Пираты Амарантайнского моря

Хонбин с любопытством смотрел на зашторенное окно комнаты на втором этаже, иногда облизывая пересохшие губы. Несмотря на шум порта и то, что окно было плотно закрыто, было прекрасно слышно любой звук, доносившийся из этой комнатушки. Место для отдыха им предоставил владелец постоялого двора, потребовав плату вдвое меньше обычной, когда увидел зашедшего капитана Чон. Слухи, оплетенные дополнительными, выдуманными историями, рассказывали не только в Амарантайне. Даже здесь, в Бариде, небольшом порту, имя капитана вызывало страх и благоговейный трепет, и люди на пристани расступались, освобождая дорогу его команде. Пираты, стоило им пришвартоваться в порту, тут же направились в публичный дом — долгие плавания не позволяли им наслаждаться омегами так часто, как хотелось, а долгая стоянка сейчас давала возможность отдохнуть телом за грошовую плату. Тегун же хотел лишь поспать на кровати чуть более удобной, чем его постель в каюте, чтобы не приходилось проводить всю ночь на боку, чтобы случайно не упасть или не спихнуть на пол Хагена. Его на людях звали только прозвищем, чтобы не привлекать внимание, разговоры о смерти наследника еще не стихли. Но спустя сутки их пребывания здесь, у пары начались скандалы. Утром тихие, почти незаметные, с пинками под столом и недовольными взглядами, а к вечеру очевидные, шумные, с выдворением альфы из комнаты и вышвыриванием вещей. Вот и сейчас Хонбин ожидал продолжения такого глупого, надуманного спора. Раздался громкий, звонкий голос омеги и удар кулака по хлипкому столу. Кажется, у того сломалась ножка от силы удара. — Нет, я против золотых пуговиц и отделанного шелком камзола! — Тегун уже хрипел, в горле пересохло от долго спора. — Ты выходишь замуж за капитана пиратов, а не за короля Амарантайна! Хаген в комнате взвизгнул, на секунду повисла тишина, а затем снова раздался недовольный голос юноши. — А чем я хуже жениха короля?! Мой альфа король моря, я должен ему соответствовать! — Так и оденься подобающе! — Лео терял терпение и всякое самообладание. — Ради твоих прихотей мне придется горбатиться целый год, перевозя грузы, чтобы оплатить твой проклятый камзол! Я договорюсь в Саарбане, тебе сошьют рубашку и штаны за треть цены! Умерь свои аппетиты, ты давно уже не… Окончание фразы Хонбин расслышать не успел. Окно широко распахнулось, из него вылетела пустая бутылка вина, а затем оружие капитана и сменный комплект одежды. Молодой граф мог поклясться, что Тегун вылетел бы следом за ними, но тот выбежал из дверей ветхого здания, не переставая проклинать тот день, когда познакомился с наследником. Тот все еще не мог привыкнуть к тому, что уже не принц, и иногда требовал слишком многого. Как сейчас, когда на свадьбу он начал выбирать костюм. Сам Лео собирался обойтись хотя бы чем-то чистым, но это тоже подверглось сначала критике, потом крику, а затем и слезам. Успокоить омегу смогло только согласие мужчины на приличную одежду. Но сейчас юноша снова завелся, и Тегун не знал, как бороться со ставшим ужасным характером возлюбленного. Сегодня он намеревался переночевать на корабле, чтобы избавить себя от лицезрения недовольного лица Хагена. Хонбин пихнул Вонщика в плечо. — Сходи, купи еще вина, — альфа послушно встал и направился к прилавкам, и парень крикнул ему в след. — Возьми у того парнишки фруктовое, мы его еще не пробовали! Рави обреченно кивнул и поплелся к краю пристани, чтобы найти мальчишку-торговца, вино которого славилось на всю Бариду. Эн закрыл окно, задернул грязные, местами дырявые шторы и затих. Он не думал, что так сложно будет совладать с капитаном. Корабль простоял в порту целую неделю. Команда, отдохнув и отоспавшись, была готова продолжить путь, пополняла припасы, забивая трюм бочками с чистой водой и едой. Вонщик и Тегун проверяли судно и обсуждали что-то незначительное, не касаясь темы отношений Чона с омегой. Разговаривать они так и не начали, предпочитая даже обедать отдельно. Когда они уже собирались отплывать, решая последние вопросы и расплачиваясь за комнаты, к ним подошел странного вида человек. Невысокого роста, крепкий, с редкими волосами и кривыми зубами. Хонбин сморщился, когда почувствовал исходящий от незнакомца запах. Тот обратился к Лео, даже не думая ему кланяться. — Капитан Чон, не могли бы Вы помочь мне в одном деле? Тегун ссыпал монеты в маленькие, толстые ладони хозяина постоялого двора и обернулся к мужчине, окидывая его недовольным взглядом. — Вы обратились не по адресу, я не из добродушных моряков, которые занимаются непонятно чем. — Капитан, думаю, это скромная сумма поможет Вам принять правильно решение, — мужчина протянул Лео кожаный мешочек с деньгами. Альфа кинул его Вонщику, чтобы тот пересчитал монеты. — Девяносто восемь золотых, капитан, не поддельные, — произнес Рави спустя несколько минут молчания. Тегун задумался. Деньги были не лишними. Хоть у его старшей омеги, к которой они сейчас направлялись, и осталось наследство после смерти отца, но ему самому пригодился бы этот заработок, когда расходов стало больше с появлением на судне омег. Он тяжело вздохнул и кивнул, соглашаясь, хотя ему абсолютно не хотелось помогать незнакомцу. — Я слышал, что Вы направляетесь в Саарбан. По пути придется зайти в Южный Амарантайнский порт. Не могли бы доставить туда моего племянника? Он не причинит Вам беспокойства, просто переправьте его туда. Вот и вся просьба. Думаю, предложенная сумма вполне покроет Ваши расходы на еду и воду, — капитан протянул ему мешок с деньгами. Он не собирался перевозить еще кого-то, хватило истории с Хагеном, когда ему чуть голову не сняли, виня во всех грехах. Но мужчина продолжил. — И сверху монет я добавлю отрез шелка самого высокого качества и золотые пуговицы. Мои ткани и украшения славятся по всему югу королевства, капитан, спросите любого. Сам король покупает у меня ткани. У Хагена загорелись глаза, но высказать свое мнение он не решился. Во-первых, они с Тегуном не разговаривали, а во-вторых, несмотря на все их разногласия, он даже не хотел решать что-то касаемо судна. Он в этом не разбирался, а за свой обожаемый корабль альфа мог и за борт скинуть, глазом не моргнув. Эн продолжил топтаться на месте, пока капитан, наконец, не озвучил свое решение. — Хорошо, мы отплываем через полчаса. Если успеете доставить Вашего племянника, то добро пожаловать на борт, — Лео уже развернулся, чтобы уйти, когда мужчина радостно захлопал в ладоши. — А Джехе уже здесь, приехал вместе со мной, ждет сейчас в карете. Когда Тегун увидел юношу, то четырежды пожалел, что согласился на эту авантюру. Омега был манерным, жеманным, а еще высокомерным, все это капитан видел только в том, как выходил парень из кареты. Поправил меховой воротник длинного плаща, отделанного бархатом, тряхнул волосами и тут же направился знакомиться. Он кивнул дяде и остановился перед Лео, протягивая ладонь в шелковой перчатке для поцелуя. Альфа это проигнорировал, окидывая недовольным взглядом неожиданного спутника, и проследовал на корабль. Под его сапогами шуршала земля пристани, Вонщик рассказывал что-то о том потрясающем фруктовом вине, которое они с Хонбином попробовали, и Джехе тут же поспешил догнать пиратов, хватая капитана под руку. Тегун отчетливо услышал у своего уха шепот разъяренного возлюбленного. — Убью. Мужчина нервно передернул плечами и попросил одного из пиратов сопроводить омегу в каюту, пока сам занимал место за штурвалом. То, с каким грохотом закрыл дверь Хаген, слышали, кажется, даже рыбы на дне моря. Рави тяжело вздохнул, убеждая самого себя, что ничего плохого не случится, это просто перевозка, они часто этим занимались. Но еще никогда он не видел наследника таким взбешенным, готовым выдрать человеку глотку. Послышался приказ капитана отдать швартовы, и корабль медленно, будто нехотя, покинул порт, раскачиваясь на волнах, выходя в открытое море. Спустя два дня плавания Тегун вообще пожалел, что согласился на это. Он мог бы обойтись и без денег, и без отреза шелка, и без золотых пуговиц, но зато остаться с крепкими нервами. Но чем больше времени проходило, тем сильнее злился Хаген, тем больше позволял себе Джехе. Молодой омега, который был младше наследника года на четыре, не стеснялся улыбаться капитану при всей команде на палубе, нарочно касался его, стремился обнять. Эн менялся в лице, сжимал кулаки и выгнал мужчину спать в трюм. Лео четырнадцать лет бороздил моря, это было его судно, но вспыльчивый, безмерно ревнивый омега просто выгнал его из каюты, захлопывая дверь и подпирая ее сундуком. Он долго кряхтел, пока сдвигал его с места, а Тегун и подумать не мог, что тот действительно это сделает. Но когда дверь не поддалась, стало не до смеха. В конце узкого коридора появился Джехе, заспанный, с растрепанными волосами и, почему-то, с длинными разрезами на подоле ночной рубахи, демонстрирующие молочно-белые бедра. Вышедший на шум Вонщик, увидев это, втолкнул омегу обратно в каюту, пихая капитана в плечо. Не хватало еще, чтобы Хонбин увидел это и рассказал все принцу. Тегуна увели на палубу, подальше от истеричных, наглых омег, но особого облегчения никто из них не испытал. Молодой граф пытался попасть к принцу, но тот сначала игнорировал все просьбы и мольбы впустить его в каюту, а затем запустил подсвечником в дверь, крича, что не желает никого видеть. Ли тяжело вздохнул и вернулся к себе, кидая полный ненависти взгляд на стоящего в узком коридоре Джехе, довольно улыбающегося и поправляющего растрепавшиеся волосы. А Хаген, с головой накрывшись одеялом, лежал на кровати и пытался успокоиться. Сейчас он мог лишь злиться и ненавидеть, было до колик в животе больно, а голова кружилась. Эн ненавидел Джехе, старшего сына графа Ан, за его идеальность. Он был холеным, ухоженным, у его фигуры были манящие изгибы, а округлые бедра и в меру широкие плечи не могли оставить равнодушным ни одного альфу. У него была нежная кожа, мягкая, бархатистая, всегда идеальная прическа и, скорее всего, был неплохой опыт в близком общении с альфами. У Хагена же кожа стала сухой от холодного ветра, брызг соленой воды и палящего солнца, была темной и давно уже его прикосновения не были такими приятными. Да и похудел он сильно за время плаваний, наверное, обнимать его было уже не таким удовольствием, когда пальцами можно было посчитать ребра и позвонки. Волосы отросли, закрывали уши, часто были спутаны. Эну стало жалко себя. По лицу потекли слезы, и он уткнулся в подушку, чтобы его всхлипы никто не слышал. Тегун больше не любил его. Он больше не хотел его, не желал его тело. Хаген зарыдал от этой мысли. Было слишком больно осознавать, что капитан остается с ним только потому, что омеге некуда было больше идти после объявления его мертвым. Юноша сжал подушку, подтянул колени к груди, стараясь уменьшиться на маленькой кровати. Жалость к себе затапливала его, он ощущал себя беспомощным, бессильным. Куда ему тягаться с Джехе, обворожительным, красивым, опытным омегой. А может Тегуну не нравится и неопытность возлюбленного, который до него не знал других мужчин. Слезы потекли сильнее, он уже не мог это контролировать. В голове билось, пульсировало осознание того, что он больше не привлекает альфу как омега, что все разговоры о свадьбе — пустой звук, и ничего не будет, как только они сойдут на берег Саарбана. Хаген так и не вышел из каюты, продолжая плакать, и даже Хонбин, приглашающий на ужин, не смог заставить его подняться с постели и сделать хоть несколько шагов. Лишь к ночи, потеряв силы от постоянных слез, он уснул, и ему снились кошмары, в которых Тегун бросает его и уходит к Джехе. Но на следующее утро омега решил выйти из своего добровольного заточения. Достал из сундука чистые вещи, расчесал волосы, привел себя в порядок. Не хотелось выглядеть на фоне юного графа последним замарашкой и оборванцем. Он даже надел несколько украшений, чтобы показать свой статус, но все его попытки почти провалились. Джехе сидел на палубе, устроившись рядом с капитаном, улыбался мужчине приторно-сладко, строил глазки и всячески норовил коснуться его. Тегун никак не реагировал на эти поползновения, хотя Хагена это не особо и радовало. Отталкивать омегу он и не собирался, просто игнорировал, и Эн, обворожительно улыбнувшись, сел рядом с одним из пиратов, забирая с его тарелки кусочек мяса руками. Лео посмотрел на него так, будто готов был убить. А наследник продолжал флиртовать с мужчиной, несмотря на тычки Хонбина и убийственные взгляды альфы. Может, потом он и пожалеет об этом, но сейчас ему было жизненно важно знать, что он все еще вызывает интерес, что как омега он хорош, и пират, на секунду забывшись, отпустил сальный комплимент. Тегун, у которого глаза в тот же момент потемнели, отправил его драить палубу, хоть нужды в том и не было. А Хаген, довольный произведенным эффектом, с аппетитом ел, исподлобья глядя на Джехе и придумывая, какую бы пакость ему сделать. Но придумывать ничего и не пришлось. Этот наглый граф ходил за Лео хвостом, заглядывал в глаза и постоянно пытался показать себя в самых выгодных позах. Эн закатывал глаза, когда Ан будто бы случайно уронил кольцо и нагнулся поднять его. Несколько пиратов засвистели, довольные увиденным, а вот принц держался из последних сил. Хотелось взять и выкинуть этого парня за борт, чтобы его сожрали рыбы. Но он продолжал улыбаться, разговаривая с Хонбином и флиртуя со всеми подряд, вызывая у капитана приступы неконтролируемой ярости. Последней каплей, переполнившей чашу его терпения, стал выходящий за рамки поступок Джехе. Тот слишком близко подошел к Тегуну, чтобы что-то спросить, и попытался поцеловать мужчину. Лео отпрянул, выставляя перед собой руки, чтобы отстраниться от парня, а Хагена было уже не остановить. Он сбросил на палубу мешавшийся тяжелый плащ и кинулся с кулаками на омегу. Он с силой толкнул его, повалив на спину, и схватил за волосы. Визг молодого графа перепугал всю команду. Эн тащил его по палубе, крепко вцепившись в уложенные пряди, не обращал внимания на крики и попытки его успокоить. Капитан сам попытался их разнять, но от идеи тут же отказался, как только получил острым локтем возлюбленного в солнечное сплетение. У него перехватило дыхание, и он, от греха подальше, отошел, чтобы не попасть под горячую руку. Наследник и не слышал ничего вокруг. Джехе громко закричал, прядь волос осталась в руке разъяренной омеги, но хватку тот не ослабил. Теперь они вместе лежали на палубе, и Хаген бил ладонями по лицу парня, оставив неприглядный синяк под его глазом. Ан верещал, визжал, пытался выбраться, но силы было явно не равны. Он, выросший в поместье, никогда не держал в руках ничего тяжелее чаши с вином, а вот Эн, полгода проведший на корабле, с легкостью не давал графу не то, что подняться, даже перевернуться. И может эта драка закончилась бы быстрее, если бы Хонбин туда не влез. Он рухнул на Джехе, выбивая из его легких воздух, и принялся колотить его, защищая своего друга. И лишь тогда пираты решили их разнять. Они с трудом оттащили Хагена, двое крепких мужчин удерживали его в руках, почти не справляясь с этим. Омега кричал такие ругательства, что Тегун захотел ему запретить сходить с судна в порту. А вот когда поток брани иссяк, наследник обессилено повис на руках пиратов, тихо всхлипывая. Взбудораженный Хонбин тут же увел его в каюту, чтобы обработать ссадину на щеке и разбитую губу, а Джехе потянулся к капитану в поиске поддержки. Но тот попросил сопроводить юношу, а сам направился на корму, чтобы успокоиться. Хаген переходил все границы. Уж лучше бы просто не разговаривал с ним, чем строил глазки всем подряд и избивал графа, которого нужно было просто доставить в Южный Амарантайн. Наверное, нужно было отказаться вообще это делать, но исправлять что-либо было уже поздно. Почему-то капитан был уверен, что выходки наследника на этом не закончатся. Плавание почти подходило к концу. Напряжение между капитаном и наследником не стало меньше, разговаривать они так и не начали, а Джехе даже по ночам ощущал на коже пронзительный взгляд карих глаз, прожигающий в нем дыры. Но своих попыток уложить Лео в постель не оставлял, с каждым днем наглея все больше. В одну из ночей он даже пришел к нему в трюм, жалуясь на то, что не может уснуть. Тегун, уставший спать на холодных досках, укрываясь драным одеялом и подкладывая под голову мешок с рисом, послал омегу куда подальше, по-прежнему не реагируя на постоянный флирт. Но Хагена это не успокаивало. Он видел в графе угрозу, тем более что альфа остыл к нему, старался не смотреть на принца, не пересекаться с ним за трапезой. Эн тосковал в одиночестве, спать одному было невыносимо, но клятая гордость не позволяла ему подойти и поговорить. Особенно когда на корабле еще был этот Джехе, старающийся при каждом удобном случае демонстрировать капитану все свои прелести. В открытом море не спрятаться от проблем, лишь на дне. И терпение Хагена, трещавшее по швам каждый день, лопнуло, словно мыльный пузырь. Ан слишком близко подошел к Тегуну, терся о него всем телом, а после поцеловал. Короткое касание губ, от которого альфа замер статуей, не зная, что ему делать. Он не мог ударить омегу. Зато наследник среагировал быстро. Кинулся к перешедшему все дозволенные границы графу, готовясь избить его до полусмерти, но тот лишь усмехнулся разъяренному юноше. Хаген снова кричал, крыл его всеми известными словами, и Джехе, воспользовавшись ситуацией, тихо шепнул ему. — Интересно, а что капитан скажет на это? И прыгнул за борт. Просто спрыгнул, закрыв глаза, оставив принца непонимающе смотреть в воду. Послышались крики о человеке за бортом, корабль замедлил свое движение, и один из пиратов прыгнул вниз, чтобы достать Джехе из ледяной воды. Тут же была спущена веревочная лестница, а Тегун уже стоял на палубе, сжимая кулаки. Он готов был растерзать свою омегу. Ан, с головы до ног мокрый, трясущийся от холода, прижался к мужчине, тихо плакал и скулил, жалуясь на Эна, и Лео не выдержал. — Хаген! — его хриплый голос заставил команду замереть. — Что ты себе позволяешь?! А если бы он утонул?! — Если бы я его столкнул, он бы и утонул, выродок дна! — омега бушевал, за ним встали двое альф, чтобы удержать. — Но я не делал этого! Он прыгнул сам, чтобы опорочить меня перед тобой, чтобы затащить тебя в постель! Но тебе же все равно, ты же ничего не замечаешь, сукин ты сын! Да будь проклят тот день, когда ты согласился взять этого ублюдка на борт! Тегун глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться и не сказать лишнего. Не хватало ему еще демонстративного прыжка за борт от своей омеги. Он отстранился от Джехе и посмотрел на Хагена. — Иди в каюту, позже мы поговорим. — Ах, вот оно что. Позже, значит, поговорим. С Джехе поговори, мозги твои рыбьи! — Хаген кричал так громко, что у стоящих за его спиной мужчин заложило уши. — Иди ты к чертям, Чон Тегун! Никакой свадьбы не будет! Если ты не можешь даже понять, что я ни в чем не виноват, не хочешь в это просто поверить, так иди ты в бездну! Эн снял кольцо, которое капитан надел на его палец в Оборотном порту перед отплытием и швырнул его в воду. Повисла тишина, Хонбин вжался в Вонщика, боясь попасться под горячую руку наследника. В гневе тот был страшен, он помнил это еще по их жизни в замке, началу их дружбы и угрозе собственному отцу, когда тот выгонял Тегуна из дворца. С Хагеном лучше было не связываться в такой момент. — Никакой свадьбы? Отлично! — прохрипел Тегун. — После Саарбана верну тебя твоим родителям! Пусть ищут тебе дурака, который будет терпеть твои выходки, несносный ты ребенок! Двадцать четыре года, а мозгов как у малька! Вернешься домой, исчадие бездны! Никакой свадьбы, хватит с меня твоих истерик! Хаген замер. Он широко открыл глаза и хватал ртом воздух, которого все равно не хватало. Его ноги ослабели, колени подогнулись, и он чуть не упал. Пираты попытались его подхватить, но он процедил сквозь зубы. — Уберите руки, — когда это не возымело эффекта, он повторил громче сиплым от сдерживаемых слез голосом. — Уберите руки от наследного принца! Я желаю вернуться в каюту в одиночестве. Хонбин, ты идешь со мной. Ли, перепуганный увиденным, поспешил за наследником, боясь сказать и слово. Хаген гордо вскинул подбородок, удаляясь, его провожали удивленными взглядами, смотря на королевскую осанку и твердую, уверенную походку. Но стоило закрыться двери каюты, как омега упал на постель и зарыдал, заглушая всхлипы подушкой. Все его страхи оказались правдой. Он больше не нужен был Тегуну. Поигрался с наследником и хватит. Может, он никогда и не хотел этой свадьбы, а когда принца объявили мертвым, то пришлось взять его с собой. Но свадьбы этой он не хотел. Ни восемь лет назад, ни сейчас. Эн чувствовал себя таким жалким. Как он мог повестить на сладкие речи капитана пиратов? Это было такой глупостью. Ему действительно лучше было бы вернуться в замок, выйти замуж по расчету, родить детей и ходить по балам. С Тегуном он оставаться не хотел. Лео остыл. Уже к вечеру того же дня он понял, какие глупости наговорил омеге, какую боль причинил своими словами. Хаген был слишком гордым, чтобы просто поговорить. Ему легче было вернуться в ненавистный дворец, к ненавистному отцу после всего этого. Капитан с силой дернул себя за волосы, пытаясь понять, что теперь делать. Эн не был таким отходчивым, и, видимо, он был действительно в ярости, раз выкинул кольцо. Вонщик принес две бутылки вина, и Тегун выпил одну из них в несколько глотков, пытаясь забыться. Но стало только хуже. Хаген всегда был так предан ему, любил без памяти, променял счастливую, беззаботную жизнь принца на постоянные скитания по морям на корабле в компании пьяных, грязных пиратов. Мужчина корил себя за вспыльчивость, за слишком длинный язык. Он не знал, как должен теперь поступить, чтобы омега его простил. Сделать новое предложение, согласиться на свадьбу на условиях наследника. Все эти мысли в его голове бушевали словно буря, и голос Вонщика будто вывел альфу из забытья. — Просто поговорите с ним, капитан, — Рави говорил тихо, но его язык заплетался от выпитого вина. — Принц любит Вас без памяти, он поймет все. Не сейчас, лучше завтра, когда мы оба проспимся и отдохнем. А он успокоится. Тегун на это ничего не ответил. Допил последние капли вина, подложил под голову мешок с рисом и укрылся одеялом. Ему действительно нужно было отдохнуть и придумать, что сказать Хагену, чтобы вымолить хоть кроху его прощения. Весь остальное путь прошел в полном молчании. В Южном Амарантайне они встали на один день, чтобы команда смогла отдохнуть и пополнить припасы. Эн не желал разговаривать ни с кем, кроме Хонбина, да и тот смотрел на капитана волком, уходя сразу же, как только он начинал разговор. Наследник мало спал, почти не ел. Он и раньше был худым, но теперь его худоба была болезненной, пугающей. Но его прямая спина и гордо поднятый подбородок пугали еще сильнее. Лео, наконец, избавился от Джехе, передавая его страже в порту, и принялся закупать подарки домой, где так давно не был. Хаген же на пристань не сходил, предпочитая наблюдать за суетящимися людьми с палубы, и скрывался в каюте, как только молодой граф и Вонщик забывались рядом с ним. И от этого было так больно, просто невыносимо, что, казалось, сердце в груди разрывается. Смотреть, как они касаются друг друга, как дарят сладкие поцелуи было тошно, и Эн снова рыдал, чувствуя себя брошенным и опустошенным. Он всегда доверял Тегуну, верил ему больше, чем самому себе, а в итоге оказался преданным и одиноким, ждущим своего возвращения во дворец. Капитан взошел на борт, держа в руках несколько крупных свертков, за ним следовала команда с тяжелыми бочками. Наследник ушел, походка его по-прежнему была твердой, уверенной, но спуск по лестнице был слишком сложным. Ослабевшие ноги не хотели держать его тело, и Хаген бессильно ударил кулаком в стену, скуля от пронзившей руку боли. Хонбин был рядом, поддерживал, как мог, но и сам понимал, что делает только хуже. От него пахло вином и альфой, в то время как принц коротал ночи, обнимая старую подушку, находясь в шаге от потери рассудка. В Тегуне была его жизнь, ее смысл, а сейчас все рушилось, и Эн уже думал, что лучше бы он умер тогда в пожаре, чем сейчас лежать здесь, слышать голос капитана, раздающийся с палубы, и не иметь возможности коснуться его. Все было кончено, не стоило тешить себя напрасными надеждами. Но, несмотря на всю эту боль, Хаген, как ребенок, тянулся к мужчине, хотел видеть его хоть издалека, хоть краем глаза. Иногда ночью он выбирался из каюты, чтобы всего несколько секунд посмотреть на спину капитана, стоящего у штурвала. Эта боль сжигала изнутри, крошила кости, и наследник уже ничего не хотел. В последние дни он выходил из каюты всего несколько раз в сутки, почти полностью отказался от еды. Его постоянно тошнило, кружилась голова. Хонбину даже не хотелось шутить насчет возможной беременности принца. Только слепой идиот мог не знать, что близости у пары не было почти месяц. Из-за переживаний у Хагена сбилась течка, она не пришла вовремя в этом месяце, но это не беспокоило его. Было настолько все равно, что омега чувствовал себя мертвым. Если он был не нужен Тегуну, то и сам он в себе не нуждался. Уж лучше подохнуть здесь от голода, чем вернуться домой. Отец с него три шкуры спустит и выгонит с позором. Корабль мягко закачало на волнах, и молодой граф, неловко переминаясь с ноги на ногу, сообщил, что они прибыли в Саарбан. Саарбан был маленькой рыбацкой деревушкой на самом юге Амарантайна. Насколько Хаген помнил, сюда ссылали неугодных королю аристократов, лишая титула, и было удивительно, почему Тегун так стремился именно сюда. Не было сил идти, и Хонбин подсунул ему небольшой флакон с каким-то едко пахнущим отваром. — Мне сказали, что этот настой придает сил и бодрости, — Эн с трудом улыбнулся. — Ты же не хочешь выглядеть в глаза капитана совсем уже тряпкой для палубы? Принц хрипло рассмеялся и зашелся кашлем. Лео взволнованно посмотрел на него, но тут же отвернулся, когда их взгляды пересеклись. Команда радовалась, словно дети, тут же разбегаясь в разные стороны. Люди выходили из домов, смотрели на прибывших гостей, кто-то всплеснул руками и громко охнул. Хаген накинул на голову капюшон, скрывая лицо от посторонних, и последовал вперед, поддерживаемый Хонбином. Ноги почти не слушались его. Дорога до нужного дома заняла не так много времени, но Эну показалось, что длилась она вечность. От запаха еды снова замутило, он прикрыл рот рукой, на глазах выступили слезы. Капитан остановился у небольшого домика, огороженного невысоким деревянным забором с чуть покосившейся калиткой. Во дворе сидел мужчина, наслаждающийся прохладным, свежим ветром. Видимо, слухи о прибывшем в порт корабле еще не дошли до него. Но стоило ему увидеть Лео, как он тут же встал, а альфа, перепрыгнув через посаженные цветы, бросился в его объятия. — Тегун! — голос мужчины дрожал от слез. — Я думал, что ты уже не вернешься, тебя так долго не было! Чонсок! Тегун вернулся! Хаген удивленно посмотрел на Вонщика, который украдкой вытирал выступившие на глазах слезы. Все это было странно, до ужаса непонятно, и он продолжил смотреть, как Лео обнимает этого мужчину, как зарывается носом в такие же длинные, как у него самого, волосы. — Прости, что задержался, пап, — Эн приоткрыл рот, не ожидая такого. Поэтому Тегун не вернул его сразу во дворец, хотел попасть домой. Теперь слезы вытирал уже сам наследник. — Дорога была слишком трудной. Мужчина глубоко вздохнул, успокаиваясь, а после посмотрел на стоящих во дворе, у самой калитки, людей. Капитан тут же повел родителя знакомиться, чтобы не казаться самым ужасным на свете сыном. — Вонщика ты знаешь, — альфа широко улыбнулся, и Джерим обнял его, как родного сына. Тот тяжело вздохнул, пряча слезы. — Это Хонбин, он его пара. А это Хаген, он… Договорить ему не дали. — Хаген? Ты говоришь мне, что это Хаген?! — капитан вжал голову в плечи, пока Джерим снимал с себя запачканный фартук. — Все королевство в трауре было от смерти наследника несколько месяцев, а он вот передо мной стоит! Тегун, ты украл наследного принца, раздери тебя крюком! Да как ты вообще мог?! Разве я так тебя воспитывал?! Что на это сказал бы твой отец, будь он жив?! Правильно, он бы выпорол тебя до потери сознания! Тегун пытался увернуться от ударов, но Джерим оказался проворней. Он стегал его фартуком, иногда ударял ладонью, а на всю деревушку только и были слышны осипшие крики «Пап, ты все не так понял! Дай мне объяснить!». Хаген впервые за долго время рассмеялся. Громко, звонко, но снова закашлялся. И этот смех заставил Лео остановиться. Удар тяжелой руки его старшей омеги пришелся по бедру, и капитан неприлично для альфы взвизгнул от боли. Лишь тогда Эн пожалел его. — Здравствуйте, я Хаген, — Джерим тут же низко поклонился. — Не надо, пожалуйста. Я давно уже не наследный принц. Я отказался от титула после покушения, чтобы остаться с Вашим сыном, но, видимо, скоро вернусь домой. Мужчина нахмурился, захотел поговорить об этом с сыном, но на прежнем месте его не нашел. Зато услышал радостный крик ребенка. Они все смотрели на крыльцо дома, где Тегун, забыв о том, что он самый жестокий капитан в Амарантайне, от звука имени которого дрожали от страха, подбрасывал в воздух мальчика лет трех. Тот счастливо смеялся, а улыбка его была широкой и солнечной. Хаген, глядя на это, не смог не улыбнуться. Столпившиеся на улице жители начали расходиться, не находя это зрелище занятным, а Лео уже поставил мальчика на землю, подзывая к себе второго ребенка, прячущегося за ногами незнакомого Эну человека. Он обнял маленькую омегу, целуя ее в перепачканную мукой щеку, и растрепал волосы. Стоящий перед ним мужчина хмыкнул. — Они видят тебя раз в год, а радуются так, будто увидели отца, — на этих словах у Хагена дрогнуло сердце. Он никогда не предполагал, что у Тегуна могут быть дети. Он снова готов был разреветься, ведь малышам было года три от силы, а значит, в это время они уже встречались. — Убин сошел бы с ума, увидь он это. Ну что, братец, а сам ты еще не обзавелся семьей с кучей маленьких пиратиков? Наследник в тот же момент выдохнул. Показалось, хвала небесам. Хотя, радоваться было рано, его все еще обещали вернуть во дворец. — Я работаю над этим, — Тегун обнял брата, они не виделись целый год. — Кстати, а где Убин? Я думал, он будет с тобой. — Две недели назад ушел в плавание. Говорят, у края западного берега есть хорошие места с большим уловом. Решил попытать удачу, — Чонсок всплеснул руками, коря себя за такое ужасное неуважение к гостям. — Проходите в дом, что же вы стоите во дворе. Сейчас будет готова еда, а после я приготовлю комнаты, чтобы вы отдохнули с дороги. Пока Джерим заканчивал готовить, то расспросил сына о том, что происходит между ним и наследником. А когда услышал эту историю, то отвесил альфе такую затрещину, что у Тегуна перед глазами потемнело на несколько секунд. Кажется, даже сердце перестало биться. Старший омега не кричал, но его тихий, спокойный голос вызывал не меньший ужас. Мужчина твердил, что нужно извиниться за свое неподобающее поведение, поговорить. Хаген поймет и простит, но Лео было страшно. Он считал, что время уже потеряно, что принц больше не нуждается в нем, но Джерим без зазрения совести ударил сына еще несколько раз, пытаясь достучаться до его глупой головы. На улице уже стемнело, Вонщик помог зажечь свечи, чтобы осветить небольшую гостиную. Места за столом для всех не хватило, и они устроились на полу, на мягком, хоть и потертом местами ковре, жадно уплетая горячую домашнюю еду. Рави не переставал нахваливать омег за ужин, Хонбин же ел молча. Ему было неуютно здесь. Напряжение между капитаном и наследником искрило на коже, и он заметил стоящую в углу, покрытую слоем пыли гитару. Джерим проследил за его взглядом. — Умеешь играть? — Ли неуверенно кивнул. — Мои пальцы уже не годятся для этого, а ты попробуй. Только она старая, звук, наверное, грязный будет. Молодой граф взял инструмент в руки, и внутри разлилось такое приятное тепло. Раньше, когда они с Хагеном жили в замке, он находил в игре на гитаре успокоение. Он снова занял свое место, протер принесенной Чонсоком тряпкой инструмент и коснулся струн. Несмотря на старость, гитара звучала не настолько плохо, чтобы ужаснуться и заткнуть уши. Грустная мелодия заполнила комнатку, и Тегун, отставив тарелку, встал и подошел к Джериму. — Герцог, могу ли я пригласить Вас на танец? Омега зарделся, глаза его заблестели. Он протянул сыну руку, вставая с пола, и закружился с ним в танце, со смехом натыкаясь на стоящие стулья. Маленький альфа, сын Чонсока, дернул Хагена за край рубахи, и наследник с улыбкой согласился, хоть мальчишка и доставал ему только до колен. Напряжение в комнате исчезло, а когда Вонщик низко поклонился Джину, маленькой омеге, приглашая на тур вальса, то и вовсе дышать стало легко. Эн поймал взгляд Тегуна и в этот раз глаз не отвел, счастливо улыбаясь. Лео усадил старшего омегу на старый диван, у того закружилась голова от танцев, подал большую чашку холодной воды, и, когда его заботой были удовлетворены, направился к Хагену. Тот с опаской принял приглашение на танец, а когда почувствовал сильные руки на своей талии, когда ощутил жар тела альфы, то чуть не потерял голову. Ему стало дурно в этих объятиях, таких крепких и долгожданных, и он прижался сильнее, кладя голову мужчине на плечо. Джерим лишь хмыкнул на это и принялся кормить детей, пока Вонщик развлекал своим корявым вальсом Чонсока, отдавив ему все ноги. Хонбин, глядя на это, звонко рассмеялся и перестал играть, откладывая гитару в сторону. Стало так хорошо, свободно, и он присоединился к старшей омеге Лео, помогая кормить Дживона. Ночь вступила в свои права, свечи догорали, и детей отправили спать, напоминая, что не нужно в эту же ночь залезать в кровать дяди, чтобы послушать рассказы о его плаваниях. Они согрели воды, чтобы помыться, в маленькой комнатке было тепло — небольшой каменный камин хорошо обогревал, и Хаген замер. Сложно было делать все самому, когда таз с горячей водой стоял так далеко. Дверь тихо скрипнула, впуская человека, а наследник вздрогнул. Тегун положил рубаху на старый стул, поверх вещей омеги, и взял ковш, становясь за спиной юноши. Было так приятно, вода мягко стекала по его телу, принося долгожданное расслабление, а когда Лео намыленными руками коснулся спутанных волос, промывая их, то Эн чуть не упал без сознания. Это было уже забыто им, эта забота и нежность мужчины, но он сейчас был здесь с ним, не попросил Хонбина или Чонсока помочь ему. Он смывал пену, натирал мочалкой худую спину, обводя пальцами позвонки. Под горячей водой и мягкими прикосновениями омега почти задремал, но короткое касание губ к его шее привело в чувство. Он испуганно посмотрел на мужчину, но тот лишь улыбнулся, закутывая юношу в мягкое, большое полотенце, вытирая его краями волосы. Они сели на пол, поближе к камину, отблеск огня играл на влажных от пара стенах и гладкой коже. Тегун расчесывал деревянным гребнем волосы Хагена, распутывая маленькие узелки на прядках, ласкал пальцами плечи, и принц всхлипнул. Его снова обняли, крепко прижали к себе, целуя в макушку, и Эн разразился рыданиями, закусывая губы. Поцелуй был слаще меда, а руки, сжимающие его тело, были такими сильными, что в какой-то момент слезы сами по себе перестали стекать по лицу. Омега готов был отдаться прямо здесь, на жестком деревянном полу, но Лео остановил его. Наследник не заслуживал такого после этого долгого месяца. Они прижались друг к другу, снова садясь у камина, а Хаген заговорил тихо, боясь спугнуть эту волнующую кровь тишину. — Черт с этим камзолом и пуговицами, — капитан провел ладонями по его животу и груди, мягко поглаживая кончиками пальцев шею. — В чем скажешь, в том и выйду за тебя. Если ты еще хочешь этого. Только не возвращай меня домой. Тегун негромко засмеялся, целуя парня в висок. Тот был еще так молод, что это вызывало трепет в мужчине. — Завтра сходим к портному, он снимет мерки. Хочу, чтобы папа был на свадьбе. Эн кивнул и поспешил прикрыться полотенцем, когда в дверь постучали. Голос брата Лео был жестким и не терпящим возражений. — Мне все равно, что у вас было, но до свадьбы альфа не должен видеть избранника обнаженного. Тегун, ради всего святого, чти традиции хоть немного! Брысь отсюда, я сам помогу ему дойти до комнаты. Ты спишь в соседней с детской, со своим Вонщиком, для омег отдельная опочивальня. Альфа шутливо поклонился, принимая условие, и ушел, улыбаясь Хагену. Чонсок помог юноше одеться, недовольно цокнул языком, рассмотрев дырявую одежду, завел в свою комнату, отдавая несколько своих вещей, и отправил спать, обещая незабываемые дни. Утро в деревушке начиналось с первым криком петухов и бледными, робкими лучами солнца, показывающимися над горизонтом. Привыкшие к столь раннему пробуждению пираты быстро вскочили с кровати, тихо смеялись, пихая друг друга в плечи, спускаясь к небольшой купальной комнатке. Они обливались ледяной водой, смывавшей остатки сна и усталости, обменивались глупыми, ничего не значащими шутками и своими голосами привлекли с кухни Джерима в привычно повязанном фартуке и перепачканными руками. Омега улыбнулся, глядя на это. Вонщик был для него словно свой собственный сын, слишком много он натерпелся в детстве, чтобы не относиться к нему хорошо, но мужчина все равно пожурил альф, хоть они и были уже взрослыми. Те извинились за слишком шумное утро, надели чистую одежду, приготовленную с вечера Чонсоком, и направились на кухню, откуда доносился такой восхитительный запах жареного мяса и специй. Через большое окно, выходящее в сад, Тегун заметил дыру в заборе и чуть покосившуюся калитку, и указал на это пирату. Рави кивнул, заканчивая завтрак и не переставая нахваливать стряпню Джерима. Омега улыбнулся, немного краснея, и робко заметил, что крышу тоже нужно подлатать — после прошедшего несколько месяцев назад урагана сорвало несколько кровельных досок. Лео принес из сарая инструменты, сходил к соседям, которые отдали давно заготовленное дерево для этого дела. Когда омеги спустились к завтраку, работа уже кипела. Мужчины ловко заделали дыру в заборе, и Хаген задержал дыхание, увидев возлюбленного по пояс обнаженным, так умело управляющегося с инструментами. Чонсок шикнул на него, говоря, что наследник нарушает традиции, видеть это нельзя, и задернул шторы. Омеги обиженно надули губы, но продолжили завтрак, пока брат Тегуна рассказывал им, как видит свадебный наряд. За хлопотами прошел почти весь день. Альфы закончили латать крышу, помогли Джериму вынести скопившийся на заднем дворе мусор, натаскали воды. Вонщик, с жадностью после тяжелой работы уплетал обед, а после присоединился к маленькому Дживону, играющему в небольшой гостиной. Капитан же вызвался вымыть посуду, чтобы его старший омега мог отдохнуть после домашних дел. Джерим растрепал его волосы, поцеловал в щеку и занялся Джину, который крутился около него, не выпуская из рук книжку. Лео повязал старый фартук, собрал волосы в хвост, поправил повязку на глазу и, забрав всю грязную посуду, вышел во двор к большому тазу. Он уже и забыл, каково это, хлопотать по дому, сколько сил это отнимает. А папа уже не был так молод, чтобы делать это без усталости. Хоть альфа и был его первым сыном, которого герцог родил в совсем юном возрасте, ему было лишь семнадцать тогда, постоянный тяжелый труд изматывал его, а время не делало омегу моложе. За своими раздумьями о семье Тегун не услышал шагов по саду и опомнился лишь в тот момент, когда гость заговорил. — Джерим! Я только вернулся в деревню. Все судачат о том, что к тебе сын приехал. Думаю, нам нужно познакомиться с ним, тем более что ты давно собираешься ему все рассказать. Лео замер, опуская в таз недомытую тарелку. Он знал, что со спины со старшим омегой они очень похожи, особенно с тех пор, как сам он отрастил волосы. Но слова мужчины за его спиной заставили его нервничать и раздражаться. Альфа снял фартук и прокашлялся. — Пап, не мог бы ты спуститься в сад? Нам нужно очень и очень серьезно поговорить, пап! Когда их взгляды пересеклись, то мужчина поежился. Вышедший во двор Джерим охнул и прикрыл рот ладонью, тут же вставая между альфами, чтобы те не затеяли драку. Тегун был словно шторм, убьет и не заметит. — Сынок, позволь мне все объяснить, но не здесь. Давай лучше зайдем в дом. Сынок, ты меня слушаешь? Лео кивнул и уверенным шагом направился к двери. Омега тяжело вздохнул и пожал плечами, молчаливо извиняясь перед мужчиной. В доме повисло напряжение. Такое сильное, что его можно было почувствовать на коже, когда Тегун сверлил альфу взглядом, сжимая губы в тонкую линию. Джерим неуверенно сел рядом с сыном и взял того за руку. Мужчина отодвинулся, не желая сейчас никаких контактов со старшим омегой. — И когда ты собирался мне рассказать об этом? Когда объявил бы, что на свадьбу придешь не один? — от его жесткого голоса омега сжался и опустил взгляд. — Почему ты так разговариваешь с папой? — сидящий напротив мужчина строго осадил альфу, но, посмотрев в его лицо, понизил тон. — Раз в год приезжаешь, и то, когда из-за холодов плавать не можешь, а смеешь выражать свое недовольство. А ты, Джерим, почему не сказал сразу, что твой сын-моряк тот самый капитан Чон, которого боятся даже за пределами Амарантайна и перед каждым плаванием молятся, чтобы не встретиться с ним? Лео сжал кулаки, послышался смех детей, но успокоения это не принесло. Он сел обратно к омеге, обнимая его, пытаясь защитить. — А какое Вы право имеете осуждать папу за то, что он не рассказал Вам всего? — Сухек удивленно посмотрел на альфу. — Скажи он это сразу, Вы бы покинули деревню с первым кораблем, чтобы не встретиться со мной. — По крайней мере, я бы был готов к такой встрече. Может, познакомимся, как подобает? Все-таки не чужими людьми друг другу будем, — мужчина протянул руку, грубую от постоянной работы, и попытался улыбнуться. — Ли Сухек, глава деревни и избранник Джерима. — Чон Тегун, его сын и капитан пиратского судна. Если ты хоть чем-то обидишь его, я вернусь в деревню в тот же момент и сожгу твой дом дотла. Надеюсь, ты простишь мне эту грубость, но доверять тебе папу я не готов. Раздались шаги и громкий смех омег. Они, уставшие, но счастливые, вошли на кухню и замерли. Чонсок тяжело вздохнул, а Хагену стало неуютно под хищным взглядом раскосых глаз незнакомца. Он больше инстинктивно, чем по велению разума, подошел к капитану и взял его за руку, прижимаясь к сильному телу. Детские голоса стали звучать ближе. — Твой жених? — Эн неуверенно кивнул, пытаясь срастись с Тегуном от страха животного, первобытного. Мужчина напомнил ему капитана Ким. — Подойди, обниму тебя, а то как неродные, честное слово. Сухек попытался подойти, но Лео тут же закрыл омегу собой, выражая недовольство подобным поведением. Альфа тут же остановился. А потом его взгляд зацепился за стоящего в проходе Хонбина, непонимающе смотрящего на все это и пытающегося понять, сможет ли Тегун защитить и его, если Вонщика здесь нет. Мужчина широко улыбнулся и направился к молодому графу, и тот испуганно пискнул. — Какой очаровательный юноша, — Ли вжал голову в плечи и попытался уйти от прикосновения, но в маленьком проходе это было невозможно. — Что ты так пугаешься? Или капитан тебя так зашугал, что ты теперь людей боишься? Пришедший на этот шум Вонщик вызвал у всех в небольшой кухне ступор. Он укреплял расшатавшиеся ножки стульев и потом так и стоял, с молотком в руках. Взгляд его был недовольным, и он резко дернул Хонбина к себе. Тегун засмеялся первым. Он смеялся до слез, схватился за живот и повалился на стул, с трудом дыша. За ним последовали и остальные. Разъяренный Рави с молотком в руках — ничего более забавного никто из них не видел. Напряжение исчезло само собой, и омеги выгнали мужчин, принимаясь за готовку ужина. Лео вернулся к мытью посуды, которая так и стояла на улице, Хаген увязался за ним, садясь на стул рядом с альфой. Он рассказывал о примерке, о тканях, которые видел, и робко попросил отрезать немного шелка, который им отдали за перевоз Джехе. Он клятвенно пообещал, что это не для всего костюма, а только для пояса и отделки, и его нужно совсем чуть-чуть. Капитан негромко засмеялся и украдкой поцеловал омегу, на что Чонсок, увидевший это из окна, завопил о традициях, о том, что Тегун совершенно бестолковый и не слушает никого. С поцелуями пришлось повременить, и они просто сидели на крыльце, держась за руки, глядя на шумные соседские дворы, где играли дети. Дживон и Джину вдвоем пришли позвать их к столу, и Лео взял их обоих на руки, от чего малыши громко засмеялись. Эн счастливо улыбнулся, думая о том, что у них будут такие же прекрасные ребятишки, похожий на отца альфа и на него самого — омега. Они снова устроились на ковре, Хонбин играл на гитаре и пел, а капитан уже не смотрел так сурово на Сухека, который показывал Джериму подарки, привезенные из Ясмана, куда глава деревни ездил по делам. Может, оно и к лучшему, что у его старшей омеги есть здесь защита и опора, пока сам Тегун находится в плаваниях. Подготовка к свадьбе занимает все их свободное время. Хаген постоянно занят с омегами, которые откармливают его, такого худого и измученного, подбирают украшения, запрятанные на дне сундуков на чердаке, и раз за разом ходят к портному на примерки. Лео сближается с Сухеком, начиная доверять ему, и мужчина помогает ему с приготовлениями. Они вместе занимались тяжелой домашней работой, пока омеги были по уши в хлопотах. Они много разговаривали, и капитан не смог не расспросить о прошлой жизни главы деревни, до Джерима. — Мой муж был моложе меня на пять лет, — Тегун кивнул, придерживая доску, пока Сухек приколачивал ее к стойке. Они мастерили большой стол для свадебного обеда. Вонщик, взяв повозку и пару крепких соседских парней, отправился за деревом в лес. — Мы долго не могли зачать ребенка. Я возил его к лекарям даже за пределами Амарантайна, но все лишь разводили руками. Говорили, что не дано нам иметь детей. Постепенно мы смирились, Сонджун помогал соседским омегами с воспитанием малышей, чтобы занять себя. А потом, в одно чудесное утро, он торжественно объявил мне, что течка не пришла вовремя. Я запретил ему выполнять любую тяжелую работу по дому, даже мыть посуду, вода была слишком холодной. Когда родился Вонхо, мы плакали вдвоем, держа на руках теплое одеяло с малышом. А пять лет назад Сонджун погиб во время урагана. Он оттолкнул сына, когда на него упали доски с крыши. Меня не было в деревне, пришлось отправиться в город, а это несколько дней пути. Сейчас Вонхо пятнадцать, и характер у него просто невыносимый. Я оставил его со своими родителями, не стал просить помощи у Джерима. У него и так двое малышей Чонсока, множество дел, не хотелось вешать на него своего сына. Мужчина грустно посмотрел на играющих в саду Дживона и Джину, одетых в теплые вещи, в Саарбане большую часть года было прохладно. Тегун тут же сменил тему, чтобы не расстраивать альфу тяжелыми воспоминаниями, вернулся Вонщик, громко смеющийся, погоняя лошадь. Они принялись обтесывать бревна, подгоняли размер досок, продолжая присматривать за детьми, которые, несмотря на малый возраст, не были слишком беспечными, чтобы уйти со двора. Джину робко дернул Лео за штанину, и альфа рассмеялся, беря омегу на руки и занося ее в дом. Им всем стоило пообедать, а детей еще нужно было помыть — они перепачкались в грязи, пытаясь, на манер Джерима, сажать цветы. До свадьбы оставалась всего одна ночь. Тегун не должен был видеть свою омегу до самой церемонии, потому собирался переночевать на корабле, но Сухек любезно предложил им остаться у него, чтобы отдохнуть в тепле, на мягких кроватях. Джерим завернул им с собой еды, но Лео не думал, что в него влезет хоть кусочек из-за волнения. И когда он уже собирался уходить, Вонщик насвистывал какую-то веселую песенку, пытаясь при свете огня не затоптать клумбы, то опомнился, остановился и с испугом посмотрел на старшего омегу, будто ему было пять лет. — Пап! Мы кольца забыли! Рави чуть не перебудил половину деревни своим басистым смехом, а Сухек пихнул в плечо капитана, сетуя на его рассеянность. Джерим тяжело вздохнул, посмотрел на темное небо, усыпанное звездами, и снял с шеи цепочку. Много лет на ней висело кольцо умершего мужа, с которым омега не расставался ни на минуту. Следом он снял с пальца и свое кольцо и вложил их в ладонь сына. Тегун готов был разрыдаться на месте. Он знал, как много значит это для Джерима, он любил мужа больше всего на свете, отказался от помилования короля, когда мужчину сослали в Саарбан. Лео крепко обнял омегу, поглаживая его по волосам, и поспешил уйти, когда появившийся на крыльце Чонсок обругал его всеми известными словами. Потом, конечно, пришлось отправить Вонщика, потому что они забыли костюмы, пират все-таки наступил в одну из клумб, за что получил фартуком по всем частям тела, куда Джерим только дотянулся, и брат Тегуна снова принялся кричать о том, что омеге не дают отдохнуть перед таким важным днем, бесчувственные чудовища. Рави извинился раз пятнадцать, прежде чем убежать в темноту, когда снова увидел этот проклятый фартук, который в семье боялись все без исключения. И дело было ни сколько в самом фартуке, сколько в тяжелой руке Джерима, который стегал тканью, словно плетью. Хоть свадьба и была назначена на обеденное время, Чонсок все равно разбудил омегу ранним утром, когда солнце только-только начало просыпаться и показываться бледными лучами из-за горизонта. Хаген недовольно ныл, просился обратно в мягкую кровать, но брат Тегуна был упертым, тащил юношу за собой, ведя в купальню. Там уже стояли бочки с горячей водой, слишком много для одного купания. Мужчина приказал ему раздеться, и Эн подумал, что лучше послушаться. Послушно сложил одежду на стуле и встал посреди комнатки, готовясь неизвестно к чему. Но Чонсок вымывал его тело, мягко растирая кожу жесткой мочалкой до красноты. Промыл его волосы, распутывая узелки на прядях, а потом взял ножницы, чтобы подравнять кончики. Он не решился стричь омегу коротко, ему шли эти длинные пряди, потому мужчина просто придал им форму прически, которую, как он слышал, сейчас все чаще выбирали аристократы в Амарантайне. Хаген, распаренный, чувствуя себя словно заново рожденным, в новой коже, уселся на полу, вытягивая ноги. Чонсок устроился рядом с ним, расчесывая мокрые волосы. И тогда наследник задрожал всем телом, думая о том, что будет после церемонии. Его пугало это до чертиков, почти до истерики. Омега обнял его и погладил по спине, успокаивая. — Тегун сказал, что вы давно вместе. Неужели боишься брачной ночи? — Чонсок хмыкнул, продолжая расчесывать волосы. Хаген задумался, стоит ли об этом рассказывать. Но мужчина был старше него, у него были дети, он мог дать дельный совет, который успокоил бы его страхи. — У нас так давно ничего не было, — Эн покраснел до кончиков ушей. — Почти два месяца. В прошлом месяце у меня не было течки… Это сложно очень все. Чонсок улыбнулся, чмокая омегу в макушку. — Не переживай из-за этого. Это все мелочи, все исправится. Тебе просто нужно быть рядом с ним, твое тело само подстроится. А сейчас давай продолжим. Нельзя нарушать традиции, Ваше Высочество Хаген, ни в коем случае! Эн вздрогнул, когда увидел в руках омеги блеснувшее в отблеске свечей лезвие. Чонсок строго посмотрел на юношу, и тот с надломленным стоном улегся на пол, чувствуя, как избавляет его мужчина от лишних волос ниже пояса. Таким смущенным он никогда себя не чувствовал. На свадьбу была приглашена вся деревня. Омеги приходили с детьми, мужчины несли свертки с подарками. Традиций нарушать никто не смел. Тегун, дергаясь от каждого дуновения ветра, нервно убирал пряди волос с лица, не находя в себе сил дождаться Хагена. Они оба так долго мечтали об этом, что сейчас было сложно поверить в правдивость происходящего. Он смотрел на Вонщика, который, наряженный в костюм, чувствовал себя неуютно. Пришел Сухек, как глава деревни он официально заключал этот союз, вслед за ним пришел Джерим. Эна все еще не было. Лео уже подумал, что омега сбежал, не выдержал этого напряжения, и покрутил пальцами край шелкового пояса своего костюма. Но когда он увидел наследника, то не то, что страхи, все мысли покинули его голову, настолько юноша был прекрасен. Узкие штаны цвета слоновой кости, что так восхитительно оттеняли темную кожу, обтягивали его ноги, длинная рубашка с золотыми пуговицами, доходящая до бедер. На мгновение из-за туч выглянуло солнце, заигравшее отблесками на шелковой отделке костюма. Красная лента, символ омеги, верности и рождения детей ярко выделялась на светлой ткани. Тегун тут же приосанился, чтобы не выглядеть на фоне принца совсем уж беспечным баламутом, и не мог дождаться, когда юноша встанет рядом с ним. За омегой шли наряженные в белые костюмчики Дживон и Джину, счастливо улыбающиеся, будто не было этих долгих сборов и возмущений Чонсока. Хаген остановился рядом с мужчиной, робко глядя на него, и все переживания отпустили капитана. Он слушал долгую речь Сухека, вещающего о вечности брака, его нерушимости и святости, а сам мог думать только о своем неприлично красивом женихе, что краснел и опускал взгляд, когда звучало его имя. У Тегуна дрожали руки, когда он надевал на палец наследника кольцо, когда-то принадлежавшее Джериму, и увидел, как его старшая омега украдкой вытерла слезы. Собравшиеся на корабле деревенские громко аплодировали, приветствуя молодую пару, снова вышло солнце, теперь уже занимая свое место на небосводе, и Лео взял предложенный Сухеком медный кубок, наполненный вином, и сделал глоток. Хаген повторил за ним, по традиции, испить вина из одного кубка значило долгую семейную жизнь, а тот, кто первым делал глоток, был главным в семье. Эн отдал эту роль мужчине без колебаний. Он просто хотел быть рядом, знать, что альфа принадлежит только ему. Подарки складывали на корме, за исключением одного. Чонсок, гордо вышагивая, поправил звенящие на запястье браслеты и протянул сверток брату. Ткань была перевязана красной и голубой лентами, и Тегун, притянув к себе омегу, улыбнулся. — Вообще, дарить должен папа, но так как я первый, кто обзавелся детьми среди нас, то обязанность эта переходит на меня. Это два одеяла для твоих будущих малышей. Одно голубое — для альфы, одно красное — для омеги. Надеюсь, ты не заставишь папу долго ждать внуков, а то Дживон и Джину уже выросли, а ему хочется стирать пеленки, — Чонсок негромко засмеялся и обнял сначала брата, а потом и Хагена, на ухо шепча ему, чтобы тот не боялся предстоящей ночи. Вино текло рекой. Даже Хонбин, научившийся пить прямо из бутылки за время плаваний, захмелел, опустошив два стакана. Он глупо хихикал, прижимаясь к Вонщику, и надоедал ему расспросами о том, когда состоится их собственная свадьба. Рави тяжело вздыхал и продолжал пить, глядя на счастливого капитана, кружащего Эна в танце на палубе. А когда пришло время ловить букет, который так тщательно омеги составляли утром из цветов, выращенных Джеримом в саду, то пират перегнулся через борт, прося море не обрекать его на такие страдания. Хаген встал у штурвала, поправляя обмотавшийся вокруг ладони пояс костюма, посмотрел на собравшихся за его спиной омег, глубоко вдохнул и бросил небольшой букет из роз, украшенный лентами и бусинами, тут же оборачиваясь. Некрепко стоящий на ногах Хонбин отступал назад, неловко размахивая руками. — Отойдите! Посторонитесь! Я ловлю, ловлю, лов… Послышался плеск воды и громкий хохот графа. — Я поймал букет! Я поймал! Омега сидел на мелководье, мокрый насквозь, прическа его испортилась, но ему было все равно. Он держал в руках потрепанный букет и смеялся, прижимая цветы к груди. Вонщик подошел к альфе, дернул его за руку и посмотрел тоскливым, обреченным взглядом. — Капитан, вздернете меня, пожалуйста. Я не переживу… Стоящие на палубе люди разразились смехом, а Тегун потрепал друга по волосам. — Ничего страшного, Рави. Ты справишься. Пират снова направился к большому столу, где взял бутылку вина, и удалился на корму, пока Хонбина заворачивали в теплый плащ и вытирали волосы полотенцем. Тот продолжал прижимать к себе букет и направился на поиски возлюбленного. Ночь наступает слишком быстро. Гости расходятся по домам, завтра их ждет очередной тяжелый рабочий день, Чонсок и Джерим отправляются укладывать детей, вслед за ними уходит и Сухек, в очередной раз желая молодым счастья. Тегун кивает, улыбаться уже нет сил, а Хаген теребит край пояса, ожидая и страшась того момента, когда они останутся наедине. Последними уходят Вонщик и Хонбин, которым глава деревни позволил переночевать в своем доме, пока сам останется у старшей омеги Лео. Эн спускается в каюту медленно, словно каждый шаг дается ему с огромным трудом. Комнатка вычищена до блеска, новые подушка и постельное белье на кровати не позволяют перестать думать о неизбежном. Дверь закрывается с тихим скрипом, и альфа зажигает свечи, чтобы разогнать темноту. Наследник дрожит и часто моргает, когда чувствует сильные объятия и касания обветренных губ. Он хочет, он так давно ждал этого, но страх этот укутывает его, словно плотное одеяло, не давая возможности расслабиться хоть на секунду. Тегун медленно расстегивает пуговицы на его рубашке, они выскальзывают из петель под натиском ловких пальцев, и Хаген выворачивается. Его ловят за руки, прижимают к своей груди спиной. Ладони оглаживают бока, ребра уже не так отчетливо проступают под кожей — сказались три недели жизни дома. Лео мягко ведет губами по задней стороне шеи, проводит языком вдоль шейных позвонков, пересчитывая их самым кончиком. Омега не перестает дрожать и замирает, он готов даже закричать от испуга. — Хаген? — альфа перебирает его волосы, выбирая из прически уже увядшие цветы. — Что-то не так? Я обидел тебя? Юноша шумно дышит, не зная, как сказать об этом. Разговаривать с Чонсоком было куда легче, они оба были омегами, и это сглаживало неловкость. Но он должен был рассказать. — В прошлом месяце, — Эн глубоко вдохнул, набираясь смелости. Мужчина немного ослабил хватку, продолжая поглаживать мягкие волосы. — У меня не было течки в прошлом месяце. Это просто нервы, я знаю, слишком сложно было тогда, ты и сам помнишь. Но я не знаю, смогу ли сейчас. — Ты и не узнаешь, пока не попробуешь, — Тегун ведет языком вдоль бьющейся вены, оставляет короткий поцелуй за ухом. — Не думай, что после этого я сразу же выпровожу тебя на пристань, если что-то будет не так. Тебе нужно расслабиться, тогда все получится. Ваше Высочество, позвольте мне исполнить свой супружеский долг на нашем брачном ложе. Хаген краснеет от томного шепота на ухо, дрожь его уже иного рода, от нее колени слабеют и дышать становится трудно. — Я больше не принц, когда ты уже запомнишь, — омега поддается властным прикосновениям, тая под горячими ладонями на своей коже. — Замолчи, я мечтал сказать это восемь лет, — Тегун легко развернул его к себе лицом, продолжая расстегивать клятые золотые пуговицы, поблескивающие в дрожащем свете свечей. — Для меня ты всегда будешь принцем, тем самым, который сбегал из дворца ко мне на корабль, в эту самую кровать. Хаген покраснел пуще прежнего, но его обреченный стон потонул в жадном, голодном поцелуе. Они сталкивались зубами, прикусывали губы и беспорядочно шарили ладоням по телам друг друга. Рубашка омеги упала на пол, драгоценный металл звонко ударился о дерево, и юноша с остервенением принялся раздевать альфу. Это было что-то другое, совершенно запредельное, не такое, как раньше. Теперь он был его мужем, принадлежал ему всецело, каждой клеточкой тела, и Эн хотел помечать эту кожу собственническими метками, чтобы никто и смотреть не смел на мужчину. Одежда легла неровной, неаккуратной кучей около кровати, и они, обнаженные, казалось, до самых костей, упали на постель, ощущая жесткость новых, идеально чистых простыней. Возбуждение затапливало Хагена с головой, когда сухие губы заскользили по шее и плечам, когда грубые пальцы сжали его соски. Он не чувствовал себя так даже в их первую ночь, сейчас все было куда острее, горячее, и омега удивленно охнул, когда его тело отозвалось на влажные поцелуи на груди. Меж ягодиц стало влажно от смазки, все его естество жаждало принять своего альфу, и юноша нетерпеливо заерзал на постели. Но Тегун не торопился. Он покрывал поцелуями темную кожу, оставлял краснеющие отметки, прикусывал затвердевшие соски. Сегодня Эн не боялся стонать. Они были одни на всем корабле, никто, кроме мужчины, не услышит его голоса, полного неги и удовольствия. Он обхватил Лео ногами, притягивая к себе, чтобы почувствовать его возбужденную, горячую плоть. Казалось, что все это было так давно между ними. Капитан словно заново изучал его тело, безошибочно касаясь самых чувствительных участков, и мазнул языком по ребрам, вызывая у Хагена громкий вскрик. Пальцы запутались в длинных волосах, до боли сжимали их, когда поцелуи оставались ожогами на его животе. А когда губы коснулись внутренней стороны бедра, то у омеги закончился воздух в легких. Дышать стало невыносимо сложно, он комкал в ладонях простыню, а стоило Тегуну облизать головку его давно уже твердого члена, как сорвавшийся с губ крик заполнил все пространство маленькой каюты. Пальцы снова заняли свое место в темных волосах, Эн сам задавал темп, его тело горело, жаждало разрядки. Ему не потребовалось слишком много времени, чтобы кончить в первый раз за эту ночь. Истосковавшись по этой близости, он хотел больше, жарче, одного горячего, влажного рта Тегуна было недостаточно, но от одного взгляда на то, как мужчина слизывает белесое семя с его опавшего члена, принц снова застонал, возбуждение снова вскипело в его крови. Омега ловко перевернулся, укладывая Лео на спину, и устроился между его разведенных ног. Он отсасывал жадно, на глазах выступили слезы, когда он взял большую плоть полностью, жесткие, короткие волоски защекотали нос. Хаген облизывал поджавшиеся яички, выводил кончиком языка узоры на нежной коже, сглатывал слюну, пытаясь увлажнить пересохшее горло. Но он не хотел так. Он хотел почувствовать мужа внутри себя, ощутить себя принадлежащим ему полностью, безвольным, лишенным рассудка. Он хотел, чтобы Тегун забрал у него все это сейчас, в этот же момент, стирая прошлое и оставляя только это будоражащее сознание настоящее, в котором было так невыносимо жарко. Мужчина провел кончиками пальцев по его животу, груди, обвел ключицы и плечи, а после резко поменял их местами. Ноги омеги оказались на его плечах, он был непозволительно, бесстыдно открыт, но прошло время смущения. Хаген закричал в голос, забился, когда влажный язык коснулся мокрого отверстия, слизывая смазку. Лео пробовал его на вкус, а когда вслед за языком внутрь скользнули два пальца, наследник забыл, как дышать. Было лишь это ощущение слишком недостаточной наполненности, но они не могли торопиться. Эн был слишком узким, чтобы взять его сразу, и альфа подготавливал его уверенными, жесткими движениями, растягивая тугие мышцы. Член омеги снова налился кровью, снова жаждал разрядки, а Тегун продолжал растягивать его уже четырьмя пальцами, так легко входящими в податливое тело. Хаген увидел, как потемнел взгляд мужчины, с трудом приподнялся, чтобы, как и раньше, развязать уже растрепавшийся хвост и снять мешающуюся повязку. И в этот момент альфа казался ему самым прекрасным и совершенным созданием на этой земле. — Капитан, — омега сорвано шептал между поцелуями, потираясь членом о бедро мужа. — Капитан, не медлите. Лео сдавленно застонал и вошел одним толчком на всю длину. Хаген под ним закричал, на глазах выступили слезы. Это удовольствие сжигало его дотла, превращало в кучку пепла, жалко скулящую, просящую продолжения. Тегун трахал его быстро и резко, кусал за шею и плечи, а наследник расцарапывал широкую спину, оставляя алеющие полосы между острыми лопатками. И тогда Эн впервые попросил мужчину не прерываться. Во взгляде альфы плескалась бездна, бездонная, черная, затягивающая на самую глубину. С каждым проникновением омега все сильнее царапался, закусывал до крови губы и не переставал стонать. Когда капитан замедлился, то юноша разочарованно захрипел, он осип от собственных криков. Его перевернули на живот, и он послушно прогнулся в пояснице, подставляясь, раскрываясь перед мужем. И когда тот снова вошел, Хаген уперся лбом в сложенные руки, чувствуя, каким легким становится его тело. Второй оргазм был сильнее первого. У омеги закружилась голова, он словно провалился на самое дно моря, остался без зрения и слуха. Нутро обожгло горячее семя, и Эн повалился на постель, ослабевший, разморенный удовольствием. Тегун прижал его к себе, и наследник устроил голову на его груди. Слишком сладким было это наслаждение, кружащее его в своем шторме. Он облизал пересохшие губы и коротко поцеловал мужчину под ключицей. — Но море ты все равно любишь больше, — Хаген провел ладонью по телу мужа, останавливая ласку у вставшего члена. Ему хотелось немного поддразнить альфу. — Ты мое море. Хаген сипло засмеялся, когда его снова подмяли под себя, разводя стройные ноги и врываясь в жаждущее тело. Корабль мягко качало на волнах, когда омега проснулся. Он натянул одеяло до самого подбородка, он все еще был обнажен, а в каюте было прохладно. Принц тоскливо посмотрел на испорченный свадебный костюм, думая о том, можно ли его будет отстирать, и нашел в сундуке новые штаны и рубашку, которыми с ним поделился Чонсок. Накинув на плечи плащ, он вышел на палубу, глубоко вдыхая холодный морской воздух. Тегун стоял за штурвалом, вглядываясь в чистое небо. Юноша обнял его со спины, укладывая подбородок на плечо. Вонщик тут же вызвался подменить капитана, и супруги ушли на корму. Альфа обнял мужа, притягивая к себе, закрывая от ветра, и пригладил растрепанные волосы. — Я не стал будить тебя, — Эн кивнул, прижимаясь к мужчине сильнее и переплетая их пальцы. С глухим, негромким стуком столкнулись их кольца. — Чонсок передал тебе сверток, мне смотреть запретил. Я оставил его на столе. А папа завернул еду и какие-то чудодейственные снадобья. Зная его, боюсь даже предположить, для чего они. — Для всего лучшего, капитан, для всего лучшего. Хаген обернулся и мягко коснулся чужих губ своими. Все тело ныло после долгой ночи, но эта боль была самой приятной, что он испытывал. Лео повел его завтракать, постоянно одергивая край задиравшейся рубашки, чтобы омега не простудился. Кто знает, может именно сейчас он носил ребенка. Рисковать не хотелось, и мужчина набросил ему на плечи еще один плащ, отделанный мехом, натягивая капюшон на голову. Наследник шутливо ударил его по рукам и принялся за еду, наслаждаясь мягкими прикосновениями длинных пальцев к ногам. — Расскажешь мне о своей семье? — Эн вопросительно посмотрел на мужа, а тот рассмеялся, вытирая ладонью его испачканный рот. — В другой раз, слишком долгая история. Не хватит времени рассказать, пока плывем в Ясман. А сейчас заканчивай есть и сходи к Хонбину. Он не пускает Рави в каюту, кидает в него вещи и орет. Ужасное зрелище. Омега кивнул, доедая последний кусочек мяса на тарелке, облизал пальцы и направился вниз. Он поглаживал кольцо на пальце и улыбался, зная, что теперь никто не разлучит его с Тегуном. Хаген трижды постучал в дверь, послышались шаги, и он скрылся в маленькой комнатке, освещенной парой свечей.