Замене и возврату (не) подлежит

POV Нико ди Анджело Я не знал, что делать: радоваться или биться в истерике. Ва-а-альдес. Несомненно, это просто замечательно, что он вернулся. В тот день, когда пришло осознание того, что я его не чувствую, как стопроцентно живого или мертвого, многие из нас смирились с тем, что больше никогда не увидят того, кто, по сути, спас всех. Эта мысль не выходила у меня из головы очень долгое время, она даже потеснила некоторые угрызения совести по поводу «взрывной» судьбы Октавиана. Определенно, то чувство, которое я испытал, увидев его, и которое испытываю сейчас, можно назвать счастьем. Как ни крути, но Лео стал частью моей жизни, и как бы мне не хотелось перестать иметь привязанности, это невозможно. Другое дело, что теперь с этим всем делать. Вальдеса не было с нами очень долгое время, и я сомневаюсь, что он в курсе всех дел. Также огромной проблемой представлялся его возраст и все, что из этого вытекает. У сына Гефеста слишком полезные силы и просто огромные возможности, чтобы не ставить его на поле боя, а это означает, что Хаос возьмется за это дело в ближайшее время. То есть будет работать непосредственно над телом Лео. Он, стоит признаться, появился вовремя для всех, кроме меня. Группа Перси старательно пытается выведать еще хоть что-то полезное, периодически дергая меня туда-сюда; мне же приходится контролировать работу тех, кто находится на базе: обучение оставшихся детей не пройдет само собой. Ах да, постоянно посещать Хаоса тоже приходится мне. В общем, работы у меня более чем предостаточно. А вследствие того, что другие заняты общением и контролем «новобранцев», проводить экскурсию для Лео буду именно я. Конечно, уже после того, как над ним тщательно поработают. А до того времени мне тоже есть чем заняться. Вздохнув, запахнулся в куртку поплотнее: в последнее время внезапно начал мерзнуть. Осмотревшись, быстро сунул руку под куст и достал оттуда обычный, на первый взгляд, серый камешек неправильной формы, размером с половину моей ладони. Вот может же Майкл выдавать гениальные идеи, когда хочет. Сунув камень в карман, отряхнул ладони от земли и поплелся обратно под большую тень раскидистого дуба, совершив очередной прыжок. И так раз-два в день, и это еще если повезет. Очутившись посреди пустого серого коридора, удовлетворенно выдохнул, ощутив, как тепло приятно ложится на кожу, и я постепенно отогреваюсь. Уже в ванной, набрав в раковине воду, не без труда разломил камешек на две части и вытряхнул туда сыпучее содержимое. Понаблюдав с пару секунд, как изначально сероватого цвета песок в жидкости принимает расцветку радуги, сунул в это руку, тщательно перемешав. Вода на миг помутнела, став темно-коричневой, а после начала зеленеть. В появившейся зелени я различил лицо Перси, чье выражение меня взволновало, хоть немного и позабавило. — Ничего нового, Нико, — он, вздохнув, устало потер лицо. — Смотреть на это все тошно... Перси говорил много и долго. Слов у него всегда было достаточно, и порой это сильно доставало. В этот раз хороших новостей не было совсем. Сам Джексон выглядел уставшим и в то же время взбешенным, я прям видел сквозь воду, как у него блестят глаза. Он хочет вернуть лагерь, отомстить Томасу, вернуть свое имя. И я понимаю его, на самом деле. Действительно понимаю. Но также осознаю и то, чем ему это желание может обернуться. Чем дальше, тем сложнее будет держать себя в руках, контролировать слова и движения, и вся месть "во благо" в конце окажется эгоистичным желанием победить. Глядя куда-то сквозь него, я чувствую что-то непривычное, но неожиданно столь приятное. В глазах мутнеет, и передо мной встает картина измученного, избитого до полусмерти Майера, его кости трещали под моими пальцами, кровь лилась мне под ноги, глаза выражали адские муки, а сам он кричал и молил о прощении. Но я не собирался дарить ему это. Он отнял у меня гораздо больше, и я намерен как следует ему отомстить. Сильный, сладковатый, с привкусом железа на языке запах чужой крови нравился мне до одури, и мягкая, человеческая плоть так хорошо расходилась прямо по... Я очнулся от сильного удара. Застонав, поднес руку к затылку, ощупал его, ощутив что-то влажное и теплое. В нос ударил до ужаса знакомый запах, и до меня резко дошло произошедшее. К горлу в мгновение подкатил комок, запросившийся наружу, во рту появился привкус желчи, и мне действительно повезло, что белый друг находился в прямом доступе. Кое-как пережив эти пять минут и дотянувшись до кнопки смывания, я опустился на пол, повалившись на стену спиной. На глаза навернулись слезы. Как же я устал от всего этого. Блоки, понаставленные Хаосом везде, куда можно, рушились один за другим, и у меня в голове все чаще слышались их тихие, томные и зазывные голоса, просящие и умоляющие пойти следом. Тени, раньше не доставляющие особых хлопот, теперь следовали за мной повсюду, почти как в первый раз: прятались в складках постели, путались под ногами, стекали по стенам и скользили по полу. Они были везде, тихие, но столь навязчивые. Я слышал их мысли. Они говорили мне, как хорошо там, в кромешной тьме и всепоглощающей тишине. Говорили, что теперь я — часть их, а они — часть меня, и что мне будет так лучше. Они знают, они видят меня насквозь... Я все чаще стал проваливаться туда, где нет места состраданию, где мои, истинно мои желания ожесточаются настолько, что потом выворачивает наизнанку. И мне страшно, настолько страшно признаться, что однажды я стану тем, кого вижу: жестоким, с руками по локоть в крови, любящим звуки неестественной смерти. Настоящему сыну Аида претит такое. Сам Аид умудрился когда-то донести до меня, что смерть неизбежна, но она справедлива. Но справедливо ли убивать мучениями?.. Заставлю себя встать, удерживаясь на ногах только благодаря стене. Первые два шага до раковины чуть не становятся последними — я едва ли не падаю снова — но удерживаю равновесие и замираю, чтобы привыкнуть к новому положению в пространстве. Голова продолжает кружиться, в черепной коробке будто бы поселился рой пчел, что бьются друг о друга и о множество звенящих колоколов. Виски периодически сжимает болью, и мне каждый раз приходиться теперь, стискивая зубы. Этот раз обходится мне очень дорого. Пройдет ли до утра? Когда, наконец, обнаруживаю себя у раковины, снова смотрю на зеленоватое лицо Джексона. Скорее всего, мое помутнение сознания длилось всего несколько минут, если не пару десятков секунд, ибо Перси продолжает что-то рассказывать. Информация до меня доходит в виде шипения и непередаваемых звуков, ибо звон в ушах мешает разобрать хоть какие-либо слова. С каким-то сожалением понимаю, что мне либо придется как-то возобновить просмотр, либо рассказать Хаосу, что начались проблемы. Ведь такими темпами я буду совершенно бесполезен. Перси сделал паузу, посмотрев так, будто бы действительно видит перед собой меня, а не записывает все это на неживой предмет. Я не смог выдержать этот его взгляд, выдернув пробку и спустив воду. На секунду мне показалось, что он видит. Видит то, что со мной происходит. Знает, что может произойти. Он может стать таким же. Этого нельзя допустить. Я кое-как выполз из ванны, чувствуя себя просто отвратительно. Моя комната, чистая, без лишнего, сейчас казалось мне пустой и неживой. Враждебной, в какой-то степени. И лишь понимание того, что на самом деле здесь нет ничего опасного, сдержало мой малодушный порыв сбежать. Мне не хватило сил ни раздеться, ни расправить кровать. Пялясь в потолок, я никак не мог придумать, что мне с этим всем делать. Наличие хоть какого-то плана действий меня бы определенно успокоило, но в голове до сих пор эхо от звона, и в ней не удерживается ни одна мысль. Сколько пролежал вот так, не сводя с потолка глаз, я ни за что не скажу. Лишь когда глаза начали слипаться сами по себе, и я повернулся на бок, заметил полуночного гостя. Свет в комнате я не включал, потому «думал» в полумраке. А такое освещение просто идеально для теней. Одна такая, без дозволения с моей стороны, обосновалась в углу, у комода. Она была большой, постоянно норовила «вытечь» за свои же пределы, и смотрела прямо на меня. Я знал, что глаз у теней нет — у них вообще нет ничего живого — но видеть и чувствовать они прекрасно умели. И эта явно пыталась прожечь во мне дырку. Но мне было плевать на нее. Я настолько устал, что готов позволить делать ей, что вздумается. Хочет утащить куда-то — флаг ей в руки. От полного бездействия с моей стороны воздержала внезапно появившаяся мысль о Бьянке. Если не станет меня, некому будет помочь в будущем Перси, и тогда Бьянка потеряет слишком много. Такого я себе простить не смогу. Моих прямых указов они все еще слушались. Потому ей пришлось освободить тот угол, как только я взмахнул рукой, и я явственно слышал, с каким нежеланием она это сделала. Этот случай, кажется, вытянул из меня жалкие остатки сил. Удостоверившись, что в комнате один, я позволил себе расслабиться и, наконец, уснуть. END POV Нико ди Анджело

***

POV Лео Вальдес Это невероятно. Просто шедеврально. Я не смог обойти всю станцию, даже потратив на свой "поход" четыре часа. Хотя, наверное, это потому, что я был просто не в состоянии пройти мимо всех комнат, в которые была возможность попасть. В главный отсек меня так и не пустили, пробурчав что-то про то, что у них нет разрешения. Мои уверения, что я ничего плохого не сделаю, а с точностью наоборот, и вообще знаком с Перси и самим Хаосом, не произвели должного впечатления. Что ж. Это еще не конец. Калипсо, обосновавшись в выделенной для нас комнате, улеглась на кровать с книгой и сказала, что не встанет на ноги ближайшие два часа, ибо желает морально отдохнуть и забыть о всех проблемах, которые явно маячат впереди. И не сказать, что за горами. Почти на пороге комнаты меня поймал какой-то парень, заговорил о том, что ему приказали привести меня к покоям Хаоса, и резво пошагал прямо по коридору. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Я уже видел Хаоса и даже говорил с ним, и пока что он не подавал поводов для сильного беспокойства. Соглашусь, что считать его сплошь положительным будет большой ошибкой. Боги в принципе не могут быть такими. А этот — особенно. Эта комната немного отличалась от той, в которой мы встретились впервые. Здесь было не так темно, да и обстановка более серьезная. Рабочая, что ли? — И снова здравствуй, — бог приветственно махнул рукой. — Проходи-проходи. Я отыскал глазами какое-то кресло и благополучно плюхнулся в него, ожидая объяснений того, зачем я ему понадобился. — Видишь ли, с каждым днем обстановка на земле все паршивее и паршивее. Нам пора переходить к тяжелой артиллерии, — он отошел от стены, где стоял длинный деревянный стол. На нем-то и стояло то, в чем Хаос ковырялся с того момента, как я вошел. Щелкнув пальцами, он довольно улыбнулся. Аккурат передо мной буквально из ничего материализовался стол, на который с характерным звоном опустились две чашки, чайничек и тарелка с печеньем и конфетами. — Впечатляет, — прокомментировал сию магию я, тут же протягивая руку к печенью. Ел достаточно давно, а уже здесь, на базе, как-то не подумал в первую очередь узнать, где здесь кормят. — Всем нравится, — пожал плечами мой собеседник, — но давай ближе к делу. Я, собственно, уже говорил, что на тебя у меня бо-о-ольшие планы. Я кивнул. Кажется, никогда не забуду тот разговор. — Так вот. Сегодня же переходим к подготовке. Завтра буду работать над твоим состоянием, — он внимательно оглядел меня. Вернее, ту часть, которую видел из-за стола. Я сглотнул. Как быстро и немного неожиданно. — Обычно я не заставляю, — вдруг говорит бог, не отрывая взгляда от чашки, куда доливает чай, — но в этот раз нет выбора. Ни у тебя, ни у меня. Ни у кого, вообще-то. Мы замолчали. В достаточно большой комнате практически не было посторонних звуков, и со временем сквозь раздумья я стал слышать, как шумит моя же кровь и бьется сердце. Это почему-то возымело на меня действие. — Да без проблем, — частично соврал я. На самом деле было чуточку страшно. — Прям сейчас? — А чего ждать? — хлопнул глазками Хаос, и я не сдержал нервную ухмылку. — Мы уже начали. В твоем чае содержались вещества, облегчающие мне работу. Посидишь еще пару минут, а потом все, — он хлопнул и развел руки в стороны, — будешь готов к внешнему воздействию. После его слов мне действительно начало казаться, что тело становиться чуток ватным, мысли потекли медленнее, но думать и соображать, хоть и с трудом и неким нежеланием, я еще мог. — Ах да, чуть не забыл, — он без труда поднял меня с кресла и перенес на тот самый стол у стены. Аккуратно, за что ему спасибо. — После, так скажем, операции, могут возникнуть проблемы с нахождением в пространстве и времени. В том смысле, что ты начнешь путаться. Но это ненадолго. А теперь спи, Лео. Под конец его голос становился все тише и как-то ласковее. И мне показалось, что меня гладят по голове, перебирая волосы. Так знакомо. END POV Лео Вальдес