Отказ от вредных привычек

      Кристина свернулась клубочком на кровати и тяжко вздохнула, изнемогая от пронизывающей боли. Наконец, когда терпеть не было сил, она поднялась на локтях, чтобы подойти к Эрику, который наверняка не спал, объяснить положение и попросить завтра прогуляться за средством, как внезапная, ужасающая мысль грозовой молнией ударила по её кудрявой головке.       Кристина мигом соскочила с кровати и глянула на простыни. И застонала.       - О, не-е-ет! - как она могла забыть? Как будет объясняться перед Эриком? Какой позор! Будто ей и без этого проблем не хватало! Впрочем, на фоне остальных её переживаний и душевных терзаний (причиной которыми послужил не кто иной, как сам Призрак Оперы) эта проблема казалась совсем маленькой и незначительной.       Казалась.       Теперь из незначительной она превратилось в огромную. И позорную. Просто кошмарную!       Сетуя на свою безалаберность и беспечность, Кристина сняла простыни, стянула с себя испачканное ночное платье и хорошо и тщательно все это постирала. Затем, оставив белье сушиться в уборной комнате, быстро оделась, уложила непослушные, нечесаные кудри в не очень аккуратную прическу и пулей вылетела из комнаты. И полетела в спальную Эрика, моля Господа застать своего маэстро бодрствующим. Через пару секунд Кристина стояла напротив двери, ведущей в спальню учителя, и постучала, как ей казалось, неторопливо и спокойно.       На самом же деле Эрик, доселе ласкающий на коленях Айешу и мирно слушающий ее довольное мурлыканье, подскочил от неожиданности, едва успев подхватить кошку, с визгом полетевшую в воздух, - в последний раз к нему так неистово и яростно ломились в Персии, когда шах приговорил его к смертной казни. Мужчина подозрительно оглядел дверь - неужели это Кристина так настойчиво просится войти? Кроме нее некому, но как эта маленькая, нежная женщина способна поднять такой шум? Впрочем, кто знает этих женщин, подумал Эрик, прежде чем осторожно пройти к двери и открыть ее.       - И эти нежные ручки грозились выломать дубовую дверь Эрика?! - мужчина мягко рассмеялся, весело и ласково глядя на свою горячо любимую ученицу, когда вспомнил, что на нем нет маски. Мелодичный смех его тут же стих, и, прикрыв пальцами лицо, мужчина смущенно пробормотал: - Прошу прошения, - потупил взгляд и отвернулся, но не тут-то было.       Юркая м-ль Даае тут же шмыгнула в комнату и встала перед своим маэстро:       - Прошу прощения за столь поздний (или ранний?) визит, но Эрик, мне надо попасть в мою гримерную. Срочно! - заявила Даае, заливаясь краской. В отчаянии девушка даже не заметила, как мертвой хваткой вцепилась в тонкие руки маэстро и едва ли не встряхнула его.       - Милая, сейчас четыре утра. Могу ли я поинтересоваться, что же вынудило вас подняться со своей мягкой постели и прибежать сюда?       - Эрик, умоляю вас, не спрашивайте! - воскликнула Кристина, краснея, бледнея и зеленея попеременно. Глаза м-ль Даае были обращены на безобразный лик Эрика так жалостно и умоляюще, что тот готов был уступить, но все же колебался. - Просто проведите меня, и как можно быстрее.       - Дорогая, вы можете попросить меня достать вам любую мелочь, и я вам это принесу. - Рассудительно сказал мужчина, в голову которого, однако, уже прокрался червячок сомнений. Кристина что-то замышляет? - Нет нужды подниматься...       - Есть. Эрик, дорогой, есть! Умоляю тебя, мне только на пару секундочек! Я кое-что возьму, мы тут же спустимся! - она крепче сжала его костлявые руки, а во взгляде девушки плескалось неподдельное отчаяние и мольба, но Эрик не обращал на это внимание, потому что Кристина впервые обратилась к нему на "ты". И назвала его "дорогим".       Какое счастье! Непомерная радость завладела им, сердце разрывалось от любви к этой удивительной женщине, и теперь Эрику хотелось самому сжать Кристину в объятиях, закружить по комнате и не выпускать из своей квартиры до конца дней.       Однако м-ль Даае вырвала Эрика из грез так же бессердечно, как и ввела.       - Почему вы молчите? - взволнованно спросила она. Эрик нахмурился. Опять это чопорное "вы". Ох уж эти женщины! До чего же они непостоянны! Теперь он понимал, что имел ввиду дарога, когда когда яростно обсуждал женщин и их переменчивый характер.       - Я проведу вас наверх. - Прохладно отозвался Эрик. Однако Кристина не заметила весьма недружелюбного тона мужчины и только крепче сжала его руки, грозясь оставить там синяки.       - Спасибо вам, милый мой маэстро! - воскликнула она и наконец отпустила своего "милого маэстро", который готов был задохнуться от счастья и напрочь забыть о каких бы то ни было подозрениях.       Преисполненный радости и счастья, Эрик накинул на плечи плащ, натянул перчатки и длиннополую шляпу, и оба вышли из квартиры... точнее, Эрик неторопливо вышел, а Кристина вылетела и, весело стуча каблучками по дорожке, помчалась к лодке, оставляя маэстро наедине со своим изумлением, и, если бы он не поспешил за ней, крошка Лотти сама бы догребла до другого берега и поднялась в Оперу. Только мужчина догнал свою ученицу и галантно предложил ей руку, чтобы та поудобнее устроилась в лодке, как на удивление прыткая Кристина с видом бывалого моряка прыгнула в суденышко и тут же всучила своему учителю весла. Эрик греб быстро и усердно, с украдкой поглядывая на Кристину. Весь ее беспокойный вид говорил о том, что ее что-то тяготит: она ерзала на месте, постоянно сдувала кудряшки, норовившие выпасть из ее поспешно уложенной прически и упасть на прелестное личико, то и дело поправляла несуществующие складки на домашнем платье и всматривалась вдаль, желая как можно скорее увидеть берег. Эрик на мгновение подумал, что она вот-вот выпрыгнет из лодки и сама доплывет до берега и едва не рассмеялся. Какое счастье видеть ее рядом с собой, такую живую, пылкую, взволнованную... Он с трудом подавил прерывистый вздох и попытался расслабиться:       - И все же кто вы такая и что вы сделали с моей Кристиной, которая спала до одиннадцати и не поднялась бы в четыре утра, даже если бы Эрик разнес пол-Парижа? - шутливо поинтересовался он, но рассеянная Кристина, до разума которой добрались лишь последние слова, удивленно воскликнула:       - Вы собрались разносить Париж?!       Эрик промолчал, подумав, что было неосмотрительно с его стороны преподносить шутку с кузнечиком и скорпионом раньше времени.       Когда лодка добралась до берега, Кристина так же ловко спрыгнула на землю и, снова поправив несуществующие складки, поспешила за Эриком, то и дело подозрительно косящимся на нее. Блуждая по лабиринту и тайным проходам, они довольно быстро добрались до гримерной м-ль Даае, и, когда Призрак Оперы открыл "хитрое" зеркало, Кристина молвила: "Подождите здесь... и, будьте добры, отвернитесь!" и забежала в комнату. И хотя Эрик сделал вид, что происходящее в комнате его совершенно не волнует, он заметил, как м-ль Даае, склонилась над ящичками в своем платяном шкафу и что-то оттуда выудила. Затем зашла за ширму и тут же оттуда вышла, и в этот момент волнение Кристины показалось Эрику уж совсем подозрительным.       Мужчине казалось, что дело тут нечисто - попахивает (точнее, как выразился бы сам Призрак Оперы, смердит) де Шаньи. Любовные письма? Тайные послания? Бурный роман?       О, нет.       Может его Кристина и глупышка, но заставить своего маэстро подниматься в Оперу в четыре часа утра для того, чтобы послать весточку любовнику, решится только идиот. Да и не может его скромная, целомудренная и добрая Кристина поступить так бессердечно!       Так думал Эрик, и хотя его размышления были верны, червячок сомнений напрочь отказывался покидать его неприглядную голову. Поэтому, как только маэстро проводил свою ученицу до квартиры, дождался, пока м-ль Даае заснет беспечным сном (как ему казалось: на самом же деле Кристина просто молча умирала), и снова поднялся в гримерную. Конечно, с его стороны невежливо и непристойно копаться в шкафу юной мадемуазель и искать местных скелетов, но кто сказал, что Эрик пользуется честными методами?       Открыв ящик, который предположительно открывала м-ль Даае, Эрик вгляделся в содержимое. И тут же закрыл ящик.       О нет. Нет. Нет-нет-нет! Так далеко даже Эрик не зайдет. Увидев в ящике аккуратную стопку женских чулок и прочих нежных вещиц, которые Эрик видел впервые и о назначении которых и подавно ничего не знал, мужчина нервно глянул на верхние ящики и смекнул, что дальше - хуже. Потому мужчина отшатнулся от шкафа, как будто там и вправду прятали скелетов (что вряд ли напугало бы Призрака Оперы) и поспешил скрыться за зеркалом, размышляя о том, что стоило бы довериться своей кудрявой музе.