Ты отрекись, от всех отрекись — Это наши крайние меры. Я отрекусь, от всех отрекусь — Это наши крайние меры. Кукрыниксы — Страхи
***
Как сильно бы ему ни хотелось, но до матери и Пола Персей Джексон не доехал. Ситуация резко пошла по неизвестному пути, стоило автобусу значительно отъехать от клубничных полей. Еще не доезжая до городской черты, немаленькая машина вдруг загудела и заскрежетала, мотор пару раз чихнул и, громко хлопнув, затих. Автобус по инерции проехался еще пару футов по пыльной дороге, затем медленно, будто недовольно, остановился окончательно. Жизнь полукровок, боевых единиц тех, кто орудовал на Олимпе, была довольно насыщенной, отчего всякие неприятности могли настигнуть полубога в самых непредвиденных местах. Однако такое произошло впервые. Перси, удивленно оглядев пустой салон (сейчас самый разгар лета, все полукровки, посещающие лагерь, пока никуда не собираются), приподнялся, желая увидеть гарпию, что крутила баранку, и переговорить с ней, но вместо вполне живого существа обнаружил отголоски золотистого праха. Ручка-меч тут же оказалась в его руке, и он, нахмурившись и сосредоточившись, настроился на решительный бой, из которого надеялся выйти победителем. Гарпии не самые слабые существа, следовательно, противник не шутки шутить вздумал. Джексон старательно прислушивался, вертел головой, но ничего и никого не замечал. Время шло, секунда текла за секундой, и вот уже две минуты ничего не происходит. Сын Посейдона, не рискнув опустить меч, стал медленно, пригнувшись, пробираться к единственному выходу из салона, в котором вдруг стало прохладнее. Остановившись у первых кресел, Персей вздохнул, аккуратно выглянул в ближайшее к нему окно и вновь удивленно вскинул брови. Никого. Не могла же гарпия самоуничтожиться? Что за глупости? Но дорога действительно пустовала, и только на границе сознания юноши мелькнула мысль, что температура все продолжает понижаться. Но она тут же исчезла, смещенная чувством самосохранения. Еще раз выглянув, юноша на всякий случай посмотрел в окно, что было напротив. Вдруг враг решил зайти с тыла? Но и тут он не угадал. Мысли хаотично метались в его голове, долбясь в черепной коробке и сталкиваясь друг с другом. Оставаться здесь тоже не было хорошей идеей, ведь многие монстры были весьма крупными и способными подкинуть немаленький автобус в воздух, особо не утруждаясь. В таком случае у него просто нет другого выхода, кроме как потихоньку выбраться наружу. В спину дул прохладный ветерок, и парень только и успевает задуматься, как такое вообще возможно в салоне автобуса? Всего пара мгновений, и под его ногами расползается рисунок, весьма напоминающий яркую картинку космоса, полностью забитого звездами. Вскрик недоумения застревает в горле, и Перси понимает, что не может двинуться. Он так и застыл, вознеся меч, чтобы чуть что и сразу защититься. Как на практике — такая тактика немного недейственна. Зато у него есть возможность осмотреться. Враг до этого момента хорошо скрывался, что весьма умудренный опытом полубог не смог его разглядеть, однако теперь он, не имея больше причин скрываться, мог явить свой лик (или что у него там?) непосредственно Джексону. С каждой пойманной деталью Перси мысленно удивлялся и так же ловил свою упавшую челюсть. Окружавшее его свободное поле, поросшее всякой растительностью, да и небо тоже — все было потускневшим, что, однако, не мешало некоторым объектам весьма тускло светиться. Будь у него возможность шевелиться и в голос возмущаться, Перси бы не упустил момента спустить пар. Ну, не судьба. — О-па! Персей Джексон! Прямо по расписанию! — веселый ребяческий голос раздался где-то сверху, прямо над его головой. Сын Посейдона мысленно застонал. Получается, враг имеет крылья или что-то, позволяющее передвигаться по воздуху, что значительно усложняет задачу в его победе над ним, если юноше все-таки удастся скинуть с себя оцепенение. Ведь он, в отличии от Джейсона, летать не умел. — Ой, прости! — тут же спохватился неизвестный, явно говоривший человеческим голосом. — Вот, так лучше! Перед застывшим сыном морей возник самый обычный человек. Ну, может, с обычным он повременил, так как внешность у существа действительно была человеческой. Но и боги тоже имели подобный вид, хотя ими не являлись. — Знаю-знаю, о чем мыслишь, герой! — широкая улыбка во все тридцать два. — Но знакомство чуть позже. Сначала самое важное! Юноша, одетый в обычный джинсы, свободную футболку, разукрашенную под космос, и высокие сапоги, щелкнул пальцами перед осоловевшим Джексоном. «Ныне странный бог попался, — уже откуда-то зная, подумал Перси. — Или в древности они все такие были?» Мысль мелькнула и за мгновение исчезла вместе со светом, что источал мир. Персей Джексон погрузился во тьму сна.***
То место, в котором он более менее пришел в себя, можно сказать, понравилось ему. Первые пару минут Перси, в общем-то, ничего и не видел, зато прекрасно чувствовал. Легкий ветерок то и дело заставлял его отфыркиваться от своих же волос, что лезли в рот. Когда он так сильно зарос, Джексон не знал. Скоро неизвестная, но почему-то вовсе не пугающая пелена сошла с глаз, и юноша удостоился чести увидеть это. Понять, где он находится, было невозможно. Хотя бы потому, что так сильно ощущаемый им легкий бриз с моря был, скорее всего, плодом его фантазии. Ибо из ниоткуда такие вещи не появляются. Подняться удалось, как ни странно, с первой же попытки. Перси тут же подметил, что его, вероятно, убивать вовсе не желали, иначе он бы давно отправился к праотцам. Легкое головокружение все-таки оставалось, поэтому он, повертев головой в поиске временной опоры, так ее и не нашел. Однако наткнулся на более интересные вещи. Он не был в комнате, в пещере или в усовершенствованном загоне для овец (вполне вероятно — монстры и не такое придумать могут). Нет, это место и отдаленно не было похоже на что-то из перечисленного. Пол, как таковой, отсутствовал, и тем не менее Перси ощущал под ногами твердую поверхность. Стены были, но больше напоминали легкую материю, и по ним гуляли, словно волны, все цвета радуги (Ирида обзавидуется). Они напоминали ему блики света, что отражались от морской глади воды, постоянно изменяясь. Эта мысль больно его одернула. Вместе с морскими бликами в голову пробралось и лагерное озеро, и все остальное, из этого вытекающее. Джексон точно не знал, сам ли то и дело возвращается к любимым местам или это место так на него действует. Чтобы отвлечься, юноша решил продолжить осмотр, что в будущем может ему помочь при вероятном побеге. Вот только ничего у него не получилось. Пространство, не имеющее четких границ, вдруг слегка дрогнуло. Яркая вспышка света заставляет его зажмуриться и прикрыть рукой глаза. По коже прошли мурашки, и Перси буквально ощущал, как температура вокруг него меняется. Любопытство никогда не было проблемой сына Посейдона, но, как выяснялось, не в этот раз. Стоило ему отвести руку от лица и чуть-чуть приоткрыть глаза, как судорожный вздох удивления и восхищения сдержать не удалось. Он видел пляж. Тот самый пляж, к которому они с мамой иногда выбирались. Обычно в то время, когда они приезжали, здесь всегда было холодно. Но почему-то Перси подумал, что сейчас он наблюдает более теплую версию их любимого места отдыха. — О! Персей Джексон! Уже разобрался, как и что работает? — прямо перед ним, будто из ниоткуда, материализовался тот самый юноша-бог. — У-у-у, а у тебя неплохой вкус! Сын Посейдона вздрогнул, стоило богу подойди к нему ближе и внимательно, словно изучая, посмотреть в глаза. У бога (несомненно, молодой человек был богом, пускай и неизвестным ему) привычные ему глаза отсутствовали. Вместо белка, радужки и зрачка все пространство занимала чернота. Не такая, как могла бы быть у той же Геи, совершенно другая. В глазах бога Перси видел вселенною. В прямом смысле этих слов. Черные, непроглядные глаза отражали в себе миллионы звезд, планет и галактик. Дух захватывало. — Что, нравится? — насмешливо спросили у Джексона. — Сейчас еще больше удивлю! Дальше происходило невероятное. Бог за затылок притянул Перси ближе к себе, сталкиваясь с ним лбом, и в такой близи сын морей увидел нечто большее, чем просто созвездия. Бог одним взглядом погрузил юношу в приятную негу, и Джексон, даже если бы захотел, не смог бы оторваться от картин, что ему показывали. Время потекло для принца подводного мира по-другому. Казалось, что он смотрит вовсе не в глаза бога, а находится где-то в бесконечном пространстве космоса. — Ну, как тебе? — бог так же быстро отскочил от юноши, оставив того недоуменно открывать и закрывать рот. — Здорово, — еле выдавил из себя Перси, сглотнув. В голову прокралась паническая мысль о том, что будет, если вот этот миловидный и улыбающийся юноша его лет (внешне, конечно) вдруг разозлится. О чем он успеет подумать, прежде чем отправиться на тот свет? — А то! — воскликнул бог, щелкнув пальцами. Перед ними с громким хлопком на песок шумно опустился массивный круглый столик. Следом за ним две обыкновенные чашки, глубокая миска с какими-то конфетами и две коробки печенья. — Я же, в конце концов, рожденный до первых богов, а не простой фокусник! Стулья, в отличии от стола и прочего, выскочили прямо из-под земли. Будто бы выплюнуты. Бог, сверкнув то и дело рождающимися в его глазах звездами, резко, играючи, опустился на один из стульев, положил ногу на ногу и протянул руку к чашке, тут же отпивая из нее. Перси, что внимательно следил за всеми действиями необычного собеседника, тут же попытался спросить: — Но как?.. — Просто! — бог демонстративно перевернул посудину вверх дном, выливая чай на песок. Мягко улыбнувшись, он пояснил: — Нужно просто подумать о том, что ты хочешь. Вот и все. Кажется, у тебя в лагере было нечто подобное. «Было, — мысленно кивнул на это сын Посейдона. — Но не такого уровня» — Садись, что ж ты встал, — пригласили юношу ко столу. — Печеньку? А может, конфетку? — Спасибо, — вяло отозвался Перси, придумав себе свой любимый напиток. Он не понимал своих ощущений и мыслей. Вроде бы, это просто бог. Он же не раз разговаривал с ему подобными, и к тому же являлся сыном одного из них. Но тут другое. Если боги Олимпа могли вселять ужас по одному желанию, карая неверных, то этот был... Странным. На его фоне пожелания и деяния других его, вроде как, родственников казались просто прихотями, баловством неугомонных детишек. Даже Гея не шла во сравнение с этим Богом с большой буквы. Нет, не так. С этим БОГОМ. Юноша, что сидел напротив и увлеченно поглощал четвертую по счету печеньку и десятую, должно быть, конфету, весело ему улыбался, подмигивал заговорщически, будто намекая на шалость. Тем не менее от него разило силищей. Пространство вокруг него подрагивало, будто бы от дыма костра, полностью напряженное. И это напряжение Перси чувствовал не меньше, чем свои пальцы на руках. Так же явно. Ту материю можно было ножом резать. В тишине и думах Перси просидел не меньше пятнадцати минут, когда, наконец-таки, решился пойти на расспросы. Собравшись и мысленно пожурив себя, юноша поинтересовался: — Зачем я Вам понадобился? — Му как фе? — проговорил с набитым ртом бог. — Снамемитый Пефсей Тшексон! Наступила коротенькая пауза, во время которой темноволосый юноша прожевал печенье и уже более ясно продолжил: — Дело в том, Персей, что ты весьма интересная фигура на шахматной доске мира, — улыбаться бог перестал, но и хмурым не выглядел. — Потеря такого кадра для меня обернется катастрофой. Ну, может, с катастрофой я преувеличил, но с тобою будет легче. Джексон уставился на него во все глаза. После этих слов он заподозрил начало нового поиска, на который соглашаться не хотелось. Мало ли что взбредет в голову этому индивиду? — Не паникуй, еще узнаешь подробности, — махнул рукой брюнет, сметая со стола всю посуду вместе с ее содержимым, кроме чашек. Тарелки и прочее, не долетев до земли, растворились в серой дымке. — Но сначала ты должен кое-что мне сказать. — Сказать? — Именно, — кивнул бог. — Вернее, решить, а потом сказать об этом. Дело обстоит опасное, но интересное. Вопрос, согласишься ли ты? Сейчас совершенно черные омуты, без единого проблеска, смотрели прямо в глаза цвета морской глади. Перси вздрогнул — всего на миг ему причудилось, что на него смотрит не бог, а Нико ди Анджело. Мотнув головой, Джексон отбросил легкое видение. — Тебе ведь уже терять нечего, я прав? — бог поставил локти на стол, а голову положил на сложенные руки. — Это, конечно, иногда нехорошо, но все происходящее в мире мне ведомо. Даже это. Перси не надо было гадать, о чем говорили ему. И так ясно. — Может быть, — неопределенно ответил сын Посейдона. — Но на что я должен согласиться? Юноша напротив вздохнул. — Собственно, ничего такого. Готов ли ты отречься от всего? — В смысле? — глупо переспросил Джексон, а сам уже медленно, с нарастающим ужасом осознавал... — Перси, Перси, Перси... — покачал головой бог. — Понимаешь ты все, понимаешь. Можешь бросить всех? Семью, Тайсона? Друзей? Готов ли ты вновь рискнуть жизнью ради спасения мира? Черные непроглядные глаза все так же смотрели прямо на него, будто заранее зная ответ. Может быть, так и было. И, гладя в них, Персей словно заново видел пережитую боль. А что, терять уже нечего? Конечно, мать и Пол, случись что, не обрадуются его гибели, семья все-таки. Нет, не так сразу. — Мне нужно подумать, — промямлил он в ответ. — Думай, Персей Джексон, — согласился бог. — Но знай — времени у тебя мало, всего два дня. На сим прощаемся, друг мой. Примешь решение, и я сам найду тебя. — Скажешь, кем являешься? — забросил удочку сын бога морей. — Лишь при второй встрече, мой юный герой. Не все дано нам знать сразу. Все приходит со временем. Скажу только, если решишь в мою пользу — многого не потеряешь. — Потеряю? — глухо повторил Перси, пребывая глубоко в раздумьях. — Ладно, разговорились мы с тобой, — юноша улыбнулся ему той самой обезоруживающей улыбкой. — Я буду ждать, забытый герой. Пляж вдруг померк и сделался будто ненастоящим. Словно черно-белая фотография. Бог исчез, оставив сына Посейдона наедине со своими мыслями. Повернувшись на сто восемьдесят градусов, полубог медленно побрел куда глаза глядят. Мир вдруг как следует встряхнуло, что юноша еле устоял на ногах. Затем в глазах потемнело, заложило уши, и он опустился на колени, не чувствуя больше мягкого прибрежного песка. После чувства дежавю мелькнула последняя довольно неприятная мысль-предчувствие, что он вернется сюда. Две секунды, и он снова, как при их первой встречи, падает в темноту. Но в этот раз она не казалась ему страшной и вражеской, она будто бы ластилась к нему, уговаривая если не уходить, то обязательно прийти снова.