Раскаяния достаточно

      – Все еще слишком быстро, – выплюнул Ферст Эйд, склонившись над терминалом.       Его голос выражал злость и недовольство. Фарма невольно следил цепким взглядом за миниатюрными контактами, выведенными на корпус. Даже когда Ферст Эйд был в ярости, если он не хотел, то не покрывался опасными бело-голубыми искрами. Каону было, кого взять в пример. Фарма лично видел, в какую электрическую бурю может превратиться шеф, но когда он работает, лишнее напряжение ему не мешает.       ДЖД не выходило у Фармы из головы. Мысли о нем посещали его всегда некстати. Он постоянно ждал, что их присутствие засекут или они выдадут себя сами каким-нибудь глупым благородным жестом, но пока безопасности Дельфи ничего не угрожало.       Фарма не верил, что Тарн послушается его и уведет свое подразделение, даже не попытавшись совершить безумство. В то же время он отчетливо боялся того, что его короткая беседа, закончившаяся освобождением даже безо всяких условий, всплывет, и…       – Сутки с момента принятия, – продолжил Ферст Эйд. Фарма заставил себя выйти из ступора. – Неплохой результат, нет?       Фарма кивнул, помечая в планшете что-то абсолютно фиктивное. Новая формула Ферст Эйда поражала ти-ког налетом, разъедавшим структуру и мешавшим трансформации. Это была восстановимая порча, но весьма серьезная.       Кон – объект 694 – корчился по ту сторону стекла. Насильственные команды на трансформацию не могли быть исполнены, испорченные трансформационные цепи пронзала боль.       – Что ты думаешь о двухступенчатой активации?       Криков было не слышно, как всегда. Ни криков, ни стонов, ни скрежета.       – Фарма-а?! – вкрадчивый голос окликнул его, выдернул из кошмарного, наполненного воплями, фантазма. – Ты здоров?       Тот встрепенулся и отключил экран планшета раньше, чем Ферст Эйд заглянет туда и увидит бессмысленные закорючки вместо записей по эксперименту. У него впервые возникли такие проблемы с тем, чтобы сосредоточиться на деле, и он даже понимал, почему.       «Ты не такой, как Ферст Эйд».       – Ты имеешь в виду, активация вируса после первой трансформации, а активность – после второй? Ты думаешь, это надежнее суточного срока?       Ферст Эйд пожал узкими плечами:       – Не обязательно после второй. Десятая, пятнадцатая, чем позднее обнаружат вирус, тем лучше.       – Я не слышал о таких вирусах. Дремлющий эффект обычно связан с конкретным инкубационным периодом. Ты у нас инфекционист, – Фарма выдавил улыбку.       Его шеф задумчиво потер пальцы.       – Я тоже не слышал. Мы берем как пример модель пробуждения естественного вируса, но… по-твоему, как долго иммунные системы могут не замечать разлагающуюся формулу?       – Чужеродные химикаты? Едва ли мы растянем процесс надолго. К тому же, двухступенчатая активация означает, что в какой-то период твой… наш вирус, – поправился Фарма, – будет слишком слаб. Я бы предположил, что в этот момент его будет проще всего погасить или вывести. После первой ступени вирус распространяется из топливной системы на основные конструкции… – он вывел на экран крупный план вскрытой грудной секции объекта.       Суставы десептикона искрили, засыпая рыжими огоньками платформу, к которой он был прикован. Корпус бился о стол. Цепи рассыпались на глазах.       – …и в этот момент их уже можно обнаружить, даже если эффект пока не активен, – закончил Фарма. – Достаточно просто следить за собой. Я уж молчу о техосмотре.       – Ясно, – Ферст Эйд сузил визор с левого края. Ему приходилось задирать голову, чтобы смотреть Фарме в оптику, но это его не смущало. Несмотря на разницу в размерах, и со стороны, должно быть, сразу заметно, кто из них двоих – шеф. – Я понял тебя, Фарма. Остановимся на этом варианте. Для статистики нужно больше объектов. Подберите с Амбулоном разных по мощности, возьмите парочку с травмами ти-кога в истории болезни, еще двоим нужно будет ослабить иммунитет, – Ферст Эйд задумчиво постучал пальцами по краю маски. – Сутки – то, с чем можно работать дальше.       Так они убивают десятками. Чем ближе финальная стадия эксперимента, тем больше жертв.       Фарма кивнул.              – Что ты делаешь? – объект 694 попытался вытянуть шею, но блокираторы не позволили.       Этот попался – пугливый. Не строптивый, а из тех, кто еще на что-то надеется. На хотя бы проблеск гуманности. Фарма не раз наблюдал, как такие надежды обращаются в прах.       Особенность формулы Ферст Эйда была в том, что вирус погибал, активировавшись однажды. С одной стороны, это уменьшало радиус поражения, с другой – захватчики могли приходить на зараженные объекты, не опасаясь за свои трансформационные цепи. Возможно, Ферст Эйд захочет развить идею и превратить вирус в оружие, способное распространяться вне поставок отравленного топлива и вычищать целые планеты. Но для этого его понадобится модифицировать, вложить в него больше способностей к адаптации, заложить пути, по которым он сможет мутировать, чтобы у противника не было шансов быстро синтезировать антидот.       Это дело будущего.       Фарма неторопливо, старательно очищал цепи объекта. Налет мог выдать формулу Ферст Эйда, а это, в свою очередь, вызовет столько вопросов… Фарма повторял про себя, что готов сделать жест доброй воли. Да. Но – не шаг в сторону.       Просто… бросить бы на другую чашу весов хоть что-то.       – Ты… ты будешь делать это снова? – спросил упавшим голосом кон, не дождавшись ответа на первый вопрос. – Трансформировать…       – Я удалил ти-ког.       – Ты…       Нотки облегчения. После пережитого объект 694 едва ли стал бы менять форму даже добровольно, если бы ему сказали, что он может уезжать. По крайней мере, без ти-кога эта боль не повторится.       – А вот лечить тебя будет кто-нибудь другой, – отрезал Фарма.       – Другой? – спросил десептикон обескураженно.       Фарма, раздраженно сверкнув оптикой, отправил его обратно в оффлайн одним ударом пальца по терминалу.       Проклятье! Если бы он мог объяснить себе, зачем это делает, все было бы проще.              На ледяном пустыре рядом со взломанной вышкой его ждали трое – Тарн, Вос и Каон. Последний заметно нервничал, но генератор в груди пока вращался на малых оборотах.       Амбулон, конечно, невероятно удивился, когда Фарма решил сам довезти дезактив до утилизатора, но спорить не стал. Хотя на снабжение они здесь не жаловались, их энергетический ресурс был ограничен, поэтому на собственную плавильню Праул не расщедрился. С другой стороны, избавление от дезактивов за пределами Дельфи было еще целой одной причиной, чтобы прогуляться.       Фарма до последнего не был уверен даже не в том, получится ли подделать смерть объекта 694, а хотя бы в том, что он и правда это сделает. В какой-то миг, казалось, от страха даже искра леденеет. Но чем ближе он был к месту встречи, тем больше думал о другом.       Он так давно не спасал никому жизнь. Хотя бы и таким способом. Да как-нибудь…       – Я знал, что не ошибся в тебе, – сказал Тарн, когда Фарма подтолкнул к нему едва стоящего на ногах кона.       Объект, не ждавший спасения, тем более – такого, и в то же время слабый после экспериментов Ферст Эйда, рухнул в снег на колени перед Тарном. Его серво дрожали, а вокалайзер выдал неразборчивое заикание.       – Он просто больше нам не нужен, – скривился Фарма. – Ты сказал, что готов спасать их по одному. За свои слова надо отвечать.       Тарн бережно помог кону подняться. Тот вцепился в его руку и обернулся к Фарме. В его взгляде смешивались недоверие, страх и благодарность какая-то… жалкая. Липкая. Смирный, сломанный пленник. Зачем ему свобода? Чтобы выходить из подзарядки из-за кошмаров?       Что значит одна спасенная жизнь? Фарма прислушался к своим ощущениям и не почувствовал ничего, кроме страха.       – Спасибо, – вместо объекта сказал Тарн.       – Да ладно! – воскликнул Каон, упираясь кулаками в бока. – Ты его благодаришь?!.. Это отработка слитая, а не спасение!       – Каон…       – Что? У них десятки пленников! Они там убивают их каждый день! И этот самодовольный шлак притаскивает тебе одного – одного! – и ты сразу веришь, что это жест доброй воли? Да это фрагова ловушка или еще что!       Фарма замер. Он был готов трансформироваться и улететь, но Каон только оскорблял его. Не бежать же от слов одного нервного кона… И потом, благодарность Тарна была смутно приятной. Каон же как будто испачкал впечатление одним мазком своего недоверия.       На которое, впрочем, имел полное право.       – Ты когда в последний раз проверял нейросеть? Если будешь так трястись – пережжешь раньше срока, – прищурился Фарма. – Не нравится то, что я сделал? Тогда больше вы не получите ни одного!       В глубине искры Фарма чувствовал, что это будет не самым плохим решением. Если он сейчас повздорит с ДЖД, а еще лучше – схватится с Каоном, сомнения больше не будут его мучить. Он просто покончит с риском. Возможно… ему тогда не понадобится разрываться между смутным чувством ответственности и страхом.       Да. Спровоцировать Каона – хорошее решение. Нужно разорвать эту странную связь, которая может стоить Фарме спокойной жизни. Он доволен тем, что в Дельфи его безопасность не ставится под вопрос. Он любит, когда его высоко ценят. Кучка десептиконов с их дурацкой болтовней просто… просто портит все.       – Каон, – Тарн поднял руку. Голос его изменился, стал жестче, и Фарма ощутил что-то странное, непривычное в эмоциональном контуре, настолько неожиданное, что даже не разобрался в чувствах, – ты не прав. Пожалуйста…       – Что?! Прикажешь мне извиниться перед ним? – искры слепили взгляд, но Фарма только вложил в ответную улыбку как можно больше ехидства.       Вос положил руку на предплечье Каона, бесстрашно, как будто окруженные стрекочущим электричеством катушки на плечах на самом деле были отключены. Бледно-голубая, с бирюзовым оттенком, узкая оптика укоризненно смотрела на Фарму. Вос, очевидно, понимал, что Фарма нарывается специально, и осуждал его.       – Привык геройствовать, батарейка? Спасать конов сотнями? – хмыкнул Фарма, усмиряя внутреннюю дрожь, и развернулся к Тарну. – Видимо, я не так уж нужен твоему подразделению. Раз моя помощь вам не подходит…       – Это не так, – успел сказать Тарн, продолжая поддерживать спасенного кона. Его сожаление и недовольство одновременно кольнули в искру, но Фарма не успел подумать о том, как это странно.       – В шлак! – рявкнул Каон и вскинул руки.       Фарма отскочил в тот же миг, но Каон в любом случае до него бы не достал. Вос, не достучавшийся до товарища примиряющими жестами, раньше оказался на пути электрического разряда. Он собирался трансформироваться или что-то вроде, но не успел. Сияющее поле лишь ненадолго проглянуло из узких щелей в тонком корпусе, однако не успело достичь нужной мощности, чтобы отразить заряд.       Силовое поле, успел идентифицировать сияние Фарма. Вос попытался его защитить.       Сила удара была такова, что Вос отлетел назад, почти к ногам Фармы, неловко всплеснув тонкими белыми руками. Каон испуганно выкрикнул его имя и метнулся следом. Выгоревшая оптика не выражала эмоций, но фейсплейт исказился от искреннего ужаса.       Запах пережженной проводки ударил по сенсорам Фармы.       – Это ты виноват! – Каон вскинул голову.       Фарма как раз наклонялся, чтобы проверить, вырубило ли Воса, или пронзающие корпус разряды, еще не заземлившиеся, мучают его в онлайне. Мигание оптики могло быть следствием перегрузки, а не признаком того, что Вос в сознании. И лучше бы так и было на самом деле.       Они с Каоном едва не столкнулись шлемами.       – Не смей его трогать! – к счастью, чтобы набрать мощность для нового удара, Каону нужно было время, и Фарму лишь слегка ударило током. – Не прикасайся!       – Праймус, – Тарн подался было вперед, но не смог оставить освобожденного десептикона. Тот бы просто упал в снег.       А потом он исчез во вспышке телепорта, оставив Фарму в замешательстве рядом с еще содрогающимся корпусом Воса и разъяренным неуправляемым Каоном.       Впрочем, нет. Не разъяренным. Испуганным. Ошеломленным. Каон стоял перед Восом на коленях, занеся руки с неловко растопыренными пальцами, и явно не знал, что делать.       – Часто ты своих убиваешь? – спросил Фарма. Выжженная оптика его не пугала, а растерянность давала шанс надавить побольнее.       В конце концов, так ведь поступают с теми, кто пытался тебя убить? Находят слабое место противника и выдавливают энергон до последней капли.       Так поступают автоботы.       – Вос! – едва внешние разряды погасли, Каон схватил товарища за плечи и тут же отпустил. – Я не… Заткнись, ты, ты, ты… фрагов автоботский мусор…       Куда делся Тарн? Какого шлака бросил своих? Фарма приготовился запускать двигатели. Безумные коны пусть делают, что хотят, это не его проблемы…       – Прости, – очень тихо пробормотал Каон, наклоняя голову. Он так сильно разволновался, что генератор заработал снова, снова заискрили стойки на плечах.       Фарма едва успел оттолкнуть его, прежде чем он в очередной коснулся Воса, и получил очередной укол электричеством. Неприятный, но не опасный.       – Отойди! – сквозь денты приказал он. – Ты его добить хочешь?       – Не прика… – возмутился Каон.       – Раз не можешь себя сдерживать, – Фарма опустился на одно колено и уверенно разомкнул грудные сегменты белой брони. Магнитные замки поддались не сразу, механизмы заклинило. Опасный жар шел даже от пластин, – стой в сторонке и молчи.       – Я запрашиваю телепортацию! – рявкнул тот в комлинк. – Тарн! Хелекс!       Фарма перестал его слушать. Восу нужно было срочно сбросить заряд, иначе перегрузки закоротят мозговой модуль. Когда под рукой нет ни одного прибора, это не так легко. К счастью, если ты медик, проблема решается насильственным размыканием контуров.       Придется работать. А то, пока Каон вопит, Вос останется без собственных катушек. Фарма, чувствуя, как стремительно тает под ними наст, заставляя проваливаться глубже, начал отключать блок за блоком. Вода только мешала, но некогда было искать более удобное место.       Вентиляция Каона работала сбивчиво, но он хотя бы перестал орать. Фарма слышал напряженное искрение за спиной – равносильно тому, как если бы ему целились в затылок. Каон следил за каждым жестом, готовый и автобота отправить кататься в снегу от перегрузок, как будто тот не пытался помочь его другу.       Упрямый придурок. Ну, хотя бы под руку больше не лез.       Только когда Фарма нормализовал напряжение, Тарн наконец-то вернулся.       – Почему ты не отвечал? – возмутился Каон. – Этот… этот…       – «Этот» ему помог, – огрызнулся Фарма, выпрямляясь, оставляя в покое белый корпус на белом снегу. – Мозговой модуль восстановит функционирование через несколько часов. А пока постарайся его больше не поджаривать.       Злость Каона была заметна не только по перекошенному фейсплейту, но и по шуму генератора.       – Успокойся и доставь его на базу. Хелекс, координаты, – продиктовал он в комлинк. – Держи себя в руках, Каон. Я говорил тебе.       Тот опустил голову. Подошел ближе к Восу, осторожно, опасливо. Не коснувшись корпуса.       – Почему ты сразу его не забрал? – спросил Фарма, когда его неожиданный пациент исчез вместе с виновником инцидента.       – Спасибо за помощь.       – Я спросил, почему? Хотел проверить, брошу ли я кона? – догадался он. – Каон был не прочь меня взорвать, между прочим.       – Он вспыльчивый. Не по своей воле, поверь. С Каоном приходится быть начеку, но это не делает его плохим десептиконом…       – Тарн, – Фарма криво улыбнулся. – Ты жестокий бот, ты знаешь об этом?       Тот повернул голову. Маска скрыла удивление, если оно и было.       – Я не…       Голос Тарна прозвучал растерянно, как будто Фарма… застал его за чем-то, что он пытался скрыть. Это удивление отозвалось внутри, и Фарма невольно улыбнулся шире.       – Я очень хорошо разбираюсь в жестокости, Тарн. Я ставлю эксперименты на мехах, не забыл? – и не только поэтому. Он был еще и жертвой, очень долго. – Этот твой урок Каону был жесток. Как и то, что ты подверг опасности едва ли доверяющего тебе союзника…       – Союзника? – переспросил Тарн.       Фарма передернул плечами.       – Ты был рядом, и ты врач, – пояснил Тарн. – Никто бы не помог ему лучше тебя. А мех, которого ты спас, и так натерпелся, и я не хотел, чтобы…       – Ты говорил, что у тебя неплохо с медициной. Во мне ковырялся. А?       Тот был невозмутим:       – Мои знания и умения ограничены.       – Тарн, – перебил Фарма. – Ты правда доверил его жизнь мне? Ты спятил.       Красная маска покачнулась:       – Ты ему помог. Значит, я был прав.       – Как вы все живы еще? – пробормотал Фарма, качая головой.       – Ты много поставил на карту, я знаю. Чтобы спасти пленника, ты рискнул обойти системы безопасности Дельфи. Ты не был обязан это делать. Я искренне благодарен.       Благодарность Тарна была поразительно… осязаемой. От нее становилось теплее. Пришлось собрать всю волю, чтобы сохранить едкость, и все же это было непросто.       – В следующий… – Фарма запнулся. Десять ботов. Следующие десять – на очереди. Ему придется выбирать, если он захочет кого-то спасти. Придется выбирать, потому что всех – не получится. – Если будет следующий раз, не бери с собой Каона. Мне было бы некому помочь, если бы он преуспел.       – К счастью, Вос тебя защитил.       Фарме стоило больших усилий не заподозрить лидера ДЖД в том, что он все это подстроил. Нет, рисковать жизнями… десептиконы так не поступают. Особенно идеальные десептиконы.       Слова Тарна не несли отпечатка иронии. Но Фарма как будто его слышал.       – Не вешай мне стружку на аудиодатчики, Тарн. Я не верю ни в бескорыстие, ни в справедливость. Я автобот. Я отдам вам одного, второго, третьего пленника, а в четвертом будет бомба вместо ти-кога. Ясно? – он трансформировался и взлетел, не слушая ответ.       Почему Тарн ему верит?       И почему он сам хочет, чтобы ДЖД не покидали Дельфи?       Фарма не мог себе ответить ни на один вопрос.