Парень, девушка и собака

Странствующий бард: В молчанье следует Берен за королем во тьму, Монархом, за коим теперь немногие лишь идут, И думает о жестоком праве, данном кольцом ему, О том, какие мрачные беды их всех в будущем ждут. Злосчастье ужасное следом за ним идет, Как будто собака верная, тащится по пятам, И разрушенье скорое все, что он любит, ждет, А за какие ошибки будут платить все там, Не знает он, не может знать, неведомо вовсе ему. (Вновь в королевских покоях, где, с самой прихожей, все дышит спокойствием и располагает к размышлениям. Финрод наставляет оставшихся верными товарищей:) Финрод: (настойчиво и жестко) Друзья мои, идите и попрощайтесь – с эльдар или городом – и приготовьте все, что вам нужно. Если вам чего-то не хватает из снаряжения, скажите Эдрахилю, и он позаботится об этом. Не вступайте в ссоры. Я подразумеваю: разговоры, споры, вслух или мысленно – или на взглядах! – равно как и физическое насилие. Даже случайных столкновений (пристально смотрит на Капитана Разведчиков) следует строго избегать. Я приказываю вам, если уж вы оказались истинно верными – повинуйтесь мне! Мы не можем позволить себе, чтобы сегодня пролилась кровь. Я не могу позволить себе потерять хоть одного из вас. Капитан: (без обиды) Мне завязать ножны меча? Финрод: Нет, друг мой, я доверяю тебе, и не хочу, чтобы кто-то из вас остался беззащитным. Будьте осторожны. Капитан: Конечно. (Все молча расходятся. Финрод смотрит на Сенешаля, не ушедшего с другими). Финрод: Не с кем прощаться? Сенешаль: Не по эту сторону Моря, мой король. (Финрод вздыхает и кивает. Он облокачивается на стол с поникшими плечами, сейчас их здесь осталось трое). Финрод: Благие звезды… я не уставал так… уже лет десять. Я потратил все силы – и еще больше, чтобы сдержаться. Пару раз я был на самой грани. Но Намо и его Народ не могут пожаловаться на меня сегодня. Берен: (слабым голосом) Я так и не понял, что произошло. Финрод: (иронически) Я приготовился к другому предательству. Я принял меры против Альквалондэ, а надо было вспомнить то, что было еще раньше – Освобождение Моргота. (коротко смеется, качая головой). Берен: Вы отказались от королевства. Финрод: Я – их владыка, хотя мой народ и оказался неблагодарным, но я не могу остаться их правителем и втянуть в гражданскую войну и повести на бойню. Лучше уж так, хотя это тоже вред, но вред меньший, и со временем поправимый. Я надеюсь. Берен: Но сейчас вы больше не правитель! Сенешаль: (свирепо) Разве он не остался вашим повелителем, как и моим? Или вы тоже покинете его? (Берен в шоке смотрит на него, затем отстегивает меч и бросает его на пол перед королем, а потом становится на колени, опустив голову. Финрод укоризненно смотрит на Сенешаля). Финрод: Этот меч столько раз переходил из рук в руки между нашими Домами, что я уже считаю его отданным мне, Беор. Я не нуждаюсь в твоих клятвах, друг мой, я знаю, что ты имел в виду. Вставай-ка, вставай! (Сенешалю) Проследи, пожалуйста, чтобы затемнили мои доспехи. И лорда Берена, и твои тоже. А я должен подумать, что делать дальше, пока еще есть время. (Сенешаль кивает и уходит) Я хочу выйти на закате, когда дневные животные видят плохо, а ночные еще не вышли – нужно избегать слежки. Скажи, что еще тебе необходимо… Берен: (настойчиво) Нет. Нет, смотрите. Мой начальный план все еще можно осуществить. Дайте мне припасы и карту, я уйду ночью и больше не потревожу вас. Этого не должно было случиться. Финрод: (качая головой) Неважно. Это уже случилось. Берен: Нет, я уйду, и все будет хорошо. (осматривая комнату) Где мои вещи? Я уйду сейчас, пока еще никто не знает – тогда ведь они успокоятся, верно? Пока я не вернусь с ним… (неистово роется в заплечном мешке) Где мой поддоспешник? Он что-то говорил, что его надо зашить… и где остальные мои ножи… моя кольчуга… (говорит несвязно, теряя нить рассуждений) Отдайте мой плащ, я уйду незаметно, как простой слуга… Финрод: Берен, погоди. Берен: Нет, я не могу, я должен идти, это безумие… Финрод: (хватая его за руку) Это не так просто. Ты не можешь изменить то, что уже случилось… Берен: (вырываясь – или пытаясь вырваться) … но я могу исчезнуть, и тогда это не будет иметь значения… пожалуйста, дайте мне уйти… (снова пытается вырваться. Финрод толкает его к стене). Финрод: БЕРЕН!!! (эффекты: сильное эхо и вспышка белого света. Берен замирает). Финрод: Берен, я – не Моргот: я не могу изменить твою волю, даже если бы захотел. Все, что я смогу сделать, - это связать тебя, чтобы не дать в безумии помчаться навстречу гибели, как какой-нибудь смертный вождь – хотя потом ты возненавидишь меня за это. Однако я сделаю так, если должен буду сделать, но умоляю тебя, сын моего друга, не доводи меня до этого! (осторожно освобождает Берена). Берен: (едва слышно) Старейший. (падает на колени, склонив голову). Финрод: (опускается на колени рядом с ним) Ты уже овладел собой? Не попытаешься бежать? (Берен с закрытыми глазами качает головой и прислоняется к стене. Возвращается Сенешаль, услышавший крик, вопросительно смотрит). Когда я закончу, мы еще поговорим. А теперь – отдыхай, успокойся и попытайся принять то, чего еще не можешь понять. (Все еще хмурясь, Финрод возвращается к столу и начинает водить пальцем по диаграммам. Берен сидит молча, с бесстрастным лицом, но не похоже, чтобы он успокоился). Финрод: (мягко) Ты шумишь громче целого войска, я не знаю, как заставить тебя молчать, и работать так я тоже не могу. Попробуй успокоить свой разум хоть немного. (Берен, стиснув зубы, кивает и пытается успокоиться, по крайней мере, внешне. Короткая пауза: Финрод вздыхает, откладывает карты и снова опускается на колени рядом с Береном). Берен. Ты не виноват в гибели отца. Ты, что, думаешь, хоть один смертный мог бы идти быстрее? И единственное, что ты мог бы сделать – это предупредить. Ты, правда, думаешь, что твое присутствие в схватке повлияло бы на что-то, кроме количества убитых? Ведь врагов было слишком много, верно? Разве они не окружили лагерь и не отрезали пути к отступлению, прежде, чем напасть? Ты не мог бы пожертвовать собой, чтобы он мог бежать – ты просто бы умер рядом с ним. Берен: (нехотя) Вы не были там… я должен был… Финрод: (вздрогнув) Я сейчас – там. И я вижу – а ты не видишь – что с теми знаниями и силами, что были у тебя тогда, ты не мог бы сделать больше. Успокойся, друг мой: не ты – главный виновник всех бед Средиземья. Оставь эту вину там, где она и должна быть – у врат Моргота. Берен: (бесцветным голосом) Отец извинился передо мной, когда отослал меня в тот, последний раз. Ему не за что было извиняться, я честно вытянул жребий, он никак не влиял на выбор – хотя и мог бы. Только… если бы я стоял на страже вместо парней, может быть… (смотрит на короля) С вами все в порядке, сэр? Финрод: (грустно улыбаясь) Просто немного завидую. Я расстался с отцом не по-доброму и не знаю, как или когда смогу помириться с ним. (Берен спокоен, его лицо бесстрастно – внешне; но что-то в его невысказанных мыслях заставляет Финрода отшатнуться будто при ударе). Сенешаль: (тихо) Мой король, если бы он был одним из нас, коего так мучают Воспоминания, я бы посоветовал увести его к Водопадам, чтобы музыка воды успокоила его. Финрод: Я бы посоветовал то же – смертный он или нет, но ситуация слишком уж неопределенна и я не осмеливаюсь. (хмурясь, раздумывает, пока его не озаряет внезапное решение). Эдрахиль, пожалуйста, принеси мою арфу. (Сенешаль с удивленным одобрением кивает). Сенешаль: Конечно. Настроить ее на «Звезды», верно? Финрод: Да, благодарю тебя. (замолкает) Нет, погоди-ка. Есть еще более спокойный настрой. "Свет Дерев", пожалуйста. (Сенешаль смотрит на него с изумлением). Сенешаль: Это идет против всех обычаев, старейший. Финрод: Кажется, сегодня все обычаи отправляются в Пустоту. И никто из нас ведь не будет оскорблен, а ты же не считаешь это плохим само по себе?.. Сенешаль: Ни в коем случае, мой лорд. (Он выходит, оставляя Финрода рядом с Береном. Они не разговаривают, пока Сенешаль не возвращается с небольшой, но изящной деревянной арфой, инкрустированной золотом. Финрод проводит рукой по струнам, беря аккорды с высокими и низкими нотами, и хмурится). Финрод: Чересчур просто. (Быстро берет другие аккорды. Явно, это привычный обоим и уже не новый ритуал; Сенешаль слегка улыбается, несмотря на явную тревогу. Финрод начинает играть, сначала быструю мелодию с множеством контрапунктов и довольно воинственную, затем постепенно понижает ее и вставляет менее обрывистую смену интервалов и гармонии, пока, наконец, ее темп и модальность не лишаются тревоги и беспокойства. (Если вам посчастливилось иметь копию «The Harper's Land» Энн Хейман и Алисон Киннайрд*, вы сможете хотя бы приблизительно представить, как это звучало. Если вы наездник, то это похоже на то, как нервную, приплясывающую, возбудимую лошадь удается перевести на должный собранный-и-все-же-спокойный шаг – и это не просто переключение кнопкой). Когда мелодия завершается, он медленно перебирает струны одну за другой и заставляет их испускать долгие звуки, отдающиеся эхом в комнате. Берен медленно соскальзывает на пол, свернувшись на боку с закрытыми глазами). Сенешаль: (тихо) Он спит? Финрод: (хмурясь) Не знаю. Но боль уже не сжигает его разум. (смотрит на Сенешаля. Колеблясь:) Не стоило говорить с ним так сурово. Моя честь не стоит такой пылкой защиты. Сенешаль: (горько) Умоляю вас, не напоминайте. Мы обманули их, мой король. Разве нет? Финрод: (закрывая глаза) Да. Сенешаль: Мы предали их. И не только нашим пренебрежением. Финрод: Ты тоже это понял? Сенешаль: Он пытался скрыть это понимание, но чувство это чересчур сильно. Но он не испытывает и ненависти. Только к Врагу, который содеял это. Финрод: Если бы все мы были так мудры. (вздыхает) Думаю… думаю, мы видели, что случается, когда Клятва влияет на душу смертного. Сенешаль: Не слишком приятное зрелище, в самом деле. Не то, как будто бы он напился крепкого вина, а будто получил удар мечом плашмя по голове без шлема. Финрод: (бросая на него обеспокоенный взгляд) Эдрахиль, а как ты думаешь, возможно ли, чтобы просто слова пробуждали сами себя? Проклятие пришло просто по слову? Сенешаль: Как это, мой лорд? Финрод: Я еще не понимаю всего, от начала до конца, все это, что случилось сейчас и появилось будто бы неоткуда. Почему Элу – Элу – внезапно из всего возможного попросил именно Сильмариль? Он их даже никогда не видел. И, насколько я понимаю, никто даже думал их предлагать, конечно же, не Лутиэн, и у него в мыслях этого не было… Сенешаль: Возможно, это необъяснимая ассоциация, ведь Сильмарили – самая редкая и драгоценная из существующих вещей, а дочь Мелиан и Тингола – самое драгоценное из всех существ для них, и отсюда возникла мысль назвать бесценное и недостижимое сокровище как цену для другого? Финрод: (с сомнением) Хм. Я все еще не уверен. Если бы дело было только в невыполнимом задании, то почему бы не попросить язык Глаурунга в доказательство его гибели? Так же невыполнимо и гораздо более полезно, чем Сильмариль. Сенешаль: Мой лорд, у вас талант к Видениям; я же обычно вижу незаметные, но важные детали. Как вы думаете, возможно ли, чтобы Проклятие вновь пробудилось? Финрод: Не знаю… Мне кажется больше похожим на морготову волю, хотя неясно, как он мог на все это повлиять. Можно просидеть дюжину лет, размышляя над этим… Сенешаль: Но у нас нет двенадцати лет, мой король, нет даже десяти… (умолкает) Финрод: Открой, что у тебя на сердце, друг. Сенешаль: Мне кажется, что эти десять лет во всей моей жизни были куплены дороже всего, и что я должен был провести их с большей пользой. Финрод: Понимаю. Куда же они ушли, глава моего Двора? Как рассказать о них? Два года жаркой схватки со сцепленными рогами, отступая шаг за шагом, пока не был потерян Минас Тирит, а победитель мог бушевать на Севере и терзать его без всякого удержу. Пять лет благословенной передышки, пока Враг, казалось, удовлетворился захваченным куском и не претендовал на большее, и, в свою очередь, сдерживал нас, испытывая нашу оборону то тут, то там в небольших стычках, и мы смогли восстановить силы после Пламени – или так нам казалось – насколько возможно. А после этого мы узнали о схватках на дальних рубежах, об их мало кому известном падении, и мы поняли, почему наш покой был столь долгим – я говорю, «долгим», хотя это время пролетело, как час, верно? (Сенешаль кивает) Час, что пролетел незаметно, и они ушли из мира. И я оплакивал их, как вы все, и упрекал себя, понимая бесполезность упреков, и обратился к тому, чтобы хранить Запад и этот Город, и готовиться к неизбежной грядущей битве – и думал так почтить их память. А потом пришли странные вести, в те дни, когда война вновь обрушилась на одного из моих родичей**, и я пришел в смятение, ибо Певцы рассказали мне о ком-то, о котором поет сам лес, и звук этого имени еще не умолк под звездами, и я радовался вместе с вами, но до того, как я успел что-то сделать, пришел слух, сначала мрачный, что он ушел, побежденный армией волков и темными чарами. И вновь я опечалился, думая, что песнь Беора завершена… (говоря, он перебирает низко звучащие струны арфы двенадцать раз, и еще один) … до тех пор, пока он не явился передо мной, истощенный, в лохмотьях, изможденный – и просящий лишь потому, что задача, стоявшая перед ним, была не по силам смертному… Ни одна рана от меча, копья или стрелы, что испытал я, не была так тяжела – не так страшен был Холод и зрелище пожара на востоке – с этим могло сравниться лишь другое Пламя и знание о том, что братья мои покинули эти земли: ибо я понял тогда, что ложь Моргота оказалась правдой, что мы погубим их краткие жизни, защищая себя, и будем думать о них не больше, чем о верном псе, убитом волком или вепрем… Сенешаль: (с мукой в голосе) Нет, мой король, не так… Финрод: (не обращая на него внимания) … и пусть будет Ниэнна мне свидетельницей, я познал самую страшную радость-в-горе, когда в Топях Серех запели бычьи рога, и из тучи пепла, из полного разгрома явилось наше спасение. Что за цена у короля эльдар? Больше ли, чем изящная безделушка, «рукотворная вещь»? Время узнать… Берен: (с большим усилием, не шевелясь) Господа… я не сплю… Финрод: Прости, Берен. Берен: Если вы хотите… я отдохну… в другом месте… мои лорды. Финрод: Я не оставлю тебя одного. Я не говорил ничего, что не предназначалось бы для твоих ушей – ни о тебе, ни о других. Но если ты хочешь отдохнуть в тишине, мы продолжим разговор без слов, хотя я считаю это грубостью в присутствии смертных. Берен: Это неважно… я могу спать посреди урагана. (Медленно поднимается по стене и садится, подтягивая к себе колени и обхватив их руками, затем опускает на них голову. Он выглядит больным и сбитым с толку. Но вы ведь не хотели, чтобы я слышал… это… Финрод: (холодно) Ты хочешь рассказать мне о моих желаниях? Если бы ты и в самом деле спал, то узнал бы все это при пробуждении. Если бы я хотел, чтобы ты не слышал, я бы и не говорил. Ты из эдайн, а не из эльдар, Берен: помни, что есть много вещей непонятных тебе. Берен: Включая то, что вы сказали. Я не виню вас за то, что вы не понимаете, что есть Время для нас, вы ведь и не можете, верно? Но что… Финрод: (прерывая его) Ты помнишь слова своего родича Берега? Берен: (натянуто) Мы не говорим о нем. Финрод: Тем не менее, в этой лжи Врага, как и во многих других в те дни, немало правды. Не совсем такой, как там говорилось, возможно – думаю, я больше забочусь о своих подопечных, чем, скажем, Карантир – не говоря уж о ближайших родичах – но можно возразить на это, что Друзья Эльфов получили мало возмещения за свою дружбу с нами. Берен: (отмахиваясь) Я спрашивал не об этом. Я хотел узнать, что это вы говорили о том, как Клятва начала все это? Она же не настоящая, верно? Она же не может действовать по своей воле, как личность? Разве что, вы имели в виду, что Клятва – главная причина войны в Средиземье, потому что все это случилось оттого, что меня прижали к южной границе и я не мог уйти в сторону Иначе бы я, конечно, отправился на запад в Бретиль, а не на юг, в Дориат, и ничего бы этого не случилось… Вы же не имели в виду, что сами Сильмарили сделали все это? Верно? Финрод: Нет. Не совсем. Что ты знаешь и помнишь о Темной Ночи, о Самоцветах Феанора, о Проклятии? Берен: Ум. Хм-м. «Было много споров о том, что делать дальше. Были совершены ошибки. Народ пострадал… Мы здесь». Финрод: (на миг прикрывая глаза) А. Неужели я был так краток? Берен: (стараясь не выглядеть слишком критичным) Там было больше, но я тогда был слишком юн и это для меня мало что значило. Мои кузены и я редко об этом думали. Мы считали, что это касается только эльфов, или даже только Феанора… ну… я имею в виду Убийство Родичей. Нам нравилось воображать себя сказочными героями, воюющими с Морготом, а о деталях мы не задумывались. А теперь… когда я стал старше и, надеюсь, мудрее, я вижу, как тяжело обычному человеку осознать, что это, в конце концов, не настолько уж необъяснимое событие. (пауза) И да, я думаю, многое забыли или, быть может, не удосуживались запоминать. Например, мой дядя не очень-то трудился запомнить Дело о Пяти (или, может, Семи) Овцах Вахариона и Дело о Правах на Лососевый Пруд на Северной Пустоши после того, как с ними было покончено. А ведь эти дела были ненамного менее сложными, чем история возвращения нолдор в Средиземье. Финрод: (тихо) Возможно. Берен: Но я до сих пор не могу понять насчет Сильмарилей. Здесь полно драгоценностей. Разве они чем-то отличаются? Что за чары на Сильмарилях заставляют всех сходить с ума в их присутствии? Или даже в отсутствии, как вы мне рассказали? Чем они отличаются от всего, что я видел сегодня? Финрод: (увлекаясь воспоминаниями) Они не похожи ни на что в Арде – я говорю буквально. В них – последний отблеск Первой Песни, первого зова мира в Пустоте. Знаешь, они поют, как сами цветы, они живые, как Древа, из света которых они были сделаны, они населяют материальную оболочку, как души эльфов и людей населяют наши тела, и они сияют как вся надежда и радость мира. В каком-то смысле (я знаю, это звучит почти кощунственно) они даже более чудесны, чем сами Древа, ибо были созданы руками простого эльфа, чьи годы по сравнению с возрастом богов – это даже не то же самое, как годы людей по сравнению с нами, но как мотылек рядом с Песнью Мира. И они смертельно опасны – Владычица Звезд благословила их, и ни одно злое сердце не в силах выдержать их прикосновение, а тот, кто возьмет их не по праву, будет сожжен их светом, будто огнем. И даже Моргот не может отказаться от них, хотя они мучают его, из-за их великолепия и ослепительного восторга их песни… Берен: (тихо, в шоке) Я и не думал, что вы желаете Сильмарили. Финрод: (констатируя факт) Я – нет. И никогда не желал. И что же ты понял теперь? Берен: (прямодушно) Что я напуган еще больше, чем был, хотя я думал, что больше уже невозможно. Финрод: Не пугайся. После определенного уровня это уже непродуктивно. В любом случае это уже ничего не изменит. (пауза) Но они имеют власть над разумом и сердцем, что нельзя измерить, они так превосходят любую созданную вещь, что это (касается Наугламира на шее - вообразите Лалика***, работающего в Амарне****!) - не больше, чем низка камешков, которые твои предки считали драгоценностями, ярких и сверкающих, но в них нет ни глубины, ни света, ни вдохновляющей загадки, что заставляет дух испытывать восторг. За них некто может послать весь остальной мир в Вечнодлящуюся Тьму и сохранить их для себя одного, не думая больше ни о ком, не заботясь о других, меньших творениях. Один именно так и сделал – а на самом деле, уже двое. Кто знает, что за власть имеют они, не в нашем воображении, но сами по себе? Берен: (резко) Тинувиэль – не вещь. Финрод: (серьезно) Сильмарили – тоже. Но я не сомневаюсь в тебе. Я просто предупреждаю, чтобы ты принял это во внимание. (смеется) Быть может, эльдар потерпели неудачу поначалу потому, что именно твоему народу суждено освободить их, и потому все предыдущие попытки были напрасны. Странно будет, если он попадет в мои и твои руки, не правда ли? Берен: (шепотом) Сэр… зачем вы пришли сюда? Финрод: Я думаю… (умолкает) Нет, я не буду возлагать на тебя это бремя. Берен: (мягко) Не из долга сеньора? Финрод: (сдержанно) … я никогда не желал собственного королевства, славы и известности, как моя сестра и мои бедные братья, и чего достигли мои кузены – я желал лишь, как и отец, спасти все, что можно спасти от наступления Ночи, уберечь тех, кто не думал о будущем и не мог уберечь себя. И я делал это, и делал хорошо, насколько мог, думаю, я могу так сказать, не хвастая. Но кто может верно оценить свои поступки и чистоту своих намерений? Для этого нужно быть мудрее меня… Берен: Будут ли они помнить, что вы сделали для них? Когда вы вернетесь, примет ли вас Нарготронд? Финрод: (легко) О, мы не вернемся сюда. Ородрет присмотрит за всем, мне кажется, он неплохо сумеет это сделать. Я не смогу справиться с собой, да и они не смогут, если я вернусь и потребую корону – буду ли я презрительно насмехаться над ним, как сам Феанор, или с улыбкой прощу все. Но в любом случае, я устал от городов. Есть земли на востоке, которые ты никогда не видел, земли за Гелионом, где бродят Певцы, прекрасный край, где течет много рек, а вдали виднеются горы. Нам не будут нужны крепости: мы обходились без них прежде, обойдемся и теперь. Кочевые племена неплохо живут, ты узнал это сам, обходясь без стен и крыши. Можется быть, мы соберем вокруг рассеянных бродяг и создадим нечто невиданное в Арде, цивилизацию без городов, смертные и эльдар будут жить рядом, и мы не повторим старых ошибок, но сыграем новую музыку, неслыханную доселе… (Берен смотрит на него широко открытыми глазами; Сенешаль входит с королевскими доспехами, как раз вовремя, чтобы услышать последние слова, и выглядит потрясенным. Финрод замечает это – покаянно:) Прости, Эдрахиль. Ты, должно быть, устал от моих странствий и сумасшедших фантазий… Сенешаль: (облаченный в полный доспех, кроме перчаток и шлема) Мой лорд, разве я когда-нибудь жаловался? (отвечает сам себе) Да, часто. Разве я скучал по удовольствию бродить на воле и пленялся желанием спать под звездами? Нет, когда мне приходилось жить так. Хотел ли я отказаться от права обихаживать вас в пользу какого-нибудь младшего слуги? Нет, не больше, чем отказаться от места вашей правой руки и разделить вашу судьбу. Финрод: Это будет не так, как было в последний раз, мой герольд. Ни фанфар, ни славословий, не бравых всадников – так мы пускаемся в это приключение. Сенешаль: Кажется, этого уже не будет в Средиземье. Я знаю. Финрод: (с мягким сожалением) Как бы я обходился без твоей помощи, друг мой? Сенешаль: (сухо) Без сомнений, точно так же, как я обошелся бы без вас, если бы мои друзья убедили меня следовать в первых рядах, на Корабли – то есть, скажем так, едва ли. (Целая Эпоха совместных битв, трудов, повседневной рутины скрывается за улыбками, которыми они обмениваются. Неохотно:) А сейчас, к несчастью, именно я должен напомнить об одном неприятном деле, и сделать его надо публично до нашего ухода. Нельзя допустить, мой король, чтобы в цепочке команд был какой-то непорядок. Если и правда то, что мы взялись за это дело от имени и по поручению лорда Берена, не должно быть заметно, что он ведет отряд или что вы ему подчиняетесь, разве что в ответ на его призыв вассала о помощи. Было бы лучше, чтобы он поклялся вам в верности перед всеми, хотя вы и считаете это ненужным, но ваши дружинники могут про себя беспокоиться. (Берену) Простите за неприятные слова, милорд. Берен: (без обиды) Нет, вы правы. И правда, в этом деле не должно быть никакого душка, нам больше не нужны неприятности. Дать клятву сейчас, перед вами? Сенешаль: (качает головой) Лучше перед всеми, Наследник Беора. Берен: Хорошо. (Финрод вздыхает) Сенешаль: Будете облачаться в доспехи, Старейший? Финрод: (тихо) Немного позже. Мне нужно отдохнуть, а с твоей помощью надеть доспехи не займет много времени. (Он снова начинает играть, просто набор аккордов, очень тихо, с закрытыми глазами, прислонившись щекой к деке арфы. Осторожно, не мешая игре, Сенешаль становится на колени позади него и снимает Наугламир. Положив его в шкатулку, он начинает заплетать волосы короля: со всей очевидностью, эльфы обычно причесывали волосы так, чтобы ни одна прядь не запуталась среди колец кольчуги. Берен у камина смотрит на это с тоской, вспоминая, что и у него раньше были товарищи, которые заботились о нем, и о которых он заботился). (Постепенно темп мелодии нарастает, на этот раз в обратном порядке, меняясь не на тревожный и быстрый, а на размеренную пульсацию, похожую на море в прилив, и тогда король начинает наверстывать упущенное. Все больше и больше тем вплетается в мелодию, образуя сложную гармонию. Берен почти узнает мелодию и начинает вторить ей, боевая сосредоточенность сменяет на его лице растерянное выражение). (Очень тихо – по крайней мере, так тихо, как может Пес, по размеру превосходящий большинство пони – в дверь проскальзывает Хуан и идет вдоль стены к Берену, ложась рядом с ним. Опустив голову на лапы, он тоже слушает музыку короля. Когда кажется, что к мелодии уже нечего прибавить, Финрод выпрямляется и начинает Петь:) Финрод: Пой о звездах и ветрах небес, О тварях земли и вод, Пой об орлах в поднебесье И обо всем, что растет! Я пою, пробуждаясь, Я пою, отправляясь И возвращаясь! (В это время возвращаются остальные девять, поодиночке или по двое, ставят свои сумки на пол и садятся рядом, слушая) Пой о творениях рук, об измышленьях ума, Пой о вытесанном и сияющем, Пой о творения рук и слов. Я пою, пробуждаясь, Я пою, отправляясь И возвращаясь! (Берен подхватывает песню, сначала нерешительно, на последних двух строках – громче, к удивлению остальных, от того ли, что он знает песню, или от того, что у него приятный голос). О горах и великих морях, О чащах лесов и глубинах земли, О выси неба неизмеримой Я пою, пробуждаясь, Я пою, отправляясь И возвращаясь: Я пою о Тайном Огне И о Свете вовне, О Негаснущем Пламени Во все мои дни. (Последний куплет поют все вместе, воодушевленные примером друг друга. Когда затихает последнее слово, король перестает играть и откладывает арфу). Финрод: Друзья мои, мои верные – прошу у вас прощения за поспешные слова, сказанные вам сегодня. Я поступил неправильно, обвинив вас еще до того, как вы хоть слово сказали о своем выборе. Я не хочу, чтобы с нами шел кто-то, чей выбор обусловлен лишь стыдом, а не доброй волей, если кто-то из вас поступил так, вы свободны уйти с моим благословением и благодарностью за долгие годы службы от Хэлькараксэ до Осады Ангбанда. (Все молчат. Финрод, переполненный чувствами, на мгновение отводит взгляд). Я тоже был вынужден идти в поход, как вы хорошо знаете, и те, кто пришел со мной, и те, кто присоединился позже. Может быть, как мне кажется сейчас, мне суждено сразиться с Морготом за украденный им Свет и вернуть его миру – и всегда было суждено, и потому я был переведен через Море, не совсем по моему желанию, хотя и по моей воле. Может быть. Во всяком случае, мы вновь делаем то, ради чего пришли сюда, и, возможно, странным промыслением судьбы, мы завершим то, чего не могли достичь веками войны, совершим это тайно, выглядя неосторожными глупцами. Я не даю вам гарантий, но, не думаю, что вы в них нуждаетесь – те, кто стоял на равнине Ард Гален! (он криво улыбается, встает и идет к центру комнаты, где поднимает с пола Дагнир). Мы дерзаем свершить это деяние, побуждаемые тем, кто хорошо известен вам, и сам по себе, и его народ, Беорингом, который поклялся свершить сие, и чья клятва ведет за собой ваши. Берен? (Берен встает и идет к королю, опускаясь на колени у его ног. Он двигается ровно, и, кажется, вновь обрел контроль над собой, но след потрясения все еще виден в его лице и движениях, если сравнить с его обычным состоянием). Берен, сын Барахира, сына Брегора, происходящий по прямой линии от Балана, известного как Беор, обменяешься ли ты со мной клятвами, признавая меня своим королем, клянясь служить мне словом и делом до конца твоих дней, принимая от меня этот меч, как знак твоей верности мне, дабы поднять его лишь против Тьмы под светом луны, солнца и звезд? Берен: До конца моих дней, мой король. (Финрод кладет клинок на его вытянутые руки и касается правой рукой головы Берена в подтверждение клятвы. Когда Берен поднимается, его место занимают остальные, и первым из всех – Капитан, они тоже опускаются на колени). Финрод: Что это вы? Вы уже давно поклялись мне в верности (смотрит на самого юного Разведчика) и немного времени прошло, с тех пор как ты дал мне клятву – что же вы, думаете, я сомневаюсь в вас в этот час?.. Капитан: Сомневаетесь? Нет – но, возможно, нуждаетесь в этом не меньше… (Он протягивает свой меч королю, который качает головой, но вновь принимает клятвы от каждого воина по очереди, после чего все становятся рядом с Береном. Финрод не пытается скрыть слезы от этого жеста и все же поднимает бровь, видя Сенешаля, преклоняющего колени последним). Сенешаль: (улыбается) Должен ли я спросить, в чем я при этом себе отказываю? (получив свой меч от Финрода, вкладывает его в ножны и салютует. Когда Финрод жестом приглашает двух своих старших лордов к столу с картами, Сенешаль берет доспех короля и его боевой камзол и во время разговора помогает ему снять шелковое одеяние и надеть боевое. В этом нет никакой беспечности: после 400 лет войны это действие не требует много размышлений и усилий). Финрод: Я вижу только два возможных пути: но вы тоже выскажите свое мнение. О переходе через Эред Горгорот не может быть и речи, и будет верхом глупости идти кружным путем на восток через земли моих милородов-братьев, даже если бы у нас были для этого время и силы. Мы можем также идти тем путем, что и планировали поначалу, полагаясь на скрытность, а не на скорость, осторожно, вдоль Сириона до самых Топей – или взять немного к западу, перевалить через горы и спуститься к Ангбанду со стороны Хитлума. Ваши мнения? Сенешаль: Я согласен, что восток исключается, как и северо-восток, но, по моему мнению, пересекать Эред Ветрин дважды – туда и обратно – чистое самоубийство. А идти вдоль гор – слишком окольный путь. Капитан: Старейший, приближается зима, и даже нам придется худо, если она застанет нас в горах. Я знаю, Беоринг это выдержал, но, думаю, не стоит осложнять и без того нелегкое дело. Финрод: (обеспокоено) Я сказал бы, что лучше всего идти по дороге вдоль речной долины под покровом леса и держаться вне поля зрения Тол Сириона так долго, как только возможно. Мы хорошо знаем эти земли, наша Сила защитит нас от Тьмы, и даже если при возвращении мы будем вынуждены перейти через горы к Митриму и потом вдоль реки, все худшее будет позади. Но надо принять во внимание и Барахириона – можно ли ему идти так близко к Дельдуату? Капитан: Лорд Дортониона уже вышел оттуда живым, мой лорд. Финрод: Но он… Сенешаль: (становясь на колени, чтобы застегнуть наколенники короля) … смертный. Я знаю. Но он так говорит и я ему верю. И, конечно же, под защитой вашей Силы он будет в большей безопасности. Финрод: (глядя через его плечо) Берен? Это правда? Ты без всякого вреда перешел Таур-на-Фуин? (Берен сидит на полу рядом с остальными, ласково поглаживая уши Хуана и кормя его остатками хлеба). Берен: (рассеянно) Что? Да, по крайней мере, часть его. Во всяком случае, год назад я был на такое способен. Финрод: (озабоченно) Берен! Ты еще не надел кольчугу? Приготовься, у нас мало времени, мы не можем провести еще одну ночь под этими камнями. Помочь тебе, друг? Берен: Нет… нет! Я… я сейчас. (оглядывается) Где мои вещи? Сенешаль: В соседней комнате, сложены вместе – некоторые из них были настолько испорчены, что не поддавались починке, и я взял на себя смелость приготовить другие такие же, но ничего не выбрасывал – вы должны сами это решить. Берен: Благодарю. (Когда он идет к внутренней двери, к нему подходят Королевский Страж и юный Разведчик). Разведчик: Мой лорд, мы не желаем вас обидеть, но если вам нужна помощь в облачении в доспехи, мы готовы помочь. Берен: Я не осмеливаюсь… Страж: Сэр, мы почтем за честь служить вам. Берен: Я… (сзади в отдалении) Финрод: … периметр, и я скоро присоединюсь к вам. Сенешаль: Прощание, мой лорд? Финрод: (качая головой) Нет, проверю посты. Берен: (оставляя ненужную гордость) … почту за честь и буду благодарен за помощь. (входя в другую комнату:) А как вы делаете, чтобы металл не блестел? Магия? Разведчик: (смущенно) Нет, мой лорд, просто… нолдорское изобретение. Страж: Тот свет, что на него падает, не отражается, а поглощается и преломляется, а лучи, которые все-таки отражаются, теряют силу и не дают блеска. (Очевидно для них это звучит убедительно и понятно). Берен: (пожимая плечами) А. Хорошо. Странствующий Бард: Нарготронд, ныне короля лишенный, Застыл, как перед штормом стая птиц спокойных, О будущем там говорить страшатся, А веселиться в городе считают недостойным, Пока там Истина не привела в движенье Мысль, Слова – Дела, а Воля – Действо породило. Приготовления поспешные идут, Отвага восполняет то, что не хватило, В числе ли воинов или в снаряженье, И быстро замыслы они меняют, Что были на успех обречены: Нужда учиться быстро заставляет. Несколько Судеб, Времен древнейших сложное плетенье, Свились в одну единственную нить, И преступленье покрывает преступленье – Королевство Скрытое, доверив вероломно Честь свою бесчестным, лежит защиты лишено. Прощанья душераздирающие Уже окончены. Осталось лишь одно – Уйти… * Автор, обижаете! В Интернете есть все! :) Действительно, красивая мелодия. (прим. перев.) ** Речь идет об атаке на Фингона и осаде Барад Эйтель. Хитлум устоял с помощью Кирдана, но в битве погиб Галдор, отец Хурина (прим. перев.) *** Лалик - французский ювелир середины ХХ века, работавший с драгоценностями и стеклом. Советую посмотреть фотографии в Интернете (прим. перев.) **** Амарна – древний египетский город, при раскопках которого найдено много ювелирных изделий (прим. перев.)