Мелиан. Охота Дикой Кошки

*** - Есть только один вариант, - кивнула я в сторону распластанного тела чудовища, которое, судя по усилившейся вони, уже начало разлагаться. Я поведала капитану о своих злоключениях на столбе, умолчав о странных видениях. Наёмник молча поднялся и подошёл к бездыханной твари. - Неплохо ты его отделала, - донёсся до меня насмешливый голос северянина, приглушённый ладонью. В нём угадывались нотки одобрения. Я с удивлением почувствовала, что это даже льстит, но виду не подала, только пожала плечами. - Очень уж не хотелось щеголять без головы на плечах. Так что кровавый душ – малая плата за жизнь. Я вспомнила острые зубы чудища и поёжилась. Коннар брезгливо сплюнул и поддел носком сапога тёмно-бурую кучу внутренностей, вывалившихся из искромсанного брюха. Я вытащила спасший мне жизнь кинжал, выщелкнула лезвие и медленно поднесла его к глазам. Желание подробнее разглядеть себя боролось с глухим ужасом перед тем, что я увижу в отражении. Кожа побурела, сморщилась и стала шершавой, как кожура орехов ларра(179). Веки скукожились и плохо закрывались, обнажая алые от лопнувших сосудов глаза. Эта напасть расползлась не только по лицу – темный "воротник" сползал к ключицам, и отдельные бурые островки пионами зияли на тыльной стороне рук. Меньше всего пострадали волосы. Они только покрылись тёмно-жёлтым налётом по линии лба. Будто во сне я послюнила палец и потёрла щеку. Влага охотно впиталась в кожу, но не произвела никакого эффекта. - Похоже, у этого булладха(180) ядовитая кровь, - тихо сказала я. Желваки на острых скулах северянина вздулись, и он с яростью опустил ногу на труп. Раздался сухой треск. - Впервые вижу подобную тварь, - признался Коннар. - И ей ещё повезло, что она издохла прежде, чем я пришел в себя! Клянусь, я не оставил бы ни единой целой кости в ней за то, что она с тобой сделала! Наёмник не изменил себе, распаляясь по любому поводу, даже если тот был пустячным. Сама же я чувствовала странную отрешённость. Не то, чтобы мне было плевать на произошедшее, но и сильно я не переживала. Я глубоко вздохнула и убрала кинжал. - Пора уходить отсюда, - мой голос звучал безразлично и отчуждённо. - Если никто не показывается, это ещё не значит, что других тварей тут нет. Коннар ухмыльнулся. - Поражаюсь твоему хладнокровию. Иной раз мне думается, что ты вовсе и не женщина! Я пожала плечами. С языка едва не сорвалась колкость. Молча поднявшись, я повернулась, чтобы продолжить путь к лесу, когда услышала удивлённый возглас наёмника. Столб, на котором совсем недавно мы с чудовищем так весело проводили время, привлёк его внимание, и северянин застыл перед ним, напряжённо что-то разглядывая. - Кошка, подойди сюда! - необычно серьёзно позвал он. - Кажется, ты тоже интересовалась, куда пропали люди из этой деревушки. Броня отчужденности была пробита. Я безропотно выполнила его просьбу и встала рядом. - Ох, Хэлль! - Оценила? - невесело хохотнул наёмник. - Вот так думаю: вроде бы, многое повидал, много где побывал, но встречаешь подобное – и всё летит к демонам! В этом он был прав. Мне тоже никогда не доводилось слышать о чём-то подобном, хотя земля Аэдагги полнилась самыми фантастическими историями. То, что я сначала приняла за желтоватые линии, оказалось человеческими ребрами, плотно застывшими в ноздреватой серой массе, как гнус в янтаре. Северянин вытащил меч и без особых усилий отковырнул ещё несколько кусков странной субстанции. Перед нами появилась пара костей и нижняя челюсть. - Готов поспорить на свою руку, что эти штуки битком набиты скелетами, - угрюмо резюмировал наёмник, затыкая клинок за пояс. - Вот тебе и ответ. - Пещерные медведи не едят свою добычу сразу, - медленно, как сомнамбула, проговорила я. - Сначала они зарывают её в землю на несколько дней. Только когда мясо слегка подпортится и покроется червями, они откапывают его и пожирают. Слова сами падали с языка, и, начиная фразу, я не знала, чем она закончится. Словно кто-то говорил моим голосом, отведя мне роль безмолвного наблюдателя. Коннар с удивлением посмотрел на меня и кивнул: - Примерно так. Похоже, что твари делали запасы впрок. Наверное, нас тоже определили на закуску. Шар’ракх! Он болезненно скривился и отошёл. Я постояла немного, завороженно глядя на останки неизвестного мне человека. Кем он был? Землепашцем? Шахтером? Или это то, что осталось от матери большого семейства, дородной женщины с добрыми глазами? Или от девушки, которая только-только вступила во взрослую жизнь, окрылённая надеждами и мечтами? Прямо как я. Обжигающий огонь ярости вспыхнул в душе, когда я подумала, что мои надежды и стремления тоже могли бы быть погребены под толщей этой мерзости. Мутная пелена упала на глаза, горло сдавило резкой болью, а в ушах зашумело. - Кошка! Громкий оклик северянина привёл меня в чувство. Я обнаружила, что стою, прижавшись лбом к "погребальному" столбу, стиснув кулаки так сильно, что ещё чуть-чуть – и ногти прорвут кожу. - Всё в порядке, - откликнулась я, не без труда выпрямляя дрожащие затекшие пальцы. - Поспешим. Не хочу больше находиться на этом... могильнике! Коннар без лишних слов подал мне сумку с Камнем, сиротливо валяющуюся неподалеку, и тронулся в путь первым. *** Осознание того, что путь к заветной цели сокращается шаг за шагом, пьянило. Поглощённая мыслями о каменной флейте, я совершенно забыла о драконидах, сбежавших в лес накануне. Вспомнив же о них, я приуныла: с исчезновением скакунов шанс в скором времени добраться до монастыря становился ничтожным. Учитывая, что факелы потерялись где-то на страшной пустоши, а без драконидов время в дороге грозит растянуться вдвое, если не втрое, мысли приобретали всё более и более мрачный оттенок. На чудо я не надеялась и пребывала в твёрдой уверенности, что скакуны уже далеко и наверняка закончили жизни в желудках хищников. Именно поэтому вид двух драконидов, мирно разгуливающих между деревьев у самой кромки леса, поразил до глубины души. Судя по расширившимся глазам северянина, он тоже этого не ожидал. - Пожалуй, стоит послать драконюху пару дориев, - хмыкнул он, седлая животное. - Наверное, та зубастая тварь решила оставить их на закуску, только добраться сюда уже не смогла. - Либо мы показались ей более вкусными, - в тон ему поддакнула я, вставляя ногу в стремя. Продырявленную ладонь кольнуло, и голова закружилась: продолжало сказываться забытье на столбе. Неуклюже балансируя, я запрыгнула в седло и взяла поводья, вопросительно взглянув на Коннара. Тот почему-то медлил. - Скажи, Кошка, - задумчиво проговорил он. - Ты по-прежнему хочешь продолжать путешествие, несмотря на всё, что случилось? Впереди ведь могут ждать вещи и пострашнее. Я в изумлении прикусила губу и нахмурилась. С чего бы это моего спутника потянуло на такие расспросы? - Этот путь я выбрала сама и пройду его до конца. Каким бы он ни был, что бы ни ждало впереди – я должна. Иначе жизнь потеряет смысл! Голос задрожал от волнения, а фразы стали отрывочными. Внезапное желание излить душу на мгновение накрыло с головой, но я вовремя спохватилась и одёрнула себя. Капитану Коннару незачем много знать о Дикой Кошке Мелиан. Впрочем, он особо и не возражал. Уставившись в пустоту, он выдержал паузу и глухо произнес, словно говоря сам с собой: - Сейчас я даже рад, что Феррг(181) скрестил наши дороги, Кошка. Я пойду с тобой до конца, и если случится так, что мне суждено преждевременно попасть в Серебряный Чертог Амальганны(182), то я хочу, чтобы последним, что я увижу, была ты. Не дождавшись моего ответа, северянин подстегнул драконида и поскакал вперед. Его неожиданная откровенность застала меня врасплох, но я быстро справилась с собой. Бросив прощальный взгляд на кладбище омнийцев, я всадила пятки в бока драконида, и тот послушно порысил следом за удаляющейся спиной наёмника. Отложим наш задушевный разговор, капитан. Сейчас не самое подходящее время. *** Ткань рвалась с сухим треском, беспомощно повисая на ладонях северянина широкими лентами. - Из телохранителя я превращаюсь в горничную, - угрюмо проворчал Коннар, расправляясь с очередным лоскутом материи. - Сначала помоги выбрать платье, потом – заплети косу... Что дальше? Прикажешь стирать белье? Я только неопределённо хмыкнула, оставив наёмнику простор для фантазий, и сделала ещё один виток материи вокруг лица. Идея замаскировать лицо, плотно забинтовав его тряпками, пришла нам почти одновременно. Попрепиравшись некоторое время (наёмник горячо убеждал, что история о пострадавшем в бою выглядит убедительнее), мы разработали легенду. Исходя из неё, я была юным уроженцем Северных земель, с рождения страдающим от неизлечимого недуга, превратившего моё лицо в уродливую маску. Вдобавок ко всему, мой герой был немым, на что северянин саркастически заметил, что "такого доходягу в нашем посёлке утопили бы в бадье с водой сразу после рождения". Коннару досталась роль "моего" старшего брата. По сути, от него всего лишь требовалось оставаться самим собой с поправкой на наличие безголосого родственника. - У вас были случаи, когда приходилось обращаться к чужим богам? - спросила я наёмника, когда мы почти закончили приготовления. Память надёжно хранила презрение, с которым Коннар высказывался о Лиаре. Северянин задумался на удар сердца и ответил, пренебрежительно скривив губы: - Никогда. Отвернуться от Владык Амальганны – всё равно, что всадить нож в спину отца! Я скептически подняла бровь. Яростные вспышки религиозности всегда настораживали меня, не привыкшую полагаться ни на кого, кроме себя. Но, в конце концов каждый имеет право верить, во что хочет: хоть в уродливых карликов второго континента, хоть в суровых воинственных божеств, рождённых северными лесами. Я затянула последний узелок на затылке. Широкие полосы ткани плотно закрывали всю голову и лицо, выпуская наружу только косу и оставляя неширокую прорезь для глаз. Дыхание быстро сделало плотную материю горячей и влажной. Я поняла, что первое время мне предстоит бороться со страстным искушением стянуть с лица маскировку. Коннар придирчиво наблюдал за моими манипуляциями. - Сойдёт, - кивнул он. - Главное, не давай себя толком разглядывать, помни о том, что ты немая, и все ещё может получиться. Эти слова будто разбили ледяную стену спокойствия внутри. Сердце гулко стукнуло и ухнуло в низ живота. Я схватилась за сумку, как потерпевший крушение хватается за обломки корабля, и хрипло повторила. - Всё может получиться. Коннар поднял бровь и насмешливо спросил: - Что такое? Отважная "я пройду до конца" всё-таки чего-то боится? Волна гнева слизнула ростки страха. Стиснув зубы, я мило промурлыкала: - Пожалуй, я погорячилась. Я всего лишь глупая слабая женщина, которая сама не понимает, куда лезет. Конечно, если бы не она, то великий воин сейчас догнивал бы на столбе... Но, право слово, это пустяки, ведь нет участи почётнее! Лицо северянина потемнело. - Когда-нибудь, Кошка, я заставлю тебя ответить за все твои дерзости! - с угрозой предупредил он. - Ещё никто и никогда не смел говорить мне подобное в лицо, и не думай, что я спущу тебе это только потому, что ты женщина! Я благожелательно улыбалась под маской, довольная произведённым эффектом. Как обычно, стоило мне вернуть колкость, гнев быстро пошёл на убыль. Наёмник этого видеть не мог, но наверняка всё чувствовал. Опалив меня тяжелым взглядом, северянин вышвырнул на обочину ставшие ненужными тряпки. - В путь, - процедил он, подходя к дракониду и берясь за поводья. - Как скажешь, мой капитан, - с фальшивым послушанием пропела я и вдруг воскликнула: - Постой-ка, что это? Когда наёмник протянул руку к шее драконида, мой взгляд остановился на внутренней стороне его локтя. Чуть пониже сгиба виднелись три аккуратные точки – в точности такие, на моей ладони. Не обращая внимания на озадаченное лицо Коннара, я подлетела к нему и схватила за руку, изучающе всматриваясь в находку. Как только мои пальцы коснулись кожи, Коннар явственно вздрогнул. Спустя мгновение его ладонь мягко легла поверх моей. Рассматривание слишком поглотило меня, и я не сразу вернулась в действительность. Наши глаза встретились. В его зрачках медленно, по крупицам, разгоралось тёмное пламя, в котором плавно кружили, сменяя друг друга, изумление и слабый проблеск надежды. Пропустив удар сердца, я опомнилась и отдернула руку. Пламя погасло в тот же миг, словно на него выплеснули ушат воды. Коннар стал прежним – угрюмым, хмурым наёмником. - Что это такое? - повторила я, просто чтобы разрядить обстановку. Северянин сухо ответил: - Эта дрянь, которая чуть не сделала из нас собственные надгробия, укусила меня перед тем, как я отрубился. Скорее всего, у неё ядовитая слюна или что-то в этом роде. Я спал, как убитый, и очнулся бы на полях Йаллы(183), если бы не ты. Наёмник замолчал, ещё больше помрачнев. Я тоже не торопилась с ответом. Если слюна той твари действительно усыпляла, почему же тогда я "проспала" совсем недолго? Неужели всему виной мои непрекращающиеся визиты в Междумирье? Лязг сбруи меня отвлек. Коннар запрыгнул в седло и взялся за поводья. - Скоро начнёт смеркаться, - коротко бросил он, не глядя на меня. - Поторопись. Или тебе тут так понравилось, что решила поселиться на этой дороге? Я послала ему гневный взгляд, но сделала это больше по привычке, чем от настоящего раздражения. Мой драконид протяжно вздохнул и ткнулся жесткой мордой между лопаток. - Уж где-где, а здесь мне не понравилось совершенно. Пусть призраки этих мест здесь и остаются, а мне вполне хватает собственных! *** На булыжники легла сумеречная роса, превратив их в блестящие скользкие бугорки. Из-за деревьев медленно просачивался белёсый туман, повисая клоками на раскидистых ветках. Маска отсырела и обвисла на лице лягушачьей кожей, неприятно холодя при каждом прикосновении. Бока драконида тяжело подрагивали, а капающая с клыков пена расползалась по земле неаккуратными кляксами. Как только мы свернули на тропу пилигримов, я безжалостно погнала его вперёд. В самом начале мой страх перед опозданием был лёгким и прозрачным, как утренняя дымка. Казалось, что времени ещё много, да и путь до монастыря достаточно длинен, так что у меня есть все шансы столкнуться с долгожданными паломниками за поворотом. Но день пролетел в веретене безумной скачки, перемежаемой редкими привалами, а нам никто так и не встретился. Чем ближе подкрадывался вечер, тем сильнее становилась моя паника. Когда солнце уже зацепилось краем за деревья, я была близка к истерике. На протяжении всего дня северянин хранил молчание, лишь изредка роняя какую-нибудь малозначительную фразу. Я даже поблагодарила его за это: очень уж не хотелось распыляться на ненужные препирательства и пустопорожние споры. Да и всё вокруг не очень-то располагало к болтовне: лес походил на огромный храм, где даже самый тихий шепот превращается в оглушительный грохот. Когда на смену сумеркам опустилась ночная мгла, наёмник обогнал меня и, схватив драконида под уздцы, заставил замедлить бег. - Притормози, - едва шевеля губами, сказал он. - Эта шкура с костями падёт прежде, чем взойдет луна. Да и скоро тут станет темнее, чем у набийца в заднице. Захотела шею свернуть? Я метнула на него гневный взгляд и упрямо потянула поводья на себя. Конечно, Коннар был прав, но мысль о том, что любое снижение темпа может обернуться непоправимым опозданием, свербящей занозой сидело в груди. Драконид сипло всхрапнул и заплясал на месте, не зная, кому подчиниться. Северянин нагнулся и прошипел что-то ему на ухо, но успокоения зверю это принесло мало. Я вновь дёрнула повод, и наёмник предупреждающе поднял ладонь и опустил факел. Темнота скрыла его лицо, однако я вдруг кожей почувствовала волну удивления, хлынувшую с его стороны. - Да ладно, - пробормотал он. - Быть того не может. И, понизив голос, спросил: - Ты тоже это слышишь? Я напрягла слух и различила далекие голоса, не то перекликивающиеся, не то тянущие заунывную, как степной ветер, мелодию. - Шар'ракх, - выругался Коннар со смесью удивления и облегчения. - Похоже, твои хилые боги услышали тебя и подкинули эту встречу! Я не стала ничего отвечать, ограничившись слабым кивком. Все мысли и чувства ярко вспыхнули внутри и сосредоточились в одной-единственной точке – монастыре, который, наконец, обрёл реальные очертания. Впрочем, северянин истолковал мою молчаливость по-своему. - Привыкаешь к роли? - деловито осведомился он. - Ну и правильно, а то развяжешь язык в самый неподходящий момент. Объясняйся потом, почему у моего "брата" голос прорезался, да не какой-нибудь, а бабский! Я криво усмехнулась. Запас сил на то, чтобы злиться, иссяк. - Уверена, это всегда можно объяснить чудом Лиара. Думаю, у него, как у всех богов, своеобразное чувство юмора. *** Отрезок времени между тем, как мы увидели мелькающие далеко впереди огни, и тем, когда добрались до них, показался вечностью. В голову безостановочно лезла всякая чепуха: каждый шаг то приближал цель, то словно отбрасывал на несколько шагов назад. Отблески пламени вдруг стали призрачными, как мираж в пустыне, а дракониды то и дело начинали дышать тяжело, с присвистом, грозя свалиться замертво. Когда мы достигли цели, меня колотило так, что я при всем желании не могла пошевелить языком. Факелы, послужившие нам ориентиром, были воткнуты в землю у дороги в виде большого полумесяца. В их дрожащем свете кружились фигуры, облачённые в темные хитоли. Не замечая нас, они тянули какую-то заунывную мелодию, состоящую только из одного звука "о", и передавали друг другу большой шар, испускающий золотисто-молочное сияние. Отсветы выхватывали из темноты потрепанные края капюшонов незнакомцев, надежно укрывающие лица. Коннар фыркнул. - Мы даже на похоронах такую тягомотину не пели, - едко заметил он. - Под неё только и хочется, что в костёр прыгнуть! Я хихикнула про себя, мигом поверив северянину. Не так давно он рассказал, что, когда на его родине умирал кто-то из мужчин-воинов, соплеменники либо сжигали его со всей воинской амуницией в погребальном пламени, либо отправляли по реке в ладье, усыпав листьями тиса. Все это происходило под аккомпанемент разудалых песен, а хмельная брага лилась бочками. Северяне верят, что за смертной чертой воина ждали вечные радости жизни: славные битвы рука об руку с легендарными героями прошлого, хмельные пиры в чертогах Амальганны и рощи, полные девственниц и умерших возлюбленных. Сомнительные радости, как по мне. На вопрос о загробных перспективах женщин наёмник расплывчато намекнул, что их тоже ждёт счастливое послесмертие: самые везучие удостоятся почётной роли служанки за пиршественным столом или наложницы в тех самых рощах. О том, что случится с менее удачливыми, северянин предпочел умолчать. После моего насмешливого замечания, что уж куда-куда, а на его родину или в Амальганну мне попасть совсем не хочется, Коннар заметно помрачнел. Рисунок танца сменился, и песня утихла. Фигуры в хитолях выстроились в два ряда, встав лицом друг другу. Мне, наконец, удалось их сосчитать. Всего на поляне оказалось тринадцать человек: по шесть с каждой стороны и один во главе, лицом к дороге. Они протянули друг к другу руки с вывернутыми к небу ладонями и, воздев головы, затянули ещё более тоскливую песню. На сей раз, она заключалась в монотонном чередовании звуков "а" и "э" и напоминала заунывный плач недавно родившихся детей. - Интересно, надолго ли они тут собрались? - проворчал Коннар. - С них станется проторчать тут всю ночь, так нас и не заметив. И невольно сглазил. Светящийся шар вновь возник на сцене. Он появился в руках фигуры, что стояла особняком, не позволив даже понять, откуда. Незнакомец принялся плавно описывать круг шаром, двигая его посолонь. В какой-то момент шар дрогнул и чуть не упал на землю, а раструб капюшона обратился в нашу сторону. Остальные даже не повернули голов, из чего я сделала вывод, что они либо слишком погружены в свои рулады, либо стоят с закрытыми глазами. Нас наконец-то заметили. Несмотря на явное замешательство, глава не прервал странного танца. С грехом пополам покончив с кругом, он вытянул руки прямо перед собой и медленно двинулся вперёд, сквозь частокол рук товарищей, прорезая их, как костяной плавник речного трирама(184) - лёд по весне. В конце пути он вручил свою ношу ближайшему товарищу и прибавил шаг, путаясь в широкой хитоли и сбрасывая с головы капюшон. Это оказался высокий человек с абсолютно лысой головой, тонкими бескровными губами и впалыми щеками. Жёлтый свет факелов превратил его в жертву зыбучих песков Ароайны(185), до последнего боровшуюся за жизнь. - Вы кто такие? - буквально выкрикнул он, раздувая щеки. - Что делаете на этой священной тропе? Случайным зевакам сюда нельзя! Ох, как обидно, что мой язык связан! В горле засвербело от желания указать ему на откровенное отсутствие логики: вряд ли "случайных зевак" занесло бы в такую глушь, так что наш визит в любом случае выглядит запланированным. Коннар гневно сузил глаза, а я мысленно застонала: похоже, наше предприятие может провалиться к Хэллю, даже толком не начавшись. Однако капитану удалось побороть собственную натуру. Он заговорил вполне мирным голосом, лишь легкой хрипотцой выдавая ярость: - Мы не хотели нарушать ваш... кхм... танец. Просто очень торопились, чтобы вас догнать... - Это не танец, а походный ритуал Выноса Шара! И зачем вам ещё понадобилось нас догонять? - с подозрением спросил мужчина. Он сильно вытянул шею, подробно разглядывая Коннара, и на лице его заплясал нескрываемый страх. Я вполне разделяла его чувства. Наёмник и при свете дня не выглядит милым невинным созданием, а в неверных бликах пламени и подавно. К тому же, грязь и ошмётки застывшей слизи, намертво приставшие к коже и запутавшиеся в волосах, не добавляют в образ привлекательности. Конечно, перед тем, как тронуться в путь, мы ополоснули лицо и руки в мелкой речушке, что протекала близ Омнии, но толку от этого было мало. Северянин вздохнул и простёр ко мне руку. Его пальцы повисли в ударе сердца от лица. Он стал похож на актера из королевского театра, готовящегося сыграть жизненно важную роль. Я взглянула на него и мысленно пожелала удачи: от убедительности Коннара зависело то, попадём ли мы в Лит-ди-Лиар без приключений или нам придётся прорываться туда с боем. - Мой брат тяжело болен, - заговорил наёмник, и в его голосе прозвучала почти настоящая скорбь. - Это случилось с ним в пять лет. С тех пор мы мотаемся по всему свету в поисках средства, которое исцелит его... Браво, капитан! Без преувеличения - браво. Не знай я всей подоплёки, поверила бы безоговорочно. Жаль, что сейчас неподходящий момент, а то бы встала и зааплодировала. Пожалуй, налью Коннару ирли-лэя за свой счет, когда всё закончится. Лысый незнакомец пожевал губами и неприязненно сказал: - И ты решил, что мы поможем твоему брату? По-твоему, мы лекари? Коннар пожал плечами. - С этой хворью лекари не справились. Я не очень-то верю в целительную силу веры, но мой брат где-то узнал, что в Лит-ди-Лиаре могут помочь и сделать его прежним. Теперь он постоянно думает о том, чтобы попасть в этот монастырь... Мы узнали, что туда могут пустить, только если идешь с паломниками, и смиренно просим вас взять нас с собой. По лицу незнакомца прошла рябь недоверия, и он перевёл взгляд на меня. - И от кого же ты это услышал? Я развела руками и смущенно покачала головой. - Мой брат Мерран немой с рождения, - расколол молчание резкий голос северянина. Значит, теперь и наёмник ступил на извилистый путь придумывания имён. Я повторила про себя «Мерран» несколько раз, чтобы примерить и твёрже запомнить. Паломник слегка смутился, но это ничуть не изменило его суровости. - К сожалению, друзья мои, - судя по тону, у Хэлля он таких друзей видал, - но наш монастырь не лечебница. К тому же, насколько я понял, вы даже не алдорийцы... В знак подтверждения Коннар мрачно склонил голову. Незнакомец широко развел руками, словно пытаясь обнять кого-то очень толстого и невидимого. - И не отмечены Светом Лиара. Я не возьму вас в монастырь, ибо не вижу в этом никакого смысла. Сожалею. Он низко опустил голову и принялся быстро-быстро осенять себя кругом. Мы с северянином молча уставились на него. Кажется, Коннар заскрипел зубами; я же почувствовала себя так, будто только что добралась до вершины крутой горы, но пальцы соскользнули, и я покатилась вниз, обдирая кожу об острые булыжники. Подмога подоспела с совершенно неожиданной стороны. - Что случилось, брат-в-Свете Шомас? - прозвенел над поляной молодой мужской голос. Его звук подарил крошечный лучик надежды, и я немного воспрянула духом. Нас обступили другие паломники. Скинув капюшоны, они застыли молчаливым полукругом, с недоверчивой опаской разглядывая незваных гостей. Вперёд выступил высокий юноша с буйными тёмными кудрями, рассыпавшимися по плечам. На его лице, как присосавшаяся пиявка, сидела продолговатая родинка. Лысый Шомас недовольно взглянул на него и нехотя ответил: - Ничего не случилось, брат-в-свете Джолан. Они уже уходят... - Я скажу, что произошло! - вдруг перебил его Коннар, и, кажется, от его громкого рыка вздрогнула не только я. - Этот ваш Шомас, - он беспардонно ткнул пальцем в сторону последнего, - отказывается не просто помочь моему брату, но и просто подарить надежду на исцеление! - тот же жест, но уже в мою сторону. На лице молодого Джолана отразилось крайнее возмущение. - Брат-в-Свете Шомас, - срывающимся голосом произнёс он. - Это правда? Лысый паломник пронзил наёмника яростным взглядом, но наткнулся лишь на бесстрастные чёрные глаза. - Он утверждает, что его брат болен, - процедил он. - Но я не понимаю, чем поход в Лит-ди-Лиар может ему помочь. Лекарей там и в помине нет, а настоятель ничем подобным не занимается! Его голос булькал от возмущения. Северянин дал ему договорить и легко перехватил инициативу. - Иной раз вера творит чудеса, - с жаром проговорил он. - И я уверен, что это именно такой случай. Мой брат уверовал в Лиара. Как бы я сам не относился к вашим богам, я хочу его выздоровления, с помощью ли Лиара, Бриссы или демонов Хэлля! По ряду паломников пробежал шепоток. Джолан со свистом втянул в себя воздух. - Брат-в-Свете Шомас! - с праведным негодованием воскликнул он. - Как же так? Вы отказываете в помощи человеку, который действительно в этом нуждается! А как же сила вашей веры? Неужели забыли о третьей заповеди Лиара: "Помоги всем убогим и обиженным, и да приумножится Свет-в-тебе"? Хэлль побери, а этот парень мне определённо нравится! Наверное, почуяв, куда ветер дует, Шомас торопливо сказал: - Мы не знаем, что за болезнь у этого юноши и заразна ли она! А если из-за него мы все умрём? Как говорится, пусти паршивую овцу в стадо – испортит всю отару! - За всё то время, что мы шлялись по этой шар’ракховой стране, из-за брата никто не умер, - заметил Коннар. По оттенку сарказма в его голосе я поняла, что северянин начинает терять терпение. Джолан растерянно посмотрел на Шомаса, потом – на меня и участливо спросил: - Что именно с тобой произошло? - Мальчишка немой, - резко бросил Коннар. - Это уж точно не вылечишь. Мерран, покажи им! Мне стало жаль Джолана: такое несчастное выражение появилось на его лице. Захотелось ободряюще улыбнуться парню, но я сдержалась и выполнила требование северянина, спрыгнув на землю и приспустив перед всеми повязку. Кто-то охнул, кто-то помянул Лиара. Шомас начал громко молиться, а Джолан, явно наспех сотворив круг, стал с любопытством вглядываться в моё лицо. Постояв так несколько ударов сердца, я почувствовала себя неуютно, как обезьянка в шатре бродячих циркачей. Решительным движением спрятав лицо, я отступила в тень, а Коннар занял моё место. - Убедились? - хмуро спросил он. - Я-то на это уже вдоволь насмотрелся на две жизни вперёд, а с непривычки может и удар хватить. С этим он, конечно, погорячился, но никто и слова поперёк не сказал. Опасливо поглядывая на наёмника, паломники сгрудились в кучу и принялись переговариваться так тихо, что до нас долетало только приглушенное шипение, словно ветер шуршал в камышах. Бросив на Коннара враждебный взгляд, Шомас нырнул в самую гущу обсуждения и что-то негодующе зашептал. Я молча посмотрела на северянина. На его лице было написано безразличие, но явно наигранное: чуть подрагивающая верхняя губа выдавала внутреннее напряжение. В подреберье кольнула и заныла тянущая, как удар хлыста, боль предвкушения. Я начала нервно переступать на месте, не в силах справиться с муками ожидания. Шёпот стих. К нам направился Джолан, сияющий, как начищенный медный кувшин. - Мне удалось переубедить брата-в-Свете Шомаса! - радостно воскликнул он. - Вы отправитесь в Лит-ди-Лиар с нами! 179 - орехи ларра - орехи, растущие в тропических лесах на юго-восточном побережье Второго материка. Имеют упругую кожистую оболочку коричневого цвета, испещрённую морщинами, и ярко-розовую мякоть. В Алдорию завозятся купцами; 180 - булладх - нецензурное ругательство (коннемарск.). Самый мягкий перевод - "сволочь"; 181 - Феррг - в космогонии северных народов бог-кузнец, выковывающий судьбу. Изображается трёхруким великаном с седыми волосами, в которые вплетены сосновые иглы; 182 - Серебряный чертог Амальганны - в космогонии северных народов место, где после смерти пируют доблестные воины; 183 - Поля Йаллы - загробный мир в космогонии северных народов, куда попадают те, кто умер не в бою. Представляют собой безжизненные поля, усыпанные пеплом, на которых не растёт ничего, кроме мха и лишайника. Йалла - владыка подземного мира; 184 - трирам - речная рыба размером с ладонь взрослого мужчины. Имеет на спине треугольный костяной плавник, при помощи которого вспарывает лёд на реке, когда идет на нерест ранней весной; 185 - Ароайна - пустыня неподалеку от Запретных пустошей. Изобилует очагами тёмно-красных зыбучих песков, которые вытягивают всю жидкость из живого существа, угодившего в них.