Мы прах и тени

Чертоги Мандос. Намо появился внезапно. Он умел так — появляться ниоткуда и исчезать в никуда. Его лицо, будто каменное, беспристрастное, не выражающее абсолютно никаких эмоций. Он безразлично взирал на заключенного в его узилище Мелькора. Мятежный вала не выглядел сломленным, хотя его облик мог говорить об обратном. Роскошные длинные волосы спутались, потускнели, щеки впали, отчего отчетливо проступили высокие скулы, под глазами залегли тени. Он сидел на грязном каменному полу, прислонившись спиной к стене и согнув одну ногу в колене. Во всем светлом Валиноре они сумели таки найти для него самое мрачное и уродливое место. Ему не привыкать. — Намо, как же скучно у тебя, — потянул Мелькор, даже не смотря на него.- Знаешь я предпочитаю вино и женщин, и компанию повеселее, а не лицезреть твою мерзкую унылую физиономию. Скажи, как ты сам себя выносишь то? — А ты здесь не ради веселья. Отец посылает тебе время хорошенько подумать. И Мелькор думал. Перебирая в памяти все возможные и невозможные обрывки воспоминаний, цепляясь за каждое слово Единого. Будто пытаясь найти что-то важное для себя. Прокручивая в уме снова и снова: «НЕТ ТЕМЫ, ИСТОКИ КОЕЙ НЕ ЛЕЖАЛИ БЫ ВО МНЕ» «А ты, Мелькор, откроешь все тайные помыслы своего разума и поймешь, что они лишь часть целого и данники его славы». «…никто не может изменить музыки мне назло. Ибо тот, кто попытается сделать это, окажется лишь моим ИНСТРУМЕНТОМ в создании вещей более дивных». И это порождало в сердце падшего вала лютую ненависть к своему Создателю. Так текли столетия заключения. Единственная вещь, которая могла согреть душу Мелькора, полную мертвенной стылости и мрака, это то, что ему было куда и к кому вернуться. Когда он думал о Майроне, его тонкие бледные губы трогала улыбка, и он одергивал себя, ужасаясь. Ужасаясь своим чувствам. Неужели он успел привязаться к этому духу? В планы темного вала точно не входило испытывать хоть к кому-то светлые чувства. Поэтому искуснейший лжец не скупился на ложь самому себе, придумывая различные оправдания тому, что он чувствовал. *** По истечению срока в 300 лет Мелькора привели пред троны Валар. Манвэ. Полная противоположность его самого. Это тоже песнь Илуватара. Отцу лжи ничего не стоило выразить искреннее покаяние. И даже Владыка Арды не смог прозреть за совершенной прекрасной внешностью и благостным лицом то чудовище, что жило в его брате. Мелькор ходил меж жителей Валинора, помогая делом и советом. Их было так легко обмануть! Искусно скрываясь за благородной личиной, темный вала вынашивал зависть и ненависть. Но держать себя в руках становилось все сложнее, особенно когда свет Древ так нещадно озаряет его черную душу. Рука сжималась и разжималась, желая почувствовать желанную тяжесть Гронда. Он глубоко вдыхал, пытаясь утихомирить жгучий гнев. А потом Мелькор увидел Сильмариллы, и конечно же возжаждал их. Ибо кто, как не он достоин быть их обладателем? Они буду подчеркивать его красоту и совершенство, указывая всему миру на то, кто его настоящий властелин. Ко всему прочему, он уже давно испытывал желание устроить грандиозную пакость светлым айнур.