Шесть месяцев до окончания войны
Комок острых деталей, вооруженных клыками и когтями, легко пробивающими сталь, свалил Фарму с ног, не успели системы подстроиться под смену температуры. Оптика еще барахлила, как всегда после телепорта. Он грохнулся на турбины и выставил вперед руки, и только потом увидел, от чего – вернее, от кого – защищается. Пытаясь дотянуться до жертвы, темно-бурый, будто ржавый местами, турболис клацал дентами и вертел мордой. Его хвост бил Фарму по ногам, а когти трепали честплейт, с визгом процарапывая металл. Отбиваясь от агрессивной твари, которой неоткуда было взяться на Мессатине, Фарма не сразу заметил нездоровую, мертвую белизну ее оптики. Вместо лая или скулежа турболис утробно хрипел, хотя Фарма пока не передавил ему вентиляцию. Он собирался это сделать, но неидентифицируемое поле, излучаемое турболисом, зашлаковывало помехами мозговой модуль, и Фарма стремительно терял контроль над руками. Сюрреалистическое чувство тревоги заставило искру дрожать в камере. В ответ на его испуг турболис так жадно выгнул загривок, вываливая набок сегментированный язык, что Фарма наконец идентифицировал, кто перед ним. Турболисы – мелкие хищники, они не нападают на мехов, которые больше них и сильнее. Но Фарме честплейт пытался расковырять отнюдь не простой кибертронский зверь, а… – Пет, фу! – крик Хелекса был громогласным, даже аудиодатчики Фармы автоматически перестроились, понижая порог слуха. – Пет! Нельзя! Фарма еще не разобрался в том, что происходит, когда огромные руки Хелекса легко подняли с него турболиса. Напоследок тот оставил еще пару глубоких царапин на грудных пластинах. Прижимая руку к свежим повреждениям, Фарма приводил в норму циклы вентиляции, но открывающееся оптике зрелище этому не способствовало. Сидя перед Хелексом на полу, он смотрел, как здоровяк двумя руками крепко прижимает тварь, все еще шипящую и жадно зыркающую на Фарму, а третьей гладит и почесывает тонкий металл под торчащими в разные стороны бронепластинами на загривке. – Фарма – свой, – говорил Хелекс гулко и убаюкивающе, – Фарму трогать нельзя. Слышишь, Пет, нельзя. – Фраг! – Фарма наконец справился с вокалайзером, замкнувшим от удивления. – Фраг! Это же… искроед! – Тш! – остановил его Хелекс, тревожно расширяя оптику. – Он боится чужаков, вот и напал. Правда, Пет? – искроед раззявил пасть, но Хелекса кусать не торопился. Даже за палец, которым тот пощекотал его подбородок. – Фарма не страшный. Он тебя не обидит. Только то, что пила развертывалась слишком долго с тех пор, как за ее активацию не отвечали трансформационные цепи, не дало Фарме распороть тварь надвое, когда та захотела полакомиться его искрой. Так что насчет «не обидит» Хелекс был не прав. – Что за ржа? Из-за Хелекса выглянул Вос и, вздохнув, протянул Фарме руку. Было смешно представлять, как этот маленький мех помогает ему подняться. Фарма хмыкнул, справляясь без его помощи, а потом взглянул сверху вниз в бирюзовую оптику. – П-п-пет, – ответил ему Вос. – Извини, Фарма. Не удержал его, – примирительно пробасил Хелекс. – Он нервный. Он к тебе привыкнет и не будет царапаться. Вон, даже Воса распахал. На светлой усиленной броне и правда виднелись царапины. По сравнению с повреждениями Фармы они были едва заметны, но все же говорили о нешуточной остроте когтей. Как-никак маленький Вос был на самом деле живым щитом. – Вот, можешь погладить, – Хелекс улыбнулся и протянул искроеда Фарме. Автобот отшатнулся, а турболис зашипел, сузив белые линзы. – Пет, ну, хватит уже. Все тебя боятся, хороший, все боятся. Лапы турболиса поджались в неловкой попытке прикрыть открытое пузо. Он был сильно помятым, а рыжие цветные пятна на проверку оказались настоящей ржавчиной. Вывернуться из рук Хелекса он не мог, поэтому смирился со своим положением в пространстве, однако на Фарму косился неодобрительно. Как на обед, который вырвали у него из-под носа. – П-п-ет, – довольно проурчал из-под маски Вос, запуская острые тонкие пальцы в топорщащуюся стальную гриву. – Вы же знаете, что это – искроед, да? – уточнил Фарма на всякий случай. Не то чтобы он раньше с ними встречался, но пару раз имел дело с дезактивами их жертв, так что мифом не считал. Однажды отряд автоботов попал в засаду этих тварей. Правда, те искроеды были не турболисами, а мехами с более сложной организацией… Очевидцы, сбежавшие чудом, утверждали, что их ничего не берет, а искра от влияния их полей сама пытается выскочить из камеры. – Мы нашли его на… – …во время последней операции, – когда подошел Тарн, Фарма убедился, что пребывание здесь искроеда санкционировано. – Ему сильно досталось, как видишь. Тварь как-то обмякла в руках Хелекса. Очевидно, Тарну оказалось по силам успокоить безумного хищника, одержимого желанием пожевать чужую искру. – Если вы думаете, что мне необходимо было дополнительное подтверждение того, что вы психи, то ошибаетесь, – пробормотал Фарма. – Вот ржавчину с него сведем – совсем милаха будет, – Хелекс упорно пытался подсунуть искроеда Фарме. Тварь больше не скалилась. Видимо, чем слабее процессор, тем охотнее слушающий поддается внушению, верит эмоции, вложенной голосом в самую искру. У почти прижатого таким образом к стене Фармы просто выбора не осталось. Раз Хелекс решил подружить его с новым питомцем, придется покориться… Без особого энтузиазма он похлопал искроеда по ржавому боку и поставил мысленное напоминание продезинфицировать после этого руки. – Это теперь будет жить с вами? Я, пожалуй, пересмотрю график наших встреч, – Фарма покосился на Тарна. – П-п-пет, – строго просипел Вос, поправляя его. – Кто вообще дает такие клички питомцам? – Зато Восу несложно его произнести, – спокойно ответил Тарн. Хелекс осторожно спустил Пета с рук на пол, и Вос сел рядом на колени, бесстрашно маяча у искроеда перед самой мордой. Тот подставил ему шею и хрипло зарычал, что, кажется, выражало удовольствие. – Если Тесарус не здесь, я вас сам сожру, – глядя на эту картину, жестко сказал Фарма. – Здесь, – в голосе Тарна слышалась улыбка. Хотя, его маска, казалось, улыбалась всегда, чуть выступающий нижний край выдавался вверх и загибался по бокам. – Пойдем. Тесарус больше его не боялся, но до сегодняшнего дня не позволял наблюдать за своей работой. Однако сейчас он оказался рассеянным настолько, что даже не попытался скрыться от Фармы вместе с его деталями, чтобы вернуть потом все в целости. Фарма воспользовался случаем и впился взглядом в голубоватое стекло. Пришлось отсоединять поврежденные пластины, прежде чем помещать их в регенерационную камеру, поэтому Фарма светил сейчас внутренними деталями, но на любопытство это не влияло. Работающая камера в широкой груди Тесаруса заполнялась восстановителем, а генерируемое вращением установки поле ускоряло работу частиц. Зеленая подсветка внутри, становившаяся ярче с каждым кликом, делала наблюдение за процессом еще более завораживающим. Фарма прижал ладонь к дрожащей дверце – вибрация от вращения, обеспечивавшего деталям внутри равномерную обработку со всех сторон, оказалась сильной. Цилиндрическая камера прорезала корпус Тесаруса насквозь. Фарма подозревал, что при таком строении искра должна быть смещена, но повода просканировать Тесаруса, к сожалению, пока не было. Навидавшийся самых разных регенерационных камер за свой актив, Фарма не смог с первого взгляда понять только одно. – Как ты пополняешь резервы восстановителя? – спросил он, перестав осматривать крепления подвижной камеры. Она вращалась свободно после того, как подающие шланги отсоединились, но на первый взгляд никаким емкостям в конструкции не оставалось места. Во время работы Тесарус становился еще более задумчивым, поэтому откликнулся не сразу. – Я… генерирую наполнитель, – он потер скулу. – Поэтому Тесс так часто заправляется, – весело добавил Тарн, – и так много. Все больше нестандартным энергоном. Проводив Фарму к Тесарусу и каким-то образом ловко ускользнув от всех вопросов, касавшихся искроеда, он остался в лазарете. Его присутствие Фарму не смущало, Тарн как будто не занимал места – в переносном смысле. Он словно приносил с собой спокойствие, разделял его со всеми, не требуя взамен внимания. – Это невероятно! – Фарма попробовал поддеть наплечник пальцами, и Тесарус нервно отодвинулся. – Ты производишь нановосстановитель прямо в камере? – Не царапайся, – попросил Тесарус. Из-за того, что его немного потряхивало, тихий голос тоже казался вибрирующим. – Ну, я подаю компоненты, они реагируют, все как обычно. – Это не обычно, – горячо возразил Фарма. – Часть компонентов ты производишь сам, часть получаешь во время заправки? – он все-таки попытался открыть броню снова, желая увидеть ту альтернативу перегонных кубов, которая была частью природного строения меха. – Буду пить очиститель – выдам отличную кислоту, – попробовал быть резким Тесарус и торопливо зажал ладонями стыки на боках. – Фарма, прекрати! Или я растворю твой кокпит! Угроза прозвучала забавно, и Фарма усмехнулся. Интересно, чем нужно опоить Тесаруса, чтобы он позволил ненадолго себя разобрать? Он с сожалением оставил детали десептикона в покое. – Чем планируете кормить нового члена команды? – спросил он, обойдя Тесаруса по кругу. Тот вертел головой, как будто Фарма мог просочиться в него как-то незаметно и раскрыть секреты конструкции. – Надеюсь, вы не надеетесь, что я кроме новых ти-когов вам еще и искр надергаю? Тесарус отчетливо вздрогнул и опустил голову. Он помнил, как Фарма встретил новость о зависимости Тарна, как заподозрил расчет во всех действиях ДЖД. Запоздало Фарма подумал, что можно было и не обижать его. Впрочем, уже поздно. – Искроеду нужна энергия, как и любому живому механизму, – сказал Тарн, словно ничего не было. Фарма попытался послать к Юникрону укол совести. – Он не перерабатывает энергон, его системы устроены так, что он либо потребляет природный запас из искры жертвы, либо заряжается напрямую. В диких условиях последнее невозможно, а голод лишает этих существ разума. Охота для них – естественная часть жизни. Но Пету больше не нужно охотиться. Среди нас есть тот, у кого энергии с избытком – и кто может свободно ей делиться. Тарн даже лекцию о повадках искроедов умудрялся читать завораживающе. – Каон? – догадался Фарма. – Но как вы убедите хищника перейти на суррогат? Я тебе напомню, Тарн, что никто до сих пор не знает, как распространяется паразит, превращающий механоидов в это. Ты готов рискнуть? Тесарус отвел крестообразный визор в сторону, самоустраняясь от разговора. Значит ли это, что искроед ему не очень нравится? Почему вдруг? Если верить словам Тарна, из неконтролируемого хищника может получиться безобидная зверюшка, а Хелекс явно от него в восторге. Впрочем, если увидел однажды, как питается искроед, это отпечатывается в памяти навечно. Так говорили пациенты Фармы, и выглядели они отчаявшимися. Тарн все-таки немного рассказал ему: Пет прятался на полупустой автоботской станции, где перегрыз всех, кого мог, но немало пострадал сам. ДЖД нашли его сильно поврежденным и… не смогли пройти мимо очередного бедняги. Вот только не все в этой истории сходилось. С точки зрения Фармы, отряду Тарна нечего было делать на территориях, давно покинутых противником, а значит, дезактивы мехов, выблевавших свои искры, были свежими. Может, чью-то милый любимец Хелекса дожевывал как раз в тот момент, когда заявилось ДЖД. Он передернул плечами. – Вопрос дрессировки, – Тарн развел руками. – И потом, знаешь… ответственность за Пета поможет Каону с самоконтролем. Мы надеемся, – добавил он. – Значит, Пет – его игрушка теперь? Давать безумную тварь безумному меху – отличный выбор, Тарн. – Каон не безумен, – с обидой в голосе вмешался Тесарус. Фарма небрежно отмахнулся. Тарн держит Каона на поводке из убедительных просьб, маскирующих приказы, и напоминаний о тех разрушениях, которые тот способен учинить. Фарма успел увидеть и услышать достаточно, чтобы заметить это. Еще одна откровенная метафора царапалась сейчас за стенкой в инстинктивном желании отведать чью-нибудь искру и усмирялась только насилием и голосом Тарна. По крайней мере, двоим присутствующим в лазарете это очевидно. – Забирай, – Тесарус открыл дверцу и засунул в нее руку, извлекая пластины фармовой брони. По отрывистой фразе и нежеланию смотреть в оптику Фарма понял, что Тесарус сердится. Правда, не умея ругаться, просто переживает в два раза сильнее обычного. Ни одной царапины не осталось. Нужно обновить слой верхнего покрытия и полировки, но если не присматриваться, следов восстановления и не заметишь. – Волшебно, – похвалил его Фарма, игнорируя тон. – Будь у меня госпиталь, как раньше, оторвал бы тебя у Тарна с руками. Как раньше. Как очень-очень давно. – Я бы не отдал, – заверил Тарн, и Фарма отчетливо слышал в его голосе улыбку. Одной его фразы как будто бы было достаточно, чтобы немного разбавить напряжение. – Ну, – пробормотал Тесарус, – было бы неплохо быть врачом… Синие линзы Тарна сверкнули, как казалось, понимающе. После очередного сеанса восстановления Тесарусу требовалось заполнить бак. Фарма же торопился вернуться в Дельфи, так что на куб энергона у него времени не было. Однако Тарн постепенно приучил его – заново – к таким простым, но забытым действиям как «зайти попрощаться», так что напоследок он застал ДЖД за заправкой. Им нравилось собираться вместе, как будто для исполнения дружеского ритуала. Фарма видел этих посиделок достаточно: десептиконы болтали, слушали музыку и вели себя так, будто не прячутся от автоботов на автоботской планете. Шиковать они не шиковали, разве что Тесарус поглощал за девятерых. И все равно, если Фарме удавалось распить энергон с ними, даже повздорив в финале – вернее, непременно повздорив в финале, – это было приятнее одиноких заправок в Дельфи – прямо на рабочем месте. Хелекс сидел на полу. Внутри его приоткрытой стазис-камеры развалился Пет, свесив голову и одну лапу вниз. – Ему тут холодно, – не то пожаловался, не то попытался оправдаться кон, когда Фарма скептически покачал головой, оценив близость хищника к чужой искре. – А я внутри температуру могу поднять! – Не бойся, – оскалился Каон многозначительно. – Без моего приказа не сожрет! Вос возмущенно одернул его, но Каон только хмыкнул и потрепал искроеда за лапу.11
24 сентября 2015 г. в 22:29