Дивный Новый Мир. Часть вторая: Очаг

Свежий воздух теребил белые прозрачные шторы, танцуя в воздухе комнаты одинокими снежинками, искрящемися в переливах золота лучей закатного солнца. Свет двух настенных факелов, усиленный полусферическими зеркальными панелями мягко ложился на пол из досок темного дуба. У стен гордыми стражами стояли четыре широких книжных шкафа, возле окна - насыщенный солнечным светом письменный стол. За столом этим сидел седовласый старик с аккуратной бородкой, такой же белоснежной, как его рубаха и штаны, как и погода снаружи. На груди у него висел, скрепляющий обсидиановые четки, резной алмаз - его личная печатка. По бумаге скрипело не менее белоснежное перо, скрипело уже не один час, под внимательным наблюдением зорких голубых глаз растекаясь круглыми, аккуратными завитками цифр и букв на желтом папирусе. Идиллия этого момента была прервана осторожным стуком в березовую дверь. - Входите. - Старик улыбнулся, не отводя взора от записной книжки. Дверь приоткрылась. На пороге появилась девушка в длинном черном платье с разрезами по бедрам, скрытыми черными же лосинами. С плеч свободно спадали днинные русые косы, а на груди висел кулон с сияющим сиреневым камнем с черной сердцевиной. - Проходи, Феникс. Я слушаю. - Вы ведь даже не подняли головы, чтобы посмотреть, кто зашел. Страрик смеющимся взором посмотрел на нее. Девушка склонила голову в знак уважения: - Первый Хранитель... - Все-то ты с этими формальностями... Я не смотрел, поскольку знаю, как звучат твои шаги. Феникс понимающе улыбнулась. Сама часто определяла людей на слух. Первый Хранитель вернулся к документу: - Ну что там с деревней? - Долго не ломались. Я надбавила им 10% за то, что выделывались. - Ты уверена, что вообще стоит продолжать взимать с них дань? Лучше иметь плохого друга, чем хорошего врага. - Старейший, вы думаете, эти существа могут быть друзьями? В конце концов, мы давно превзошли их потенциал и имеем право самолично диктовать правила торговли. А, если жизни нескольких наших людей они некогда сочли товаром, почему бы нам не торговать с ними их жизнями? - В чем-то ты, конечно, права, дочка. Но не обобщай всех. Возможно, при смене у них руководства, отношения можно будет успешно поправить. - Возможно. Но текущим руководством жители довольны, хоть и политика у них ужасная. Больше ориентации на маркетинг, нежели на дела. Старейший лишь торжественно развел руками с многозначительным взглядом "Кому ты это рассказываешь?!", после чего спросил: - Что-то еще было интересного? - Как раз, хотела сообщить, Первый Хранитель. К нам прибыло два жителя, беженцы. Седовласый отложил перо, тем самым показывая, что слушает с предельным вниманием. Феникс продолжила: - Молодой человек, Кайм, и его девушка Асси, осужденная ведьмой. Старейший приподнял узкую белую бровь и удивленно-задумчиво промычал. Затем с каким-то игривым огоньком в глазах переспросил: - И что? Она правда ведьма? - Конечно, нет. - Ну, что и требовалось доказать - Старик, казалось, был несколько разочарован, что, впрочем, почти не изменило его вечно хорошего расположения духа. - Но за ней следуют молнии. Он снова внимательно посмотрел на собеседницу, на сей раз серьезно: - Как и за тобой? Хочешь сказать, у нее тоже есть дар? Девушка пожала плечами: - Не знаю. Быть может... - Так займись ей! Ты же адепт Книги! - Первый Хранитель, я лишь не уверена, можно ли ей доверять. Не наша, все таки... - Ну, если ты обучишь ее, думаю, она будет тебе благодарна. Да и, в крайнем случае, ты можешь, как раз, хорошо пронаблюдать за ней, пока будешь учить. Не сразу же она, в самом деле, постигнет все таинства Книги Зачарований? Подумай над этим, дочка. - Так точно. Подумаю. Хранитель выдохнул, сложил записную книгу, вытащил из стоявшей рядом стопки другую, пролистал ее, отложил, раскрыл еще одну: - А что там с... - Нет. Это не связано с деревней. Определенно. - Уверена? - Его брови забавно взлетели вверх. - Я чувствую, Старейший. Это не то. Что-то произошло на энергетическом плане мира, но это что-то явно иное. - Подобное тому, что было месяц назад? - Нет. Не совсем. Тогда в мир словно вошла какая-то инородная энергия. А сейчас... просто какой-то странный всплеск. И... знаете, мне он как-то совсем не нравится. - В каком смысле? - Тревога. Неясная тревога. Первый Хранитель нахмурился, молча кивнул, выгребая из стопки самую нижнюю книгу: - О, нашел... Он что-то полистал. Вздохнул, поднялся, закрыл окно, прервав поток одиноких снежинок в кабинет. Феникс заметила, как за стеклом белым полотном разворачивается вьюга. - Дочка, как ты относишься к тому, чтобы стать Первым Хранителем после меня? Я ведь не вечен. Девушка раздраженно, с шумом, выдохнула: - Вы знаете. - Да. И потому это вопрос риторический и формальный. Не отвертишься, Феникс. - Издеваетесь... - В прошлый раз ты не менее упиралась от должности Второго Хранителя, когда Лоза был изгнан... А ведь ты, похоже, ненавидела его. Я думал, ты с радостью примешь его место. Она сложила руки на груди, делая вид, что очень увлеченно рассматривает стеллажи: - Я уважала его. Но... вы правы. Между нами пробежала кошка, личная. Это не было конкуренцией. А попытки отказаться... Я просто терпеть не могу ответственность. - Тем не менее, отлично с ней справляешься. Никто не справится с этим лучше тебя, уж поверь мне. - Хранитель, посмотрите на меня, на мой возраст. - И? Кроме меня, лишь один человек тут старше тебя... на два года. Но он не годен. Ты сама утверждала, что судить людей по их возрасту - последнее дело и жалкая отговорка. Феникс напряженно молчала. Отвечать было нечего. Старейший продолжал: - К тому же, ты последняя из Основателей, люди смотрят на тебя едва ли не с благоговением. Кто еще должен вести их, если не ты. - Но Первый Хранитель... - Отставить, Второй Хранитель. Это не обсуждается. - Есть... Но почему тогда вы вообще спросили? - Чтобы ты морально готовилась. Я, конечно, дедушка живучий, но не вечный. Неловкое молчание. - Я... могу идти? - Да, дочка. Иди... Феникс развернулась, подошла к двери, открыла ее. - Дочка? Замерла. - Дочка, ты... Может быть, уже закончишь свой траур? Два года прошло, как ты его потеряла... Говорят, жители уже тебя Черной Вдовой называют. Очень уместно, знаешь ли... И на пауке, и вся черная и... - Простите, Первый Хранитель... Я... не могу забыть... и не хочу. Он кивнул: - Можешь идти. Дверь затворилась, а он все еще грустно смотрел ей вслед.