Клуб самоубийц

Какой смысл в том, что мы рождаемся, живем и умираем? Какой смысл давать людям шанс жить, если все уже давно решено? Ребенок еще даже не научился разборчиво выговаривать «мама», а в его небесном документе уже записано, как он будет жить, как, когда и от чего умрет. И с этим ведь ничего не поделаешь, сопротивляться системе абсолютно бесполезно. Хочешь — не хочешь. Их это не волнует. Они просто делают свою работу, бюрократичные крысы. Я всегда презирал тех, кто послушно идет на поводу у системы. Но, когда узнаешь всю правду, руки сами по себе опускаются. Какой смысл бороться, если все заранее распланировано и продуманно? Узнаешь все это и уже начинаешь сожалеть, что вообще жил. Утруждал себя делать что-то, за что-то боролся, к чему-то стремился, а потом просто умер. И какой-нибудь жнец говорит тебе: «Эй, прекрати убиваться. Ты бы все равно ничего не исправил». Ну, по крайней мере, мой жнец оказался не таким. Был обычный, ничем не примечательный день в компании клуба самоубийц. Делать было абсолютно нечего, и все члены клуба выглядели еще более уныло, чем всегда. Даже обычно не закрывающая рот Рамона безмолвно сидела на диване, подвинув Юнатана, отчего тот только тихо ворчал, разбавляя тишину. — Мне это не нравится! Давайте чем-нибудь займемся. Я уже чувствую, как умираю от тоски, — не выдержала девушка. — Мертвый труп? Я бы хотел посмотреть на инсценировку этой тавтологии, — в своей равнодушной манере ответил Юнатан. — Чем мы можем заняться? Мне лень что-либо делать. Хочу лечь и никогда больше не вставать, — сказал Матиас, тот самый кудрявый мальчик-шатен, и в доказательство своих слов, вскинув руки, повалился прямо на пол. От размашистого движения руками кровь из раненых вен брызнула во все стороны. Капля крови попал мне на щеку. Пока я ее вытирал, мне пришла в голову гениальная идея, которую я не успел озвучить, по той причине, что Юнатан, оказался быстрее меня в формулировании своих мыслей и спешил вставить свой язвительный комментарий: — Подобные желание на удивление часто приходят в твою голову. — Это… не то, что я имел в виду, — мальчик выглядел расстроенным и сбитым с толку. — Это было грубо, — укоризненно заметила висельница. Юнатан в ответ лишь утомленно вздохнул. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что ситуация накаляется, а атмосфера становится еще унылее, чем прежде. Я поспешил разрядить обстановку и немедленно высказать свое предложение, которое должно было нас немного оживить. — А пойдемте вниз, проведаем наших будущих сорайоновцев! — Что? Кого? — спросила явно взятая врасплох неожиданной сменой темы Рамона. — Будущих самоубийц, посмотрим, чем молодежь сейчас живет, как с собой кончает, — я прекрасно понимал, что мое предложение выглядело для них как минимум абсурдным, но не терял надежду в наивность испанки, и она меня не подвела. — А вот это мне нравится! Давайте! — с энтузиазмом ответила девушка. — И как мы их искать будем? Просто вламываться в дома наугад? — лениво протянул Юн. — Почему же наугад? Раздобудем список будущих самоубийц, — просто предложил я, хотя прекрасно понимал их недоумение. — Где ты его раздобудешь? В маги записался? Поколдуем над костями чьей-нибудь прабабки, попрыгаем с бубнам и, вуаля, список перед нами? — иронично спросил парень. — Все схвачено, у меня свой человек в «канцелярии». Он все устроит, — значительно ответил я, раскрывая карты. — Как это «свой человек»? — недоуменно спросила девушка. — Просто пошлите, нам все равно нечего делать. А я давно мечтал стать инициатором какой-нибудь авантюры, — с чувством произнес я и решительно встал с дивана. — Хоть мы и мертвы — это не повод сидеть без дела. Мое бессмертная душа требует приключений! — Эве бы понравилось — прекрасный полет горящей вечной жизнью души, — немного отстранено, что, в общем-то, не было необычным, сказала девочка с длинными вьющимися волосами и тоже поднялась. За ней встал Матиас, как верный спутник Эвы. За ним последовали и все остальные. Хоть идея и казалась бредовой, но клуб предпочитал не разделяться. Мало ли, может действительно выйдет что-нибудь интересное? Мы вышли из района и двинулись в сторону «небесной канцелярии» по освещенным неизменным белым светом улицам. В общем-то весь район выглядел как город призрак или как те города из фильмов про зомби. Высокие жилые и почти белые здания вдоль дороги, по которой, медленно шатаясь, бредут самоубийцы, выставляя на показ свои раны. Правда, атмосферу отчужденности нарушали почти невидимые для чужих глаз жесты, которыми, как приветствиями обменивались знакомые друг с другом обитатели района. Выглядело, как будто зомби очень пассивно дают друг другу пять. Я чувствовал, как изнывает от нетерпения идущая рядом со мной Рамона и подумал, что, наверное, стоило бы открыть свой секрет заранее, а то они ведь могли и не понять, но любопытство девушки сделало все за меня: — Эндрю, вопрос: кто же все-таки этот твой «свой человек»? Ему можно доверять? Откуда у него информация про будущих самоубийц? С чего тебе вообще пришла такая идея? — начала она свою вопросительную атаку. — Ну, это довольно интересная история. Все началось с того, что я умер. И, как все вы знаете, после смерти за мной явился жнец. Честно говоря, жнец оказался той еще задницей. Вредный, неразговорчивый, только и делал, что пялился в телефон. Но это только по началу. Когда я довольно вежливо попросил его все же обратить на меня внимание, он выполнил мою просьбу. Выяснилось, что его имя Хоффнер, и он жнец. Он прояснил мне всю структуру мира, раскрыл мне глаза, так сказать. Признаться, я был возмущен таким положением дел. Не поймите меня не правильно, просто я не любитель системы, хотя вполне спокойно ей подчиняюсь, но тогда с Хоффнером я был немного на взводе. Ну, знаете, не каждый день все же умираешь. Вот я и высказал все, что думаю на этот счет. Кто бы подумал, что я наткнулся на жнеца-бунтаря. Он оказался частью системы, идущей против системы. Довольно парадоксально, не правда ли? Вот, в принципе, и вся история. Не скажу, что после увлекательнейшей критики устройства мира и бюрократии мы с Хоффнером друзья навек, но что-то мне подсказывает, что он нам поможет. Хотя бы потому, что это будет значительный шаг против системы. Но это все стоит держать в большем секрете, своей аферой мы серьезно подвергаем опасности его жизнь. Он, конечно, не божий одуванчик, но во многом лучше всех остальных бюрократических крыс. — Вау, Эндрю. Не думала, что с этими занудами вообще можно контакт наладить, — восхищенно ответила Рами. — Как-то это сомнительно все. Не забывай, Эндрю, что здешняя система работает уже очень долго и еще ни разу не давала сбоев. Может, жнец и был так революционно настроен наедине с тобой, но не факт, что он рискнет напрямую пойти против «канцелярии», — довольно мудро для своего возраста отметил Матиас. — Вот и посмотрим. Попытка — не пытка, — хоть истина слов мальчика и была очевидна, оптимизма я не терял. Вы просто не представляете, какая это тоска — круглосуточно торчать в комнате среди самоубийц. — А нам за это ничего не будет? — немного заикаясь, тихо спросил Микки, очкарик внушительных размеров. Он действительно очень редко подавал голос, и это означало, что он не на шутку перепуган. Но этот добродушный толстяк боялся любой мелочи, так что ничего особенного в этом не было. — А что они нам сделают, мы и так уже мертвы, — меланхолично сказал Юнатан. — Действительно, — еще тише подтвердил Микки. — Вот и пришли! — взволнованно оповестила всех Рамона. Мы остановились перед масштабным серым и крайне унылым зданием в семь этажей. Именно в таком здании и должны работать бюрократичные черви и рабы системы. Мне даже на мгновение стало жалко жнецов. Даже нахождение рядом с таким местом вызывало неприятные суицидальные мысли. А я ведь даже не суицидник, прошу заметить! Интересно, как чувствовали себя ребята? — Эм, ну вот… мы здесь. Нужно его как-то теперь найти. Мне кажется, идея разыскивать его в этом здании — довольно глупая, — я стремительно терял весь оптимизм. — Крайне глупая, — согласился Юн. — Ребята, ну что вы. Не отчаивайтесь. Мы что-нибудь придумаем! Мы же «клуб самоубийц» все же! — пыталась подбодрить нас Рамона. — Детка, все что может придумать «клуб самоубийц» — это совершить массовое самоубийство. Но мы и так уже мертвы, а наши жалкие попытки совершить это повторно вряд ли выманят его, — Юнатан в свою очередь пытался погрузить мой настрой на дно. Но положение, к всеобщему удивлению, спас Микки: — Эндрю, а это он вон там идет? — застенчиво произнес очкарик, указывая в сторону главного входа. Шесть пар глаз немедленно устремились в ту же сторону. И это действительно был Хоффнер. Даже не представляю, как Микки его узнал: по телефону, которому уделялось 100% внимания жнеца, или по сливовым волосам и хипстерской прическе? То, что произошло дальше, нанесло серьезную психологическую травму бедному жнецу: маленькая толпа из шести суицидников и одного неудачника, радостно что-то вопя, понеслась к нему на всех своих суицидальных порах. Мы схватили бедного почти не сопротивляющегося жнеца-хипстера и потащили его за угол семиэтажного здания. Прижав его к стене и зафиксировав, предотвращая попытку побега, по большей части нашим громилой Микки, я начал вполне дружелюбный разговор. — Хей, Хоффнер. Привет, как дела? Как жизнь, работа? Маргарет уже выздоровела? А детишки, они пошли в школу? — Какая Маргарет? — чуть слышно прохрипел жнец, будучи излишне сильно сдавленным. — Упс, я, наверное, что-то перепутал. Ну, это делу не мешает. У меня к тебе серьезный разговор, друг мой жнец. Хотя это будет скорее просьба. Не сочти меня грубияном, что я даже не выслушаю твой ответ, перед тем, как изложить тебе суть дела. Я прекрасно вижу, что тебе тяжело дышать, поэтому не изнуряй себя необходимостью выражать свои мысли устно. Я и так тебя пойму, мой милый друг. Мы же с самых первых минут нашего знакомства прекрасно понимали друг друга с полу-слова. Думаю, и сейчас мы не утратили эту способность. Моя просьба такова, Хоффнер. Ты предельно хорошо знаешь, как я сюда попал и какой я человек, так что ты понимаешь, как мне здесь печально и скучно. Я знаю, ты не лишен сострадания, и не сможешь видеть, как твой друг, так трагично покинувший землю обетованную в столь юном возрасте угасает в столь унылом месте. Поэтому, я прошу тебя помочь устроить мне увеселение, которое также обязуется принести пользу взглядам, которые мы разделяем. О нет, не надо хрипеть, мой друг. Я все понимаю. Конечно же, тебе не составит труда передать нам список людей, которым уготована та же участь, что и моим друзьям. Не подумай, мы не станем использовать сие знание против тебя, нам просто нужно чем-то заняться. В этот момент жнец немного посинел и стал исступленно глотать воздух. Микки, испугавшись, сразу же отпустил бедолагу. Он повалился на землю, судорожно дыша. Я подумал, что мы немного перестарались. — Я не понял большую часть того, что ты сказал, занятый наблюдением вымирания моих клеток мозга, нуждающихся в кислороде. Но твоя идея — сущее безумие. Ты хоть понимаешь, как подставляешь меня, только прося об этом? — Вполне осознаю. Но, Хофф, разве не ты говорил мне, как тебе осточертела вся эта система? Это хороший шанс, пусть незаметно, показать ей средний палец. Давай, не ты ли первый в истории жнец-революционер? — небольшое давление со стороны Микки не подействовало на сто процентов, поэтому пришлось применить всю мою французскую способность поднимать на бунт. — Черт. Я не желаю в этом участвовать, но… ты прав, противный француз, — после долгого молчания согласился жнец. — Я передам список, только не знаю когда. Не приходите сюда, это опасно. Если меня заметят в вашей компании, я сразу попаду под подозрения. Я сам вас найду, когда все будет готово. И будь ты проклят, Эндрю, — наконец проворчал Хофф и, параноидально осматриваясь, поспешил на работу. Я чувствовал себя так, словно взял Бастилию. Не буду в деталях описывать, как меня чествовали участники клуба, ведь в итоге жнец, не смотря на неутешительные прогнозы Матиаса, согласился. И я почему-то полностью уверен, что это было результатом стопроцентно действенного французского революционизма. Ведь кто, как не наш народ умеет поднимать людей бороться с чем-то их не устраивающим. Вот так «клуб самоубийц» и начал свою основную деятельность. Этот мое глупое и внезапное предложение впоследствии круто изменило жизнь не только нам, но еще и бедному Хоффнеру. Не буду сильно забегать вперед, но скажу вот что: мы, кучка неудачников, сотворили кое-что невероятное. Мы сломали систему.