***
— Ну что? — без особого интереса спросил Перси, когда они с Лукой, расставшись с Посейдоном, разошлись кто куда: он направился к Большому дому, а Кастеллан помчался выяснять подробности последствий у Вита. Война позади. Боги, как всегда, не пожелали долго задерживаться на земле, и большая их часть свалила на Олимп. Скорее всего, устраивать тотальный разбор полетов и выяснять, кто крайний в этот раз. О да, они в этом весьма преуспели. Аннабет выдохнула, понимая, что то, что она скажет, Перси знал заранее. — Он сказал, что будет говорить только с тобой. Наедине. — Да? — Джексон состроил удивленное лицо, но глаза его остались суровыми. "Я же говорил". Девушка смотрела на него беспрерывно, пытаясь разглядеть в нем то, что часто видела раньше: смешинки в глазах, мимическую складку меж бровей, намек на улыбку. Но не замечала ничего из прошлого Перси в этом новом, незнакомом и чужом. Он так сильно изменился. Но что же произошло за это время? Через что прошел Джексон, чтобы стать таким? — Перси, мне... — начала она, но запнулась, не зная, какими словами выразить все свои переживания. — Мне очень жаль, что это произошло. Полукровка мелко вздрогнул, перевел взгляд на нее, и в глазах его мелькнуло сожаление. Но он быстро взял себя в руки, одернув край порванной футболки, из-за чего послышался треск ткани. На груди у него Аннабет увидела маленький, вышитый серебряными нитками, знак бесконечности. — Ты не виновата, — сказал он бесцветным голосом. Так, как обычно врачи сообщают родственникам, что их близкого скоро не станет, а они сделали все, что могли. — Но я хочу все исправить, — возразила дочь Афины. — Мы можем все обсудить, а после найти решение. Вернуть все, как было. Юноша молча слушал ее, и с каждым словом на душе становилось все тяжелее и тяжелее. Вот оно. То, что он хотел. То, о чем думал столько лет. Она переживает, понимает все, предлагает помощь. Она хочет вернуться. Она хочет, чтобы Перси вернулся к ней. Но он все еще недоволен. Он не чувствует то, что хотел бы чувствовать. Нет той радости, нет того облегчения, которые он хотел испытать. И его это злит. Будит первородную ярость, что хочется начать крушить все вокруг, поднять голос, накричать на кого-то. В первую очередь, на себя. — Не стоит спешить, — выдавливает Перси, и сжимает кулаки с такой силой, что ногти впиваются в ладонь. Еще немного, и пойдет кровь. Но это с трудом позволяет ему взять ситуацию под контроль. Чейз хочет сказать что-то еще, но Лука появляется как никогда вовремя. По его внешнему виду кажется, что стряслось что-то ужасное. Джексон тут же переключает не него свое внимание, внутри тихо благодаря друга за то, что тот прекратил его мучения. — Перси, там... — он сглатывает, правой рукой вцепляется себе в волосы, и лицо его выражает такую смесь эмоций, что сын Посейдона хмурится, предчувствуя тотальный пиздец. — Хаос объявился, — его голос надорвался, будто ему было очень сложно продолжить, — а с ним Аид и... и Нико! Перси, он в ужасном состоянии! Аннабет пытается вставить хоть слово. Кажется, она что-то спрашивает, но Джексон уже не слышит ее: он бежит за Кастелланом, а на душе чувство вины.***
Когда они оказываются в лагере, Хаос вдыхает полной грудью воздух, в котором еще можно различить отголоски прошедшей войны. Аид рядом с ним молча опускает своего сына на землю и присаживается рядом. Хаос думает, что тот хочет попытаться что-то сделать. И он даже знает, чем может помочь, но молча наблюдает за картиной. Скоро их заметят, и тут будет сто-о-лько народу. — Тени держат его на грани, — говорит Аид, печально усмехаясь. — Такие странные существа. Им только волю дай, и они поглотят хозяина полностью. Но только благодаря им Нико еще здесь. Всемогущий бог решает оставить этот монолог без комментариев. Он отсчитывает время до того, как здесь появится Перси. Ключевая фигура в разворачивающейся трагедии. Даже интересно, как тот отреагирует, если Аид захочет ему навредить. — Ты же всезнающий, Хаос, — снова подает голос бог мертвых. — Ты же можешь помочь ему? — И ты можешь, — отвечает тот, присаживаясь на корточки. Вдалеке уже виднеется нарастающая шумиха. — Но это не даст ему нормальной жизни, — бог гладит сына по волосам, ласково перебирая их пальцами. Незнающий скажет, что жизни в теле ди Анджело уже не осталось. И время у них на исходе. — Чего ты хочешь от меня? — говорит Хаос, уже зная, что попросит взамен. Его услуги не бесплатны, на самом деле. Аид игнорирует его вопрос, подняв взгляд на троих полукровок, что за весьма кроткое время добрались до них. — Лука Кастеллан, — произнес он с такой интонацией, будто видеть его здесь совершенно нормально. — Очередное подтверждение твоих возможностей. Последнее явно адресовалось Хаосу, но тот был больше заинтересован во втором полубоге. Уилл Солас. Бог знал, что тот провел на его территории какое-то время. Но каков его интерес? Лишь внимательно всмотревшись в него, юноша понял: интерес прямее некуда. Сердца юных полукровок горячи, и любовь их сильна. И именно это связало судьбы Уилла и Нико. Как интригующе. Аид удивил Хаоса: на Перси он не обратил никакого внимания. — Он умирает, — Джексон озабоченно посмотрел на Соласа. Тот был бледнее некуда, в его глазах стояли слезы, и он сжался весь, будто не верил, что происходящее — реальность. — Не без этого, — подтвердил всемогущий. — Что... что с ним было? — с трудом выдал сын Аполлона. Он хотел и не хотел знать одновременно. — Последствия ритуала, — внезапно ответил на вопрос Аид. — Он пожертвовал собой, чтобы спасти другого. Царь мертвых намеренно не назвал имени, прекрасно зная, что оно не было тайной. Джексон похолодел. Он вспомнил руки на своем теле, приносящие адскую боль. Он узнал голос, произносящий слова, что звучали как будто в его голове. Он снова почувствовал прикосновение чужого лба к своему. Глаза защипало. Осознание произошедшего ворвалось в голову сплошной болью, прошлось волной по позвоночнику и скрутилось в животе, разрастаясь и давя на его сущность с такой силой, что ни пошевелиться, ни вдохнуть. И он перестал дышать. Смотрел на бледное лицо своего друга, положившего ради него все самое ценное, и запоминал каждую деталь: белые, обескровленные губы; острые скулы, помеченные росчерками уже засохшей крови; его руки, безвольно лежащие на земле; рану под ребрами, отражение которой он мог видеть и на себе. И свежую кровь, которая все еще медленно стекала, пропитывая одежду. Это все предназначалось ему. На месте Нико должен быть он. Перси зажмурился, злость на самого себя пихнула боль в сторону, уместилась рядом, и теперь уже два убивающих чувства давили на его мозг. — Что можно сделать? — вопрос стоил ему последних сил, и он страшится ответа: а если нет ничего, что поможет? Если это конец? Пожалуйста, только не Нико. Только не его. Хаос видел все его терзания, смотрел в него, как в раскрытую книгу, и чувствовал темную радость. Ни у кого из них теперь нет и малюсенького шанса вырваться из его паутины. Он пробрался так глубоко в их судьбы, что нет пути назад. Последний мазок, и этот фрагмент картины он закончит. — Я могу кое-что сделать, — он едва сдержал улыбку, заметив, как дернулись губы Перси и как Солас шумно втянул воздух. Лука, сжимающий плечо последнего, на мгновение расслабил пальцы, до этого до белых костяшек сжимающие одежду и плоть. Вот оно. Драгоценное влияние. Даже такая мелочь приносила Хаосу истинное удовольствие. — Но это требует некоторых усилий, — сделав небольшую паузу, добавил бог. Опустил взгляд на Аида, что все так же посвятил все свое внимание терзанию за судьбу сына. Заметив на себе взгляд, тот встал и уставился на Хаоса в ответ. — Что тебе нужно? — без колебаний спросил он, безотрывно следя за богом черными глазницами. — О, такая мелочь, — беззаботно ответил всемогущий. — Всего лишь одна просьба, которой ты не сможешь отказать. Перси сглотнул, наблюдая за ними. Лука быстро оглядел его и озабочено поджал губы: состояние Джексона ухудшалось с каждой минутой, что он находился здесь, и Кастеллан боится представить, что он сотворит под эффектом всех эмоций. Хаос протянул руку, его юношеская ладонь так не вписывалась в картину, что Перси внезапно замутило. Он потер глаза, не сомневаясь в том, что Аид протянет руку в ответ. Но он чувствовал подвох. Знает ли Аид? Лука окрикивает его, когда он резко разворачивается и быстро удаляется. Сын Гермеса что-то сказал Соласу и бросился за ним с явным намерением остановить, но Перси не мог допустить этого. Он использует на нем свою новоприобретенную способность, которой обучил его Хаос. Взамен той, которую он не хотел даже помнить. Лука надрывно вскрикивает, падает на колени, его скручивает, и Джексон разжимает пальцы. Тело Кастеллана расслабляется, он падает наземь, и Солас тут же оказывается рядом. Он проверяет его, а после с ужасом смотрит прямо в глаза Перси. "Прости" — беззвучно говорит он. Слезы просятся наружу, но он не дает им свободы. Лишь твердым шагом продолжает идти, намереваясь вытрясти из Томаса не только душу. Хаос, пожав ледяную ладонь, кивает, краем глаза заметив небольшую сцену в стороне. Как он и думал, Перси все-таки опробует свою силушку не на врагах, а на друзьях. Джексон хотел знать ее, чтобы смочь защитить себя и других, но все отказывался пользоваться ей. Но стоило чему-то убить в нем надежду, как он не смог сдержаться. Какая трагедия. Но он подумает, как сыграть на этом, позже. Сейчас стоит все-таки поставить на ноги ди Анджело, ради которого отец согласился на просьбу, даже не зная, что именно Хаос попросит. А он определенно не продешевит.