что поступает хорошо, знакомя недотрогу с плотскими утехами и возвращая мужичке облик нормальной девушки. Но забылся и не учитывал, что опять судит со своей колокольни…       В окне рекреации второго этажа мелькнуло синеглазое личико-щит с пшенично-золотым обрамлением волос. Миша увидела: светящийся лунным светом боевой шест в руках; штаны и плотную тунику с лист-плащом в виде касающейся пят накидки за спиной; на предплечьях наручи проворства, на ногах поножи свободы движения; на поясе подрагивал и ёжился мешочек бесконечных прыгающих ёжиков; на лице юноши тёмная и морщинистая кожа-кора с бледными жилками паучьей кожи; чуть размывающий контуры улучшенный доспех мага и слегка преломляющую свет сферу защиты от метательных снарядов; в левой руке меж пальцев зажатые колбочки с малость светящимися порциями зелий силы быка, грации кошки, медвежьей выносливости.       - Я готова надрать тебе задницу, подлизывающийся прохвост, - заявила Миша, хмурясь не хуже неба, парой лиг вдали разражавшегося грозой с ветвистыми молниями. Она двумя руками сжимала поднятый на изготовку меч. На голове заострённый шлем, деревянное колечко с флюоритом паладин тоже задействовала, не погнушавшись воспользоваться подарком с заклятьем кожи-коры. Она приняла вызов, храбро идя наперекор своей неуверенности и предательскому жару в паху.       - Все должно быть честно, соученица, пей. Я буду применять боевую магию, потому сейчас наложу на тебя сопротивляемость и защиту от энергий, - непререкаемо произнёс Софист с бесятами в сине-голубых глазах.       - Хорошо, моя победа – и ты во всем публично повинишься, - резко кивнула она, открывая забрало и принимая зелья. Принципиальному паладину вовсе не следовало знать, что волшебные средства на четверть разбавлены коварным яблочным сидором фермера Хола.       - Угу. И я бы хотел на время спарринга наложить наговор на твоё оружие. Позволишь? – Спросил он, когда последовательно применил ряд длительных защитных заклинаний.       - Какой наговор? – Она не спешила расставаться с мечом, эфес которого отличался дорогой ажурной декоративностью.       - Пылающего оружия.       Софист молча и бережно принял протянутый меч. Достал губку из мха и баночку с мазью на основе свечного воска и земляного масла. Нехитрый подготовительный приём продлит действие заклинания на порядок. Пылающий меч восхитил девушку, сметя почти все внутренние страхи и подогрев азарт. (иллюстрация 081)       - Нападай, червяк!       - Ещё не все честно, Миша. Ты с Ксаносом боролась на виду всей деревни. Пойдём к Площади Согласия или слабо доказать всем?..       Сыграв на эмоциях прямолинейной девушки, хитрый Софист добился желаемого результата. Он как раз перед уходом с сегодняшней вечеринки сговорился с Гилфордом и Топером, потому при появлении вдали на дороге двух подсвеченных и вооружённых фигур никто не ударился в панику – приготовились к зрелищу. Когда жрец Илматера попросил тишины, а все уже давно знали, как он способен её обеспечить, Софист оправдал ожидания, устроив из спарринга восхитительное представление.       Взмах карающим мечом пламени – перехваченный копьём шест звучно бамкнул о начищенный нагрудник, оставив вмятинку. Миша прытко и крепко схватила оружие противника, следом одной рукой опуская тяжёлый двуручный меч. Отскочивший Софист сам откинул свой конец посоха, чтобы не получить его обрубок, и сдержанно выдохнул заклятье воздушного потока, направившего пламя с пролетающего перед ним клинка на руку и в лицо партнёрше, вынуждая её отшатнуться, бросить палку и прикрыться латной перчаткой от огня и секущего пылью ветра. Парень воспользовался моментом вернуть своё оружие, но девушка в латах с волшебной ловкостью наступила на посох. Проворство уберегло друида от обидного пинка, а вот паладина подвела самонадеянность: Софист за голень подхватил взлетающую ногу Миши, громко уронив латницу оземь. Подхватив свой посох, юноша показал добивающий удар в шею и подал руку одногрупнице – для следующего раунда.       Миша более не делала ошибки с молодецким замахом из-за спины – слишком долго. Зрители насладились сшибкой с серией парированных ударов. Оба противника дрались двуручным оружием, Софист имел большое преимущество в длине, но латы нивелировали его попадания. И вот в какой-то неожиданный для всех момент друид обманул ожидания противницы, закрутив пылающий меч, а потом сделал хват ещё шире, взялся за пятку посоха и выбросил копьё на всю длину, ударив - внезапно заострившимся концом шеста. Он проткнул нагрудник у нижнего ребра, до крови кольнув ойкнувшую девушку, уверившуюся в надёжности своей стальной скорлупки, по которой тупой конец соскальзывал все предыдущие разы. Центробежная сила отвела меч вбок, и Мише оставалось лишь поспешно и неуклюже отступить, дабы не оказаться насаженной на копьё.       Воспользовавшись замешательством паладина, друид правой рукой перехватил шест посередине и воздел руки с лицом вверх, обращаясь к грозной туче на небе. Затем схватил посох левой и сделал мощный кручёный замах из-за спины. Миша читала умные книжки и узнала заклятье призыва молнии, благоразумно отступив ещё на шаг назад. Припав на колено, она одной рукой подняла пылающий меч острием вверх. Именно в него и ударила призванная худосочная молния, достаточно эффектно и громко, но безвредно заземлившись по латам. А вот пламени на мече не повезло – его буквально порвало на лоскутки и разметало в разные стороны искристым ярмарочным огнём. Заклятье пылающего оружия разрушилось.       Пока Миша приходила в себя от грома и яркой вспышки, из-за кольца ночного зрения проникшей сквозь зажмуренные веки и показавшей её ещё одну уязвимость, которой может воспользоваться коварный враг, Софист начал волнообразно водить кончиком шеста, в считанные секунды обзавёдшегося «налипшим» комом воды. Заклятая струя окатила Мишу с ног до головы, но не смогла уронить. Софист притворился, что снова обращается к небу за следующей молнией, ужаснув пониманием промокшую девушку. Но на самом деле он просто так замысловато крутанул левой кистью с растопыренными пальцами. Струхнувшая паладин успела-таки раскусить уловку, но не уразумела, что метко попавший снежок Сниллока вызовет обледенение намокшей опорной ноги – из-за путаницы в стойках ещё и неудобно полусогнутой.       Миша не растерялась, плашмя ударив мечом по ноге и разбив сковывающий лёд. Радуя зрителей, Софист выбросил вперёд пригоршню прыгающих ёжиков, в полёте увеличившихся до своих нормальных размеров. Пока они отвлекали партнёршу противным скрежетом иголок по металлу, маг сплёл заклятья воздушных оков. Затем красиво одной рукой закрутил шест вокруг своего корпуса, а вторую выбросил кулаком вперёд с заклинанием разоружения – раскрученная палка выбила меч из ослабевшей хватки пленницы воздуха.       Разозлённая Миша нашла в себе силы порвать воздушные оковы. Но Софист играл по-честному, продолжив кистью хитрое вращение и убрав посох в кольцо, скрыв это направленной вспышкой фонарного света из ладони левой руки – без кольца Уллю, наблюдавшего поодаль. Юный друид мог повязать ослепшую противницу или добить, но вместо этого сосредоточился, повернувшись на запад и молитвенно сложив руки. Софист раньше пробовал заклятье тела из солнца, но для пущей зрелищности изобразил проблемы: пять футов вокруг него начали вспыхивать как сломанная кузнечная горелка, в итоге защитные кожи коры и паука «исчезли», а туника «запылала», отчего её пришлось «спешно» убирать прямо с тела в свободный кармашек волшебного пояса. Так что перед проморгавшейся Мишей предстал в кулачной стойке оголённый по пояс Софист в гуще полупрозрачного пламени, с привлекательно загорелой кожей и с эффектно реющей за спиной накидкой. (иллюстрация 082) В руках была пара ножей собственного производства, один из которых имел на граде орнамент из рельефных паучков, способных выпустить пеленающий кокон паутины. (иллюстрации 083 и 016)       Поманив зажатым в кулаке ножом, Софист пригласил Мишу к ближнему бою. Подбадриваемая зрителями латница ощутила себя уверенней против беззащитного корпуса, но голый торс юноши – донельзя смущал девушку. Парень первым напал, заставив проявиться ранее наложенную на Мишу защиту от энергий, поглотившую магию удара. Ловкость против неповоротливой силы. Софист заставил Мишу ощутить себя макиварой и попытаться начать отвечать на его выпады, выхватив недавно подаренный кинжал потустороннего света, заменивший её простенький – левую руку она приберегла для хватания или кулачных ударов. Тут Софисту и пригодились щитки на предплечьях – отводить латные перчатки, поножи тоже использовались для блокирования ляганий и попыток выбить оружие из сильной руки паладина. И совсем не важно, что капитан Ганман и многие другие мужики снисходительно улыбались на отсутствие поставленной системы боя у обоих спарринг-партнёров. Оба из разных «весовых» категорий, но почти одинаково хорошо владели обеими своими руками – это вызывало большое уважение у солдат и деревенской публике, не от жизни хорошей устроившейся жить в опасной глуши.       Несколько удачно проведённых Мишей приёмов оставили кровоточащие порезы на боку, груди и спине Софиста, пожалевшего о том, что неудачным заклятьем испортил на себе всю полезную магию. Разгорячённая паладин, желая расквитаться за предыдущие поражения, нашла в себе сосредоточенность, силы и хитрость провести обманный манёвр с успешным хуком левой – латная перчатка врезалась в бок и сломала ребра, отбросив жилистого юношу на несколько футов. Балл она себе могла засчитать – неровно пульсирующее заклятье тела из солнца прекратило допекать её, но воспользоваться преимуществом не успела, застыв в коконе из паутины – её ловкий противник применил чары с ножа. Миша порвала и взрезала путы через слишком долгие семь секунд, за которые друид, терпя боль, сумел воспользоваться лечением серьёзных ран и затянуть порезы – пара заклятий ни следа не оставила на теле.       Следующие несколько минут была азартная ножевая схватка, с глухим соударением лезвий из стальной древесины, совсем не высекающих искр. Сходились, кружились, атаковали, демонстрируя столкновение совершенно разных манер ведения боя. Увлечённый Софист все больше защищался, крутился вокруг, гибко уклонялся. Он серьёзно пробовал вскрывать латный доспех в ближнем бою, атакуя сочленения с разных сторон и углов, даже несколько ремешков успешно подрезал, под ликование толпы открыв в защите смертельно опасные прорехи. Несмотря на вёрткость, голый торс парня вновь обзавёлся несколькими резаными ранами и кровоподтёками, на которые не было времени отвлекаться и залечивать, но которые изнуряли, в итоге заставив поменять картину боя и пытаться прямо на ходу шептать слова заклинания энергии, что в течении следующих почти двух минут залечивали всякие мелкие повреждения.       Софист вообще сдерживал свои магические силы, но физически выкладывался максимально, покрывшись едкими капельками пота. Когда получилось применить на себя растянутое во времени заживляющее заклятье, он стал больше рисковать, открываясь и морщась на порезы. Он и сам всё чаще пускал кровь под покосившимся доспехом Миши.       В какой-то момент Миша ловко сжала сочленениями на локте и вырвала из руки один из ножей противника, но и сама потеряла свой кинжал, хитро воткнутым меж пальцами ножом, словно рычагом, вырванным из хватки пальцев, обмороженных лучом холода. Девушка так же получила ожоги от кантрипа теплового луча подмышку и на стопу – нарывы не хуже вскрывшихся мозолей!       Софист вовремя распознал намерение Миши преодолеть боль и совершить победный рывок, как некогда сделал Панкер с заставы Олостина. И парень дал Мише реабилитироваться, не приняв никаких мер против подножки и техничного кулака промеж лопаток. Ободрав ладони и тюкнувшись носом в свою брусчатку, Софист охнул, когда ему на пятую точку рухнуло бронированное колено. Светлая паладин лишь обозначила добивающий удар подаренным кинжалом, испусканием тусклого света предупреждающего о забытом – зарождённое в долине проклятье камлающих гноллов-шаманов настигло Вершину ненастной грозой.       - Браво, мисс Миша! – Громогласно взорвался аплодисментами Топер, подыгравший «созревшему малому», известно, что замыслившему на этот вечер. – Великолепный и поучительный поединок! – Он совершенно искренне оценил многие нюансы, специально шёпотом поясняя для окруживших его ребятишек все аспекты схватки их юного наставника. Топеровские тихие комментарии в итоге способствовали тишине, ведь всем хотелось знать, в чём тут или там зарыты заковырки. Не всё бывший сержант смог углядеть и сразу понять, но и без того восторг публики превысил всяческие пределы, обеспечив мастера Дрогана целым выводком причин для головных болей.       Овации вознесли мораль паладина до небес, выветрив смущающие мысли. Девушка не стала лишний раз давить коленом и поднялась, подав руку спарринг-партнёру, тут же ушедшему в себя ради излечения ран, сперва её - потом свои. Он «уступил» лучи славы победительнице – Уллю выпустил из глаз солнечные софиты. И в этот неподходящий момент грянул гром и деревню накрыло ливнем, что дало Софисту предлог наконец-то утянуть слишком стеснительную и категоричную Мишу под защитный купол Площади Согласия с загадочно пылающим костром, полнящимися снедью столами, скамьями и даже мини-оркестром с лютней, свирелью, барабаном и бубном.       Вскоре Мишу, засмущавшуюся, но донельзя довольную, Фиона увела снимать повреждённые удобные доспехи (стоимостью за семь тысяч злотых!) в свою кузню, примыкавшую к круглой площади. За ними ушла и жена Беранса, которой Софист отправил магической послание с просьбой поделиться с девушкой сарафаном – не в поддоспешнике же ей плясать? Уж коли крупногабаритная бабища-кузнец после свадьбы начала появляться в юбках, то две замужние женщины уж как-нибудь уговорят чуть пьяную молодку одеть возбуждающий мужчин сарафан с передничком.       За куполом лило и молнии бесновались, слепо огибая Хиллотоп и стегая всё терпящие скалы, а людная площадь беззаботно гуляла в безопасности и комфортной сухости, шумно отплясывая под незамысловатое бряцанье и пивную пену с усов стряхивая. Наглядная демонстрация силы: заткнула рты хулителям Софиста; развязала языки восхищённым подхалимам, успокоенным наличием слабости и человечности парня; сохранила честь светской власти, которой незазорно прогибаться под выдающихся личностей; вдохновила впечатлительную поросль на учёбу и славные свершения; умножила зависть, ненависть и злобу неблагодарных сволочей, на других перекладывающих вину за свои ошибки и все сыплющиеся на них беды.       Прилюдно отремонтировав настоящие подпалины, Софист поцеловал ручку Куадки, похлопотавшей об ужине для спутницы своего благодетеля – и бутылке баронского вина. Непривычной к спиртному девушке хватило полпинты, чтобы запьянеть окончательно и бесповоротно, но танцы… Коровы и те грациознее зажатой девочки-пацанки, пунцовеющей от вожделеющих мужских взглядов, притянутых ладным женским станом в красивой обёртке, простеньким кантрипом подогнанной Софистом по атлетичной фигуре Миши. Ещё бы серьги, диадему, украшенные каменьями браслеты и подвеску…       Хмельной и бесшабашный Софист не унывал. Вечер ещё в самом разгаре и была, была у Миши изюминка, способная окупить другие недостатки – драматическое контральто. Мощный, тяжёлый и густо звучащий голос с ярко выраженным грудным резонированием – силе дыхалки девушки иной воин позавидует. Немного уговоров, немного очарования с инвазивной телепатией, но сперва разогрев и настрой:       - Наро-од, прошу внимания! Я хочу кое-что спеть из репертуара наёмников! Посвящаю это выступление нашим пострелам, которым пора уже баиньки! – Воскликнул пошатнувшийся Софист, беря гитару под одобрение и радостные крики, смех и наигранное возмущение «ребятни», не желавшей уходить в такую рань да под хлещущий ливень. Он редко баловал выступлениями и ещё не слишком хорошо выучился тренькать, но подпившая публика не была придирчивой и прощала ляпы в аккордах, а свой ломкий голос доморощенный певец уже одолел - зельем.              (Примечание: Мельница – Наёмники,       http://audiofreeonline.com/mp3/melnica_-_naemniki )              Привыкший сражаться не жнёт и не пашет:       Хватает иных забот.       Налейте наёмникам полные чаши!       Им завтра - снова в поход!       Он щедро сулил, этот вождь иноземный,       Купивший наши мечи.       Он клятвы давал нерушимее кремня,       Верней, чем солнца лучи.       Сказал он, что утром под крики вороньи       Завьётся стрел хоровод,       И город нам свалится прямо в ладони,       Как сладкий, вызревший плод!..       Там слабое войско и жалкий правитель,       И обветшала стена,       А злато в казне хоть лопатой гребите,       И век не выпить вина!       Мы там по трактирам оглохнем от здравиц,       Устанем от грабежей       И славно утешим весёлых красавиц,       Оставшихся без мужей!..       Когда перед нами ворота открыли,       Мы ждали - вынесут ключ,       Но копья сверкнули сквозь облако пыли,       Как молнии из-за туч!..       Нас кони втоптали в зелёные травы,       Нам стрелы пробили грудь.       Нас вождь иноземный послал на расправу,       Себе расчищая путь!       Смеялись на небе могучие Боги,       Кровавою тешась игрой.       Мы все полегли, не дождавшись подмоги,       Но каждый пал как герой!       Давно не держали мы трусов в отряде -       На том широком лугу       Из нас ни один не молил о пощаде,       Никто не сдался врагу!       Другие утешили вдов белогрудых,       Сложили в мешки казну.       А мы под воротами сном беспробудным       Которую спим весну!..       Погибель отцов - не в науку мальчишкам:       Любой с пелёнок боец!       Бросаются в пламя, не зная, что слишком       Печален будет конец!..       Жестокую мудрость, подобную нашей,       Постигнут в свой смертный час!..       Налейте наёмникам полные чаши -       Пусть выпьют в память о нас!       Поучительная песня многих намёков и аллегорий исполнялась впервые на этом свете, но кого это заботило? Тема обглодана сотнями виршей и баллад. Разве что кроме засевшей в церкви Хании, со злой слезой ловившей обрывки чужого веселья и попытки Миши подпевать Софисту…       - Пива нашему юному барду! – Раздался пьяный голос Хола, в чувствах стукнувшего набалдашником кинжала по столу. Ещё нескольких тронуло за сердце – воспоминаниями. – Выпьем за павших! – И его поддержало множество глоток.       Но не прошло и трёх минут, как Софист вновь обратился ко всем:       - Наро-од, прошу ещё внимания! Прежде, чем отведут спатиньки остуженных ребят с их боевитыми подружками, мы хотим выступить вместе! Правда, Миша? – Пошатывающийся парень, только что до дна высушивший свою серебристую кружку с пивом, оставившим на усиках клочки пены, обернулся к раскрасневшейся блондинке в перламутровой рубахе и чудесном синем сарафане, с чужого плеча и приготовленного для иного случая – ещё сочтутся. Девушка согласно качнула головой, укрыв личико за шторкой своих свободно распущенных волос, в свете пламени костра отливающих красным златом. – Освободите все инструменты, пожалуйста! Несколько минут настройки и мы подарим вам чудную песню неизвестного автора под названием – Трагизм Северного!       Софист создал невидимых слуг, обратил кольцо в серебристый стек-указку и начал пробовать дирижировать, при помощи магических конструктов извлекая из инструментов желанную композицию нот. Минута какофонии, блаженная пауза встряхивания вожжей, и вот ушедший в себя и закрывший глаза юноша отдался звучащей в голове музыке, начав делать плавные пассы и резкие взмахи, в странном дёрганном танце воплощая мелодию, постепенно все более чище и ладней. Первый прокат без слов – так себе, зато острый подбородок и мягкие губы Миши подрагивали, повторяя текст под музыку, раздававшуюся у неё в голове, задурманенной винными парами и толикой магии, раскрывающей потенциал девушки как драматической оперной певицы.       И вот Софист, свернув палочку кольцом, буднично применил заклятье слаженности, дав старт исполнению песни дуэтом:       (Примечание: Мельница – Дракон, заменено «таинственный» на «клаутовский» и «Рождества» на «Самхейна», http://www.youtube.com/watch?v=ehTa5A2A4Pk )       Позабытые стынут колодцы,       Выцвел вереск на мили окрест,       И смотрю я, как катится солнце       По холодному склону небес,       Теряя остатки тепла.       С закрытыми глазами не очень выразительно, но проникновенно запела Миша, бездумно пытаясь следовать интонациям раздающихся в голове и рядом слов, благодаря магии, точно следуя такту мелодии. Сроднившийся с музыкой невидимых оркестрантов Софист подкинул в костёр принесённую Уллю свежую ветвь ласпэра и под восторженный вздох толпы взял под контроль взметнувшийся язык пламени, быстрыми и плавными пассами начав проявлять своё воображение, танцующе лепя из сине-зелено-оранжевых всполохов то колодец, то выцветающий вереск, то гаснущий шар солнца, катящийся по бордюру. А потом…       Цвета ночи гранитные склоны,       Цвета крови сухая земля,       И янтарные очи дракона       Отражают кусок хрусталя -       Я сторожу этот клад.       И магией иллюзий превратились угли в груду переливающихся монет людских ноблей, в которых жители Хиллтопа узнавали свои профили в монарших коронах да герцогских венцах. И при появлении огненного Ока у всех перехватило дыхание.       Проклинаю заклятое злато,       За предательский отблеск тепла,       Вспоминаю о той, что когда-то,       Что когда-то крылатой была -       Она давно умерла.       Всего несколько мгновений резвившаяся фигурка пробитой лучом-копьём драконицы с трагичной фееричностью рассыпалась золотом вороха огненных чешуй, обратившихся переливчатыми углями.       А за горами, за морями, далеко,       Где люди не видят, и боги не верят.       Там тот последний в моем племени легко       Расправит крылья - железные перья,       И чешуёю нарисованный узор       Разгонит ненастье воплощением страсти,       Взмывая в облака судьбе наперекор,       Безмерно опасен, безумно прекрасен.       И это лучшее не свете колдовство,       Ликует солнце на лезвии гребня,       И это все, и больше нету ничего -       Есть только небо, вечное небо.       И летал голубовато-красный дракон из огня, величественно разрезая костровой жар двухярдовыми крыльями с пламенным опереньем, трепещущим от незримых жестоких ветров над непокрытыми головами селян. Фигурное подобие хоть и было, порой, неуклюжим и клочковато-бесформенным, но все равно завораживало, следуя словам песни. Алмазный голос Миши нуждался в огранке не менее мастерства Софиста, а вот мелодия получилась почти совершенной – что удалось выжать из инструментов.       И в эпилоге пылающая иллюзия с шаржем на хмурого мэра в волнистой короне да при героях - отсутствующих на площади чернявых гавриков, Гавина и Ксаноса:       А герои пируют под сенью       Королевских дубовых палат,       Похваляясь за чашею хмельной,       Что добудут Клаутовский Клад!       И не позднее Самхейна!       В полной тишине весь костёр вдруг превратился в реалистичную и довольно-таки узнаваемую драконью голову Клауса Северного Дракона, раскрывшего свой зев с трескуче клокочущим и ревущим вихрем внутри. Янтарные глаза уставились прямо в синие очи, распахнувшиеся широко-широко от смысла последних двух строк и с расширившимися зрачками мгновенного протрезвления.       Секунда вечности…       Смертоносно раззявленная драконья пасть безвредно захлопывается, губы приобретают человеческую подвижность и с явственно печальным выражением морды лениво выдают трескучее и дымное:       - Бу… – И прослезившаяся драконья башка трагически рассыпается тучей трескучих искр, взмывших ввысь пыханьем смолянистой ветви ласпэра, при сгорании придававшего пламени мистический синий оттенок.       Гордый устроенной аллюзией, довольный произведённым на деревенщин эффектом и виновато кривящийся юноша подхватил на руки девушку, упавшую в обморок. Трюк иллюзии удался на славу: каждый видел, что переполненный грустью дракон смотрит исключительно на него одного – как на муравья. Со многими впечатлительным личностями случился конфуз, заставивший поспешить вымокнуть под ливнем – никого из жителей Хиллтопа, привыкших к прекрасным и профессиональным иллюзиям менестреля Хании. Так что компания на площади поредела сильнее ожиданий, зато у тёртых мужиков и баб появился ещё один повод дружно распить брагу Хола, кристаллизуя костяк деревни Хиллтоп. А рядом с распорядителем вечеров этой декады сидел с безумным выражением лица старый скальд, долго провожавший умным взглядом якобы импровизатора по чужому творчеству.       Софист не знал о детской травме Уэймит. В ночь после страшилки про Старого Клубка, самого сильного, коварного, мерзкого, кровожадного и бесчеловечного дракона если не на всем Фаэруне, то на его Севере – уж точно, Миша пережила нападение дракона. Точно не красного – отсутствовала боязнь огня, тяга к полным латам – защита против молний, выбор стези паладина Мистры – жажда покарать злого мага за призыв и провальную попытку подчинения синего дракона. С того момента пай-девочка умерла и появилась категоричная пацанка, возлюбившая большие и острые железки и закрывшаяся от мира решёткой забрала.       Вопреки намеченным планам, Софист в сложившихся обстоятельствах отказался пользоваться случаем – низко. Прикрыв обоих лист-плащом, он быстро отнёс усыплённую девушку в её школьную спальню, усиленно думая, как обратить свой промах к её пользе.       - Ты!.. Подлый гнус, ты очаровал меня! – Обвинительно и гневно вскричала девушка, очнувшаяся на своей кровати. Рука попыталась нащупать кинжал под подушкой, но Софист заранее позаботился о невозможности членовредительства.       - Прости меня, - вместо объяснений повинился парень, стоявший у кровати на коленях.       - Не прощу! Убирайся прочь, паскуда! Боже, какая же ты редкостная сволочь! Зла на тебя не хватает… – разорялась Миша, буквально срывая с себя женское шмотье, в подолах которого запуталась и едва не упала. Не смутило, что предстанет в нижнем белье. – И платье это драное забери! – Крикнула она во след молча закрывавшему за собой дверь.       - И сорочку чужую верни, - сквозь зубы выдавил Софист, абсолютно не желавшей прибегать к шоковой терапии, но его собственная ошибка заставила – в противном случае даже мудрый старый мастер Дроган не сумел бы мягко выправить деревце Миши, как только он один умел находить подход.       – Да чтоб тебя Мистра отлучила от Плетения, Софист Вершинный! – В сердцах бросила она под треск ткани. Будь оружие под рукой – кинулась бы. Заурядное словесное проклятье больно ударило Софиста, стерпевшего это – справедливо. Однако спровоцированный повод он не упустил:       - И это говорит еретичка? – Едко бросил он, подбирая тряпье с ненавистью к себе.       - Чтоо?!       - То! Ты поклоняешься божеству-Женщине, а сама прикидываешься мужиком, извращенка! – Обескуражил её Софист с перекошенным лицом ненависти, но не к ней, как могло показаться, а на самого себя. Хотел, как лучше, а получалось как всегда – через пень колоду. – Есть заклинание смены пола. Есть тот кудрявый подросток, вызвавший у тебя неприязнь – он как раз выполняет роль девушки. С божественного благословения обменяйтесь мужским и женским началом… Либо эта ересь, либо перестань выкорчёвывать из себя женственность, Миша Уэймит! Быть паладином не означает уподобления мужику. Я хотел помочь раскрыть тебе глаза на твою восхитительную женственность, Миша. И я раскаиваюсь, что слишком поспешил, не узнав тебя получше. Прошу, не отрицай свою женскую природу, Миша, так ты отрицаешь саму богиню. Именно поэтому, несмотря на все твоё упорство в многолетних тренировках, ты до сих пор остаёшься без ниспосылаемых свыше божественных заклинаний… Прошу прощения, Миша, я искренне сожалею о случившемся. Очень хотел устроить тебе сказку, подарить счастье и радость, но сам же все испортил, поспешив и не совладав со своей заносчивостью и самоуверенностью. И… рыдания – это по-женски, конечно, Миша, но лучше займись магическим ремонтом женской одежды – все начинают с кантрипов. – Аккуратно оставив и плотно прикрыв дверь, он умчался к себе домой, совсем не думая о подслушивавшем Ксаносе.       Явившись к Вершку подавленным, Софист решил забыться в работе на износ. Замочил клубки шёлковых нитей, чтобы посеребрить и вызолотить их, дабы споры светящихся грибов и пыльца цветов вместе с секрецией светлячков сделали их постоянно люминесцирующими – в уплату долга за вовремя подаренную одёжку. Зарядив заклятьем света древесные соки в ёмкостях, юноша устроился на зеркальной глади домашнего алтаря, начав очищаться от плохих мыслей и чувств и заряжаться мощными стихийными энергиями. Он упрекнул Мишу в том, чего сам был лишён…       В полночь Софист превратился в сову и улетел за оставшимися кустами и деревьями, чтобы перенести их в карманном измерении платка с чёрной дырой и доделать едва начатый Романтик-Сквер. Покидая Хиллтоп в затихающее ненастье, сова видела, как дедок из бывших скальдов бросает деревню, возмечтав о возвращении былой славы за пару услышанных песен, сочтённых им новейшими сочинениями, авторство коих можно смело присвоить. Софист не стал препятствовать весёлому собутыльнику Хола бежать в Эверлунд на спине угнанного служебного грифона – и без него погоня уже собиралась.       К раннему летнему рассвету юноша, выпив тонизирующий древесный нектар с мёдом, собранным за ночь с его опрятного и постоянно цветущего внутреннего дворика, кисло полюбовался, как навстречу первому лучу раскрывается молодой папоротник, приготовленный к пересадке. (иллюстрация 084) Грустно вздохнув, Софист по пути сделал крюк и отнёс светящиеся клубки с парой заговорённых черных игл для тонкой вышивки и лёгкого, незаметного пристёгивания шкур с кожами для одежды – и доспехов. Потом приступил к формированию древесно-каменных столбов из стволов и булыжников, собранных по берегам реки Руавин. Затем фундамент и каркас обещанного монастырю хлева: размягчить грунт, вставить опоры с поддержкой мелкими земляными элементалами, выровнять, реверсировать заклятье размягчения.       К назначенному времени прибыли строители из Бламбурга, привёзшие заказанную вчера смесь для замешивания так называемого простенького «деревенского бетона» - Софист как раз летал ночью к леднику за кусковым льдом для создания по своим же свиткам ледяных конструктов-бетономешалок. Вместе с рабочими рано поутру пришёл и Гилфорд, пожелавший добавить в раствор святую воду и провести обряд освящения стройки, а заодно и готового Романтик-Сквера, дабы оградить территорию от страданий. Спустя несколько минут за жрецом пожаловал и сам мэр.       - Перейду сразу к делу, мистер Софист, - после сухих приветствий важно произнёс барон Шаттлкомб, от которого ощутимо тащило вином и народным опохмелом – рассолом. – В Хиллтопе скоро начнётся строительство укреплённого здания. На том месте и с тем функционалом, о которым мы говорили весной, - вещал он в тщательно развешенные уши.       - Извините, а я тут причём? Стройте себе на здоровье.       - Сколько?       - Что сколько? – Усталый Софист продолжал не переваривать барона, слишком часто и много пьющего и ещё до его появления в Хиллтопе мало занимавшегося проблемами деревни.       - Сколько будет стоить ваше участие, мистер Софист? – Раздражался мэр.       - Я не собираюсь участвовать в Вашей стройке, мэр. Поймите, я вполне удовлетворил свой тогдашний строительный порыв на доме для молодожёнов. Как говорится в народной мудрости - сопливых вовремя целуют.       - Тысяча монетарным золотом чеканки Уотердипа, - Вераунт удавил свою жабу. Рабочие присвистнули, охренев от чужой зарплаты, в тысячу раз превышающей их собственную получку.       - Возможно, зимой. Это все, сэр?       - Зимой не строят, мистер. Пять тысяч.       - Во-первых, я на производстве артефактов столько заработаю за один день.       - Десять… - тихо выдавил он, следуя договорённости со спонсором – членом правящего совета города Эверлунда. Как догадывался юноша, хитрый Борун имел свой интерес в проекте с участием конкретно Софиста – своего анонимного бизнес-партнёра, которому хотел заплатить его же деньгами, вырученными в Уотердипе за продажу им же изготовленных фонтанов бесконечных вод.       - Во-вторых, на такой большой стройке надо торчать ежедневно, сэр, а я не могу более откладывать обучение на следопыта предгорий, за которым изначально и явился в эти места. Я ухожу сегодня и до осени вряд ли появлюсь здесь.       - Так значит… - рассвирепел он, имея в желудке глоток храбрости и в загашнике головы умный аргумент от Хании, надо было только уместно перефразировать его. – Так значит вы сбегаете, когда своей вылазкой вызвали гнев шабаша гноллов-шаманов и своим вчерашним выступлением накликали на Хиллтоп красного дракона – самого Клаута Истребителя?!       - Я уже обеспечил защиту! Ради безопасности Хиллтопа вырастил треанта Вершка, что предотвратил вчера град на урожай. Ради безопасности Хиллтопа уговорил переселиться дриаду Далесивэ, что отвела вчера все молнии от холма. Ради безопасности Хиллтопа предал друга, проведя его через смертельно опасную инициацию на Лорда Волков, так что теперь у Фаргана есть все возможности, чтобы в восемь раз вырасти самому - и увеличить всю стаю, дабы освоить воздушную прогулку самому - и повести всю стаю защищать святое. А Хиллтоп для Старого Клубка меньше прыща на заду муравья – он не явится в деревню. Извините, мне пора, сэр мэр, - откланялся Софист, у которого сдали нервы. Моментом превратившись в сову, друид позволил Уллю рулить подальше в предгорья (иллюстрация 085), а лучше замаскироваться и на всех порах повыше в горы. (иллюстрация 086)       Стыдно держать объяснения за свою не сдержанную похоть и в который раз проявившееся намерение по своему уразумению делать добро для других – ведь уже обжигался на этом! Правда, то было с другой стороны, но все равно следовало сразу усвоить урок о давлении на чужую волю - не важно, в какую сторону. В совиной голове Софиста пронёсся вихрь болезненных вопросов. Почему же ему не удаётся достичь того запредельного градуса счастья, как на Остара при сведении Пайпера и Куадки? Почему стойкое ощущение, что заигрался чужими жизнями из прихотей ради? Почему подорвалась вера в правоту и непогрешимость внутреннего Я?..       Побег – детский и асоциальный поступок, но Софист был вынужден так поступить. В том числе и потому, что недавно прозрел относительно нужды в учителях-егерях – окружающая природа полнее любого следопыта поведает о себе пытливому друиду.       Охладившись в ледяной воде высокогорного озера, Софист быстро согрелся – горное солнце днём пропекало почти до температуры тела. Памятуя о том, что к рассвету стеклянные бутылки с водой лопаются здесь от образовавшегося внутри льда, Софист прицепил к серебристому кольцу заклятье контроля температуры. Установив тревожный контур и сделав из травы мягкий матрац, он оставил Уллю сторожить свою спячку и завернулся в лист-плащ, как гусеница в кокон, уснув на целые сутки - Альтер-эго Софиста приступило к перезагрузке…