Парень, девушка и собака

Сцена VI

Бард: Молчанием встреченный, ищет путник тревожно Ответы, отвлеченный от цели своей, расследует осторожно Темную тайну Нарготронда под яркою маскою ложной… (Покои Лутиэн. Внешняя комната – маленькая гостиная, из которой коридор ведет во внутренние комнаты, в коридоре – дверь с панелями, открывающаяся наружу и обычно открытая. На стенах комнаты расположены небольшие панели, похожие на окна, в которые вставлены витражи из цветных стекол, освещенные изнутри. Украшения здесь по большей части в природном стиле, а не в абстрактном, как почти везде в Нарготронде, и это выглядит красиво и изящно. Лутиэн стоит рядом с Финдуилас, уставшая и расстроенная). Финдуилас: Вы уже лучше себя чувствуете? Лутиэн: На самом деле, нет. Думаю, ваш отец меня избегает… Финдуилас: О, нет, уверена, вы ошибаетесь… он… он просто очень занят. Даже я, его помощница, вижу его совсем редко! Лутиэн: Тогда почему я не могу поговорить с ним? Финдуилас: (терпеливо) Потому что он очень занят. Лутиэн: (настоятельно) Занят… чем? Финдуилас: Ну… Нарготрондом, конечно. Лутиэн: И..? (пауза) Спасательной операцией..? Финдуилас: О… ну конечно… этим тоже. Лутиэн: (явно неубежденная ответом) Хм. (идет к ближайшему ложному «окну» и водит пальцем по стыкам стекол) Финдуилас: Разве это не прекрасно? Это вид из нашего западного окна в Тирионе. Лутиэн: (поддерживая разговор) Деревья очень красивы. Выглядят почти как настоящие буки. Финдуилас: О, это не буки, это маллорны. Они растут только в Амане – они посвящены Йаванне, знаете ли… Лутиэн: По ним, наверное, здорово лазать. Понятно, почему она их любит. (Финдуилас бросает на нее любопытный взгляд) Вы принесли их с собой? Они выглядят очень… большими. Финдуилас: Нет, это сделала моя тетя. Это комнаты, в которых она останавливается, когда гостит здесь, и она украсила их по своему вкусу. Лутиэн: Ваша тетя – потрясающая женщина. Думаю, она – единственный эльф, освоивший наш двухрамный ткацкий станок всего за день. Финдуилас: (стараясь, чтобы ее голос не звучал покровительственно, но с явными нотками превосходства) Ну, в конце концов, она из нолдор. Лутиэн: (хмурясь) Вы хоть видели ткацкий станок, изобретенный моей матерью? Тот самый, что ткет один и тот же узор на обеих сторонах, но разным цветом? Большинству эльфов нужно два дня, чтобы только разобраться, как его устанавливать. И ведь ваша семья – наполовину тэлери, верно? Разве это не имеет значения? Финдуилас: (смеясь немного нервно) Ну… очевидно… вы же понимаете… Лутиэн: (явно не понимая) Интересно, как быстро вы бы с ним разобрались? Я знаю, она взяла с собой станок, который сделала, так что, может, вы на нем работали. Мой станок был всего в четверть размера, и из-за этого довольно трудно было сделать ткань нужной ширины, и у меня вечно все морщилось – думаю, мне пришлось бы полночи все разглаживать. (с любопытством) Почему вы никогда не приезжали навестить нас вместе с родными? Финдуилас: (неловко) О. Ну, это так далеко, знаете ли. Лутиэн: Не так уж далеко, я ведь дошла. И у меня не было лошади. Финдуилас: Просто… здесь всегда так много дел, а… вы знаете, у вас так мало дел, по сравнению с нами. Лутиэн: (сухо) Да, именно потому ваша тетя проводила с нами все время, потому что у нас нечего делать. Финдуилас: (извиняющимся тоном) О, не будьте так чувствительны. Я уверена, это чудесное место. Вы, должно быть, очень скучаете по дому. Лутиэн: (пожимает плечами) Это больше не мой дом. Он был моим. Но теперь мой дом – там, где Берен. Финдуилас: (потрясенно) Но вы же хоть о чем-то сожалели, когда покинули дом, семью, все, что знали… Лутиэн: Да, об одном я сожалею. (короткая пауза) О том, что не сразу последовала за ним. (водит пальцем по одному из изображений маллорнов) А насколько они высоки? Финдуилас: (немного сбитая с толку сменой темы и самой темой) Ум-м…высокие… но насколько, я точно не скажу… Лутиэн: Интересно, выше ли они Хирилорн. Да, все верно, там можно было бы построить дом. Но спуститься было бы легче. Хах. (трясет головой) Финдуилас: Даже не представляю, о чем вы думали… Лутиэн: По большей части – хорошо ли я завязала узел. Финдуилас: О, нет, я имею в виду – обо всем этом. Лутиэн: (мрачно) Они не могут сделать это со мной… Как они посмели сделать это со мной..? Звезда и вода, как долго надо спускаться! Ну, может, не совсем в такой последовательности. (пауза) Вы ведь об этом спрашивали? Финдуилас: Ну… Лутиэн: Я имею в виду, я мало думала, больше планировала, если вы понимаете, о чем я. Когда я уверилась, что сбежала, тогда-то и стала мучиться страхом от опасностей бегства – к сожалению, он несколько запоздал. Финдуилас: Я больше хотела узнать, вы все это хорошо обдумали? Вы считали это наилучшим выходом? Принимая во внимание войну, вашу семью, ответственность за свое положение в королевстве и все такое? Лутиэн: Простите, вы хотите сказать, что я не должна была убегать, а должна была сидеть на дереве вечно? Финдуилас: Не совсем, но, да, я имела в виду, они, конечно, не оставили бы вас там вечно. Лутиэн: Учитывая, что условия моего освобождения были невыполнимы и учитывая упрямство каждого из нас, «вечно» - самое подходящее слово. Финдуилас: Но разве вы совсем не понимаете их точку зрения? Я имею в виду, вы же не можете их винить за желание оградить вас от опасности, особенно со всеми этими слухами, что орки охотятся именно за вами… Лутиэн: (прерывая ее) Я же сказала, я считаю, они просто говорили так. Или, по крайней мере, отец говорил, потому что мама вообще молчала, потому-то я и думаю, что это неправда (хотя, может, и правда), ведь я никогда не слышала от нее ни слова лжи, не думаю, что она вообще умеет лгать. Хотя, если уж подумать, я и от отца лжи не слышала. Но все же я этому не верю, учитывая все обстоятельства. Финдуилас: (пожимая плечами) В любом случае, вы ведь не можете отрицать, что кругом бродят волчьи всадники и прочие ужасные твари – странно было бы думать, что они не могут навредить вам. Представьте, что бы они почувствовали, если бы вас захватил Враг! Лутиэн: То же, что почувствовала я, когда узнала, что Берен в плену? Финдуилас: … (пауза) Лутиэн: (смягчаясь) Смотрите, у них было много шансов. Если бы они не хотели, чтобы все это произошло, во-первых, не надо было забывать об этом, когда они впервые услышали о Берене – вы знаете, что Даэрон надеялся, что воины его застрелят, когда рассказывал все моему отцу? Я была так зла, что чуть не столкнула его с дерева, когда ему разрешили туда явиться. Во-вторых, не надо было выдумывать для нас это безумное задание с добычей Сильмариля, а потом, неужели они ждали, что я буду сидеть там и говорить: «О, вот как», когда мама сказала, что он схвачен? Интересно, что, по ее мнению я должна была делать с этим известием? (начинает раздраженно ходить туда-сюда, говоря все громче, пока Финдуилас изображает Хорошего Слушателя) Лутиэн: Ну и вот, здесь они могли бы дать мне отряд и сказать: «Хорошо, ты выиграла, мы этого не одобряем, но, по крайней мере, ты справишься с этим должным образом», но нет: мне часами читали нравоучения, как будто я – маленький ребенок, застигнутый за обрыванием занавесок в доме, или кто-то такой же глупый, и они совсем меня не слушали, а потом: «Ну, мы хотели запереть тебя в комнате, но ты от этого заболеешь, а, может, убежишь, так что мы нашли решение!» А потом они решили, что нравоучения Даэрона на меня подействуют, а еще, кроме того, он «затмит» для меня Берена? «О, мы просто заменим одного на другого, и она даже не заметит»..? «Нам он нравится больше, так и ей тоже понравится»..? Интересно, на что они рассчитывали? (умолкает, восстанавливая дыхания и негодующе фыркая) Финдуилас: Но вы ведь понимаете, почему все это произошло, верно? Я имею в виду… с внешней точки зрения, у Даэрона много достоинств. Он знаменит даже при дворе Верховного Короля. Все обожают его музыку, и если кирт не так изящен, как наше письмо, он четок и легок. И, в конце концов, они уверены, что Даэрон надежен, заслуживает доверия и всем хорош. (пауза) Лутиэн: (очень сухо) Если мои родители, когда учили меня всю жизнь, что самое важное – это искренность, доброта, справедливое суждение и все такое, и что я должна выйти замуж только за того, у кого, по их мнению, есть все эти качества, подразумевали, что я и в самом деле должна выйти замуж за старого друга семьи, всемирно известного артиста, композитора, изобретателя уникальной системы хранения данных, который, кажется, никогда не думал обо мне иначе, чем о маленьком ребенке, пока я и в самом деле не нашла того, кто воплощал все эти черты характера – воистину, это была хорошая шутка с их стороны! Финдуилас: (неловко) Но что они действительно должны были сделать? Я имею в виду… и правда?.. Лутиэн: А, снова начинается? Финдуилас: Ну, очевидно, они думали, что он подходит вам, если побуждали вас проводить так много времени вместе? Лутиэн: На самом деле, это потому, что он был такой хорошей нянькой, когда я рвалась в ткацкую матери, чтобы лазить там по станкам. Отец любит музыку, но сам он не такой уж искусный музыкант, а звуками флейты меня всегда можно было отвлечь. А когда я подросла, все они решили, что он может меня и учить, и это должно сработать. Как я могла подумать, что в один прекрасный день далекого будущего он перестанет думать обо мне, как о «маленькой милой сестричке», а вместо этого подумает: «О, нежная богиня!»? (фыркает) Идиот! Финдуилас: (шокировано) Но… он же гений, Лутиэн! Лутиэн: Мне все равно в скольких науках Даэрон считается Мудрым – все же он идиот. Тот факт, что он думал, будто гибель моей истинной любви заставит меня полюбить его или что-то такое, доказывает, что образование – это еще не все. Финдуилас: Но разве вы совсем его не жалели? Лутиэн: Конечно, жалела. Я ведь снова заговорила с ним, верно? Финдуилас: Ну да – но это же потому, что вы снова нуждались в его помощи, вы же сказали. А вы не подумали, что, скорее, просто используете его? Лутиэн: Нет, это произошло задолго до того. Я слушала его извинения целыми днями до того, как решила сбежать, разработала план и привлекла Даэрона. Но, несмотря на это – вы что, пытаетесь, сказать, что если мне нужна была его помощь, я не должна была с ним говорить, но если мне ничего не было нужно от него, только тогда я должна была простить его? Это довольно жестоко, не говоря уж о том, что непродуктивно. (пауза) Финдуилас: Это же бессмысленно. Лутиэн: Именно так я и подумала. (пауза – она опирается на окно и складывает руки на груди) Мне кажется, вы не одобряете того, что я сделала. Финдуилас: Ну… сначала я решила, что это невероятно романтично, но потом… я подумала обо всем этом и – Лутиэн, как? Лутиэн: «Как» что? Так можно спросить о многом. Финдуилас: Лутиэн, ведь он – ребенок! Ему нет даже половины йена, и … это… это просто неправильно. Во многих смыслах. (долгое молчание) Лутиэн: А вы знаете, насколько моя мать старше отца? (пауза) Даже и не сравнить. Финдуилас: А как это вы не знаете, сколько вам лет? Лутиэн: Ну… большую часть ее жизни никак не посчитать, потому такой вопрос не имеет смысла. Но то, что можно измерить – это где есть всякие отметки, если можно так сказать – она была здесь раньше, чем появились Звезды, раньше, чем пробудился наш народ, раньше, чем эльфы Средиземья разделились. Финдуилас: Хорошо, но тут есть разница. Лутиэн: Какая? (Финдуилас бросает на Лутиэн сердитый взгляд, как будто та ее утомляет своими вопросами) Я говорю серьезно, я все время об этом спрашиваю и не получаю ответа. (вновь начинает ходить, продолжая речь) Вы говорите точно, как они. «О, Лутиэн сошла с ума», «Должно быть, он зачаровал тебя каким-то Вражьим колдовством», «Что с тобой случилось? Ты совсем не думаешь о матери и обо мне?», «Ты всегда была такой ответственной!» (Финдуилас, устав вертеть головой за Лутиэн, берет стул от восьмиугольного стола, ставит в центр комнаты, садится и наклоняется вперед, выглядя Очень Серьезной). Финдуилас: Но разве вы не считаете эти слова разумными? Лутиэн: (с коротким смешком) Я ведь здесь, верно? (пауза) Финдуилас: Я имею в виду, и в самом деле, как можно увлечься каким-то случайным прохожим, встреченным на прогулке в лесу? Разве вы думали, что они не расстроятся? Даже если оставить в стороне тот факт, что он – человек, а не один из нашего народа. (Лутиэн громко смеется) Что? Почему вы надо мной смеетесь? Лутиэн: Да ведь это наша семейная легенда, кузина! Не говорите, что вы не слышали – ведь именно этим знамениты мои родители! Это же великая романтическая история, которую они всегда рассказывают: как отец услышал пение мамы и оставил все, чтобы следовать за ней, а когда коснулся ее, Время остановилось для них, и ни она, ни он больше даже не смотрели в сторону Амана. Эту историю я слышала от них всю жизнь, они говорили, как меняются все приоритеты, когда ты встречаешь истинного суженого, и не надо беспокоиться о том, что все подумают и все такое. Они так злились на всяких ханжей, которые порицали все это. Финдуилас: (в замешательстве) Да, но… (находится с ответом) … но это было тогда. Все было по-другому, когда они были молоды. Мир сейчас – такое сложное место, и у них есть обязанности, и у вас тоже. Вы же не ожидали, что они примут все это равнодушно и без всяких оговорок. Лутиэн: Почему же? Если они действительно доверяют мне и считают такой мудрой и разумной, как говорили, тогда должны доверять моему суждению и здесь. Финдуилас: Вы так наивны… нарочито наивны. Лутиэн: Наивна?! Финдуилас: Вы же не думаете, что кто-то с объективной точки зрения посчитает разумным или подобающим вам вступить в такие важные отношения без разговора со старшими и их совета? Лутиэн: (поднимая бровь) Но они так и сделали. Финдуилас: Да, но вы ведь – принцесса, а не просто обычная девушка, которая ни за что не отвечает. Вы должны были принять во внимание всякие практические соображения, подумать, как это все повлияет на окружающих, ведь вступление в брак – одно из важнейших решений в жизни! Лутиэн: (сухо) Но разве вы не согласны, что это слишком важно, чтобы решали родители? Финдуилас: (тряся головой в раздражении) Гвин и я размышляли об этом не один десяток дней, прежде, чем решили обручиться, чтобы получше узнать друг друга и увериться, что нам обоим будет хорошо, и мы сначала узнали у наших семей, что они это одобряют. Так гораздо меньше проблем… Лутиэн: Смотрите, вы, может быть, и колебались, когда все поняли, но я не привыкла строить свою жизнь в зависимости от мнений других. Я всегда ходила, куда хотела, и делала, что хотела, и мои родители об этом не беспокоились. До того дня. (Финдуилас моргает от резкости ответа, но решает не обращать внимания) Финдуилас: Но какого ответа вы ожидали от них, когда все рассказали? Или вы вообще не собирались рассказывать? Лутиэн: Я ожидала, что они отреагируют разумно и поймут, что ошибались насчет людей все это время, я думала, у них будет достаточно здравого смысла, чтобы увидеть его достоинства и обращаться с ним с тем уважением, которого он заслуживает. Я думала познакомить всех с Береном через некоторое время, когда он немного приведет нервы в порядок, и чтобы они смогли узнать его в обстановке, где ему было бы спокойно. (с горькой улыбкой) Я никак не могла подумать, что он может не знать, кто я, это немного высокомерно с моей стороны, но я честно думала, он понял, что я королевская дочь, и у меня не было других мыслей, пока я не рассказала ему о нашей проблеме, и он сказал: «У тебя есть родители?», с таким потрясением, - он думал, я сама по себе и ни от кого не завишу. (вздыхает) Но он не разозлился, только рассмеялся и сказал: «Вот и все» в том мрачном смысле, что уже год никто не пытается его убить, и он не надеется, что это будет продолжаться и дальше. Финдуилас: Но когда вы поняли, что они вовсе этим не довольны и несклонны ему симпатизировать, разве вы не подумали снова, как это вы отбросите свое положение и свое счастье ради Человека? Лутиэн: Финдуилас, он не просто «Человек», он – Берен. Из всех, кого я знаю или когда-нибудь встречала, он – самый красивый. (Финдуилас издает удивленный смешок). Что? Финдуилас: Лутиэн! Да как вы могли такое сказать?! Красивый..? (Лутиэн пристально смотрит на нее) Он… он такой грязный, Лутиэн! Даже когда он попытался привести себя в порядок, он выглядел таким неряшливым. Я имею в виду его волосы – разве вы не могли хотя бы постричь его? Лутиэн: (удивленно) Разве, по-вашему, это важно? Финдуилас: И не только это – он же весь в шрамах. И волосы у него становятся серыми, как обычно у них… Лутиэн: Ну и что? У моего отца все волосы такого цвета. Финдуилас: (покровительственно) Вы ведь немного знаете о людях, верно? (Лутиэн снова пристально на нее смотрит) Это означает, что они стареют. Лутиэн: Берен не стар, даже по меркам людей, вы ведь только что выражали недовольство этим. Финдуилас: Пока не стар, но это означает, что их тела начинают дряхлеть. Лутиэн: (едва сдерживаясь) Я слышала, Берен добрался сюда от Менегрота вдвое быстрее меня. А ведь я могу дольше продержаться без сна. Для меня это никак не признак дряхлости. Финдуилас: Но он был в ужасном состоянии, когда пришел сюда. Лутиэн: Я тоже. Не очень-то весело идти по бездорожью одному, без помощи и подходящего снаряжения и одежды. Но… вы знаете, что можете это сделать, и вот – вы доходите. Он не «дряхл» и не стар, Финдуилас, он просто пережил страшные испытания, и болел после этого некоторое время. Если бы вы видели, как он сражается, вы бы не спрашивали. Финдуилас: А когда вы видели, как он сражается? Лутиэн: (пожимая плечами) Ну, не совсем сражается, но я много раз следила за его тренировками. Финдуилас: (сбитая с толку) Зачем? Лутиэн: (вытягивая руки) Потому что это красиво. Это как своего рода танец. Разве вы никогда не видели тренировок своего Гвина? Берен очень эффектен – думаю, в этом он не хуже Маблунга. О, у них еще есть танцы с мечами, настоящие танцы, которые они танцуют – обычно – в честь Ариэн, в конце концов, я одолела его смущение, и он показал мне такой танец, это было изумительно. И довольно пугающе. Просто ловкость, острые лезвия и все такое… Финдуилас: Лутиэн, вы себя-то слышите? Вы хоть представляете себе, как искаженно это звучит? Как… как неженственно? Моя тетя в этом отношении тоже немного странная, но у нее есть четыре старших брата, что вдохновляли ее на это, любой бы ожидал от нее такого. Но вы… я имею в виду, вы же – не воин, и – мечи, почему, ради всего святого?! Лутиэн: Что? То, что я этим не занимаюсь сама, не означает, что я не могу восхищаться подобным. Финдуилас: Но… неужели вы не понимаете, что использовать насилие для почитания Стихий – нечто неправильное? Они не одобряют войн и оружия. Лутиэн: (поднимает брови) Это новости для меня, моя мать не видит в этом проблемы. И разве они сами не занимались подобным еще до нашего появления? Дикая Охота, нападение на Ангбанд* и все такое? Финдуилас: Как это вы так спокойно относитесь к войне? Лутиэн: (пожимает в ответ плечами) Может, потому что мы сражались веками еще до вашего появления. У нас нет предрассудков по поводу войны. Или по поводу оружия. Финдуилас: Предрассудков?! Лутиэн: (пожимая плечами) Ну, с оружием в руках вы явно чувствуете себя не в своей тарелке, что-то в духе «мы не занимаемся этим всерьез, а только из необходимости», я такое замечала у многих нолдор. Вы явно больше беспокоитесь об этом, чем мы. Финдуилас: (тоном превосходства) Неужели вы хотите сказать, что Война – это хорошо? (Лутиэн останавливается и упирает руки в бока, иронически глядя на Финдуилас) Лутиэн: (очень сухо) Учитывая, что орки могли спокойно перебить нас еще до вашего появления и мы остановили их только ценой множества жизней, и учитывая, что мы до сих пор постоянно отражаем набеги на границы – при этом иногда гибнут эльдар, и учитывая, что моя мать, ее помощницы, включая и меня, обычно имеют дело с последствиями – у нас мало возражений против подобного вида деятельности, верно? Сколько отравленных стрел вырезали вы из эльфов за последнее время, кузина? (Финдуилас изумленно смеется, не до конца уверенная, что Лутиэн не шутит) Что, неужели вы никогда не вырезали металл из живой плоти? Да еще не давая раненому истечь кровью, пока вы это делаете. Да, для меня это не повод для шуток. Финдуилас: Наши специалисты, занимающиеся подобным, хорошо знают свое дело. И в любом случае, вы сменили тему разговора. Лутиэн: Не я, а вы. Финдуилас: Ну, честно, Лутиэн, ведь все это звучит так по-детски, разве нет? Дело в том, что он будет жить недолго, только в этом. Не как мы. А что дальше? (горячо) Об этом вы подумали? О том, что он, в лучшем случае, проживет еще лет шестьдесят? И как большинство из них – если он проживет так долго – он одряхлеет? И потом он не будет ждать вас в Амане. Лутиэн: (широко открывая глаза) Благодарю вас за открытость и честность, я бы никогда об этом не догадалась, несмотря на то, что мы отдали четверть западных границ под защиту смертных, и мы услышали о них только от Финрода, когда люди только появились в Белерианде. (слегка повышая голос) Конечно, я понимаю, что народ Берена более хрупок и меньше живет, чем мы! Но чего я не понимаю, это почему вы все так спокойно относитесь к тому, что ваш король в плену, разве он – чужак, о котором вы не обязаны заботиться и выводить свой народ, разве вы не хотите освободить его, как я хочу освободить любимого – и это я здесь веду себя нерационально? (пауза) Финдуилас: Не надо так грубить. Но я понимаю, что вы очень утомлены и пережили большой стресс, поэтому я вас извиняю. (Лутиэн молча смотрит на нее, потом взъерошивает волосы, так что они растрепываются еще больше, и отворачивается к «окну» с изображением далеких гор, кладя на него ладонь). Лутиэн: (тяжело) Да. Именно так. Спасибо, кузина. Финдуилас: А что, если у вас будут дети? Кем они будут? Лутиэн: (оборачиваясь) Э… детьми? Финдуилас: (раздраженно) Пожалуйста, будьте серьезнее. Я имею в виду, они будут эльфами или смертными? И вообще, могут ли у вас быть дети? Лутиэн: Не знаю. Насколько я понимаю, мы – первая смешанная пара в истории. Не считая моих родителей, конечно. (поднимая руки) Разве это имеет значение? Финдуилас: (еще более раздраженно) Лутиэн, я пытаюсь говорить серьезно! Лутиэн: А почему вы считаете, что я несерьезна? Если могут, то могут. Если не могут, то не могут. Это ничего не меняет. У смертных не обязательно есть дети… не обязательно у каждого есть в жизни то, что он хочет, верно? Я имею в виду, посмотрите, что получилось у богов! Финдуилас: Но что вы будете делать после его смерти? Я знаю, что это не то же самое – но ужасно странно выходить замуж второй раз. Я даже не представляю, о чем думают те, кто так делают, что они чувствуют, понимают… Да, честно говоря, это почти неприлично! (Лутиэн вновь отворачивается) Лутиэн: (недоверчиво) Зачем это мне снова выходить замуж? Финдуилас: Но… но вы будете… будете всегда одиноки. Лутиэн: Я не хотела выходить замуж, пока не встретила Берена. Почему я должна думать, что мое желание изменится? Финдуилас: Но… а вдруг вы встретите свою истинную любовь, что тогда? Лутиэн: (всплескивая руками) Финдуилас, он – моя истинная любовь. Я никогда не полюблю другого. Кто может сравниться с ним? Несправедливо будет даже пытаться сравнивать кого-то с Береном. Финдуилас: (с нервным смехом) Вы так мелодраматичны, Лутиэн. Вы не можете так думать. Лутиэн: Вы, что же, настолько слепы, что ничего не видите за наружностью? Красивая одежда и аккуратная прическа – самое главное для вас? В лесу этого не достичь. Финдуилас: Не только это, а вообще все. Между вами – пропасть, в окружении, в культуре, во всем, что приходит с возрастом, и я не понимаю, как ее можно пересечь. Я имею в виду, что он, конечно, герой, и я восхищаюсь его отважным сопротивлением Морготу, но когда все будет сказано и сделано, то окажется, что он ничего не умеет, кроме как убивать тварей, верно? Лутиэн: (качая головой, с гримасой) Это он сказал? Он такой скромный… Он прекрасно поет. И у него грация истинного танцора. Финдуилас: А вот теперь вы говорите о внешности. Не так ли? Лутиэн: (смотря в потолок) Нет, я просто стараюсь развеять ваше заблуждение, что у него нет талантов, как будто бы он – низший только потому, что не интересуется искусством. Это просто неправда. Финдуилас: Но разве он что-то умеет? Келебримбору он сказал, что нет. Лутиэн: Финдуилас, разве у него было время что-то делать или чему-то учиться? За ним охотились, будто за диким зверем, последние десять лет, пока он сам охотился на орков и пытался защитить последних жителей Севера, что еще не бежали. Вы ведь знаете, что он похоронил отца, родичей и всех друзей? Я плакала, когда он рассказывал, как отец не хотел посылать его на разведку, узнав, что Саурон лично вышел из Твердыни на охоту за ними, потому что боялся не увидеть сына вновь – это и случилось, хотя не так, как думал Барахир. Можете ли вы вообразить себе такую жизнь? Финдуилас: О, так вы его пожалели. Ну, это я могу понять, но… рисковать жизнью и счастьем ради сентиментальных чувств – это уж чересчур. Супруги должны быть равными, это и означает слово «пара» в конце концов. Жалости недостаточно для длительного союза. Лутиэн: Нет, я виделась с ним несколько раз до того, как он поведал о своих несчастьях – до того, я знала лишь пару легенд о Берене и, честно говоря, я немного боялась, что он посчитает меня глупой и ничтожной по сравнению с собой. А теперь вы хотите сказать: «Уважения к герою недостаточно для союза». Верно? (Финдуилас пристально на нее смотрит, но молчит) У меня были Эпохи, чтобы попрактиковаться в этом – и только половина лета, чтобы я увидела другую сторону вопроса, если хотите. Финдуилас: Пожалуйста, не злитесь так, кузина. Я только пытаюсь помочь вам, потому что мне кажется, вы не обдумали все, как следует. Сарказмы здесь не помогут. Лутиэн: Мне надоело, что со мной говорят как с дурочкой. Я думала, вы на нашей стороне, а теперь вы тоже так говорите! Разве вы не беседовали с ним, пока он был здесь? Неужели вы не заметили, как он добр, умен, благороден… Финдуилас: Лутиэн, посмотрите мне в глаза и скажите: Вы, правда, думаете, что он… он может быть вам ровней? Лутиэн: Да. Финдуилас: (многозначительно) Вы так только говорите. Лутиэн: (сердито) Нет! Ну, хорошо, я так говорю, но я «так говорю», потому что «так думаю». Я не говорила бы «так», если бы думала по-другому. Что не так? Финдуилас: Я просто боюсь, что вы поставите себя в положение, когда будете говорить и защищать первоначальное мнение просто потому, что слишком уж горды и хотите настоять на своем, даже споря с истиной. Я не думаю, что вы были вполне искренне, когда говорили, что вы ровня. Я думаю, вы чересчур поспешны. Я согласна, что лорд Берен – потрясающий человек, но он только человек, а не эльф. Лутиэн: (холодно) Вы, наверное, поняли, что я не слишком довольна своими родителями сейчас, но мой отец, хотя бы, последователен. Он не презирает людей, в то же время используя их. Финдуилас: Вы говорите за меня, Лутиэн! Я такого не имела в виду. Лутиэн: Нет? Но звучало именно так. По крайней мере, это вы считаете, что они достаточно хороши, дабы сражаться за вас и умирать, но недостаточно хороши, чтобы считаться настоящим народом. Финдуилас: Вы переиначиваете мои слова, я такого не говорила. Мне только неясно, как все это может устроиться. О чем, например, вам с ним разговаривать? Как вы можете беседовать, будто ровня? Что вы видите в нем, как в будущем супруге-консорте? (молчание) Лутиэн: Весь мир. (короткая пауза) Финдуилас, то, как он его видит – то, как он просто упивается, изучая его, узнавая обо всем – о музыке, и деревьях, и именах звезд, и о том, как появились разные вещи, и обо всем – это как если бы и я ничего раньше не видела, все, что я думала, будто знаю и понимаю, и принимала, как должное, веками, а он сейчас узнает об этом впервые, и я тоже все вижу, как в первый раз!.. Финдуилас: (многозначительно) Это не звучит, как «быть ровней». Это звучит, как будто вам нравится держать его при себе, потому что он намного невежественнее и он не может узнать ничего, иначе чем от вас, а вы себя чувствуете Мудрой, и вам безумно льстит такое безусловное поклонение и восхищение. (мягко) Что можно понять. Лутиэн: Вы очень сильно ошибаетесь. Берен – не невежда, он многое знает, его разум – как темное зеркало… Финдуилас: (хмурится) Звучит не очень привлекательно. Лутиэн: (раздраженно) Вы видели когда-нибудь озеро в полночь, такое темное, что в нем не видно деревьев, только звезды отражаются ясно, и оно кажется бездонным – такое оно глубокое?.. Вот на что похожи его мысли. Он просто наблюдает, запечатлевая все детали, улавливая и сохраняя самый слабый свет – а затем все меняется, это озеро покрывается льдом, точнее, серебром вместо льда, и в нем все ярко отражается, и на вещи, невиданные доселе, проливается яркий свет – вот на что похожа беседа с ним. Почему вы так беспокоитесь обо мне, когда… Финдуилас: Ну, это звучит тревожно. Это неслыханно, это очень странно, и вы замолкаете, когда вас спрашивают о нем, как будто боитесь об этом говорить или неспособны сказать что-то внятное, поэтому, что мы должны еще подумать? Лутиэн: Нет, все совсем не так!.. Разве… разве вы рассказываете о личном всем и каждому, тем, кого вы совсем не знаете? Особенно, если раньше все окружающие восприняли это негативно и все ваши друзья оставили вас. Финдуилас: Ну, он вас тоже покинул, так что можно сказать, что и он вас оставил. Лутиэн: Нет, он оставил бы меня, если бы сказал: «Мне очень жаль, рад был познакомиться с тобой, но я отправляюсь на запад искать остатки своего народа и поселюсь там с какой-нибудь симпатичной человеческой девушкой без сумасшедших родичей, которые дают мне выбор между смертью, вечным заключением и выполнением задачи, которую не могут выполнить все короли Арды со своими армиями». Хотя, если бы он так сказал, я бы его поняла. Финдуилас, Берен и я… он… он… ну вот, снова. (качает головой, горько смеясь над собой) Ну, хорошо, маленькая кузина, вы хотите подробностей, вы хотите узнать все, вы хотите понять. Я расскажу вам, но обещаете воздержаться от раздражения и сарказмов, пока я рассказываю. (садится на скамью напротив стула Финдуилас, под одним из «окон») Что ж – с чего мне начать? Финдуилас: Ну, вы так и не рассказали подробно, как вы встретились – я-то думала, никто не может пройти в Дориат без позволения вашей матери. Может, это случилось за пределами границы? Лутиэн: Нет, он прошел границу, даже не заметив ее. И мама не знала, что он ее прошел. (мрачно) И тут им бы следовало кое-что сообразить. Финдуилас: Это как, если они даже не знали, что он там? (Лутиэн закрывает глаза, поглаживая виски) Лутиэн: Я имею в виду, когда они узнали. Финдуилас: А – понимаю. То есть вы, и правда, просто случайно наткнулись друг на друга, ничего друг о друге не зная, и тут же, после единственного взгляда, решили, что обрели истинную любовь? Честно говоря, Лутиэн, это просто глупо! Сколько эльфов вы знаете, которые не выросли вместе или хотя бы не знали друг друга несколько Великих Лет, прежде чем влюбиться? (Лутиэн открывает рот для ответа) А, знаю, вы опять скажете про своих родителей, верно? (пауза) Лутиэн: (холодно, свысока) Это был очень долгий взгляд. (Финдуилас смотрит на нее) Это было несколько сложнее, чем в тот раз. Похоже было на совпадение, но я не уверена… было ли это совпадение с моими родителями? Однажды вечером я почувствовала, что должна пойти к верховью Эсгалдуина – думаю, это было похоже на то чувство, с которым Берен решил пойти в Дориат, как в такое место, где он должен быть, хотя, конечно, за мной не охотились варги. Я сказала Даэрону: «Пойдем-ка в Нельдорет, мы давно не плели чары в Нельдорете». А он ответил: «Потому что никого нет в Нельдорете», и я сказала: «Кроме деревьев», а он ответил: «О, да, деревья! Это довольно скучно, не находишь? Не очень благодарная аудитория». А я начала дразнить его, что, мол, он слишком тщеславен для истинного Мудрого, что настоящий Мудрый не заботится об аплодисментах, а он просто хочет произвести впечатление на Певцов, и если ему так уж лень, то я пойду сама, я не нуждаюсь в аккомпанементе… И тогда он разыграл представление: «О, что я только не сделаю для малютки Лутиэн, подчиняясь каждому взмаху ее ресниц», и мы пошли… (умолкает, глядя куда-то вдаль) Финдуилас: (напоминая) Лутиэн… Лутиэн: (криво улыбаясь) Да, конечно. (слегка встряхивается) Вот, и мы пошли в Нелдорет, а Берен услышал нас и пришел узнать, что происходит… и вот что здесь самое грустное, Даэрон ненавидит его, а Берен не понимает, в чем дело, не больше, чем я, потому что он безмерно восхитился искусной игрой Даэрона. Даэрон не мог потребовать более благодарной аудитории, Берен ничего подобного никогда не слышал – да и никто не слышал, Даэрон по-настоящему хорош, ну еще он никогда не слышал именно такой музыки, их музыка очень отличается от нашей… Финдуилас: (покровительственно) Ну уж. Разве что качеством. Лутиэн: (останавливаясь) Что вы имеете в виду? Финдуилас: О, но известно же, что у людей нет никакой собственной культуры, они все заимствовали у нас, начиная с языка. (пауза) Лутиэн: (холодно) А Финрод не так говорил. Он всегда говорил о творческом начале смертных, об их способности создавать новые вещи, адаптироваться. Финдуилас: (неловко) А. Ну да. Он мог так сказать. Лутиэн: Пожалуйста, поясните? Финдуилас: Ну… все прекрасно знают, мой дядюшка – неисправимый экстраверт, он болтает с любым и каждым, с гномами, с нандор, с прибрежными жителями, с местными и… (умолкает) Лутиэн: (очень сухо) С нами? Финдуилас: … Лутиэн: Простите… продолжайте. Финдуилас: … но смертными он особенно увлекается. Похоже, потому, что они – такие невежественные и беспомощные сами по себе, не то что наугрим или местные племена. (Лутиэн бросает на нее проницательный взгляд) Лутиэн: В самом деле. И не говорите. (в сторону) Интересно, откуда вы это взяли. Уж точно не от него! (громко) Нет, я не согласна с вами по поводу культуры. Но, в любом случае, вы хотели узнать романтическую часть нашей истории и обещали не прерывать меня и оставить сарказмы при себе. (свирепо смотрит на Финдуилас) Мне продолжать или нет? Финдуилас: (с виноватым видом) Простите. Продолжайте, пожалуйста. Лутиэн: (вскидывая голову) Хорошо. Берен пришел прямо туда, конечно, он никак не думал, что мы будем так изумлены, и Даэрон закричал, что тут чужак и бежал, но я просто стояла, я не верила его словам, пока не увидела тень на опушке леса – но и тогда я не поверила, потому что не могла понять, кто это, у меня не было ни единой мысли на этот счет, а Даэрон звал меня, будто я была несмышленой дурочкой, и тогда я испугалась и тоже скрылась в лесу – и он исчез. Финдуилас: Исчез? Лутиэн: Именно так – от него не осталось даже следа, и мы решили, что, должно быть, испугались теней или животного, и смеялись друг над другом, потому что не знали врага, способного преодолеть Лабиринт. (с возрастающим возмущением) И здесь, знаете ли, случилось самое глупое во всем этом идиотизме. Если бы Даэрон действительно думал, что Берен опасен для нас – для Дориата или для меня – то зачем он ждал почти полгода, чтобы сказать хоть слово о его присутствии в лесу? Он прекрасно знал, что Берен – не враждебен, не опасен, не представляет угрозы и все попытки оправдать его действия «благими намерениями» - просто чепуха. Если бы они, и правда, были «благими», он бы пошел прямо к моим родителями и нашим командирам и привел бы их прямо туда в ту же ночь, а не шнырял бы вокруг нас почти шесть месяцев в этом своем смущении. Финдуилас: (пытаясь найти оправдание) Ну…может, он хотел быть уверен… Лутиэн: Вы это говорите, а сами не верите. Ну так – как оно выглядит на первый взгляд? Для меня – не так: я увидела тень. Она испугала меня, но не как нечто ужасное, не как вой волков на границе, не как ожидание раненых из стычки, не как то чувство, что охватывает тебя, когда ветер дни напролет дует из Ангбанда. Это было похоже на… (длинная пауза, Финдуилас вежливо прочищает горло) Это было похоже на начало, когда ты вышла наружу в ясный день, на небе – ни облачка, и вдруг что-то заслоняет солнце, и ты видишь – это не туча, это – тень от крыльев, и ты быстро смотришь вверх, надеясь увидеть его до того, как он улетит. Финдуилас: (короткий сдавленный смешок) Вы что, хотите сказать, он был посланцем высших?! Лутиэн: Нет, я говорю, что было похоже на это, на то чувство, что происходит нечто значительное и важное – настоящий страх, но не страх такой обыденности как физический вред, а страх от понимания, что теперь что-то изменилось: перемена, выбор… вызов, и ты можешь принять его или отринуть, не не можешь сделать сразу и то, и другое. У вас когда-нибудь случалось такое? (Финдуилас нервно смотрит в сторону) О, конечно, было – Возвращение. Это было решение, которое вы должны были сделать сами, а не позволить другим сделать его за вас. Или вы позволили? Финдуилас: (свирепо) Вы не знаете, о чем говорите, Лутиэн, так что, пожалуйста, остановитесь. (силой возвращая разговор к прежней теме) Но, очевидно, не это заставило вас думать, что вы нашли свою истинную любовь или Даэрон предал вас. Из того, что вы сказали, непонятно, как вы встретились. Лутиэн: Да, разумеется, было кое-что еще. (вздыхает) Я никак не могла прогнать назойливую мысль, что там, и правда, кто-то был, и поскольку я была уверена, что ничто злое не могло проникнуть к нам, я не боялась и хотела узнать, кто или что было там. Так что я вернулась туда, и возвращалась много раз, я даже один или два раза затащила в Нельдорет Даэрона, на случай, если игра на флейте имела важное значение, но, хотя иногда я думала, что некто там был, было некое смутное ощущение присутствия, я никогда больше его не видела. (невольно улыбается) Пока я не решила призвать туда Весну, и он пришел, будто из ниоткуда, и стал танцевать со мной, и я так удивилась, что сначала даже никак не отреагировала – вот я смотрела туда, потом отвернулась – и он появился, а я не знала, что сказать или сделать, и он обнял меня, будто знал меня всегда, а я так испугалась, что вывернулась и убежала. А он побежал за мной и позвал меня по имени, и это было так, словно весь молчащий лес позвал меня… (долгое молчание) Финдуилас: (очень натянуто) А он испугался вас в первый раз? Может, потому он и скрывался? Лутиэн: Нет, он хотел заговорить со мной, но не мог – до той ночи. Финдуилас: Почему? Лутиэн: Он не знал, почему, просто не мог. Каждый раз, когда он хотел приблизиться и заговорить со мной, он чувствовал себя немым и скованным, и мог только смотреть, пока я не уходила, а потом идти за мной. Финдуилас: (испуганно) Так он оказался не только чужаком, но, как вы говорите, еще и сумасшедшим? А вы удивляетесь, почему ваши родители расстроились! Лутиэн: Нет! Об этом они не знали. И он не был сумасшедшим. Не совсем. Это было нечто, что он не мог контролировать. Финдуилас: Это и означает «быть сумасшедшим», Лутиэн. Лутиэн: (резко взмахнув рукой) Но вы же его видели – вы знаете, что он в таком же здравом рассудке, как и я. Это было воздействие определенных обстоятельств. Не то что Феанор, который сам себя довел до безумия, как говорят. Берен не опасен. Финдуилас: Он – воин, Лутиэн, конечно же, он опасен. А еще и признаки сумасшествия – о чем вы только думали?! (молчание) Лутиэн: Он позвал меня по имени. Он позвал меня по имени, и с первого же мгновения, как я услышала его голос, я знала, что он никогда не пожелает и не причинит мне вреда, и я остановилась и ожидал его, потому что должна была это сделать, он подбежал ко мне и … я увидела его. Не тень, а его, его глаза, он … он был как вспышка пламени, ярче, чем любой, кого я встречала до того, и… он поцеловал меня, и все… просто… остановилось… мы могли стоять там часами, просто глядя друг на друга… (печально) … и мы стояли, потому что внезапно соловьи умолкли и запели дрозды, небо посветлело, и я испугалась, что ушла так далеко от дома, и это было первый день Весны, и все, что мы должны были сделать, я даже не начинала, и я была… потрясена, и я бежала прочь, прежде, чем он мог снова позвать меня, прежде, чем я вспомнила, что не узнала его имени… (молчание) Финдуилас, он позвал меня по имени… Финдуилас: (спокойно) Как он узнал его? Подслушал вас с Даэроном? Лутиэн: Нет, вы не поняли, это было мое собственное имя, не «Лутиэн», не мое старое, первое, что было дано мне – кроме «малышка», и это просто прозвище, верно? (тихо) Он назвал меня «Соловушка»… (Финдуилас с видимым усилием воздерживается от реплики) Лутиэн: (поглощенная мыслями) Я вернулась домой и весь тот день я была как бы двумя эльфийками, а не одной, спокойной и обычной, какую все видели, просто старой Лутиэн, выполняющей свои обычные дела, тренирующейся, ходящей по земле, и кем-то новым, кем-то парящим в воздухе, поющим, как если бы соловей превратился в жаворонка, кем-то, не просто живущим в Дориате, но владеющим целым миром, кем-то, могущим что-то делать, потому что мне дано было зеркало и я увидела у себя крылья – а никто их не заметил. (качает головой, слегка хмурясь) И тогда, на закате я вновь отправилась в Нельдорет, и была так испугана, я не знала, где сон, где явь, я бродила там, не зная, куда идти… и я нашла его, как будто я могла не найти его, и он был совсем другой, не неутомимый охотник, преследующий меня, но некто усталый и печальный, лежащий на берегу реки… (напряженно) … ведь не то привлекло меня, что он был так слаб, верно? (вздыхая) И когда я подошла к нему и коснулась его лица, и он взглянул на меня, и изумление было в его глазах – я знала, что он, как и я, боялся, что все это – лишь сон, что я не вернусь, и я поняла, что любовь моя отдана не тому, кто намного выше меня, и не безответна… Финдуилас: А почему вы думали по-другому? Лутиэн: Я не знала, кто он – он исчезал без следа и он прошел сквозь хранимую завесу и не попал в ее сети, и вы никогда не знаете, кого можете встретить в лесу… Финдуилас: (пытаясь сдержать улыбку) Вы… вы думали, что это был Дух в чужом обличье, как ваша мать?! Лутиэн: (горячо) Я этого не говорила, я только сказала, что не знала, кем он может быть, я не могла сказать… я только знала, что он – настоящий, что он некто, кого я не могла даже вообразить, нечто чужое, что мне дано постичь, узнать и понять, и я никогда не думала, что существует такое сокровище, и это – то, к чему я стремилась с тех пор, как увидела краешек странной тени летней ночью, и да, в конце концов, это был очень длинный взгляд. (очень долгое молчание, Лутиэн с надеждой и тревогой смотрит на Финдуилас, которая выглядит совершенно невозмутимой) Финдуилас: Да уж. Совершенно ни на что не похожая история – очень нестандартная. Лутиэн: (вновь приходя в воинственное настроение) Если хотите услышать нечто нестандартное, послушайте моих родителей, поздно вечером или, скорее, рано утром, когда вино льется рекой, они становятся сентиментальны и вспоминают былые дни. Тогда вы услышите историю о том, как отец впервые увидел маму, когда она дремала в куче листьев, и коснулся ее волос и впал в забытье на целые годы, а потом очнулся и отправился снова ее искать. Говорю вам, у нас не было ничего подобного. Финдуилас: (небрежно) О, ну такое бывает. (тоном превосходства) Но разве нельзя сказать, что Даэрон не зря следил за вами? Если вы побуждали Берена… Лутиэн: Не перекладывайте на меня ответственность за неврозы Даэрона! Если бы он на самом деле применил свой знаменитый ум по назначению, ничего бы этого не случилось. Может быть. Я не побуждала Берена следить за мной, я пыталась побудить его обнаружить себя – если он, и правда, был там. Я не знала точно. Все, что я знала, это то, что некто невидимый смотрел на меня в Нельдорете – некто добрый – это был некто, о ком я никогда не слышала, кого никогда не чувствовала раньше, но все же он был мне знаком. Финдуилас: Звучит вовсе не романтично – а просто жутко. Лутиэн: (расстроено) Вовсе не жутко, хотя то, как он подбирался ко мне дважды, было немного похоже на духа – но первый раз так вышло случайно, и верно, было немного смешно, потому что я стояла в таком хорошем укрытии, что он шел почти прямо на меня, я должна была отпрыгнуть футов на десять – но потому что он просто исчез, когда был в лесу, он не просто тихо вел себя, никто не мог его почуять, даже Белег – разве что я могу, теперь – его разум становится незаметным, как у лиса. Финдуилас: Все же звучит жутко. Лутиэн: Нет – вы же встречали его, он совсем не жуткий, он – Берен. Он… я… Воистину! Разве вы считаете Хуана жутким, когда он ходит вокруг вас и смотрит? Финдуилас: Звучит все хуже и хуже. Лутиэн: (на мгновение поднимает руки, потом роняет их на колени) Вы просто предпочитаете не понимать. Финдуилас: (задумчиво) Подождите-ка, вы сказали, что давно не плели чары в Нельдорете; это означает что вы не танцевали там, у вас накопилось много силы, вашей собственной и силы земли, верно? Лутиэн: (настороженно) Да… Финдуилас: (многозначительно) Так что он просто попал в Плетение. Понятно. Лутиэн: (настороженно) Что это вы имеете в виду? Финдуилас: (снисходительно) Смертные не могут справиться с чарами без особой защиты и предосторожностей. Чары, что окажут на одного из нас желанный эффект, слишком сильно и непредсказуемо подействуют на человека, хотя, конечно, вы не могли об этом знать. Если он просто забрел внутрь вашего плетения, не зная, что с ним происходит, это похоже на работу с годовалым жеребенком для приучения к седлу или к хозяину – он никак не мог этого избежать. А если еще вспомнить о пробужденной силе леса, то и вовсе неудивительно, что он не захотел покинуть те места. Он просто был прикован к ним – и к вам. Лутиэн: Нет. Это неверно. Финдуилас: (сочувствующе) О, я понимаю, вы не хотите этому верить, не очень приятно думать, что кого-то влечет к тебе не более, чем животный инстинкт, да еще вы будете чувствовать себя ответственной за все трудности, которые от этого возникли, но нужно смотреть в лицо фактам… Лутиэн: (прерывает ее, качая головой) Нет, вы не понимаете, даже если отчасти так и было, поначалу… но нет, Берен не был зачарован мной, с таким же успехом можно сказать, что он зачаровал меня своим голосом! Он воистину любит меня… Финдуилас: Но как вы можете такое утверждать? Некто, контролирующий себя, рационально мыслящий, не будет подчиняться безумному, невыполнимому, самоубийственному приказу, даже не остановившись, чтобы подумать, верно? Похоже на – не сердитесь на меня, кузина, пожалуйста, - на то, как Враг управляет чужим разумом, в самом деле. Вы уверены, что он любит вас, или он просто потерял над собой контроль, зачарованный вашей силой? Лутиэн: Берен ничего не делает без причины – хотя причина может быть жуткой: например, выйти с голыми руками против Саурона, если ничего другого не остается – но он вовсе не слабак, подчиняющийся велению других. Вам это решение может показаться безумным, но если есть лишь единственный путь, например, напасть на целый отряд орков, чтобы забрать руку отца или пересечь Эред Горгорот, то он найдет самый простой способ и примется за него, пока не достигнет цели. Если бы мой отец и в самом деле слушал меня, когда я говорила о Берене, он бы не стал надеяться, что задача отобрать похищенное сокровище отвратит Берена от мысли претендовать на мою руку. Как я могу… Финдуилас: (прерывая ее) По вашему рассказу снова выходит, что он пребывает в сильном душевном расстройстве. (Лутиэн вновь взъерошивает волосы и выглядит так, будто с трудом удерживается от крика). Лутиэн: То ли я плохо объяснила, то ли вы плохо слушали. Берен отличается от всех, кого я когда-либо встречала, возможно, в лучшую сторону, и когда я встретила его, я поняла, почему ваш дядя потратил столько времени и сил на смертных, когда у него не хватало времени делать то, что ему нравится, да и работы у него предостаточно. Финдуилас: (едко) Не понимаю, что вы имеете в виду. Дядя делает, что хочет, бродит везде и говорит со всеми, вместо того, чтобы заканчивать свои проекты. (Лутиэн не упускает из виду смущение Финдуилас всякий раз при упоминании Финрода) Лутиэн: (с оттенком снисходительности) Вы ведь не понимаете, что он делает, верно? Финдуилас: (защищаясь) Что вы имеете в виду? Лутиэн: (удивленно) И правда, не понимаете. Я никак не могла решить, шутят или не совсем он и ваша тетушка, когда они говорили, как это странно, что мечтателю-дилетанту позволили взять на себя такую ответственность. Теперь я вижу, что не ошиблась. Финдуилас: (раздраженно, теряя все учтивость) Вы можете объяснить свои слова без всей этой загадочности, Лутиэн? Лутиэн: Вы хоть раз задумались, сколько мелких стычек и пограничных споров он остановил и предотвратил, когда просто «бродил везде и говорил со всеми»? Вы хоть раз задумались, в какой хаос вы ввергли Белерианд, внезапно вынырнув из тьмы и поделив эти земли как свои владения? Рубя деревья, возводя башни в священных местах и оскорбляя народы, о существовании которых вы даже не подозревали? Не говоря уж о том, что большая часть Народа винит вас в появлении Солнца. Если бы он так плодотворно не «бродил везде и говорил со всеми» то, думаете, это прошло бы легко для вас? Финдуилас: Да почему же кто-то винит нас за Солнце? Вы говорите об этих бродячих племенах в горах? Разве не все здесь рады свету? Кроме вражьих тварей, конечно. Они должны быть благодарны за то, что мы пришли и защитили их от Врага! Лутиэн: (вздыхая) Честное слово, я слишком устала, чтобы объяснять тысячу лет политики и развития культуры, начиная с нуля (в сторону) … особенно тому, кто явно не обращал на них внимания последние пятьсот лет! (громко) Вкратце: Сумерки – это приятно. А увидеть, что ваши знакомые валуны разрубили на части и выстроили из них башню – нет. Эльфы, скачущие на больших шумных животных с другими большими шумными животными, в поисках других других животных с целью их шумно убить – это очень неприятно для тех, кто вообще никогда никого не убивает. Иногда довольно трудно понять, что такого особо хорошего в вашем образе жизни, а вы даже не представляете, сколько вреда может нанести небольшой отряд партизан за короткое время. Уверена, что такое сильное раздражение против людей у Певцов вызвано тем, что они долго терпели от нолдор. «О, нет, не надо еще больше их, теперь с другого края мира!», и все такое. Финдуилас: Уверена, что вы преувеличиваете. Но вы снова сменили тему. Лутиэн: Ни то и ни другое. Иногда обращайте внимание на то, что говорят люди, и вы сильно удивитесь. Они, знаете ли, дали вам прозвище. «Сварн» - это означает, что некто настолько упрям, что с ним невозможно сотрудничать. Финрод считает это забавным, но верным. Финдуилас: Мы говорили с вами – о вас и Берене, а не о политике. Лутиэн: Я так поняла, вы раньше говорили, что это одно и то же. Я с этим согласна, только не вижу в этом ничего плохого. Дориату не повредит, если видение мира и знания Берена добавятся к нашим собственным, верно? Финдуилас: Но справедливы ли вы к нему? Думали ли вы обо всем этом с его точки зрения? Лутиэн: (опасным тоном) Объясните, что вы имеете в виду? Финдуилас: (рассудительно) Как он может вообще надеяться на счастливую жизнь с вами, даже если бы ваши родители отнеслись к этому благосклонно? Не было бы лучше – с его точки зрения – отправиться к собственному народу и найти там себе пару? По крайней мере, там он нашел бы дом, семью и свое место. Вам не кажется, что вы эгоистичны, даже если он вам этого никогда не скажет? Лутиэн: Нет, не кажется. Я не так самонадеянна, чтобы утверждать, что никто другой его бы не исцелил или что он сам бы не исцелился, но после всех тех лет в Дортонионе, а особенно – после Гор Ужаса, он был совсем плох. Даже целая весна в Нельдорете только начала исцелять его, а вы знаете, какой это мирный и покойный край… (хмурится) … нет, не знаете, вы же там никогда не были, но, поверьте, так оно и есть – и он был один так долго, что едва не разучился говорить. Как вы были добры напомнить, у меня нет опыта вашей семьи в общении со смертными, но из рассказов Берена я определенно поняла, что для людей совсем не нормально жить одному в лесах или пустошах, и после этого он мог бы вообще не вписаться в людское сообщество. Хотя в Дориате никто на такое даже глазом бы не моргнул, если бы он не был человеком. Финдуилас: (благовоспитанно вздрагивая) Не понимаю, как вы позволили ему коснуться себя той ночью. Лутиэн: (с трудом сохраняя спокойствие) Потому что я была уверена, что он добр, как я сразу же поняла, что Хуан добр, хотя и не знала точно, кто он такой. Финдуилас: Но вы не могли этого знать… Лутиэн: Ну нет, я знала. Финдуилас: Но вы так рисковали!.. Лутиэн: (уступая ей, легко) Нет, ведь никто не может поймать меня на открытом месте. Финдуилас: Наши кузены поймали. Лутиэн: Не они, а Хуан. Финдуилас: (пожимая плечами) Ну, в любом случае, это неважно. Главное, что вы не похожи на него и наоборот, и никогда не будете похожи. Это не может кончиться ничем хорошим. (молчание) Я права, верно? Лутиэн: (утверждая очевидное) Не-а. По крайней мере, в том, что мы разные. Это неважно. Я не жду, что у нас все будет легко и просто или что мы застрахованы от несчастий. Что насчет концов – я видела слишком много эльфов, умерших от горя – хотя не в последнее время, спасибо маме – они угасали или шли на самоубийственный риск и гибли, чтобы думать, будто всем уготован счастливый конец. В нашем Народе или в его. Разве нет? (Финдуилас не отвечает) А что вы там говорили раньше? У моих родителей – то же самое. Моя мать не просто бессмертная, она – Бессмертная. Насколько я поняла из ее слов, никто не знает, что случится после конца мира, и поскольку вы так уверены, что мы все прекратим существование, тогда они в той же самой позиции, что и мы, по вашим стандартам. (пауза) Финдуилас: Но… у них будут тысячи и тысячи лет вместе, как у каждого из нас. Лутиэн: Ну и что? Просто немного дольше. Это не имеет значения. Финдуилас: А вы говорили с ней об этом? Лутиэн: Конечно. Финдуилас: И что она сказала? Лутиэн: (горько улыбаясь) То, что она всегда говорит, когда слышит, что ей не нравится. То есть, ничего. (пауза) Финдуилас: (оживляясь и начиная все сначала) Но на самом деле, все сводится к одному – тому, что он – смертный. Он не похож на нас и никогда не будет похож. Их судьба – иная, и никак нельзя назвать разумной мысль связать свою судьбу с кем-то, кто не принадлежит Арде, как мы, и кого вы больше никогда не увидите через такое краткое время. Вы обрекаете себя на вечное несчастье, разве вы не думаете об этом? (молчание) Лутиэн: (медленно) Так что же… из того, что вы говорите, следует… что Древа не были ничем ценным, раз они умерли. Их тоже не следовало любить, верно? Финдуилас: (шокировано) Лутиэн! Как вы можете такое говорить? Лутиэн: Что? Но это же верно – одно следует из другого. Финдуилас: (в волнении вскакивая) Но это… это же просто кощунство! Вы не можете так говорить о Древах! Лутиэн: Почему нет? Вы заявили, что люди недостойны интереса, поскольку живут не так долго, как мы. Ну что же, мы все здесь живем дольше Древ, и если так можно говорить об одних, то можно и о других. Вы тоже не должны были так любить их в Амане, потому что они оказались смертными. Финдуилас: (испуганно жестикулируя) Вы… вы сравнили его с Двумя Древами! Лутиэн, вы… я не собираюсь больше это слушать, это возмутительно – хотя вас извиняет то, что вы их никогда не видели. Но это… это абсурдно, нелепо, непристойно – вы не можете сравнивать кого-то с Древами, даже думать так – значит, оскорбить Королеву Земли, уж не говоря о сравнении с человеком! (Финдуилас переполнена возмущением, она трясет головой и смотрит в потолок. Лутиэн ждет, пока она сядет обратно) Лутиэн: Финдуилас. Вы встречались с ним. Посмотрите на меня, посмотрите мне в глаза и скажите мне… что он не такая же полноценная личность, как вы или я. Финдуилас: Все равно это неправильно. Просто неправильно. Лутиэн: Хорошо, вы этого не одобряете. Я от вас подобного и не жду – только помогите спасти его. Это должно быть вашей высшей целью… Финдуилас: (перебивая ее) Вы не заботитесь о том, что думают другие, ведь так? Это высокомерие! Лутиэн: (ошеломленно) Высокомерие? Высокомерие – это когда другие решают, что знают лучше меня, что для меня хорошо. Высокомерие – это когда мне говорят то, что я хочу услышать, а потом идут и делают все по-своему. Высокомерие – говорить мне, что я когда-нибудь буду за это благодарна. Финдуилас: (слегка хмурясь) Все равно я думаю, что вы должны были дать Даэрону шанс. Лутиэн: (качая головой) Чувствую, что я хожу по кругу. Мы снова вернулись к тому, с чего начали, может, не будем это обсуждать? Я очень устала и это ни к чему не приведет. Финдуилас: (заботливо) О, конечно! Простите меня. Принести вам что-нибудь перед сном? Какой-нибудь напиток? Лутиэн: (вздыхает) Нет, благодарю вас, кузина. Только… дайте мне знать, когда ваш отец освободится. Финдуилас: К-конечно. (Финдуилас уходит. Лутиэн несколько минут стоит на месте прежде, чем закрыть дверь. Вытаскивает из-за стола два стула, ставит их посреди комнаты перед огнем, но, вместо того, чтобы готовиться ко сну, садится и смотрит на пламя. Через мгновение она вздыхает и откидывается назад, смотря на украшенный звездами потолок). Лутиэн: (тихо) Теперь я не могу убедить даже Финдуилас… Мы обречены… *Должно быть, имеется в виду нападение на Утумно во время Войны Стихий (прим. перев.)