Вот не повезло — Ты упала в мир. До твоей звезды Миллионы миль. Миллионы миль, А этот мир чужой. Это мир людей, Притворись своей!
Ночь отступает неизбежно быстро, металлический грохот возвещает день. А Неле так и не сомкнула глаз. Должно быть, это невероятно глупо: тратить время на анализ своей жизни, пренебрегая возможностью хорошенько отдохнуть перед… концом света? Девушка неохотно поднимается с кровати — благо, полностью одетая — всовывает ноги в тяжеленные и порядком надоевшие берцы, быстро шнурует их и окидывает взглядом мельтешащих и вопящих неофитов, которые пытаются успеть как можно больше, но из-за неожиданно возникшей паники не успевают абсолютно ничего. Неле усмехается. Может, и хорошо, что она не спала. Зато успела и в душ, и одеться, и с мыслями собраться. Завтра такого явно не будет. Едва ли ей удастся организоваться и привести себя в порядок в срок: как только ее вынуждают спешить, Вельховер теряется и допускает много бессмысленных, лишних телодвижений. Лорен кричит, подгоняя ребят, и ее голос раздается, будто из рупора. Неле закрывает уши руками — надо скорее сваливать. Хватает куртку, думает секунду и прячет ее в тумбочку, а затем, варьируя между людьми в попытке никому не помешать, пробирается к выходу. — Куда, блять, прешь?! — Вельховер таки натыкается на одного из неофитов — не самого дружелюбного — и, наспех извинившись, уже медленнее следует к двери. — Справилась раньше всех, молодец, — произносит Лорен, глянув на часы. — Неле, да? Я знала твою мать, сочувствую утрате. Надеюсь, с остальными задачами ты справишься так же хорошо. Женщина одаривает Неле одобрительной/ободрительной улыбкой, а та и не знает, что ответить. «Зря надеетесь». — Я постараюсь, — вместо этого произносит Бесстрашная и спешит покинуть общую спальню — в ней становится все сложнее дышать.***
Обшарпанный зал — отчего нельзя сделать ремонт? — встречает неофитов холодной насмешкой, будто предупреждает, что об его стены и углы разобьется ни один полный надежд и стремлений подросток. У Неле голова идет кругом. Хреново. Они еще даже не начали. — Разминайтесь пока, я отойду, — буднично оповещает Лорен и направляется в соседний павильон, где проходят тренировки переходников. Два зала разделяет полукруглая бетонная арка, как в древнем подземном переходе, и ребята могут наблюдать за занятиями друг друга. Впрочем, кому это надо? Неле, особенно не задумываясь о своих действиях, начинает растягиваться. Но при этом с интересом разглядывает переходников. Многие из них сутулятся, неохотно передвигают ноги, другие мешкают, крутят головой туда-сюда, рассматривают окружающую среду широко распахнутыми глазами. Не выспавшиеся, потерянные и пока еще совершенно одинокие дети. Наверное, Неле жаль их. Вельховер смыкает руки в замок за спиной и разворачивается к урожденным. Они тоже кажутся немного помятыми после первой ночи на новом месте, но, в основном, все бодрые, слегка небрежные в движениях и решительно настроенные «рвать и метать». Они немного пугают Неле и вызывают… смех? Девушка чувствует себя где-то посередине, под аркой. И никак не может да и не хочет приобщать себя к кому-либо по самоощущению, настрою или состоянию. Она одна — индивидуальность. И это прекрасно. Она одинока в единомышленниках. И это можно пережить. — Ну, ты как, готова к новым свершениям? — Юрай боксирует с воздухом по соседству, от него летят искры энергии и веселья. Его глаза напоминают Неле фонтаны со старых видеозаписей, которые еще сохранились в Чикаго, и она хочет прыгнуть и искупаться в них, освежиться, наполниться зарядом оптимизма и жизни. Но, с другой стороны, охота отойти, укутаться в куртку, чтобы не задело холодными брызгами. Спрятаться с головой. — К новым? А у меня разве были старые? — угрюмо откликается Неле и повторяет за другом: стойка, локти на уровне ребер… Легко пружинить… Кулаки сжать, большой палец поверх остальных… Все равно что-то не так. — Конечно. Помнишь, недавно ты подтянулась целых десять раз? — с доброй иронией заявляет Юрай и направляет сжатые кулаки подруги вовнутрь. Вот. Теперь правильно. Неле улыбается. — Ты поднимал меня за ноги, — вздыхает девушка. — Сомнительное достижение в моем послужном списке. — Разве? Не припомню, чтобы я был там, — отшучивается парень и неожиданно подхватывает Вельховер на руки, взъерошивает ее каштановые волосы, подстриженные очень по-мальчишечьи. Смеется, кружится. Неле вырывается и хихикает. Ее все-таки обдает брызгами эндорфина и серотонина. — Стоп. Остановились, я сказала! — сурово приказывает Лорен. Педрад отпускает девушку, и та судорожно поправляет прическу. — Все, игры кончились. Марлен и Линн — на ринг. — Мы что, сразу начнем с боев? — испуганно и крайне тупо спрашивает Вельховер. Эта новость — уже удар под дых. — А ты что, хочешь, чтобы я учила вас правильно стоять и дубасить воображаемых врагов? Может, еще азбуку принести? — Лорен явно полагает, что остроумно пошутила; урожденные хохочут, стекаясь к рингу. Неле одна остается на месте. Не горит желанием наблюдать, как две подруги сойдутся в беспощадном бою. К тому же, внутри разражается настоящая буря… Драться. Ей придется драться. И любой из них — заведомо победитель. Неле представляет — отчетливо видит — как чей-то кулак прошивает ее грудную клетку насквозь, как внутрь, и в нее проникают чужие руки, люди, ножи. Ее тошнит. В глазах темнеет. — Можно выйти? — хрипит Вельховер на ухо тренеру. Лорен бросает на нее почти обыденный, растерянный взгляд. «Почти» — потому что Неле замечает легкую настороженность, играющую белыми бликами в лазурных глазах Бесстрашной. — Выйди. Только быстро. Неле несется по коридорам Бесстрашия. Задевает голыми плечами стены, стесывает кожу на выпирающей косточке ключицы (надо было надеть куртку!), врезается в людей — все время, постоянно, без разбора. Люди, люди, люди — их непомерно много, не остается места для вдоха. Белые мячики скачут в глазах, ближайший горизонт — мутная серая линия чего-то там; весь мир растекается, тает, подобно маслу на солнце. «Свет преломляется неправильно», — почему-то думает Неле, и паника усиливается. Вдох-вдох. Вдох-выдох-вдох. Вдох-вдох. Короткий выдох на три рваных вдоха. Легкие протестуют — гипервентиляция. Бешеные карусели. Грудь сдавливает невидимыми веревками. Неле чувствует, как контроль над собой ускользает, удерживаясь покалыванием на самых кончиках пальцев. Быстрее. Еще немного, и покой. Если она и полагается на что-то, то только на вырабатывающиеся со временем рефлексы (о панические атаки уж и руку набила). Вельховер забегает в общую спальню — позади хлопает дверь. Перебирается через кровати: ползет, спотыкается, соскальзывает в дыры — ушибы и царапины будут по всему телу, а это она еще до первого боя не добралась. Падает на пол где-то посередине комнаты, скрываясь за одной из кроватей. Отличное место. Неле складывает ладони «лодочкой» и прикладывает к носу и рту. Важно выровнять дыхание — это нужно было сделать сразу! Глубокий медленный вдох, затем медленный выдох. Теперь кажется, что не все еще потеряно. Девушка закрывает глаза. Вот и все: она плывет в старой лодке из небрежно обработанной древесины; на ней легкое, ласкающее тело платье из джерси. Водная гладь расходится рябью очень лениво, неохотно. Неле видит, что плывет прямиком в сумерки, но совсем не волнуется. Смеркается медленно; синева мягко, даже деликатно накладывается на нежно-розовые, сиреневые, бежевые закатные тона. От самого заката остается небольшая размытая линия, да и та вскоре исчезает за пологими холмами, что виднеются вдали… Впереди, совсем немного обгоняя лодку, летит мотылек. Неле протягивает к нему руки — все время чуть касается, ощущает россыпь уколов в пальцах и не ловит. Пока не может. Да и не надо. Мотылек недолго еще порхает над водой и присаживается на кончик пальца девушки. Она аккуратно, затаив дыхание, подносит его к сердцу. Мотылек вливается внутрь, расходится теплом по грудной клетке. Все хорошо. Все просто прекрасно. Вельховер открывает глаза и замечает, что кулаки ее сжаты и накрепко прилипли к груди. Она расслабляется, наконец-то ровно выдыхает. Прислушивается к сердцу: пока отстукивает быстро, но точно идет к восстановлению ритма, если в ее случае это можно так назвать. У Неле давно не было атак. До событий последних трех дней. Она практически забыла о них — не были такой уж важной проблемой. Контролируемый курс Феназепама, и дело было с концом. Почти. Как и всегда, ничто не окончательно. Девушка сидит еще некоторое время, собирается с духом, а затем, перешнуровав ботинки, уверенно возвращается в зал. Оказывается, что ее не было каких-то пять-семь минут, а кажется, что прошло не меньше пяти часов (ведь Неле успела пересечь реку!). Она старается слиться с неофитами незаметно, не привлекать лишнее внимание, но попытка проваливается с оглушительным треском: все, в чье поле зрения она попадает, бросают неоднозначные взгляды из-под насупленных или приподнятых вверх бровей. «Ну что еще? — думает Вельховер, тоже нахмурившись. — Неужели так ужасно выгляжу?» — Так, Вельховер здесь? — Лорен глядит на табло с именами, убирает мешающую прядь черных волос с лица. Кто-то басисто в ответ: «Здесь». — Неле и Юрай — в бой! Сначала ей кажется, что она ослышалась. Но Лорен снова, с расстановкой повторяет имена следующей пары. Неле отчетливо слышит имя Юрайи рядом с ее. — Это… Пф, несправедливо, — Педрад разводит руками и, не зная, куда деть их дальше, прячет в задние карманы брюк. Слова Лорен застали врасплох и его. — Вы с ума сошли! Мы в разной весовой категории, — она возмущается, но внешне остается абсолютно спокойной. Внутри пусто. Неле отделяется от собственного тела и будто наблюдает за всем со стороны… Лучше вообще уйти. Но нельзя. — Когда на тебя нападет афракционер, ты тоже скажешь ему, что он не в твоей весовой категории? Сражайтесь! Выполнять! — чеканит тренер, и ребятам ничего не остается, кроме как подняться на маты. У Вельховер в голове всплывает: «Я же ее не на эшафот веду», и она улыбается. Как иронично. Она пытается удержаться в реальности, но соблазн забыться слишком велик… Юрай обхватывает ее за плечи сзади и быстро шепчет: — Я поддамся. Не дрейфь. Что-то да выйдет. Неле становится в стойку, все мышцы и суставы кажутся ей деревянными, а ведь у такой, как она (мелкой и слабой), преимущество должно состоять в юркости и гибкости. Но нет, своих преимуществ она не знает вовсе. Они кружат, не соприкасаясь, словно два магнита с противоположными полюсами. «Так и есть», — думает Неле. Они — противоположности, и они — лучшие друзья. Им не пристало калечить друг друга. Вельховер подбирается, фиксирует взгляд на парне и понимает, что он ждет. Ждет, когда она нанесет первый удар. Она неумело бьет его в грудь, путаясь в его руках. Мимо. Неле никогда не теряла самообладание. В ней мало агрессии, экспрессии — да чего угодно, что могло бы послужить движущей силой. Она абсолютный флегматик без претензии на эмоциональность. И без претензии на силу. Она наносит хаотичные удары — парень легко отбивает их. Он кажется совершенно окаменелым от напряжения и гиперконтроля. Так и стоят вдвоем Бревно и Камень, составляют отличную композицию. — Деритесь уже! Ну же! — доносится с разных сторон. Неле встречается взглядом с Юрайей и обреченно кивает, мол, выбора нет. Первый удар Педрада приходится в плечо — Неле каким-то чудом уворачивается. Второй нацелен в солнечное сплетение — она отбегает в сторону. Это колоссальное везение! Бегать. Лучше всего Неле Вельховер умеет бегать. Она скачет вокруг Юрайи в каком-то нелепом танце, пытается сбить с толку (скорее даже не его, а публику), и, кажется, что-то начинает получаться. Неле воображает себя диким забавным зверьком, нападающим на слона. Она размахивает руками, а затем совершает прыжок вперед, оттаптывает другу ноги и царапает голые плечи. — Что ж, тоже имеет место быть, — где-то сбоку Лорен давит сдержанную и немного смущенную улыбку. Неофиты расслабляются, начинают смеяться вслух. Неле отвлекается, и ее оглушает первый настоящий удар, вскользь прошедший по скуле, но оставивший весомый онемевший след. Она бросается назад, еле удерживает равновесие и вдруг осознает: все по-настоящему! Педрад не успевает спрятать от любопытных взоров свой испуганный взгляд, и вздох облегчения — Неле не выведена из строя — получается слишком громким и явным. Вельховер сосредотачивается, пытается проанализировать Юрайю как соперника. Он высокий, атлетически сложенный. Она всегда считала его тело красивым — смотреть на рельефные, но не перекаченные мускулы и гладкую шоколадную кожу было одним удовольствием. Она никогда не думала о том, каков он в бою — «нокаутер» или «файтер». Какая у него тактика? Каковы его шансы против опытного бойца? А сам он опытный или начинающий? Неле умеет задавать правильные вопросы и не знать на них ответы. Кулак врезается в скулу, боль растекается постепенно, словно в замедленном действии. Девушка поздно закрывается, отступает назад, подворачивая ногу. — Не вздумай сдаваться! Сдашься, и ты — последняя в списке. Дерись! — доносится со всех сторон. На несколько мгновений — только мгновений — Неле ощущает участие и поддержку. И она честно старается не сдаваться и не думать. Если она начнет думать, непременно прислушается к сердцу и испугается. А страх — ее главный враг. Вельховер избегает близкого контакта, совершенно не понимая, что так было бы легче: сойтись с ним в борьбе — он просто повалит ее на спину, вместо того… …чтобы нокаутировать ее мощным — по ее меркам — ударом в голову. Когда Неле падает, она бегло окидывает Юрайю совершенно новым взглядом и вместо своего горячо любимого товарища видит машину для убийств. Это не он, но это то, что из него собираются сделать… Чернота медленно вливается в зрачки, и все: опять умиротворенная и блаженная темнота.***
Неле просыпается на мягкой койке и сразу решает встать. Боль, по обыкновению, чуть отстает, цепляясь за подушку, но таки соединяется с несчастной головой звонким ударом в гонг. Обычно после потери сознания нужно время, чтобы осознать себя и произошедшее. Вельховер сразу же начинает прокручивать случившееся в мозгу. Ясно, что сегодня все прошли через это испытание: друг против друга, брат против брата. Так их проверяют на прочность: сразу хотят узнать, насколько далеко каждый из них сможет зайти. Но Неле все равно остро чувствует несправедливость по отношению к себе. У нее не было бы шанса против Юрайи, даже если бы он просто стоял. Теперь она, вероятно, болтается где-то в самом низу таблицы. Надеется, что не последняя, благодаря какой-нибудь парочке совсем уж не выносливых переходников (хорошо, что их оценивают вместе). Наверное, Юрай мучается с совестью из-за того, что отправил ее, Неле, в нокаут и попутно — за красную черту. Остальные, должно быть, уже составили о ней впечатление и сделали соответствующие выводы, а теперь ставят на ее персону как на первую претендентку на выбывание. Лорен разочарована дочерью Лив. Все просто. Вельховер практически уверена, что расклад именно такой. И, прислушавшись к себе, понимает, что провал на публику не очень-то задевает ее. — Ты чего это подорвалась? Приснился кошмар? — хрипло интересуется вдруг до боли знакомый приятный баритон, и с соседней кровати поднимается ее доктор, Терри. Спросонья он трет подслеповатые глаза и, щурясь, смотрит на пациентку, еще не отошедший от усталости сна. На его аккуратно подстриженных волосах Неле замечает пару перьев из подушки и вспоминает, что раньше у Терренса были чудесные золотистые кудри. Как жаль, что он избавился от них. Было бы символично — он ведь ее бесстрашный ангел-хранитель. Неужели он уснул здесь, сидя возле ее кровати в ожидании? Губы сами растягиваются в глупой улыбке, словно соединенные с сердцем невидимой нитью. Каждый раз, когда они вместе: лица-улыбки и что-то трепещущее в груди… Терри — хороший мальчик, таких мало. Особенно в Бесстрашии. Терри… нравится Неле. — Какая я в списке? — съезжает с ощущений — сейчас бы думать о насущном. — Не последняя. Пока не понятно, но кто-то вылетит в конце недели, — неопределенно сообщает доктор и будто задергивает жалюзи на своих убаюкивающих зеленых (как луга Дружелюбия) глазах. Они теряют всю теплоту, становятся абсолютно официальными, как и тон: — Пройдем ко мне в кабинет, я должен провести повторный осмотр. — Неле выдыхает даже с облегчением. Она гораздо уютнее чувствует себя в отношениях «врач-пациент». Все время, пока Терренс проводит осмотр, меняет пластырь у нее на лбу, делает кардиограмму и внимательно рассматривает изменения на ней, Вельховер молчит. Молчит и ждет: что же он скажет? В глубине души она надеется, что все в порядке и ситуация не ухудшилась… Не ухудшилась так скоро. Но умом понимает, что пережитый стресс, помноженный на три, неудачный эксперимент с Диазепамом (о котором Терри никогда не узнает) и прекращение лечения препаратами не могли пройти бесследно для организма. — Необходимо сделать ЭКГ, переживаю насчет твоей тахикардии… Тебе бы лечь на обследование в Центр, — бормочет Терри, не отвлекаясь от бумажек, вытащенных из сейфа (там он хранит всю историю болезни Неле — подальше от посторонних глаз). — Это невозможно, ты знаешь, — девушка вздыхает и потирает шишку на голове. — Так что давай ты просто скажешь, что я и мое сердце молодцы и можем убиваться дальше, пропишешь какие-нибудь таблеточки и отпустишь меня, — она пытается сказать это небрежно и весело, но режется о крайне серьезный и даже злой взгляд доктора. — Ладно. Хорошо. Я готова выслушать нотацию о моем тупом решении. Терренс придвигает стул к кушетке, на которой сидит Неле, и смыкает пальцы в замок перед собой. — Я не считаю твое решение тупым — я им восхищаюсь. Не каждый в такой ситуации сможет… рискнуть ради семьи собой, — проникновенно и, пожалуй, слишком откровенно для Бесстрашного-бывшего-Эрудита. — Я верю в тебя. Ты, наверное, пока не знаешь, насколько ты сильная… — Неле нечаянно, незаметно для себя кладет дрожащую ладошку на руки Терри и никак не может понять, отчего сердце замирает, проваливается, а потом начинает учащенно биться. Это все Терренс, или это все аритмия? — Это не значит, что я уверен в том, что твой организм вынесет испытания Инициации, — парень до неловкого резко изменяет интонацию — задергивает жалюзи — и сбрасывает руку Вельховер. А затем снова хватает, рассматривает синие вены сквозь тоненькую кожу, ссадины на костяшках и музыкальные пальцы (он мог бы научить ее играть на пианино, мог бы) и берется обрабатывать безобразные раны. Неле с удивлением осознает, что на ней нет перчаток и ей совсем не страшно, что другой человек трогает ее руки, держит их. Терренс заслуживает ее доверие, он заслуживает ее всю. И вот это страшно. — Мне кажется, тебе понадобится помощь или какая-то хитрость, стратегия. Физические нагрузки и спорт сами по себе не опасны, даже полезны, но только в разумных количествах. Инициация подразумевает невыносимые нагрузки и постоянный риск получения травм. — Зачем ты перешел в Бесстрашие, Терри? — неожиданно спрашивает Вельховер, заставая доктора врасплох. Она задумалась и перестала его слушать — есть у нее такая проблема. — А почему мне было не перейти в Бесстрашие? — он усмехается, аккуратно перебинтовывая Неле разбитые костяшки. — Ты не похож на них. Ты уравновешенный, педантичный; у тебя идеальный внешний вид и ни одной татуировки, да и вообще, ты… — Хороший? — Терренс широко улыбается, это смущает Неле. Он знает, что она хочет сказать. Он понимает ее лучше, чем Юрай или Тори. Но, с другой стороны, не понимает совсем. И пугает этим. Близость вообще пугает Неле. — Ты почти не общаешься с со-фракционерами, сидишь себе в мед блоке, до дыр зачитываешь книжки по хирургии, а ты ведь уже не станешь хирургом, — Вельховер заносит «на поворотах». Она не понимает, почему так раздражается. — Прости, это не мое дело, — тормозит и спешивается. — Не надо, ты права. Хирургом я не стану. В нашем мире нельзя сделать выбор дважды, — Терренс пожимает плечами и переводит взгляд на часы. Неле тоже смотрит. — Уже половина первого. Тебе необходимо выспаться… — Я пойду в общую спальню, — уверенно говорит Неле и отыскивает на кушетке свои перчатки. — Точно? — Бесстрашный мнется на месте, ему неудобно (когда они вместе, им часто бывает неудобно). Вельховер кивает. Терри что-то записывает в блокноте, вырывает лист, затем направляется к стеклянному шкафу у стены и достает оттуда пару пузырьков. — Здесь настойка пустырника; советую пить чай с шалфеем и успокаивающими травами. Боюсь, на время Инициации придется отказаться от седативных — ты сама знаешь их побочные действия. Остальное принимай, как и принимала. — Спасибо, Терри, — Неле забирает пустырник и улыбается напоследок. — И да, Неле. Выжить в этом мире будет невероятно сложно, тебе придется приспособиться. Подумай, можно ли как-то обойти правила. Я тоже попробую. — Я справляюсь, не волнуйся. У меня все получится.И все получится, И все завертится. Сначала весело, Потом повесишься… ©гр. Агата Кристи