Коллектив на станции «Зелинский» действительно был весьма дружен и сплочен, и Беккеты в этот коллектив хорошо вписались. Первые дни привыкания сменились обычной рутиной — Джон шастал по саванне вокруг комплекса, отстреливая зверье, признанное «вредным», а Анастасия безвылазно сидела в лаборатории, изучая местных тварей.
Вот и сейчас Джон Беккет, в компании Крейга Мондея, расположился на берегу небольшой реки, выцеливая возлежавших на противоположном берегу динозавров, разговаривая полушепотом:
-…У меня двоюродный брат есть, родом из Калифорнии… — вещал Мондей, -…не так давно переехал на «Зарю». Так вот, там есть какая-то местная дрянь, общественные насекомые по типу пчел, только крупнее. И вот моего брата эти пчелы-переростки чуть до смерти не зажалили. Потом он в больнице три месяца лежал, еле выжил.
— Не знаю насчет инопланетных пчел, но меня, в свое время, чуть Гризли не задрал, шрамы по всему телу. И кстати, ты об этих пчелах лучше при моей женушке не говори. Я, конечно, человек со стальными нервами, но мне и ее пауков за глаза хватает, не хватало еще и гигантских пчел.
— Хе… Вот вам и «человек — царь природы»… Хотя, если человек — царь природы, то кто тогда инопланетяне?
— Небось тоже, короли да князья. Да, точно, князья. Вот помню, в свое время мне Настя, с целью «ликвидации безграмотности»… — Джон выстрелил, попав динозавру в глаз и разкочерыжив ему таким образом череп, и продолжил: -…в свое время все уши прожужжала историями про каких-то итальянских князей. И в общем, там была княгиня — то ли Буржуа, то ли Боржоми… забыл фамилию. У нее еще вроде папаша Папой Римским был. Ну так вот, эта самая Боржоми на всю Италию прославилась как редкостная шлюха, переспавшая с половиной Рима.
— Ну чисто синежопая.
— Ну вот и я к чему веду…
Поднявшись с земли и направившись на другой берег, к тушам динозавров, с целью отпиливания клювов, охотники продолжили разговор:
— Вот что не говори, но на мой взгляд, самая мерзотная раса Цитадели это именно азари. Даже законы у них мерзотные — мол, если какая такая азарЯ убила кого-нибудь за границей и успела вернуться обратно на родину, то на все требования вернуть ее, дабы судить справедливым советским судом, их правительство отвечает посылом куда Солнце не светит.
— Кажется, я слышал бредовую байку как раз на этот счет, что, мол, одна такая синежопая у нас кого-то убила и сбежала. Нам ее не выдали, но ходят слухи, будто через пару месяцев ее нашли в своей квартире на Тессии мертвой, повешенной за шею с балкона, а рядом на журнальном столике бумажка с советским гербом лежала.
— Брехня.
— Ну вот я тоже решил что брехня, но с другой стороны все-же приятно осознавать, что «моя милиция меня бережет», хе.
— Да тут скорее не милиция, а КГБ…
Охотники, отделив клювы от туш и положив в рюкзак, пошли в сторону оставлено рядом «Серпа».
— Кстати, о КГБ — помню я анекдот, когда служил в космодесанте, слышал, не совсем правда про наши спецслужбы, но близко. Мол, сравнивают силы свои оперативники ГОР и КГБ. Ну первые и говорят, мол, «мы разработали такую бомбу — если ее на вас скинуть, вся органика исчезнет, а материальная часть останется». Ну, а наши в ответ «мы тоже разработали „бомбу“. Сбросим на вас роту прапорщиков. Вся органика останется целой, а материальная часть…»
Испуганные взрывом хохота местные птицы вспорхнули с находящегося рядом дерева.
Заняв места в транспорте и бодро пошагав в сторону станции, слушая местное радио, охотники, обсуждая разные темы, в конце концов добрались до научного комплекса.
Джон покинул транспорт и направился к лабораториям, где заседала среди «биологических образцов» (сиречь — смертельно опасных тварей, которых только смогла породить галактика) его дорогая жена. Пройдя донельзя нудную процедуру дезинфекции в небольшом шлюзе, Беккет наконец проник внутрь.
— Добрый день, Настя. — уменьшительно-ласкательное от этого имени у Джона получалось плохо в силу акцента, что довольно сильно смешило ученую, однако сегодня он умудрился выговорить это слово более-менее внятно.
— Все так же препарируешь гадов?
Анастасия прекратила рассматривать какую-то дрянь в микроскоп и рассеянным взором оглянула помещение. Наткнувшись взглядом на лишнюю деталь интерьера в лице Джона, Анастасия произнесла:
— А, привет Джон. Я бы тебя обняла, но я сейчас в перчатках… Как охота?
— Отлично. Сумел подстрелить двух динозавров и одного крысоволка…
Впрочем, дальнейшее хвастовство настрелянной добычей было прервано неожиданным появлением в лаборатории запыхавшегося Бьорна, сжимавшего в руке небольшое радио:
— Джон!.. Тут… Это… — норвежец врубил радио и нервный голос диктора возвестил:
-…ание! В систему только-что вошла эскадра неизвестных судов не отвечающих на попытки выйти на связь! Гражданским рекомендуется немедленно занять убежища!
Анастасия теперь по настоящему отвлеклась от изучения тварей и обеспокоенно взглянула на Джона. Тот сразу же автоматически взял в руки ружье и тоном, не терпящем возражений, возвестил:
— Настя, срочно беги в пещеру!
Словно в подтверждение его слов, ожил висящий в углу интерком, возвестивший голосом Саахова:
— Товарищи, сохраняйте спокойствие! Всем работникам и научному персоналу приказываю пройти в убежище. Это не учебная тревога!
Вот теперь Анастасия точно забеспокоилась и пулей выскочила из лаборатории и направилась в сторону водопада, где находилась пещера, что использовалась как убежище.
Пещеру эту, перед тем как определить под всякие разные нужды (ее использовали и как склад, кладовку, место отдыха от палящего дневного светила и даже как холодильник) долго изучали на предмет эндемичных обитателей, но нашли только какой-то вид червей, которых на планете было пруд пруди.
Впрочем, у пещеры было и еще одно назначение, не предусмотренное начальством станции.
— Это еще что такое? — произнес один из, сбежавших сюда ученых, осветив небольшую нишу в дальней части пещеры фонариком, обнаружив небольшую батарею деревянных бочек количеством в пять штук.
Заинтересованные необычной находкой работники станции провели вскрытие одной из бочек и с удивлением констатировали, что эти бочки содержат что-то алкогольное…
Охрана станции тем временем, пока «гражданские» эвакуировались, похватала оружие и рассредоточилась вокруг, заняв позиции. В конце концов возможно враждебный флот достигнет планеты не сразу, и поэтому у местных было некоторое время для подготовки. Охранники даже активировали ту часть охранных турелей, которые должны были в свое время стать частью защиты от периодически появляющихся динозавров.
Но, конечно, охранники надеялись, что на планету никто не нападет, а если и нападет, то не на станцию.
Тем не менее, на случай появления противника, был разработан план — если кто-то сунется к станции, то этого кого-то следовало обстрелять, привлечь таким образом внимание, и увести подальше от комплекса.
Таинственная эскадра приблизилась к планете и сбила пару висящих спутников. Сомнений не оставалось — это были пираты.
Выйдя на орбиту над столицей, эскадра неподвижно застыла, но обстрел не начала. Закрывающий город нанокупол внезапно сам потух, и к поверхности устремились челноки и «летуны», что были встречены шквальным огнем зенитных комплексов. Державший связь со штабом гарнизона начальник охраны возвестил:
— Какая-то мразота продала Родину и отключила щит! А к нам летят три челнока с пиратами!
И действительно — вскоре на горизонте появились три едва различимые точки, которые, все больше увеличиваясь, в конце концов превратились в три инопланетных челнока, набитых пиратами. Замерев в воздухе и приземлившись в паре сотен метров от станции, челноки высадили десант и тут же взмыли обратно и удалились, по всем правилам военной науки, дабы не подставиться под возможный огонь из чего-нибудь зенитного.
Батарианцев было не то, чтобы очень много, но на человек двадцать охранников хватало с лихвой, ибо «космические флибустьеры» прибыли в количестве пятидесяти четырехглазых рож. Вели себя работорговцы уверенно, если не сказать — нагло, видимо не ожидая какого-либо сопротивления. Однако, уверенность быстро поубавилась, когда, подпустив пришельцев поближе, внезапно открыли огонь выскользнувшие из подземных укрытий автоматические турели. Вражеский отряд сократился на десяток пиратов, прежде чем турели были закиданы гранатами и уничтожены.
Впрочем, пиратов еще осталось достаточно много, чтобы при желании перебить всю охрану и забрать в рабство персонал станции
Однако такого удовольствия люди батарианцам доставлять не собирались. Мондей, совместно с Бьорном и Джоном, залегшими на небольшом холмике рядом со станцией, открыли огонь, и у трех батарианцев головы лопнули как переспелые арбузы, попавшие под гусеницы танка. Вслед за ними огонь открыли и другие охранники, еще больше сократив поголовье пиратов в этом секторе космоса.
Столь крупные потери (почти половина отряда) и весьма кровавая кончина своих боевых товарищей подействовала на мораль батарианцев крайне отрицательно, опустив ее ниже плинтуса, ведь мало кому понравится когда тебе на шлем прилетят ошметки мозгов твоего непосредственного командира. Поэтому, батарианцы побежали, но не вперед, а назад, громко ругаясь по внутренней связи и требуя у улетевших пилотов чтобы их забрали нахрен отсюда.
Охранники же продолжали несколько лениво постреливать из своих винтовок, только теперь целясь не в головы, а по другим «лишним» частям тела, как, например, в ноги или руки, резко увеличивая количество инвалидов на поле боя. Таким способом, до ближайшего укрытия в лице небольшого оврага добежала где-то дюжина батарианцов, не больше.
И хотя теперь батарианцев было не достать, охранники все равно продолжали их выцеливать, а когда в небе появился один челнок, то немедленно открыли огонь по нему. Щит летательного средства некоторое время выдерживал обстрел, но в конце концов и он перегрелся, и обшивку челнока начали дырявить бронебойные пули. Судя по всему, при обстреле было повреждено нечто важное, поэтому челнок как-то странно накренился набок, задымился, а затем вообще загорелся, и, быстро кружа на месте, грохнулся прямо в овраг, на укрывшихся там батарианцев, откуда оные быстро выпрыгнули, как сбегающие с кухни при включенном свете тараканы. И неудивительно, ведь буквально через мгновение челнок взорвался, раскидав свои обломки в крупном радиусе.
Итого осталось только десять батарианцев, половина которых лежала без лишних конечностей на земле, а другая побросала свои автоматы и подняла руки в интернациональном жесте капитуляции, постоянно озираясь, будто ожидая пули в голову.
Наконец отложивший винтовку начальник охраны передал по рации:
— Магнуссон, Мондей, Беккет и Молотков — проверьте ученых. Джексон, Нобунага, Родригес, Мбванга, Ким и Мендель — займитесь сдавшимися пиратами. Остальные остаются на местах, прием.
Пользуясь небольшим перерывом и непосредственным приказом начальства, Джон Беккет сотоварищи направился к убежищу. Бьорн по дороге достал и закурил сигарету, комментируя это словами:
— Пускай Ли со своим «здоровым образом жизни» идет нафиг, я имею право! Я в бою участвовал!
— Да какой это бой? Охота на голубей голимая. Вот я в свое время на Шанси «Васькам» (так люди прозвали турианцев за то, что эти инопланетяне напоминали плешивых и облезлых дворовых кошаков) мандибулы отстреливал — вот это я понимаю бой. — возразил Мондей.
В конце концов, охранники добрались до убежища, и до их ушей начали добираться весьма подозрительные звуки. Идя на свет небольших подвесных ламп, означающих присутствие «защищаемых», охранники наконец вышли на небольшой пикничок:
— Вот-те на-те! Товарищи ученые нажраться вздумали!
— Пропала моя бормотуха… — произнес Бьорн тоном капиталиста, узнавшего о свершившейся пару часов назад Мировой Революции.
***
Череда взрывов взмела комья земли возле окопа, заставив обороняющихся прижаться изо всех сил к земле. Артобстрел продолжался некоторое время, но затем он прекратился, сменившись криками идущей в атаку пехоты.
Ошалевшие от артобстрела защитники тут же прильнули к брустверу, выцеливая врага. Отец-командир, отряхнув с буденовки землю, во всю свою глотку заорал:
— Приготовиться!
К окопам бежали белогвардейцы, некоторые из них размахивали триколорами.
— Целься!
Красноармейцы ждали, пока враг подойдет поближе, пулеметчик мертвой хваткой вцепился в свой «Максим», едва подрагивая от напряжения.
— Бей!
Грянули выстрелы. Первые ряды противников Мировой Революции захлебнулись в крови, однако не смотря на град пуль из окопов, продолжали двигаться вперед. Некоторые из них прикрывались медленно тарахтевшими вперед броневиками, один из которых застыл на месте в десятке метров от окопа, принявшись подавлять защитников пулеметным огнем.
Наконец, не смотря на потери, белогвардейцы прорвались к окопам, и закипела рукопашная схватка. В ход шло все — от штыков и прикладов до казачьих шашек и саперных лопаток. Все это, конечно, было щедро сдобрено беспорядочной пальбой.
Один из красноармейцев, девушка, на которой униформа висела мешком, а буденовка так и норовила слезть на уши, с испуганным визгом воткнула штык в замахнувшегося на него шашкой казака. Казак дерганной куклой свалился на землю, и девушка, перепрыгнув через труп и сжимая окровавленную «Мосинку» в руках, побежала по окопу, намереваясь выбраться из этого ужасного места.
Путь ей преграждали сражающиеся люди, трупы и даже провалившийся наполовину в окоп коптящий броневик, под которым девушка едва пролезла. Неожиданно перед ней в окоп спрыгнуло несколько белогвардейцев, и девушка, затормозив, тут-же выстрелила наобум. К счастью она попала, и один из противников свалился с расползающимся кровавым пятном на груди. Но другой противник остался жив, и он был очень зол. С каким-то невнятным криком он ткнул штыком в красноармейку, но она отскочила и попыталась сама кольнуть своего противника. Тот заблокировал выпад прикладом и навалился вперед, прижав девушку к брустверу, намереваясь ее задушить, однако неожиданный удар в пах коленом заставил его отпрянуть, бросив винтовку и сжав заболевшее место, а девушка немедленно ударила его по голове прикладом, после чего ударила его еще пару раз, а затем ткнула штыком.
Получив секундную передышку, девушка попыталась перезарядить винтовку, но механизм заело, и поэтому она ее отбросила, заменив оружие лежавшим на земле «Маузером», некогда принадлежавшему красному командиру, что лежал с остекленевшими глазами и в крови чуть рядом, после чего двинулась дальше.
Завернув за угол, девушка опять наткнулась на нескольких белогвардейцев, двоих из которых сразу пристрелила. Один из оставшихся противников замахнулся штыком, но девушка перехватила винтовку, ткнула врага прикладом, вырвала оружие, отразила удар второго белогвардейца, ткнула его штыком, снова ударила прикладом первого противника и уже приготовилась его добить, как вдруг ощутила острую боль в спине — к ней сзади зашел третий противник и вонзил штык в спину.
Мир вокруг застыл. Все звуки исчезли, оставив поразительную тишину, что вскоре сменились гулом работы каких-то механизмов.
Лиара Т’сони открыла глаза. Работник музея открыл капсулу и помог азари выбраться. Когда азари, перестав пошатываться, более твердо встала на пол, работник спросил:
— Ну как вам?
— Это намного лучше чем арена «Армакс Арсенал» на Цитадели!
— Рад, что вам понравилось. Должен заметить, что вы неплохо сражались там. Не каждый наш посетитель прошел так долго, у вас есть подготовка?
— Да, моя мать потратила кучу денег на мое обучение самообороне.
— Деньги… Ну и архаизм… Кхм. Ну что-же, пройдем в следующий павильон? Там представлена диорама «Апрельские Тезисы»… Так, погодите. — работник музея отвлекся на свой резко запищавший наручный компьютер, нажал пару кнопок, и, судя по всему, с кем-то связался:
— Да. Да, посетительница у меня. Что? Ладно. Понял. — работник отключил наруч и развернулся к азари:
— Похоже, мы вынуждены прервать нашу экскурсию. Пройдемте за мной. — работник направился в сторону выхода, и Лиаре ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.
Вскоре они вышли к входу, где уже находился десяток посетителей-интуристов, и «сопровождающие» с крайне озабоченными лицами. Среди них был и Мирза Пехлеви, с лица которого было стерто типичное жизнерадостно-дружелюбное выражение. Заметив свою подопечную, он быстро подошел к ней и произнес:
— Боюсь, посещение Музея Великой Октябрьской Революции мы вынуждены отменить. Следуйте за мной.
Азари, как и другие инопланетяне, последовала на выход, в сторону автобусов. Едва Лиара достигла машины, как вдруг, издав какой-то непонятный шум, будто прокашлявшись, динамики, уютно расположившиеся на стенах и столбах, начали транслировать речь. Более того, запищали и наручные компьютеры интуристов:
— Внимание! Внимание! Говорит Москва! Говорит Москва! Работают все радио, теле и голо-станции Советского Союза! Передаем сообщение Советского Правительства! Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня, 7 июня, в 11 часов утра, без всякого объявления войны, батарианские вооруженные силы атаковали колонии Советского Союза! Множество советских граждан было захвачено в рабство или убито! Началась освободительная война советского народа против батарианских поработителей! Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!
***
Мари Тайбер, пока налаживалась связь, нервно ходила из угла в угол, поигрывая ножом-финкой, вращая его в паре сантиметров над раскрытой ладонью с помощью телекинеза. Наконец, связь установилась, и перед девушкой появилась мутная голограмма человека, чьего лица не было видно из-за намеренного искажения передачи.
— Генерал! — финка упала в раскрытую ладонь и была незамедлительно спрятана в ножны.
— Мари. Вы что-то хотели сообщить? — голос «Генерала» тоже был намеренно искажен, из-за чего он звучал как голос оперного певца басом, помещенного в пустую цистерну.
— У меня к вам есть один вопрос… — на это заявление Генерал лишь тяжело вздохнул.
— Какого черта мы сотрудничаем с работорговцами? Я могу понять азари, могу понять саларианцев, но Гегемония?
— Видите-ли, Мари, ради того, чтобы многие обрели свободу и демократию, немногие должны положить свою свободу на алтарь борьбы…
— Положи-ка ты свою жизнь, Генерал! Я сражалась с Режимом не для того, чтобы людей убивали и угоняли в рабство!
— Мари, вы не понимаете…
— Я все прекрасно понимаю, кроме ваших действий, Генерал! Вещая о свободе и равноправии, вы одновременно позволяете порабощать собственный народ!
Мари в гневе ударила кулаком по небольшому столику, после чего на нем осталась небольшая вмятина. После этого она медленно вдохнула воздух, так же медленно выдохнула и более спокойным голосом возвестила:
— Боюсь, я более не вижу смысла следовать вашим приказам. Наше «сотрудничество» завершено. Моя команда меня поддержит.
— Не становитесь проблемой, Мари… — на это заявление девушка продемонстрировала Генералу средний палец и отрубила связь, после чего покинула пост связи и направилась на мостик корабля.
— Куда летим, командир? — спросил рулевой у появившейся Мари.
— В системы Терминуса, на Омегу.
— Как прошел разговор с начальством?
— Нет у нас больше начальства.
— Что, неужели «гэбня» таки накрыла Генерала?
— Нет. Просто Генерал оказался ничуть не лучше «гэбни»…
Небольшой списанный фрегат устаревшей модели сорвался с насиженного места в поясе астероидов в пограничной системе и полетел в сторону ретранслятора.
