Ярче солнца

Я стоял посреди пустыря недалеко от мотеля, ожидая, пока Уинстон сделает свои дела, когда из высоких облаков над моей головой пробился одинокий и слабый золотистый луч солнца. Я никогда не верил в знаки и предзнаменования, но лучу предпочёл улыбнуться. Хорошо, что я проснулся так рано в этот день и что вышел гулять с собакой именно в эту минуту, — подумал я. Солнечный луч привнёс в мою мятежную душу немного спокойствия и добра. Весь день я потратил на то, чтобы привести себя в максимально презентабельное состояние. Уинстон, сдержанно порыкивая, с интересом вертел башкой, наблюдая за моими приготовлениями. Пока я сушил волосы феном, я внезапно вспомнил, что не придумал для Ганнибала никакого подарка. Это было, в каком-то смысле, катастрофой, поскольку я не был уверен, что мне удастся провернуть что-нибудь бесплатное вроде рождественского минета. Весь день я ничего не ел, но выпил пару чашек кофе, и, возможно поэтому за полчаса в новой свежей рубашке успел буквально затопить её волной собственного пота, выступившего от колоссального волнения по поводу встречи с Ганнибалом. Громко выругавшись, я скинул свитер, содрал с себя рубашку и снова отправился в ванную, чтобы отмыть это взволнованное безобразие. Вернувшись, вытерев всё насухо и запшикав себя дезодорантом до полусмерти, я начал искать другую рубашку, но все они были ужасно мятыми. Таким образом, за каких-то пару часов до шести часов вечера, которые я установил сам себе в качестве ориентира, мне понадобилась новая рубашка и неведомый, но сногсшибательный (и дешёвый!) подарок для Ганнибала. Строго-настрого запретив себе волноваться, я взял сумку, аккуратно сложил в неё свитер с галстуком, кинул в меньшее отделение дезодорант с полотенцем… и презервативы, надел одну из чистых домашних маек, получше укутался шарфом, натянул шапку, облачился в куртку, выключил телевизор и свет в номере, и, поставив рюкзак у входной двери, свистнул Уинстону. Мы гуляли на всё том же пустыре, и небо быстро темнело. Без свитера мне было слегка прохладно, но не слишком, так что я решил потерпеть. Я отвёл Уинстона в номер, насыпал ему корма, долил воды и, не рискуя трепать его по шерсти, чтобы та не налезла на мои брюки, забрал рюкзак и вышел, закрывая дверь. — За главного остаёшься, — шепнул я, глянув в тёмную комнату сквозь дырочку в жалюзи. Поправив рюкзак, я сложил ключ в карман и направился в ближайший крупный торговый центр, должный опалить меня количеством рождественской суеты. *** Я встретил штук шесть Сант, пока, периодически протискиваясь сквозь толпу, искал какой-нибудь не слишком дорогой магазин, чтобы купить там рубашку. Вокруг звучали милые детские песенки, в витринах повсюду торчали светящиеся олени и снеговики, а за стеклом в отделе детских игрушек курсировал по пластиковым полям, казалось бы, вечный электрический поезд на батарейках. Рубашку я выбрал и купил достаточно быстро, заодно, прямо в магазине переодевшись. Вышло удачнее, чем я планировал — продавец не просто помог с выбором, но заодно повязал мне галстук красивым узлом. Я от души его поблагодарил. Пусть теперь Ганнибал думает, что это моих рук дело, мне будет приятно. Я вышел из магазина одежды с довольной улыбкой на лице, складывая домашнюю майку в маленький непрозрачный пакетик, а его — заткнул под полотенце в рюкзак, закрывая его и откидывая на плечо. Так, куда теперь? Передо мной раскинулся весь торговый центр: всюду светились огни, смеялись и пили какао дети, катались на коньках в центре зала и весело падали на искусственный лёд взрослые, а я стоял и думал, что может понадобиться в новом году доктору Лектеру. Ничего не придумав, я решил позвонить ему. Не чтобы спросить, а просто так — вдруг он скажет что-нибудь, что натолкнёт на мысль. Уже набрав номер и стоя с телефоном у уха, я подумал: правильно ли, что я ему звоню?.. Но было уже поздно. Ганнибал взял трубку. — Да? — Привет, — тихо и сладко произнёс я. — Доброго вечера, — отзываясь на мой тон коричным привкусом, сказал доктор. — Скоро будешь? — В течение часа. Сейчас в магазине, — сказал я. — Решил позвонить и спросить не нужно ли чего-нибудь? Разумеется, кроме вина. — Хм-м… — он вздохнул, задумчиво помолчал. — Как будто ничего больше не нужно. Так в течение часа? — Да… — я посмотрел на часы. — Минут двадцать здесь пробуду, столько же на дорогу. Плюс-минус минут десять. — Хорошо. Мы тебя ждём. Оборвав первое слово буквально на полузвуке, я с налёту проглотил свою следующую фразу. — Я — и индейка, — с вычурной интонацией выговорил Ганнибал. Кажется, его позабавила собственная выходка. — Ясно, — изо всех сил сдерживая внезапно нахлынувшее желание оборвать ему уши, проговорил я, а подумал, что подарю ему надувного мужика, а себе — билет на тропический остров, где буду есть бананы, пить коктейли и танцевать с мускулистыми туземцами танцы страсти. — Постараюсь не задерживаться. — Увидимся. Когда, повесив трубку, я побрёл дальше по торговому центру, то в голову мне пришли две вещи: во-первых, разговор с Ганнибалом меня успокоил, а, во-вторых, мне нужен магазин для взрослых, потому что я никак не мог выкинуть из головы мысль про надувного мужика. На целого мужика-то я, пожалуй, не разорюсь, но, может, мне хватит хотя бы на кусочек. Оказавшись в королевстве членов, я на некоторое время завис в ответ на вопрос продавца, чем мне помочь. А мне, разве, всё ещё можно помочь?.. — Хороший вопрос, — глубокомысленно изрёк я, задумавшись. — Ищете что-то конкретное? — В интим-маркете? — взглянул я на него. — Конкретное? — Ну да. Ладно, окей, это был глупый вопрос, — переходя к панибратскому тону, заявил продавец. — Вот другой: себе приобретаете? — Мне сейчас не до себя, — с горечью в голосе признался я. — Нужно что-нибудь очень пафосное с ароматом роз и доминирования для ублюдка, испортившего мне жизнь своим великолепием. Продавец щёлкнул пальцами и исчез в подсобке. Вскоре он вернулся с внушительных размеров коробочкой и поставил её на прилавок, принимаясь открывать. Из коробки и лохмотьев вспененного полиэтилена парень извлёк ларчик, который тут же открыл, подобрав код, а в нём… Я подошёл поближе, чтобы рассмотреть. — А есть такой же… — поглаживая длинный стек и проверяя, насколько остры на самом деле, шипы на ошейнике и наручниках, произнёс я. — Но дешевле?.. — окончил я, отгибая ценник на коробке. — Есть, — флегматично на меня поглядев и продолжая держаться за края крышку волшебного ларца. — Для циничного ублюдка. — А в чём отличие?.. — поинтересовался я. — От просто ублюдка? — В цене. — Звучит логично, — со скептическим видом сказал я. — Боюсь только… вдруг у него такой уже есть… — Главное — внимание, — пожал плечами продавец. — Из недорогого анальную пробку можно подобрать. — А вы тут не скучаете, да? — усмехнулся я. — Какая работа — такие и шутки, — согласился продавец. — Немного хреновые. — Точно, — кивнул он. Прикусив изнутри щёку, я оценивающе оглядел на ларец с кожаными финтифлюшками. — Э-эх, — устало вздохнул я. — Есть у вас подарочная упаковка? — А то как же. Вам новогоднюю или с пенисами? — Очень хочется с пенисами, но планирую сохранить интригу, — доставая кошелёк, отозвался я. — Новогоднюю. Постойте, как она выглядит? — Красная с жёлтыми полосками. — Надписи какие-нибудь есть? — С рождеством. — Годится, — кивнул я, вынимая банковскую карту. — Что-нибудь ещё? Открытку, шоколадку? — Вы точно хотите разорить меня, — сделал вывод я. — Лишь только предлагаю. — Это что? — указал я на пакет с красными сердечками, упакованными в фольгу. — Шоколад с ликёром. — Шоколад обычный? — Нет, розовый. — То, что нужно! — возликовал я. — Розовый шоколад, мама дорогая! — чуть ли не хихикая, пробормотал я. — Их тоже в упаковку. Продавец сложил мои покупки горкой, умело обернул их в бумагу и крепко обвязал тесёмкой после чего засунул всё в непрозрачный тёмный пакет и озвучил сумму. Я расплатился, забрал покупку и, пожелав заведению процветания, отбыл по направлению к дому Ганнибала. Уже в пути, чувствуя тяжесть бутылки вина в рюкзаке и пакета из интим-шопа в крепкой хватке, я со смешанными чувствами стыда и запоздалого раскаяния в поспешной покупке, ругал себя за эту выходку: какого чёрта я вздумал на первый же совместный ужин после разрыва тащить садо-маза-набор? Но времени ни на что другое уже не оставалось, и я решил, в случае, если всё пойдёт не так, что просто оставлю пакет в прихожей, как будто это какие-то мои вещи, и отдам Ганнибалу одно только вино. Эта мысль смогла примирить меня с обстоятельствами и утишила моё едва вновь не вспыхнувшее волнение. Всё этот продавец! Охмурил, всучил и выпроводил. Маркетинг… *** Я поднялся на ступеньку у двери и зажал кнопку звонка. За минуту до этого моё ровное спокойное состояние растрепало, как пёс старый тапок, неожиданное наблюдение: в тот момент, когда я чинно переходил через дорогу, топая с автобусной остановки, я с возмущением, которое не сразу смог в себе подавить, увидел у дома Лектера опять ту же самую чужую машину! Но я твёрдо решил не придавать этому значения, надеясь, что этому есть какое-то адекватное объяснение и «Индейка» — это вовсе не фамилия нынешнего любовника Ганнибала. Мистер Френк Индейка... Пока я оглядывался на автомобиль, примостившийся у калитки, дверь, наконец, открылась и, повернувшись, я увидел Лектера. — Доброго вечера, — официально поздоровался он. — Входи, пожалуйста. Он попытался забрать у меня пакет, но я отвёл руку, входя и внося вещи самостоятельно. Пока я отряхивал снег с обуви, в прихожую выкатился некий дядя с козлиной бородой, сию секунду забормотавший: — Мне пора идти, доктор. Семья в сборе, было бы невежливо опаздывать. — Конечно, — подавая козлиному дяде пальто, согласился Ганнибал. — Кстати, знакомьтесь, это Уилл. Уилл — профессор Сатклифф. Дядя потянул ко мне свою холёную ладошку, и я не с самым дружелюбным выражением лица пожал её. — Грэм, — смотря на профессора так, чтобы тот понял, что ему уже пора рассеяться в пространстве, представился я. — Очень приятно, мистер Грэм, — ничего не заметив, наглый дядя отпустил мою руку и принялся напяливать свой лапсердак. Застегнувшись на одну пуговку и по-пижонски небрежно накинув на шею кашне, профессор потряс руку и Ганнибалу, после чего быстренько ретировался, шагая как шагающий экскаватор длинными ногами через двор и, помахав на прощанье распялившему дверь Лектеру, убрался в машину. Ганнибал запер дверь. Стараясь сохранять самообладание, я цеплял петельку не желавшей цепляться на крючок куртки. Наконец, это мне удалось, и, обернувшись, я столкнулся с Ганнибалом, который затормозил около меня по пути в комнату. — Я не успел всё приготовить, — сообщил он. — Тебе придётся немного подождать. Извинишь меня? — Да, само собой, — покривив губы, покивал я. — Конечно, я подожду. — Проходи, располагайся, — пригласил меня Ганнибал взмахом руки пройти в гостиную. — Я пойду посмотрю, как там индейка. — Да, какой-то запах будто что-то… — А, это овощи, — сознался Лектер, — Не углядел и чуть-чуть подгорели. Но я почти все спас, так что не страшно. С твоего позволения, я тебя оставлю, — буркнул он и живо убежал на кухню. Сказать, что я был слегка ошарашен таким приёмом — ничего не сказать. Я бродил по своей бывшей гостиной взад-вперёд, рассматривая, в общем-то милое и симпатичное убранство: новые венецианские стулья около стола в столовой зоне, ёлочку с гирляндой в углу, архипелаг разноразмерных носочков, растянувшийся на всю ширину шкафа, к полкам которого был приколот, светодиодные мерцающие звёздочки на портьерах… Всё выглядело предельно рождественским и очаровательным, но я бродил по комнате и думал только о том, спят ли друг с другом Ганнибал и козлиный дядя или вдруг ну хоть каким-нибудь невероятным хитрым образом мне это только привиделось. Подумать только! Я даже сам позвонил им, чтобы предупредить, что скоро приду! Вот же лопух. Ещё и подарочек им купил… Знал бы — взял бы анальную пробку! Да потолще! Чтобы раз и навсегда. Пока я, злопыхая, разгуливал по гостиной, Ганнибал успел окончить приготовления и пригласил меня к столу. — О, я же не вымыл руки, — вспомнил я. — Могу я воспользоваться ванной? — Ты можешь вымыть руки в кухне, — сказал внезапно Лектер. Моё сердце разбилось на тысячу осколков: Ганнибал никогда не позволял мне раньше мыть руки в кухне. Это могло значить только одно: он не хочет, чтобы я что-нибудь увидел в ванной или, пуще того, спальне. — В кухне?.. — переспросил я для верности. — Да-да, — будто бы слегка смущаясь, подтвердил доктор. — Я повесил новое полотенце к твоему приходу. — Хорошо, — выдавив из себя улыбку, я поплёлся мыть руки в кухню. Я намыливал руки под краном на кухне и вздыхал. Вытерев руки, я решил, что так легко не поддамся чёртову унынию. Почему у меня ощущение, будто я в чём-то виноват?! Виноваты они! Мне тут извиняться не за что. Это же надо подумать! Вернувшись в гостиную, я с вежливым лицом уселся за стол, думая про себя худшие из мыслей, когда периодически глядел на Ганнибала, сидящего за столом напротив. Вот же он… Слов нет. Зачем он меня пригласил сегодня? Дядя-козёл ускакал к семейке, а его величество Король Вселенной не хочет остаться в рождество без мужского внимания? Твою мамочку, ну вызови ты проститутку, чтобы за деньги было плевать, кто там у тебя и когда бывает! За кого ты меня-то принимаешь, чёртов мудак?! — С чего хочешь начать? — услышал я сквозь глухую толщу злобства, тихий густой голосок Ганнибала, дружелюбно предлагающего мне салатик. Я взглянул на него с ответной улыбкой, постепенно проваливаясь в глубину охватившего меня чувства. Ганнибал не успел понять, что именно прочит ему эта странная улыбка. — С чего я хочу начать? — издевательски переспросил я. — С этого! С показушным спокойствием занеся руки, будучи полностью уверен в собственных действиях, я одним резким рывком сдёрнул скатерть, и Ганнибал вскочил, как ошпаренный, пытаясь удержать соусник, стоивший тысячи долларов, но тот вместе с остальной посудой рухнул на пол и с громким хлопком разлетелся на кусочки по всей комнате. Лектер в шоке смотрел на мусор, секунду назад бывший его бесценным сервизом, и тяжело дышал. Я вылез из-за стола, хрустя осколками тарелок, и стал пробираться к выходу. Парализованный утратой Ганнибал даже этого сперва не заметил, но, внезапно очнувшись, он сорвался с места и кинулся вдогонку. Я услышал хруст снега за спиной, когда, злобно накидывая куртку, шёл к калитке. Я боялся, что он взбесится и решит меня зарезать, поэтому ускорил шаг. — Уилл! — услышал я; голос Ганнибала звучал, как просьба. — Уильям! Лектер догнал меня и схватил за плечо. Развернувшись, я наугад врезал в пространство, попадая, о ирония, прямо ему в нос! Кажется, я был вне себя от ярости, потому что даже хлынувшая из его носа кровь, меня не отрезвила. Я вновь попытался уйти, и он снова схватился за мою куртку. Когда я отмахнулся второй раз, Ганнибал врезал мне в ответ. — Ах ты…! — буркнул я, поворачиваясь и вновь занося кулак. Лектер увернулся, и попытался схватить меня в объятья, но я стукнул его в раненый нос и он взвыл, зажимая его руками. Вслед за этим досталось моим почкам, получившим знатный удар его колена, и он, заливая свою рубашку кровью из носа, снова попытался схватить меня и удержать, но я с силой вырвался. Зарычав, как бешеный пёс, я вцепился в него, валя в снег и хватая за шею. Он едва не задохнулся, прежде чем, нашарив под снегом комок льда, не саданул мне им как следует в лицо, разбивая губу. Отпрянув в сторону, я кинулся на него, встающего, снова, но поскользнулся на снегу и упал. Он тут же этим воспользовался, валясь на меня сверху. Я брыкался, как в последний раз, скинул его, ударив в подбородок. Он упал в сугроб, схватил неубранную трость для растений и, выдернув из сугроба, полоснул меня прямо по лицу. Я провопил ругательство, схватившись за вспыхнувшее болью лицо, и стоило Лектеру привстать, с остервенением пнул его по ноге, валя обратно на снег. В этот миг темноту прорезал яркий луч фонарика. — Извините, сэр? Оглянувшись на калитку, мы синхронно прищурились, пытаясь разглядеть того, кто к нам обращался, и забывая о своих распрях. — Прошу прощения, — фонарик любезно убрали. Мы с Ганнибалом отчётливо увидели двух полисменов, стоящих за оградой и с чувством сомнения на нас взирающих.  — У вас всё в порядке? — Да-да, — не сговариваясь подтвердили мы с Ганнибалом, продолжаясь лежать в кровавом снегу во дворе дома. — А в чём дело? — спросил Лектер, приподнимаясь и отколупывая немного свалявшегося снега, прикладывая его к кровоточащему носу. — Поступила жалоба на драку. Соседи слышали какой-то шум, — оглядывая нас, пояснил полисмен. — Мы были неподалёку и решили проверить. — Извините, но у нас всё в порядке, офицер, — заверил Ганнибал. — Если мы создали неудобства, приношу свои извинения. — Вам нужна помощь? — Нет, благодарю. — И вам, сэр? — кивнули они мне. — Да, — потирая место одного из будущих синяков, сказал я. — Не нужна. — Вы бы могли перенести ваши… занятия в дом? — Разумеется, офицер, — ответил Лектер. — В таком случае, хорошего вечера и рождества. — И вам хорошего рождества, офицер. Полисмены ушли, унося с собой и свой фонарик. Ганнибал взял горсть свежего снега, приложил к носу и повернулся ко мне. Я свалился на спину, смотря на него. Он опустил руку к моему лицу, осторожно касаясь следа от коварной лозины, прогулявшейся по моей коже. Я покривился от боли, отстраняя его руку. — Святые угодники, — вздохнул он, с трудом поднимаясь, после чего протянул мне руку. Я, кряхтя, сел, ухватил Ганнибала за руку, со стоном неудовольствия резко встал на ноги, после чего мы потихоньку поплелись обратно в дом.