Мелиан. Охота Дикой Кошки

- Какова цель вашего визита во дворец, Каэрре-хэннум? - вкрадчиво спросил первый визирь калифата, внимательно глядя на меня исподлобья. Его минсенкай-йо был безупречен. На первый взгляд седой мужчина, подстриженный по ранаханнскому обычаю – сзади кончики волос едва касаются плеч, а длинные пряди у висков достигают широкого пояса – излучал доброжелательность и искренний интерес. Но я ощущала кожей нешуточное напряжение, исходящее от него. Интересно, что же заставило его так нервничать? Я лучезарно улыбнулась собеседнику, словно пределом моих мечтаний был ответ на этот вопрос. Улыбка вышла немного усталой: мне пришлось выдержать череду аудиенций и бесед со стражниками и визирями всех видов и мастей, ответить на совершенно одинаковые вопросы и превзойти себя в дружелюбии и велеречии, дабы убедить всех в том, что моё желание побывать во дворце безобидно и продиктовано лишь стремлением посмотреть на «Лилию Небес» изнутри и пообщаться с калифом лично. Что ж, сегодня голубка Гвиленны(36) вспорхнула мне на плечо, и теперь я разговаривала с первым визирем. - Я очень рада оказаться в этом дворце, Аль Эхмат-эгга(37), - одобрительное выражение лица визиря показало его довольство тем, что я потрудилась заранее выяснить, как его зовут. - Я столько читала о нём, о калифате. Да я буквально брежу Ранаханном! «Тебе нужно изобразить неподдельный восторг, - строго сказала я себе, – представь, как ты достигаешь берегов Призрака». Я почувствовала, как глаза вспыхнули ярким огнём восторга. Отнеся это на счёт прелестей Ранаханна, визирь удовлетворённо склонил голову, показав, что готов выслушать мои дальнейшие восторженные излияния. Мы сидели друг напротив друга на низких кушетках в приёмном покое визиря – просторной комнате, изысканно отделанной яшмой и опалами. На стенах красовались фрески, изображающие сцены из Священной книги, а пол покрывали ковры с мягчайшим ворсом, поглощающим любые звуки. Ранаханн не зря славился на все четыре материка не только искусными оружейниками и ювелирами, но и непревзойденными ковровых дел мастерицами. Позади меня, как недвижимое изваяние, стоял Дарсан, а у двери дежурил рослый стражник с непроницаемым лицом. Очевидно, визирь рассудил, что хрупкая девушка и юноша далеко не самого атлетического сложения не представляют особой опасности. Аль Эхмат вальяжно раскинулся напротив меня, время от времени прикладываясь к трубке кальяна, от которого я вежливо отказалась. Выпалив фразу и почувствовав, что в ней не хватает накала чувств, я всплеснула руками, будто бы охваченная взволнованным трепетом. Кисейная шаль, накинутая на плечи, всколыхнулась, на миг явив господину Аль Эхмату шею. Визирь заметно покраснел. - Видите ли, эгга, - продолжила я медовым голосом. - Богатые люди иногда позволяют себе небольшие слабости. Я достаточно богата, чтобы время от времени баловать себя. Для кого-то отрадой является охота, для кого-то - веселые пиры с друзьями... - А что отрада для вас? - хриплым голосом перебил Аль Эхмат, откладывая трубку кальяна, наклоняясь вперёд и пожирая меня глазами. Если я знаю толк в мужчинах, то можно считать, что и этот не устоял перед моими чарами. Я расслабленно откинулась на широкую спинку кушетки, томно прикрыла глаза и мягко промурлыкала: - А я, мой эгга, охотница за редкостями. Немного неожиданное увлечение для женщины, признаю, но кровь закипает, стоит мне увидеть древнюю амфору или статую, извлеченную с морского дна. Ну а истинное счастье – добавить что-то в свою коллекцию! Нет ничего приятнее, чем говорить правду. Пусть даже и капельку завуалированную. Я порывисто вздохнула и резко выпрямилась. Шаль с легким шелестом соскользнула с моих плеч, явив взорам визиря и охранника всю прелесть расшитой бисером и стеклярусом короткой кофточки Назиры, призванной скрывать, а на деле лишь подчёркивающей мои достоинства. За моей спиной на Дарсана вновь напал приступ кашля. Глаза визиря и его охранника затуманились, обжигая меня недвусмысленными взглядами. Выждав ради закрепления эффекта пару ударов сердца, я стыдливо зарделась и накинула кисею на плечи. Визирь глубоко вздохнул и начал: - Каэрре-хэннум, я... Закончить фразу ему не дали. За его спиной распахнулась золочёная дверь, инкрустированная сердоликом. В комнате возник ещё один обитатель "Лилии". Не оборачиваясь, я почувствовала, как Дарсана пробила крупная дрожь. Даже без этого было ясно как день, кто перед нами. На первый взгляд он показался просто огромным, потому что я смотрела на него снизу вверх. Потом стало понятно, что капитан Коннар выше меня лишь на голову. На моём пути встречалось мало северян, но всех их роднило одно: густые, вьющиеся чёрные волосы, по-волчьи хищные черты лица и массивное телосложение. Капитан Коннар служил ярким образчиком северного народа, отличаясь от своих соплеменников разве что выдубленной жарким солнцем Ранаханна кожей и длинными волосами, не заплетенными по обычаям Севера(38) в косу, а свободно рассыпавшимися по плечам. На вид капитану было около тридцати лет, но угрюмое выражение лица и пронзительные глаза добавляли ещё лет пять. По острому взгляду, который капитан метнул в нашу сторону, было понятно, что с ним лучше лишний раз не связываться. А ещё я поняла, что боюсь его. Этот страх рождался где-то глубоко внутри, заставляя конечности цепенеть, а язык – неметь. Это было неожиданно. Мало кто на этом свете мог испугать меня, однако капитан Коннар смог сделать это, не приложив никаких усилий. Дарсан скорчился за моей спиной и еле слышно прошептал: - Хэннум, вы всё ещё уверены, что хотите во дворец? - Уймись, - одними губами ответила я, продолжая очаровательно улыбаться визирю и краем глаза наблюдая за капитаном. Едва кивнув вытянувшемуся перед ним стражнику, тот подошёл к моему собеседнику и, наклонившись, что-то тихо сказал ему. Визирь виновато посмотрел на меня и, бросив вполголоса недовольное "Я же предупреждал вас!", вновь расплылся в улыбке: - Каэрре-хэннум, я нижайше прошу прощения за столь неожиданное прерывание нашего разговора. Позвольте представить вам капитана дворцовой стражи Коннара. Капитан, это Каэрре-хэннум, она путешествует со своим слугой. В ближайшие два дня она будет гостить в "Лилии", поэтому я лично прошу обеспечить ей полную безопасность и проследить, чтобы она провела эти три дня с полнейшим удобством. Значит, мои усилия не пропали даром, и визирь уже всё решил. Кровь вскипела от облегчения и радостного возбуждения. Я смело подняла глаза на капитана, влюблённо улыбнулась и протянула руку. - Чрезвычайно рада нашему знакомству, капитан. Коннар на несколько мгновений замешкался с ответом, беспардонно разглядывая меня. В его глазах читался откровенный интерес, смешанный со снисходительной насмешкой. Что ж, его манеры объясняет то, что северные кланы воспринимают женщин как слабых существ второго сорта. Моя ладонь утонула в пожатии огромной руки. Он сухо бросил без намёка на улыбку: - Взаимно, Каэрре-хэннум. Бросив быстрый взгляд на Дарсана, он резко развернулся и вышел. Золотые колокольчики над дверью тихонько звякнули. Я перевела дух, чувствуя, как предательски трясутся поджилки. Мгновение назад мне отчаянно хотелось визжать и бежать из "Лилии", куда глаза глядят. Вот только этого не хватало! Перехватив взгляд недоуменного визиря, я обнаружила, что уже несколько долгих мгновений сижу абсолютно прямо, растянув губы в неестественной улыбке. Стряхнув с себя оцепенение, я устало повела плечами и вздохнула: - Правильно ли я поняла вас, Аль Эхмат-эгга, что мне всё-таки дозволено побывать на экскурсии по дворцу? Первый визирь кивнул и, понизив голос, торжествующе сказал: - Вы не ослышались, хэннум. Не отказывайте себе ни в чём, чувствуйте себя как дома в течение этих двух дней. Более того, я обещаю лично выхлопотать для вас аудиенцию у калифа! Он сложил перед собой направленные в мою сторону ладони и устремил поверх них выжидающий взгляд. Внутреннее ликование нарастало толчками. Я даже испугалась, что оно может затуманить разум и отнять способность здраво рассуждать. Внезапное наблюдение отрезвило меня. На виске визиря быстро-быстро билась синеватая жилка, а высокий лоб покрыли бисерины пота. Он нервничал ещё больше, чем в самом начале нашего разговора! Может быть, я сказала что-то не то? Или же, наоборот, он что-то не договорил? Тем временем Аль Эхмат встал и жестом предложил нам с Дарсаном проследовать за ним. - Где вы остановились, хэннум? Я прикажу слуге немедля доставить в "Лилию" ваши вещи. Я назвала караван-сарай, почувствовав, как внутри зародилось неясное предчувствие чего-то не совсем хорошего. Его тон начал казаться чересчур радушным, а глаза будто бы нарочно искали любой возможности встретиться с моими. Словно визирь знал, что первый признак лжи – стремление отвести взгляд. Однако он явно не подозревал, что преувеличенное заглядывание в глаза – это второй. *** - Не нравится мне всё это, Каэрре-хэннум, - жалобным голосом сказал Дарсан, застывая около меня. Я предупреждающе приложила палец к губам, тщательно исследуя выделенную нам комнату в восточном крыле дворца. Вернее, полторы комнаты – в дальнем углу за расписной ширмой виднелся дверной проём, за которым обнаружилось небольшое помещение для прислуги. Оно было обставлено значительно скромнее отведённой мне комнаты, однако после бедняцкой лачуги показалось моему спутнику верхом роскоши. Что касается моей комнаты, то её убранство я бы смело зарисовала и отправила в Королевский театр Алдории для декораций к постановке каких-нибудь "Тайн восточной ночи". Ковры искуснейшей ручной работы, тяжёлые золотые светильники, благовония, в изобилии курившиеся в специальных подставочках, подушки, вазы с фруктами и сладостями, зеркала... Венчала эти ранаханнские изыски гигантская кровать, в которой при желании уместилась бы целая команда пиратского корабля. Дарсан вновь попытался заговорить, но я упреждающе покачала головой, взяла с резного столика у кровати лист желтоватой бумаги, перо и быстро написала: "Нас могут подслушивать. Если хочешь что-то сказать – пиши". Дарсан глянул на надпись. На его лице проступило непонимающее выражение: письменный минсекай-йо давался мне куда труднее устного. Я испугалась, что мой спутник меня не поймет, но его лоб разгладился, и Дарсан серьёзно кивнул. Затем он взял у меня перо и дописал, старательно выводя каждый символ: "Ярайки. Они тоже умеют говорить". Теперь пришла моя очередь морщить лоб. Заметив это, Дарсан быстро изобразил на бумаге странное существо, отдалённо смахивающее на двухголовую ящерицу. Тут я и поняла, что он имеет в виду. Ярайки или, как их называли в Алдории, эккцеты – крошечные дракониды, уникальные не столько своей двухголовостью, сколько способностью запоминать и имитировать звуки. Их часто можно было встретить в больших городах, где они приводили в бешенство кошек, забираясь под крыши и мяукая оттуда, передразнивая птиц и попискивая крысой. В нашей стране никому ещё не приходило в голову испытать их искусство имитации именно человеческой речи. Похоже, ранаханнцы оказались куда сообразительнее. Эккцеты отличались чрезвычайной юркостью и потому могли находиться где угодно в нашей комнате. Я с опаской огляделась и тяжело вздохнула: если они действительно здесь есть, осмотр помещения ничего не даст. Можно немного расслабиться и отдохнуть, дожидаясь приглашения к калифу. Дарсан же ощутимо нервничал. Он быстро мерил шагами комнату, теребя в руках перо, и время от времени облизывал губы. Я молча следила за ним, пока не почувствовала, как от мельтешения начинает кружиться голова. Странно – я думала, что морская болезнь миновала ещё со времен плавания на корабле Сокола. - Успокойся, - тихо сказала я. - Думай о приятном, и все тревоги уйдут. Дарсан смерил меня гневным взглядом. - Вам легко говорить, хэннум, - начал он, как вдруг раздался стук в дверь. Юноша ничего не сказал, но судорога, пробежавшая по телу, поведала о его эмоциях красноречивее слов. Я поняла, что открывать придется мне: парень, и без того не находивший себе места, окончательно запаниковал. - Иди в свою комнату, - посоветовала я. - День уже клонится к вечеру, так что вряд ли нас сегодня позовут к калифу. Бросив на меня полный благодарности взгляд, Дарсан исчез в помещении для слуг, а я, навесив на лицо дежурную улыбку, распахнула дверь. На пороге обнаружился склонившийся в три погибели слуга - пожилой ранаханнец с густой чёрной бородой, которую кое-где прочертили полоски седины. На нём был ярко-белый халат и тёмно-красная феска со звездой, вышитой над глазом. Рядом стоял мой сундук, а в руках посетитель держал поднос, заваленный разнообразными яствами. - Великий калиф Теймуран Восьмой счастлив приветствовать вас в своём дворце, Каэрре-хэннум, - монотонным речитативом произнёс слуга и вытянул руки с подносом вперёд. - Он шлёт вам эти скромные дары ранаханнской земли и приглашает завтра посетить его в Лазурном зале «Лилии» после полуденного азана. Меня зовут Тариб, на эти два дня я буду вашим личным слугой во дворце. У вас есть какие-нибудь распоряжения на сегодня? Я с жалостью посмотрела на него и прикинула, что от долгого стояния в такой позе точно заболит спина: поднос даже на вид весил прилично. Интересно, как он один справился и с сундуком, и с калифским даром? Хотя ему могли помогать. - Благодарю вас, Тариб, - улыбнулась я. - Передайте калифу мою глубочайшую благодарность. Я счастлива принять его приглашение. Что же касается распоряжений, то, возможно, нам понадобится что-нибудь через некоторое время. Как вас позвать? Слуга сунул поднос выскочившему из комнаты Дарсану. Похоже, последний понял, что его опасения оказались призрачными. Тариб с явным наслаждением разогнулся и протянул мне миниатюрный нефритовый свисток в виде капли: - Подуйте в него, хэннум, если что-то пожелаете. Я услышу, где бы ни находился. Я с благодарностью приняла безделушку. Тариб наклонился, коснувшись ладонями пола у моих туфель, и степенно удалился. Проводив взглядом его неестественно прямую спину, я задумчиво покрутила в пальцах свисток. Подобные были распространены в богатых домах Алдории – литанээ из дома Нефрит специализировались на таких штуках, подстраивая их индивидуально под каждого слугу, дабы только он мог услышать зов хозяина. Я торжествующе повернулась к Дарсану: - Видишь? Мы произвели неизгладимое впечатление на визиря, раз приглашение подоспело так скоро. Парень пожал плечами. Он явно не разделял моей радости. - Осмелюсь предположить, хэннум, что он рассчитывает получить с вас определённого рода... м-м-м... услуги. Я плотно прикрыла дверь и нахмурилась: - В какой-то мере я и рассчитывала вызвать у него подобные ожидания. Однако сдаётся мне, ты упомянул об этом неспроста. Дарсан замялся, выразительно покосившись на лист бумаги. Не усмотрев в нашем разговоре ничего предосудительного, я легкомысленно махнула рукой - говори не таясь. - Каэрре-хэннум, боюсь, первый визирь принял вас за блудницу, - запнувшись на последнем слове, выпалил юноша и покраснел. Не дождавшись от меня реакции, он продолжил. - Видите ли, Священная книга предписывает женщинам придерживаться строгих правил поведения и одежды, а вы их почти все нарушили. Вот я и боюсь, что визирь мог превратно истолковать то, как вы себя вели. - Я же чужеземка! - возмутилась я, прокручивая в голове наш диалог с Аль Эхматом. Кажется, секрет его напряженности был раскрыт. Дарсан кивнул: - Конечно, это извиняет вас, однако я думаю, что к встрече с калифом вам следует... м-м-м... подготовиться. Ему могут не понравиться ваши манеры. - Какие, например? - нетерпеливо спросила я. Дарсан принялся загибать пальцы: - Наши женщины не смеют смотреть в лицо мужчине, открыто кокетничать с ним, громко говорить или смеяться. Они не имеют права начинать разговор прежде, чем к ним обратятся. И уж конечно, - Дарсан вновь покраснел. - Они не носят таких нарядов. - Но я-то взяла... в смысле, эту одежду мне одолжила подруга, а она родом из Ранаханна! - у меня пошла кругом голова от сказанного юношей. Похоже, я и в самом деле слегка переборщила с образом взбалмошной богатейки. Дарсан пожал плечами: - Наверное, ваша подруга, хэннум, надевала подобное лишь дома или при супруге. Странно, что она не просветила вас относительно правил приличия в Ранаханне. Поверьте, нам оказали неслыханную честь, пустив сюда, да ещё выделив слугу. Обычно о том, чтобы мужчина прислуживал женщине, невозможно и помыслить! На первый раз нам сошла с рук ваша дерзость, но впредь надо быть осторожнее. Возразить было нечего, поэтому мне оставалось лишь ехидно заметить: - Между прочим, ты сам ни словом не обмолвился относительно местных обычаев, когда мы только направлялись в "Лилию". - А вы меня и не спрашивали! - дерзко парировал Дарсан, вздёрнув кверху подбородок. Затем, вспомнив о своём положении, он поспешно опустил голову, ожидая порицания. Я миролюбиво протянула: - Хорошо, давай забудем об этом. На этот раз нам предстоит предстать перед самим калифом, и я не хочу, чтобы он мог вообразить себе нечто более того, что есть на самом деле. Давай не мешкать. Расскажи мне всё о традициях и требованиях к поведению женщин. Лицо Дарсана прояснилось. - Как скажете, хэннум. Итак, прежде всего, вам нельзя надевать красное, зелёное и белое...(39) *** Лазурный зал "Лилии Небес" получил своё название благодаря эмали цвета осеннего неба, которой были облицованы стены и потолок зала, плавно уходящий ввысь величавыми изгибами. При попадании в зал создавалось впечатление, что находишься внутри огромной полой луковицы, поставленной стоймя. На стенах сверкали белоснежные ажурные раны(40), запечатлевшие мудрые изречения Великого Пророка из Священной книги (я не поняла ни единого слова, Дарсан шёпотом пояснил мне, что в основном изречения, написанные на древнеранаханнском, содержат свод строгих правил и ограничений для любого правоверного). Раны перемежались небольшими – с ладонь – концентрическими кругами, заключёнными друг в друга. Они шли друг за другом в строгом порядке: самый большой – тёмно-синий, в нём – белый, и, наконец, самый маленький – ярко-жёлтый. Россыпь таких же кругов виднелась на потолке, создавая впечатление, что я нахожусь под обстрелом сотен глаз. Ощущение было не из приятных. Я невольно поёжилась. - Это глаза великого Элоаха, да благословлён будет он и Пророк его, - прошептал Дарсан, благоговейно глядя вверх. - Они напоминают нам, что Лучезарный видит всё, даже самые сокровенные тайны и помыслы. Я неопределённо пожала плечами. Теперь понятно, почему по прибытии в Ранаханн этот узор попадался на каждом шагу. "Глаза" не вызвали у меня благоговейного восторга. Возникло лишь желание побыстрее покинуть Зал. К тому же, дневной свет, мягко сочащийся из круглого отверстия в вершине "луковицы", падал на «глаза» таким образом, что казалось, будто зрачки шевелятся. Неприятный холодок вновь змейкой юркнул между лопаток. Я поспешила опустить глаза. Мы стояли на пороге Лазурного Зала, смиренно ожидая калифа. Его царственная особа опаздывала. Перед нами сверкало пустое золочёное кресло. Изящные узоры на нём частично скрывала шкура неизвестного мне животного. Пустовал и Зал, если не считать двух стражников в длинных тёмно-синих халатах, подпоясанных витым золотым шнуром. Они стояли навытяжку по обе стороны двери и, почти не моргая, остекленело глядели перед собой. В руках стражники держали кривые ятаганы, нацеленные в потолок. Их неподвижность заставила меня вспомнить, что среди пиратов Двух Океанов толковали о глиняных големах, находящихся в услужении ранаханнского калифа. Интересно, это живые люди? С трудом поборов искушение дотронуться до стражника, я наклонилась к Дарсану, чтобы поделиться своим наблюдением, когда мелодично запели силлы(41). Широкие двери в противоположном конце зала, украшенные фамильным гербом калифа – пустынным тайгором, душащим змею – распахнулись. В Зал величавой поступью вошёл калиф, сопровождаемый первым визирем и тремя слугами, наигрывающими на силлах. В хвосте этой процессии горой высился капитан Коннар, угрюмый, как и в прошлый раз. При взгляде на него внутри всё захолонуло; не то чтобы появление капитана явилось сюрпризом, однако я до последнего надеялась, что у него найдутся дела поважнее присутствия на нашей с калифом неофициальной встрече. Дарсан сдавленно вздохнул. Я ободряюще коснулась его руки. Он дёрнулся, как от разряда молнии. - Спокойно, друг мой, - хладнокровно прошептала я. - Обратного пути нет. *** Теймуран Восьмой оказался субтильным молодым человеком, вряд ли разменявшим третий десяток. Не знаю точно, можно ли ранаханнским калифам брать в гарем родственниц, но у человека, стоящего передо мной, налицо были явные признаки вырождения: бесцветные, чуть навыкате глаза, жидкие тёмно-каштановые волосы и тощая бородка, которой, по всей видимости, придворные цирюльники пытались придать пышность, но не преуспели. Кожа у царственной особы была не смуглая, как у его подданных, а сероватая. Невыразительная внешность калифа как назло подчёркивалась пышным одеянием: шёлковой белоснежной дисдасой(42), подпоясанной золочёным поясом, расшитым рубинами, поверх которой красовался ярко-алый парчовый жилет. Венчал роскошный туалет калифа причудливый медальон, похожий на двояковыпуклую линзу с матовой поверхностью. Она была оправлена в изысканную серебряную вязь и подвешена на толстую витую цепочку. Медальон меня заинтриговал. Я едва поборола желание прикоснуться к нему кончиками пальцев или хотя бы поближе рассмотреть его. Скорее всего, его величество исподволь ощущал несоответствие собственной внешности положению. Он сутулился, втягивая голову в плечи и поджимая губы, словно зверёк, почуявший опасность. «Такой невзрачный, а красивых девушек увозит», - горько усмехнулась я. Будь он обычным человеком, красавицы на него бы не взглянули. Тем временем Теймуран бесцеремонно разглядывал меня, чуть подняв голову - его затылок едва касался моего уха. Я сохраняла молчание, прижав правую ладонь к груди, чуть наклонив голову и смиренно опустив глаза в пол. - Мы рады приветствовать Вас в Ранаханне, Каэрре-хэннум, - наконец соблаговолил произнести его величество на минсенкай-йо. Голос у него был низкий и звучный, но лишённый обаяния. Как ветер, завывающий в каминной трубе. - Великое счастье не только посетить вашу дивную страну, но и лицезреть её лучезарного правителя и его великолепный дворец, - почтительно пропела я, опускаясь перед калифом на колени и целуя подставленный перстень-печатку. Старинная работа, бирюза и роспись золотом по ней, такой потянет на сто дориев у подпольного ювелира. Дарсан бухнулся на колени вслед за мной. Черты лица калифа разгладились, показав неподдельное удовольствие от моей хорошо продуманной лести. Правитель Ранаханна указал мне на низенькую скамеечку, услужливо поставленную одним из слуг перед креслом. Скамеечка была крайне неудобной, и, сидя на ней, приходилось задирать голову, чтобы свободно разговаривать с Теймураном Восьмым. После взаимного обмена любезностями обстановка в Зале разрядилась. Первый визирь занял место позади трона калифа, не забывая бросать на меня пылающие взгляды. Я улыбалась ему краешком рта, мысленно благодаря Дарсана за полезные советы. Длинная, наглухо закрывающая шею и бюст темно-синяя абана изо льна вместе с шёлковыми шароварами придавала уверенности. Волосы я скрутила в тугой узел на затылке и вдела в уши золотые серьги-кольца, решив не перебарщивать с украшениями. Рядом с визирем стоял капитан Коннар, время от времени обменивавшийся с ним сухими отрывистыми фразами. Похоже, эти двое недолюбливали друг друга и принуждены были держаться любезно исключительно по долгу службы. В мою сторону капитан почти не смотрел, изредка скользя по мне колючим недоверчивым взглядом. Я ему не нравилась. Это сквозило в каждом его движении. Что это – чутьё опытного стражника? Интуиция, подсказывающая, что я не та, за кого себя выдаю? Неважно. Важно то, что капитан – пока единственный человек в "Лилии", представляющий реальную угрозу для нас. - Кто сей юноша? - спросил калиф, кивнув на Дарсана. Я почувствовала, как тот сжался, и поспешила ответить: - Мой слуга, о лучезарный калиф. Я купила его на невольничьем рынке в городе Алькутт несколько лет назад совсем мальчишкой. Признаюсь, некоторое время досадовала, что переплатила – уж больно заморенным был, но сейчас не жалею – старательный, а главное, преданный. Я толкнула Дарсана, и он понятливо осклабился в широкой улыбке. Калиф кивнул: - Вы правы, хэннум. В наше время преданность – едва ли не наиважнейшее качество слуги. Как там сказано у Пророка, Аль Эхмат? - с этими словами Теймуран многозначительно посмотрел на визиря. Тот поспешил отвлечься от гипнотизирования меня и подобострастно склонился к своему господину. - "Верный слуга подобен псу; он так же следует за своим хозяином и ценит его жизнь превыше своей. Когда же настанет черед хозяина умирать, помрёт и пёс, дабы сопровождать его к престолу Лучезарного". - Истинно так! - торжественно провозгласил калиф, а я вздохнула: вот уж не завидую местной прислуге, если даже смерть хозяина обязывает их последовать за ним. Молчаливый слуга, точь-в-точь Тариб, только помоложе, внёс широкий поднос, заставленный вазочками с изысканными ранаханнскими сладостями и кубками с прохладительными напитками. Подносом обнесли всех, начиная с меня. - У вас красивое имя, Каэрре-хэннум, - медленно промолвил калиф, отхлебнув из своего кубка и пристально глядя на меня поверх него. - Насколько нам известно, "каэрре" на наречии Кайташерских Воронов означает "кошка". Вы состоите в родстве с этим племенем? Почва подо мной моментально стала зыбкой. Представляясь вымышленным именем первый раз, я брякнула то, что пришло на ум. С кочевниками я общалась какое-то время, но мне было невдомёк, что поверхностное знание их языка может сыграть со мной такую злую шутку. Я отпила из кубка прозрачный медовый напиток, абсолютно не почувствовав вкуса. А калиф оказался полиглотом. Что это - намёк? Или желание втянуть меня в более пространный диалог? В любом случае придётся отвечать наобум с некоторой долей риска. Я повела плечом, жалея, что не могу отвлечь внимания собеседника старым проверенным способом - "случайно" соскользнувшей лямкой, и открыто улыбнулась калифу: - Честно говоря, впервые слышу о столь оригинальной трактовке. Спешу обратить внимание лучезарного калифа, что Каэрре - это имя рода. Моё имя, данное при рождении - Кассандра. "Вот так. Вот и славно. Теперь главное не забыть и не запутаться, если вдруг кому-то из них придёт в голову окликнуть меня по имени", - подумала я, исподволь наблюдая за реакцией калифа. Тот, кажется, остался вполне доволен ответом, вполголоса сказал что-то визирю и нетерпеливым взмахом руки отослал его. Затем вновь приложился к кубку и посмотрел на меня, прищурившись. - Откуда вы родом, хэннум? Я слегка расслабилась: можно на некоторое время отвлечься от придуманной легенды и позволить себе говорить почти правду. - Из Алдории, о лучезарный, - мой родной остров Коннемара и впрямь состоял в подданстве алдорскому королю. - Поместье моё находится прямо у подножия Зеркальных гор. Месторасположение своего "поместья" я выбрала не случайно – Зеркальные горы слыли живописнейшим местом, где любила селиться алдорская знать. В последнее десятилетие при дворе было чрезвычайно модным прихвастнуть наличием угодий именно там. Думаю, калиф наслышан об этом, и моё заявление не вызовет лишних подозрений. - Мы очарованы, Каэрре-хэннум, - вальяжно промолвил Теймуран. - Вы столь же прекрасны, как нам и рассказывали о вас. Позвольте нам полюбопытствовать – что побудило столь прекрасную деву отдаться поискам редкостей, да ещё и в одиночку? Неужели одна лишь любовь к коллекционированию? В тусклых глазах калифа зажегся едва уловимый огонёк жадного интереса. - Одним коллекционированием сыт не будешь, - с достоинством ответила я. - Подчас за редкости можно выручить очень неплохие деньги, особенно если хорошо знаешь, кому и что предложить. Что же касается возможных опасностей, то смею заверить лучезарного калифа – у меня надёжная охрана. Я не боюсь никого и ничего. Думаю, лихим людям стоит крепко подумать, прежде чем дерзнуть напасть на меня. Капитан Коннар тихо фыркнул, поведя бровью с плохо скрываемым презрением. Калиф отставил кубок и в явном восторге трижды хлопнул в ладоши. - Браво, хэннум! Клянусь бородой Пророка, я впервые встречаю женщину, суждения которой по разумности почти равны мужским! - слово "почти" неприятно царапнуло, но я уже начала привыкать к обычаям Ранаханна. Тем временем его величество продолжал: - Достопочтенный Аль Эхмат передал мне, что вы желаете осмотреть наш дворец. Мы окажем вам эту маленькую услугу и лично проведем по "Лилии"... Нет-нет, не стоит благодарить нас, - поспешно заметил калиф, когда я радостно привстала. - Это доставит нам одно лишь удовольствие. Следуйте за мной, Каэрре-хэннум. Не будем откладывать. Теймуран Восьмой степенно поднялся и первым направился к дверям. Следом зашагал капитан стражи. Я задержалась, делая вид, что расправляю края абаны, шепнув Дарсану: - Когда заглянем в гарем, сохраняй спокойствие, если увидишь Таллию. Помни: ты её не знаешь. Надеюсь, она догадается сдержать бурную радость? - Я подам знак, - хрипло прошептал юноша и закашлялся. Наверное, от волнения, вызванного аудиенцией, у него пересохло в горле. Я сочувственно покачала головой и подала ему кубок: - Пей. Сейчас начнётся самое трудное и интересное. - Умеете вы приободрить, хэннум, - слабо улыбнулся парень, жадно набрасываясь на питьё. Я подмигнула ему: - Ещё как. Поторопимся, не будем заставлять лучезарного калифа ждать. Дарсан немного отстал, расправляясь с питьём. Я поспешила к высоким – в два моих роста – искусно украшенным дверям. Там меня ждал небольшой сюрприз в лице капитана Коннара. Тот стоял в проходе, любезно придерживая створки. Этот жест так не вязался с его нескрываемой неприязнью, что не было сил сдержаться. Первоначальный страх перед северянином-великаном притупился, оставив вскруживший голову азарт. Мягко улыбнувшись застывшему изваянием наёмнику, я певуче произнесла: - Капитан Коннар, я чем-то вас обидела? Его чёрные брови сдвинулись к переносице. Капитан непонимающе воззрился на меня. Я поспешила уточнить: - Мне постоянно кажется, что вы будто смотрите на меня с неудовольствием. Я бы не хотела, чтобы между нами возникло какое-то недопонимание, раз уж я проведу в "Лилии" какое-то время. - Вам показалось, хэннум! – холодно перебил меня северянин. - Просто я боюсь, что вы сами не понимаете, во что ввязались. Коротко поклонившись, капитан стремительно удалился, оставив нас с Дарсаном наедине с поджидавшим невдалеке калифом. 36 - Гвиленна - богиня удачи в коннемарском пантеоне. Изображается прекрасной рыжеволосой женщиной в зелёном платье с белой голубкой на плече. Считается, что если голубка Гвиленны сядет на плечо, человеку будет неизменно сопутствовать удача; 37 - эгга (господин) - почтительное обращение к мужчине; 38 - у подавляющего большинства кланов северных народов с давних времён сохраняется обычай заплетать волосы в косу особым образом, указывая на свою принадлежность к тому или иному роду, семейное положение, название клана и т.д. Подобные косы носят не только мужчины, но и женщины; 39 - красный - цвет крови, зеленый - цвет войны и белый - цвет траура считаются сугубо мужскими и запретными для женщин расцветками в Ранаханне. Для мужчин наоборот приветствуется наличие этих цветов в одежде; 40 - раны - отдельные письменные фразы на языке Ранаханна; 41 - силла - народный музыкальный инструмент Ранаханна. Представляет собой небольшие - с мужскую ладонь - серебряные парные тарелки; 42 - дисдаса - традиционная мужская верхняя одежда, представляющая собой длинную рубаху в пол.