Раскаяния достаточно

Трансформеры, Transformers (кроссовер)
Другие виды отношений
R
Завершён
132
автор
Размер:
220 страниц, 27 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
132 Нравится 246 Отзывы 54 В сборник Скачать

2

Настройки текста
      Холод пробирался под броню. Казалось, сервоприводы вот-вот заледенеют, и Фарма даже трансформироваться не сможет, чтобы приземлиться в точке назначения. Раскрутив обогрев на полную, он, тем не менее, не торопился.       Ему хотелось пробыть здесь – вне стен, где даже одиночество не помогает отвлечься, – как можно дольше, несмотря на неуютную атмосферу. Мелкие ледяные кристаллы били по лобовому стеклу, таяли у турбин. Органические планеты жестоки к кибертронцам: окиси, содержащиеся в атмосфере, уродуют обшивку; вентиляцию вечно забивает какой-то шлак…       Амбулон, немало времени проводивший снаружи, жаловался, что из-за воздуха Дельфи его краска облезает чуть ли не каждую неделю. Впрочем, Ферст Эйд просто смеялся над попыткой старшего менеджера спрятать десептиконские цвета. Клеймо с перечеркнутым знаком на фейсплейте достаточно ясно говорило о том, к какой фракции Амбулон когда-то принадлежал, и никто не собирался позволять ему удалить эту позорную метку.       Ему еще повезло. Обычно пленники-коны, сдались ли они или были взяты силой, попадали на рудники или в места вроде Дельфи. Только не в качестве работников, а как расходный материал.       Фарма не замечал, хотя и не присматривался обычно, чтобы Амбулон выказывал особенное сочувствие бывшим собратьям по знаку. Что, в общем-то, не удивительно: для него выражение таких эмоций стало бы особенно опасным. Тем не менее, то, как Ферст Эйд спокойно подпускал экс-кона к камерам пленников и доверял ему внушительный кусок бюрократии, говорило Фарме, что причин сомневаться в верности Амбулона у него не было.       Что ж, он хорошо представлял, что значит – уцепиться за единственный шанс. Хотел Фарма это признать или нет, у него с Амбулоном было кое-что общее. Дельфи стала их спасением.       Кроме пленников, которых на Мессатин поставляли военные, жертвами экспериментов становились все несанкционированные гости планеты. Ферст Эйд не желал допустить даже шанса, что кто-то узнает о маленькой медицинской станции рядом с шахтами слишком много, и потому расставил широко по всей округе антенны, фиксирующие любые механизмы, живые и автоматические, преодолевающие атмосферу Мессатина. Дальше дело переходило в руки военного отряда Дельфи. Корабли перевозились, экспроприировались или уничтожались, а мехи получали статус экспериментальных объектов и порядковые номера.       Судя по рапорту Амбулона, антенна пострадала во время очередной снежной бури. Такое происходило достаточно часто – мощный ветер и низкие температуры играючи выводили из строя технику. И хотя обычно именно Амбулон возился с аппаратурой, Фарма был уверен, что особенных сложностей не встретит.       Когда он трансформировался на плато и с помощью сканеров отыскал занесенную снегом антенну, он понял, что работа затянется. Тарелку почти выворотило сильным порывом ветра, электронику придется настраивать, синхронизировать с другими антеннами… Отправив в Дельфи сообщение, что он вернется нескоро, Фарма передернул плечами – в воздухозаборники проникал неприятный холод – и смахнул снег со щитка панели управления. Тот скрипнул под пальцами.       Громко скрипнул.       Чья-то светлая и длинная раздвоенная тень слилась с тенью Фармы. Тот потянулся к оружию, зная, что, скорее всего, не успеет его выхватить, и одновременно приготовился трансформироваться, но всплеск электричества перегрузил его системы и выбросил в оффлайн.              – Боюсь, ты перестарался, Каон, – услышал он приятный, немного встревоженный баритон, гулко отдающийся слабым эхом в помещении, чем бы оно ни было.       – Ничего подобного, – короткий смешок в ответ, – когда речь идет об автоботах, не помешает немного перестараться.       – Мы же не берем его в плен, – возразил первый голос. – Мы собираемся…       – И поэтому ты его приковал, Тарн? – спросил третий, низкий голос. – Приковал и…       Соотнеся наконец прозвучавшие имена с данными блоков памяти, Фарма мгновенно активировал оптику. Там, где он оказался, ветер не продувал насквозь, а холод не так щипал гнезда на внутренних платах, но кусок серого мессатинского неба был ему виден…       …с того места, к которому он был прикован.       Фарма резко подался вперед, но руки и ноги не смогли преодолеть воздействие магнитных зажимов.       Пять трансформеров одновременно обернулись к нему, услышав лязг и яростное шипение. Два массивных силуэта, втрое больше Фармы, два узкоплечих меха, насторожившихся, едва он пошевелился, и… их лидер. Лидер ДЖД – Тарн – по слухам, заменивший фейсплейт ярко-красной маской, повторяющей формой десептиконскую инсигнию.       Ну, слухи не врали.       Шлак, если мегатронов отряд спасения добрался до Мессатина, значит, кто-то все-таки слил информацию о Дельфи! Фарма попытался активировать встроенный коммлинк, но услышал лишь помехи.       – Пожалуйста, не беспокойся… – начал Тарн, приподнимая руку жестом, который должен был обозначать примирение. Когда он шагнул ближе, Фарма отчетливо оценил мощь и вес десептикона, известного своим неизмеримым чувством справедливости. Пожалуй, если бы он захотел смять Фарме честплейт, хватило бы одной гусеницы. – Прости, что пришлось тебя обездвижить. Мы надеялись, что придет Амбулон, и не ждали…       – Руки! – рявкнул Фарма.       Тарн замер.       – Мои. Руки, – повторил Фарма сквозь денты. – Снимите зажимы. Немедленно! Вы с ума сошли? Магнитное поле может ухудшить отзывчивость. Я хирург, а вы мне пальцы выкручиваете!       «Я хирург», – невесело повторил он про себя.       Кажется, его отчаянный прием неожиданно оказался успешным. Растерянные десептиконы переглянулись, а спустя клик после кивка Тарна Каон – мех с зелено-желтой обшивкой и ожоговыми шрамами на месте оптосенсоров – уже нехотя отключал блокираторы.       Пока Фарма нервно шевелил пальцами, делая вид, что проверяет чувствительность, он судорожно размышлял о том, что означает прибытие ДЖД на Мессатин.       О подвигах спасательного отряда десептиконов болтали многие. Можно сказать, что эта пятерка буквально специализируется на объектах, подобных Дельфи. Спасение военнопленных, вторжение в автоботские тюремные лагеря и на другие режимные объекты…       Но, кажется, они не ожидали, что схваченный ими автобот так быстро перехватит контроль над ситуацией. Контроль? Фарма внутренне сжался. Его схватили у деактивированной антенны сразу после того, как он предупредил Дельфи, что задержится. Но хорошо, если он сможет сбежать сейчас, прежде чем его разговор с ДЖД окажется слишком долгим, чтобы его в чем-то заподозрили.       – Зря вы сюда прилетели, – он сделал несколько шагов, и коны сдвинулись, замыкая вокруг него круг. Не хотят, чтобы он сбежал? Ха… – Это территория автоботов.       – Здесь располагается неофициальный лагерь для военнопленных, – Тарн определенно говорил за всех в этой пятерке. – В котором… нарушаются все конвенции. Мы не можем оставить это без внимания. Мы пришли бы рано или поздно…       – Конвенции? – скривился Фарма. – Я забыл, что даже Мегатрон считает вас немножко придурками.       – Соглашение Шоквейва-Тайреста о содержании военнопленных никто не отменял, – судя по голосу, Тарн отреагировал на шпильку так, как Фарма и думал. Оскорбился, но постарался не подать виду, что укол оказался болезненным.       Невысокий мех с гладким фейсплейтом так заворчал движком, будто был не против врезать автоботу за такие слова. Вот только руки с тонкими кистями лишь впустую сжались в кулаки.       О членах ДЖД говорили, как о фанатиках. Трансформеры из освобожденных Мегатроном городов, долгое время отстаивавших свою независимость от власти Оптимуса Прайма, после почти полного поражения десептиконов на Кибертроне исследовали галактику с единственной целью: поддерживать идеи свободы и равенства и бороться с автоботским угнетением. Словом, распространяли смуту и мешали установлению жесткого порядка, заключавшегося в абсолютном подчинении Прайму.       Наверное, не стоило поддевать тех, кто считал панацеей для галактики сеяние в бунтарских душах обреченной на провал – даже вредоносной – идеи Мегатрона, только делавшей войну бесконечной, но Фарма просто не удержался.       – …это значит, что в соответствии с формами 5.1 и 13.1 вы не имеете права ставить любые эксперименты над пленниками.       Фарма с интересом взглянул на неподвижную маску, сквозь линзы которой виднелся яркий свет голубой оптики. Наверняка и оттенок подогнан, чтобы был – как у Мегатрона. И эта светлая голубая пушка – апгрейд, выглядящий столь чужеродно – тоже дань облику вождя.       «По образу и подобию идеала», – с легким презрением подумал Фарма.       Оптимус Прайм отработку лил на «соглашение» сенатора-десептикона и автобота, который в конце концов предал фракцию и исчез, только его и видели. Фиолетовознаковые не тратили сил на такие глупости, как гуманное отношение к пленникам.       – А, ну так подайте заявку Ферст Эйду. Я уверен, он рассмотрит ее сразу после того, как рассмотрит вас… постой. Ты, – Фарма ткнул пальцем в здоровяка с перечеркнутым синими пластинами фейсплейтом. – Ты трансформируешься в регенерационную камеру?       Тот отозвался, низко наклонив голову:       – Я могу восстанавливать только небольшие внешние части корпуса. Для глубинных изменений настройки недостаточно тонкие.       – Никогда такого не видел! – Фарма не сдерживал восхищения; и оно было вполне искренним. Его тем более удивило, что когда он шагнул к трансформеру, который мог бы одним движением ладони превратить его в железный блин, тот нервно подался назад. Испугался маленького джета – или вспышки любопытства в красной оптике? Фарма не удержался и продолжил, собираясь проверить, насколько его подозрения правдивы: – Я бы изучил тебя…       – Послушай, Фарма, мы здесь не…       – Точно. Вы здесь, чтобы самоубиться о стены Дельфи? – Фарма прищурился. – Если хотите что-то знать о нашей обороне, я с охотой расскажу то, что знаю. Может быть, это заставит вас передумать и унести ноги.       Меньше всего ему хотелось оказаться посреди столкновения военного отряда Дельфи, тех еще головорезов, и ДЖД. Чем меньше внимания привлекала Дельфи, тем больше это устраивало Фарму. Мессатин по сути был на периферии, на задворках войны, и это делало место идеальным, чтобы спокойно жить здесь.       Спокойно. Убивать.       – Мы хотим забрать тех десептиконов, которых вы пытаете... всех, кого вы пытаете, – поправился Тарн. – Мы должны это сделать, и мы не остановимся.       – С чего вы взяли, что мы кого-то пытаем? Или в ваших принципах сначала атаковать медицинские станции, а потом разбираться? – усмехнулся Фарма криво.       Единственным выходом из ледяного мешка для него оставалось взмыть вверх. Проход внизу, который он видел, перегораживали Хелекс и Тесарус – Фарма припомнил их имена. Он слышал о ДЖД даже больше, чем многие автоботы. Иногда объекты бросались обещаниями, что ДЖД придет за палачами и – хотя бы – отомстит за их боль и смерть. Вот они пришли, и Фарма, косясь на четыре руки Хелекса и генераторы стазис-поля в его честплейте, думал о том, что бежать нужно сейчас.       – Это не твое дело, автобот! – возмутился Каон, и генератор электричества в центре его честплейта начал с угрожающим гудением раскручиваться. Фарма мгновенно предположил, что эмоциональные контуры десептикона напрямую связаны с выдаваемым зарядом. Когда он волнуется, напряжение в корпусе автоматически нарастает.       Не так ли он выжег себе оптику?.. Фарма не мог поставить точный диагноз, хотя дефект казался ему интересным.       В любом случае, Ферст Эйд, развивший в себе схожие способности, справлялся с контролем гораздо лучше.       – У нас есть осведомитель, – спокойно ответил Тарн, вскользь касаясь его плеча кончиками пальцев. Рука его была широкой и, безусловно, сильной, но движение – ласковым, мягким. Успокаивающим.       – Амбулон? – скривился Фарма, продолжая разглядывать регенерационную камеру Тесаруса. Но стоило ему потянуться к стеклу, тот перехватил его кисть. Не сильно, но все же сжал.       – Эй, руки не распускай.       – Амбулон здесь ни при чем, – Тарн негромко провентилировал. – Если бы у нас был свой мех в Дельфи, нам не было бы нужды сейчас разговаривать, верно? Он бы просто открыл нам ворота.       Его голос звучал миролюбиво, обволакивающе, но паника, остро коловшая сейчас эмоциональный контур Фармы, не позволяла расслабиться.       – Нам не о чем разговаривать, Тарн.       – Мы знаем, что Ферст Эйд командует здесь разработками кибербиологического оружия, которое вы тестируете на военнопленных. И мы освободим наших солдат из рук этого маньяка…       – Это Ферст Эйд – маньяк? – рассмеялся Фарма вымученно.       Патетика, прозвучавшая в речи Тарна, резала слух. Она была удивительно созвучна мыслям Фармы, но, облеченные в слова, эти мысли действительно стали смешны. Они – автоботы, а не маньяки. Это немного иное, пусть и очень близкое понятие.       Он немного прошелся перед ними, подмечая нерешительность мехов, взявших его в плен. Ни один автобот – да даже он сам! – не позволил бы противнику вот так прогуливаться без блокираторов.       – Вы просто не знакомы с маньяками. По сравнению со многими из нас Ферст Эйд просто душка. Но… он все равно терпеть не может, когда кто-то приходит не вовремя. Поэтому я возвращаюсь. И вам тоже лучше убраться, пока наши военные станции не начали на вас охоту.       Как бы им ни удалось незаметно проникнуть на поверхность планеты, едва ли они протащили с собой целый полк.       Ответ был четким, кратким и грустным:       – Нет.       – И как вы меня остановите? – Фарма развел руками. – Я просто…       «…улечу» хотел сказать он, но…       – Просканируй себя, красавчик, – проскрипел Каон довольно.       Фарма замер, поняв, что команды на трансформацию просто не принимаются. Возмущение и страх вспыхнули одновременно, едва не вызвав сбои в запущенном только что общем тестировании.       – Прости, Фарма, – голос стал мягче снега и зашуршал точно так же: – Мы…       – Вы вырезали… вы… ковырялись во мне?! – взвился тот, сорвавшись на крик. – Как вы посмели?!       Тарн подался назад, его вентиляция сбилась, и он, кажется, действительно растерялся, когда фейсплейт пойманного и окруженного автобота исказила ярость.       – Я… действовал аккуратно. У меня есть опыт…       Опыт? Да, он был, безусловно. Фарма прижал руку к пластине на боку и нашарил тонкий шрам сварки. Анестезия была идеальной, он даже не почувствовал, что что-то изменилось, пока не запустил сканирование. Конечно, он заметил бы, что не все системы работают, раньше, если бы не был окружен пятью десептиконами с поехавшей программой, которые как-то пробрались на Мессатин; если бы не руки, которые они ему выкрутили, если бы не…       И все равно – он не заметил. Пожалуй, позорно для опытного хирурга, но предаваться сожалению было не с руки…       Он зло зарычал:       – Я убью тебя!       Тарн не успел увернуться от выщелкнувшегося из пальца Фармы лезвия, и то рассекло его кисть. Брызги энергона полетели в разные стороны. Кажется, Тарн не ожидал, что автобот сможет изменить хоть какую-то часть своего корпуса. Однако работая с вирусами, нарушающими работу трансформационных цепей, тот предусмотрительно перевел активацию встроенных инструментов и вооружения в режим запуска по обычной команде. Это удлиняло время обработки запросов, и при такой работе системы потребляли больше энергии, но зато Фарму нельзя было разоружить, просто отобрав пушку и удалив ти-ког.       Загудели сильнее генераторы Каона. Хелекс потянулся к турбинам Фармы – и он легко сгреб бы его, без особых проблем оторвав от прочного наста под ногами, если бы Тарн не скомандовал громко:       – Не вмешивайтесь!       Миллионы лет, прожитых в одной бесконечной попытке сопротивления, научили Фарму не терять преимущество, если даже оно очень маленькое. Он попытался атаковать Тарна еще раз, но на этот раз не дотянулся до слабого места – щели под маской, – а впустую скользнул лезвием по броне.       – Фарма, постой! Клянусь, я верну тебе ти-ког после того, как мы договоримся.       Тот не собирался останавливаться. Он уже бывал загнанным в ловушку, и не раз, и если бы эти пятеро хоть на мгновение представили, какие это были ловушки, у них закоротило бы их благородные десептиконские цепи. Фарма, может быть, и ненавидел сражения, но свою жизнь, свободу и целостность он собирался отстаивать до последнего.       – Я вырву твой и впаяю в…       – Фарма! – воскликнул Тарн оглушительно, имя раскатисто прокатилось по пещере, удивительным образом заставив искру в камере отозваться на него. – Да очнись же! Ты один, а нас пятеро!       – И Вос тебе фейсплейт-то поправит, не сомневайся, – встрял Каон. Укоризненный взгляд десептиконской маски не вызвал у него так уж много раскаяния.       Тарн подставил ладонь под лезвие и позволил Фарме ранить себя снова. Острие вошло в металл легко и наверняка вспороло несколько кабелей, но лидер ДЖД не шелохнулся. Фарма понял, что вентиляция разогналась до перегрузки, и он почти задыхается без притока свежего воздуха к разогревшимся системам.       Ярость не утихла, но сам он немного успокоился.       – Никто из нас не хочет тебе вреда! – вытекающий энергон Тарна, казалось, не беспокоил. – Неужели ты не понимаешь, насколько аморальны и опасны исследования Ферст Эйда? Пленники у вас в подвалах – они этого не заслуживают…       – Почему меня должно это волновать? – спросил Фарма резко. – Может, мне нравится то, чем я занимаюсь? Чем мы занимаемся?       Он потянул палец вниз, вспарывая ладонь Тарна и неотрывно глядя в неподвижные горящие голубые линзы. Настоящей оптики десептикона он не видел, а выражение маски не позволяло предположить, как он реагирует на боль. Голос же звучал спокойно, ровно:       – Послушай. Мы навели справки, прежде чем прибыть сюда. Мы знаем об Амбулоне – и знаем о тебе, – Фарма вдруг ощутил что-то вроде утомления. Усталости. Рука с лезвием дрогнула. – Ты хирург. Ты спасаешь жизни… да ты гениальный спаситель жизней. Даже десептиконы про тебя рассказывают, – еще бы; после Дельтарана это было не удивительно. – Ты… не такой, как Ферст Эйд.       «Не такой, как Рэтчет», – подумал Фарма и отдернул руку, убирая лезвие. У него не было шансов раскромсать им Тарна, даже если бы очень хотелось. А причини он серьезное увечье лидеру ДЖД, остальные наверняка без труда скрутили бы его.       Или разорвали. Каон или Хелекс не выглядели безобидными мехами, которые дадут спуск зарвавшемуся автоботу. Более того, Фарма знал, что после атаки дивизии Тарна на военные объекты выживших не находили. Почти… почти никого не находили. ДЖД забирали всех, и своих, и чужих, и что происходило дальше, никто уже точно не знал.       Правда, говорили – шепотом, в качестве пустых баек, ни в коем случае не всерьез, – что автоботы меняли сторону, пообщавшись с Тарном и его отрядом. Меняли знак.       Но Фарма легко мог представить каждого из ДЖД убийцей, просто потому, что любой и правда может им быть. Убивать очень легко.       – Дельфи невероятно надежно охраняется, – Фарма опустил руку. – Никому, кроме Ферст Эйда, не известны коды. Военные базы у Мессатина обеспечивают поддержку из космоса. Нападете – и погибнете.       – Ты можешь…       – Я не могу, – отрезал Фарма. – Хочешь – вырежи мой мозговой модуль тоже и проверь.       – Нет нужды. Вос и так легко влезет тебе в башку, – зазвенел голос Каона. А вот этому кону не терпелось приложить Фарму снова. – У него огромный опыт – благодаря вашим мнемохирургам!       Тарн передернул траками на плечах:       – Каон, прекрати. Фарма, я не…       – Вы никому здесь ничем не поможете. Улетайте, – повторил Фарма быстро. – Если вы попытаетесь, исследования отсюда просто перенесут в другое место, а здесь появятся сотни солдат. Дельфи вам не по зубам.       Вос пробормотал что-то на старокибертронском. Фарма уловил только пару знакомых корней, больше – просто не расслышал.       – С чего ты взял? – не то перевел, не то задал свой вопрос Хелекс.       – Потому что я знаю Ферст Эйда не одну тысячу лет. Он помешан на контроле и безопасности, – Фарма криво улыбнулся Тарну. – Вы же наводили справки, я правильно понял? Вы знаете, что он – не какой-нибудь захолустный начальник тюрьмы, который смотрит на своих беспомощных пленников сквозь пальцы. Может быть, вы притащили флот? Или маленький полк? Нет? – он обвел взглядом ДЖД. – Тогда не смешите меня.       – Над чем именно вы здесь работаете? – сияющие прожекторы за спиной Тесаруса сверкнули бледно-зеленым.       Фарма перевел взгляд на свою ладонь. Потер пятна энергона Тарна, оставшиеся на пальцах.       – Над… разными вещами. Шлак. Это не важно. Должно быть, вы неплохо умеете пытать. Можете попробовать.       Он развернул пилу – с небольшой задержкой, но никто не попытался ему помешать. Он будет драться. Он будет драться, проиграет, а потом Вос влезет ему в голову – каким бы образом он там это ни делал. Именно так все и произойдет.       Интересно, был бы рад Амбулон встрече со старыми товарищами по знаку? Как ДЖД принимает предателей?.. Предлагает ли им искупление?       – Ты мог бы вытащить хоть кого-то? Мы способны переправлять небольшие группы с Мессатина в обход ваших станций, – Тарн даже не взглянул на пилу. – На планирование атаки нам понадобится время, и чем меньше жертв...       – Тарн, почему ты вообще с ним говоришь?! – взорвался Каон.       – Нет. Даже если захочу, не смогу, – перебил Фарма. Этот вечно возникающий мех уже начал его раздражать. – Все, что я могу делать с объектами, это убивать их. Чуть быстрее или чуть медленнее. На ваш выбор.       – Это… не выбор, – Тарн встретил его вызывающую ухмылку спокойно. – Но ты хотел бы помочь?       – Я хочу, чтобы вы пошли в шлак!       Он тоже не понимал, почему Тарн до сих пор говорит с ним. И почему он до сих пор отвечает.       Просто – все бессмысленно. Атака ДЖД не будет означать конец Дельфи. Так это не работает.       – Если Дельфи решат перенести из-за вас, шанс, что Ферст Эйд прикажет убить заключенных, а не возиться с ними, очень велик. Поверь мне, Тарн, я с ним давно работаю. Чем заботиться о перевозке объектов, проще убить их и набрать новых. На новом месте.       – Прекрати называть их так! Они военнопленные, а не... – начал Тесарус.       – Они объекты, – продолжал все шире ухмыляться Фарма, глядя в оптику гиганта. Чем все закончится? Как быстро они снимут маски добряков и сделают то, чего Фарма ждет? Что нужно сделать, чтобы ДЖД показали свое истинное лицо? – Пронумерованы. Каталогизированы.       – Отбраковыш ржавый… – мгновенно заискрился Каон.       В ответ Фарма запустил пилу. Зубья завертелись. С того момента, как он не смог даже с ее помощью справиться с Рикошетом и Джаззом, прошло немало времени. Он стал немного лучше. Быстрее. Может, даже успеет отделить пару рук, прежде чем Тарн прострелит его.       Фарма очень отчетливо представлял сейчас широкую дыру в честплейте, оставленную сдвоенной пушкой.       – Мы не будем драться, – отрезал Тарн и добавил мягче: – Я слышу твою искру, Фарма. Твое сожаление. Ты хочешь нам помочь.       «Я слышу твою искру». Странный оборот речи, особенно учитывая убаюкивающее ощущение, которое Фарма все это время преодолевал не без труда. Как будто искра слышала Тарна тоже и поддавалась его успокаивающему звучанию.       – Я хочу свой ти-ког обратно, – Фарма вздернул подбородок. – Или сражайтесь, или прекращайте промывать мне мозги и верните шестерню. Учтите, если я слишком долго не буду давать о себе знать, Ферст Эйд заподозрит неладное. Пока что мы все еще можем сделать вид, что этого разговора не было, и никто не умрет раньше срока.       Внутренний хронометр Фармы уже восстановился, вот координаты он до сих пор определить не мог. Он не верил, что его угроза возымеет действие. Что Тарн откроет сабспейс и вытащит оттуда ти-ког. Такой маленький в его широкой ладони.       Вос возмущенно прострекотал что-то на старокибертронском. На диалекте, который Фарма едва понимал. «Мы же его не отпустим?!» – вопрошал мастер допросов ДЖД.       – Отпустим, – вздохнул Тарн и обратился к Фарме: – Если хочешь, я не буду отключать тебя перед операцией, – и, заметив, как расширилась оптика автобота, торопливо добавил: – Я не имею в виду нейросеть! Ты наверняка захочешь быть в сознании. Хотя, если ты веришь, что я и правда верну тебе ти-ког и не установлю ничего...       Фарма справился с дрожью от призрачного, почти загнанного на задворки блоков памяти, страха перед вспарывающим корпус наживую скальпелем, а потом рассмеялся так громко, что едва ли Тарн не посчитал его немного безумным.       – Я не дам тебе даже приблизиться!       – Но...       – Мне не нужна помощь, – он резко забрал ти-ког. Тарн проследил за ним долгим взглядом, показавшимся тяжелым. – Разве что твоя. Как тебя? Тесарус? Восстановишь пластину. И шрама не должно остаться.       – Ты собираешься... сделать операцию самому себе? – недоуменно уточнил Тарн. – Зачем? Я даю слово, что...       – Мне лить на твое слово, – отрезал Фарма, сканируя ти-ког. Тот был в порядке.       Лидер ДЖД тяжело провентилировал.       – Тебе нужны инструменты или...       – Все инструменты при мне, – Фарма почти развеселился, глядя на них. Это было нервное веселье, за которым пряталось слишком много старых страхов, но едва ли кто-то здесь это улавливал.       Тарн смотрел на него внимательно и спокойно.       – Да ты псих, – убежденно сказал Хелекс.       – Однажды я заменил себе топливную систему, – не удержался Фарма, глядя ему в синюю оптику. – Полностью. Бак, шланги, шлюзы. Все.       – Праймус, да ты врешь как вентилируешь!       – Ха, – фыркнул он в ответ. – Вот этими руками!       Он нервным жестом опустил платформу, к которой недавно был прикован. В тот раз у него тоже были зрители. Зритель.       Почему было не поставить чип-ингибитор? Зачем было вскрывать ложемент? Скорее всего, ДЖД не верили, что им удастся договориться, вот только: они даже не пытались допрашивать его. Какая разница, что Фарма ни разу не солгал, если Тарну неоткуда об этом знать?       Фарма до сих пор не верил, что ДЖД и правда не оставит его в плену. Он, конечно, будет бесполезен. Кроме численности штата и козырной карты в лице погруженного в стазис-кому Фортресс Максимуса он ничего не сможет сказать, а Ферст Эйда не получится шантажировать, угрожая жизни коллеги. Но как-то быстро славный отряд спасения сдался...       Несмотря на некоторые болезненные воспоминания, Фарма все же любил работать на публику. Ему нравилось видеть восхищение на фейсплейтах тех, кто осознавал, насколько точны его движения, насколько совершенны все действия. В Дельфи зрителей у него не было, а члены ДЖД выразили необычайно трогательное восхищение.       Частично заблокировав сигналы нейросети в поясном блоке, Фарма проводил операцию практически вслепую. Единственная попытка Тарна помочь была встречена негодованием, и он отступил, продолжая напряженно следить за каждым жестом автобота.       – Ты – лучший хирург, которого я когда-либо видел, – сказал он слишком, на взгляд Фармы, прочувствованно. – Слухи не лгут. Но немного доверия...       – Ты держишь меня за дурака? Вы вырубили меня и заковали, а ты вскрыл мой корпус. Даже не думай, что я позволю тебе приблизиться еще хоть раз.       На удивление отповедь имела успех.       – Прости. Мы должны были поговорить. Ты… расскажешь о нас Ферст Эйду? Скажи, если да. Это ничего не изменит, – Тарн пресек возмущение Каона раньше, чем тот распахнул рот. – Ты сможешь уйти. Если мы убьем тебя, мы…       – …станете не лучше нас? – хмыкнул Фарма. Он заблокировал болевые ощущения в области ти-кога, но там все равно неприятно тянуло.       – …выдадим себя, – ровно поправил Тарн. – Точно так же, как если ты просто изложишь все, что здесь произошло, Ферст Эйду. Скажи. Обещаю, если будет штурм, мы… мы берем пленных, Фарма.       Фарма тряхнул головой:       – Я что, самоубийца? Признаваться в чем-то подобном... Забудьте об идее атаковать Дельфи. Вы не представляете, что мы можем вам противопоставить.       – Меня бесит, что шлаков автобот пытается нами помыкать! – Каон запустил катушки. – Пусть валит уже, если ты считаешь это нужным, Тарн, но я не собираюсь больше его слушать!       Фарма насторожился и отдал энергосети команду на всякий случай приготовиться к резкому скачку напряжения. Однако особой надежды на успех он не питал. Каон искрил не меньше, чем Ферст Эйд, если его угораздило оказаться в гуще боя. Вот только Ферст Эйд точно контролировал заряд, а Каон, казалось, вспыхивает каждый раз, когда занервничает.       – Ты свободен, Фарма, – кивнул Тарн, но Фарма не сразу заметил, что кивок был обращен не к нему.       Стрекот электричества ударил по аудиодатчикам чуть раньше, чем перегрузка снова вырубила Фарму.              Талая вода затекла под броню, и неприятное ощущение заставило Фарму передернуть всеми серво. Он активировал оптику и увидел бесконечное серое небо. Когда он сел, ладони ощутили жесткий наст – оглядевшись, он обнаружил следы танковых гусениц, утрамбовавших для него площадку.       Тарн стоял в стороне, недалеко от наблюдательной антенны Дельфи. Других членов ДЖД Фарма не заметил. Первое, что он проверил, это целостность комплектующих, и только потом прорычал, потирая перегруженный нейроузел под шлемом:       – Где этот слепой ржавый…       – Мы должны сохранять нашу базу здесь в тайне, – извиняющимся тоном ответил Тарн. – Я перенес тебя сюда. Прости, я пока еще не могу доверять тебе полностью.       «Пока», – мысленно передразнил его Фарма с замиранием искры.       Он мог огрызаться сколько угодно, но он не льстил себе. Он боялся. Свой собственный страх он изучил вдоль и поперек, и несколько спокойных десятилетий, лишенных эмоциональных встрясок, не заставили его все забыть.       – Антенна уже работает. Мы перенастроили ее, теперь она всегда передает, что все чисто. Можешь использовать ее частоту, чтобы отправить нам сообщение, если захочешь помочь.       Тарн подошел, проваливаясь в свежий снег.       – Ты упрямый идиот, – прямо сказал Фарма, глядя на красную маску.       – Мы не можем оставить все как есть. Это бесчестно. Десептиконы так не поступают. Мегатрон бы...       – Мегатрон своим упрямством убил не меньше разумных существ, чем автоботы, – огрызнулся Фарма. Тарн склонился, чтобы помочь ему подняться, но Фарма всем корпусом подался в сторону. Он поднялся сам, демонстративно избавился от тающей снежной мороси и добавил, задирая голову, чтобы встретиться взглядом с сияющими голубыми линзами: – Заткнись и делай, что я тебе говорю. И никогда, слышишь, никогда не смей ко мне прикасаться.       Он запоздало понял, что сказал это так, будто они еще встретятся.       Тарн неопределенно кивнул, не соглашаясь и не отрицая, а после исчез – Фарма вздрогнул – с характерным хлопком телепортации.       Вот, значит, как они попали на планету. Незачем сажать корабль, достаточно хорошо замаскировать сигнал и подойти близко, не попав на радары.       Фарма трансформировался и взмыл в небо раньше, чем ДЖД успеет передумать.                            
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.