Парень, девушка и собака

Интермедия

Бард: Воображенье пусть несет Вас через холм и дол, Лохматый ветра след ведет, Где ураган прошел, Низверглась крона, ствол упал, Все в хаос обратилось, В тех землях, где внезапно Те трое появилось. Те трое – не чета другим, Они богам подобны, Кружат и подымают ввысь И королей, и страны, И Силу ниспровергнут С престола своего, И замыслы расстроят Друзей или врагов равно, Захват, защита, планы все Тут обратятся в прах… Герой отважный и невинность сама, Им разум не указ, Не указ и страх; Не думая о слабости, Где память разума сильнее; Об этом всем подумав, Представим мы себе стрелу, Летящую на север, Чрез весь Белерианд, И поднимающую за собой Невиданный и страшный ураган – И сея во всех страх, Который раньше никому Не виделся и в снах. И ураган тот сотрясал Крепчайшие из крыш, Что правилами возвели Над высочайшими из зал… [Нарготронд: один из длинных коридоров вдоль тронного зала, ведущий к боковым выходам – Ородрет идет быстрым размашистым шагом, рядом с ним, чуть отставая, идет Гвиндор. Ородрет с грохотом открывает дверь и быстро идет через зал, лицо у него напряженное, на ходу он говорит:] Ородрет: Я хочу, чтобы ты созвал всех в Городе, без вопросов почему да зачем, сразу же. Чтобы все собрались не больше чем за четверть часа. Выставь вокруг охрану. Убедись, что охрана дочери настороже. И не разговаривай с отцом. Никаких дискуссий, пока я не сделаю объявление. Все понятно? Гвиндор: (с широко открытыми глазами) А, сэр, когда вы говорите «всех», вы же не имеете в виду… Ородрет: Я имею в виду всех. Бодрствующих, спящих, работающих, играющих, занимающихся любовью – разбуди их, выгони их и приведи их сюда, мой лорд, даже если кого-то придется волочь за волосы. Всех и каждого в Нарготронде. Гвиндор: (задохнувшись) Д-да, сэ.. (восстанавливает дыхание) Сир. (Они обмениваются долгими бесцветными взглядами. Гвиндор сглатывает). Да, ваше величество. (Поспешно выходит. Ородрет глубоко вздыхает, медленно подходит к возвышению, еще медленнее поднимается к трону. На верхней ступеньке он становится на одно колено и склоняет голову). Ородрет: (тихо) Я сделаю все, что могу. Но этого, как всегда, будет недостаточно. (камера переходит на широко распахнутые двери Тронного Зала, в которые входят сыновья Феанора со своими приближенными, теперь зал весь заполнен эльфами. Полная тишина. Сыновей Феанора сопровождает вооруженная стража, не из их народа. Они останавливаются перед троном, перед которым стоит Ородрет, держа в руках корону. Келегорм бросает на Ородрета злобный взгляд; Куруфин осматривается вокруг и холодно улыбается. По их виду нельзя сказать, знают они или нет – но Куруфин держит руку на рукояти Ангкриста). Куруфин: Ну, к чему была вся эта суматоха? (он указывает на мрачных стражей) Ты знал, лорд Наместник, что мы не придем по одному твоему свистку! (Ородрет не отвечает, Куруфин пожимает плечами) Ну, и когда мы пришли, ты скажешь что-нибудь, лорд Наместник? Чего ты хотел от нас? Ородрет: (нарочито) Не Наместник. (при общем молчании он возлагает корону себе на голову) Король. (Сыновья Феанора переглядываются, потом смотрят на Ородрета – тот смотрит на них сверху вниз) Я ничего не хочу от вас. Имя вам снова – Братоубийцы. (Приближенные сыновей Феанора обмениваются взглядами, в которых скрыт ужас и исподволь, но все же заметно начинают отходить от своих лордов. Теперь Ородрет сам садится на трон. Братья пытаются что-то сказать, но он их прерывает). Однако вам не удастся превратить в братоубийцу меня. Мой народ желает убить вас. И ни одного голоса не поднимется в вашу защиту. Но я – не вы. Будьте благодарны за это, если вы вообще способны испытывать благодарность. И я правлю здесь. Будьте благодарны и за это. Лутиэн, по прозвищу Тинувиэль, победила – и нет более крепости Тол Сириона. И мой брат победил, ибо Берен Барахирион жив. Сюда явились свидетели, которые подтвердят и то, и другое. И Хуан вернулся. Ваши вещи собраны и проверены – мы об этом говорили. (он указывает на тихую, ошеломленную толпу нарготрондцев). Кто хочет уйти с вами, может уходить. Мне все равно, куда вы отправитесь, лишь бы вы были за пределами моих границ к закату. Никогда больше не появляйтесь здесь снова или с вами будут обращаться как с врагами и сразу же застрелят. В этом случае вина падет только на ваши головы, ибо вы были предупреждены и не были беспомощны. С этих пор в Нароге не будет ни для вас, ни для ваших братьев ни укрытия, ни дружеской помощи. Запомните это. (пауза – сыновья Феанора оглядываются и понимают, что их последователи тоже записали их в категорию «злосчастные и проклятые»). Куруфин: (улыбается сквозь зубы) О да, запомним. Хорошо запомним. (указывает на Келебримбора посреди толпы) Ну что, мальчик, ты, наконец, вспомнишь о долге перед семьей? Келебримбор: У меня нет семьи в Средиземье. Так что я лучше останусь со своим ближайшим родичем здесь. Я ответил на ваш вопрос, мой лорд? (Куруфин с презрительным видом качает головой. Келегорм, покраснев от гнева, делает было шаг к возвышению и Ородрету и натыкается на преграждающее копье Стража. Не говоря ни слова, он возвращается к брату. Из тени выходит Хуан и идет за Келегормом, опустив голову и хвост). Келегорм: А, предатель, теперь ты бежишь за мной! Немного поздно ты вспомнил о своем долге… (Хуан печально идет за братьями, стражи расступаются перед псом почтительно, не толкая его, как сыновей Феанора). Ородрет: (стражам, громко) Достаточно! Помните мой приказ: не оскорблять моего брата неучтивостью! (после этого окрика стражи возвращаются к своей профессиональной бесстрастности и далее сопровождают сыновей Феанора к дверям без всяких грубостей. Ородрет поправляет еще непривычную корону и горько улыбается, дочь кладет ему руку на плечо, подходя ближе к трону). Финдуилас: (тихо, на лице ее следы недавних слез) Что теперь будет с ней? C … ними? Ородрет: Только они могут выбрать свое будущее, дитя мое. И я беспокоюсь не за Лутиэн Тинувиэль, а за Беоринга. (она неуверенно смотрит на него, а он смотрит на своды зала). Ибо теперь он тоже оставил Остров позади. Может быть, Могущества пошлют ему лучший отдых, чем мне во все эти годы. (она в отчаянии хватает его за руку, пока он шепчет) Вопрос в том, что будет теперь с нами?.. Бард: … над древнейшими… (Юго-западный Дориат: военный лагерь в лесу, Тингол в полном доспехе выходит из командирского шатра вместе с капитаном Маблунгом, в то время как Белег с группкой воинов в маскировочной одежде входит на поляну. Выглядит он очень мрачно). Белег: Мне докладывать здесь или вы хотите выслушать отчет сначала один, Сир? Тингол: (сардонически) Говори здесь и сейчас – что только у нас не объявлялось во всеуслышание, зачем же останавливаться? (Белег коротко кивает и начинает доклад) Белег: Хорошая новость: можно не ждать здесь сыновей Феанора с угощениями и напитками. Лутиэн подкупила одного из их слуг и сбежала оттуда. Маблунг: (довольно громко, с невинным видом) Опять… (Белег ловит его взгляд и качает головой) Белег: И еще новости. Хуже. Тингол: Говори. Белег: Она не отправилась домой. Она решила связать свою судьбу с ним, и неизвестно, куда они ушли. О мастере Даэроне никаких вестей. И… (начинает говорить и внезапно замолкает) Тингол: Не щади меня, Могучий Лук. Не смягчай удар. Белег: Ородрет – король Нарготронда. (Тингол закрывает глаза, отворачиваясь) Мне очень жаль… Тингол: (жестом останавливает его) Я так и понял, что это тяготило тебя больше всего. Сожаления вслух ничего не изменят. Есть подробности? Белег: Есть. Тингол: (утвердительно) Плохие. Белег: Очень плохие. (пауза) Тингол: Капитан Могучий Лук, прошу тебя не открывать их, пока мы не вернемся. Я не готов переварить столько новостей, учитывая долгий путь верхом. А тогда уж расскажешь все сразу. Белег: Конечно, Сир. Маблунг: (тихо) Сир, что же нам делать теперь? Тингол: (со зловещим спокойствием) Мы возвращаемся домой. Мы возвращаемся к своим делам. Что еще нам делать? Она явно не нуждается больше в нашей помощи, да, очевидно, никогда не нуждалась. А если и нуждается – мы сейчас не в силах ее отыскать, не в силах оказать помощь. Нет: мы возвращаемся и посмотрим, желает ли наша Госпожа вновь давать мне советы, которые я теперь буду слушать, или и это для нас потеряно. Маблунг: (неуверенно) По крайней мере, он не Убийца Родичей, Сир. Вы так сами сказали, помните… Тингол: (ледяным тоном) Да хотя бы и был. Не говорите больше о нем при мне. Мы никогда ее больше не увидим. Или, по крайней мере, не увидим, пока он жив. Возможно, потом она к нам вернется. А до этого – моя дочь все равно, что мертва, и все благодаря ему! Маблунг: А вы не думаете – он, кажется, порядочного сорта – что он приведет ее домой, после того, как она успокоится и совладает со своим нравом? Тингол: Если так и случится, я его убью, а я думаю, он это прекрасно знает. (морщится) Или ты думаешь, он выполнит условия сделки и вернется с Сильмарилем в руке?.. (бьет кулаком по стволу ближайшего дерева и горько вздыхает. Через мгновение – Белегу: ) Спасибо, что взял на себя эту миссию, Могучий Лук; я рад, что ты вернулся целым и невредимым. Маблунг, проследи, пожалуйста, чтобы все было собрано и мы были готовы выступить как можно скорее. (Маблунг кивает) Благодарю. (Тингол, согнувшись, заходит в свой шатер и опускает за собой занавесь. Маблунг обменивается взглядами и жестами с несколькими воинами вокруг и они отправляются выполнять его распоряжения. Белег садится, опираясь спиной о ствол, потирая глаза рукой. Маблунг садится рядом с ним, излучая интерес). Маблунг: Ты в порядке, старина? Ты выглядишь потрепанным – но ведь тебе там не причинили вреда? Не прими только за насмешку или что-то такое… Белег: (качая головой) Вред мне причинили – но не телесный. (пауза. Взглянув на Маблунга, бесцветным голосом:) Вся земля – будто грязь, пропитанная кровью. Маблунг: Здесь? Или там? (Белег кивает). Понимаю. Понимаю… (дружески треплет Белега по плечу) Ну… (глубоко вздыхает) ...и снова за работу… (поднимается и отправляется помогать со сборами, а Белег скрещивает руки на груди и опирается на ствол, закрыв глаза). Бард: …над глубочайшими… (Ангбанд – большой зал. За колонной отвратительного вида тихо разговаривают два орка). Командир: Ну, колись! Правда, что Орлы забрали Клыкастого, чтобы сожрать? Следопыт: Никто не знает! Он исчез, как и шпионы. Вода смыла все следы возле входа, а эти вынюхивающие беглецов волчьи стаи затоптали все вокруг, так что искать что-то просто бессмысленно. Командир: Ха! Вот тебе и хваленый «острый волчий нюх»! Кучка пускающих слюни идиотов. Им никогда не заменить моих ребят у Ворот. Следопыт: Так что все-таки случилось? Кто-нибудь уже все разузнал? Командир: Насколько мы смогли понять, старина Саурон не говорил правды – или не говорил всей правды – рапортуя в Главный Штаб. Конечно, там очень удивились. Да, там была кучка шпионов, одетых как мы, которых он поймал, когда они что-то разнюхивали в его землях. И да, тут замешан Пес. Но вышибла его – только подумай, разрушила всю его защитную систему, да совсем разрушила, до основания, не эта вонючая Гончая, не воины, а эльфиечка, которую он безуспешно пытался поймать последние девять лет, знаешь, та самая, которая вроде бы как полубогиня или что-то такое. Это она все сделала, и наш драгоценный Чародей – я-так-ужасен-что-все-трепещут-при-звуке-моего-имени – как-то забыл обозначить эту неважную деталь в своих неважных рапортах. Следопыт: (с рыком) Ты имеешь в виду, что все эти наши проверки личности, случайные допросы, освежуй-одного-в-каждой-сотне и все такое, все это было напрасным? Командир: Ты удивлен? (фыркает) Ну, ты что, вчера из яйца вылупился? Если ты думаешь, что у высших напортачить-и-скрыть бывает меньше, чем у рядовых, то пора бы уже начать думать. И ведь она бродила тут, ля-ля-ля: «О, это Ангбанд? Я поссорилась с родителями, убежала из дома и ищу, где бы подработать», и вся такая глупенькая и наивная – и Босс купился. Крючок, леска, удилище. И он даже не спросил, отчего эта Принцесса здесь расхаживает, как она пересекла пустыню, где взяла крылья, и почему, во имя Пустоты, из всего Средиземья она выбрала именно это место. И… точно ли она пришла одна. Ха. И они еще называют нас тупыми! Следопыт: Так что все-таки произошло? Может, они тоже были замаскированы? Я слышал, тут было еще двое или трое. Может, Гончая замаскировалась под варга или еще кого такого? Командир: Никто ничего не знает точно. Но да, она прибыла, выдав себя за одну из этих сауроновых мелких посланниц, из старой крепости, и многие видели, что с ней был волк, что весьма любопытно, потому что эти нелепые создания не выносят друг друга, а кое-кто даже утверждает, что это был старина Длиннохвост. И это в самом деле очень интересно, потому что ведь доносили, что он погиб, и если это была Гончая, прикинувшаяся дедом Клыкастого, а Ужасный и не увидел разницы, ну, тогда, очень жаль, что Клыкастый исчез и мы не можем допросить его. Следопыт: (с сожалением) Это да-а-а… Командир: Мы только и знаем, что кто-то был ранен перед Вратами, потому что там натекла хорошенькая лужа крови, но никаких тел. И никто не знает, что случилось, после того как угасли огни. Кроме, может, Босса, а он-то не рассказывает. Когда эта эльфиечка запела, все – баю-бай – стали засыпать, даже, думаю, и сам Босс. А знаешь, как храпят балроги? Как будто грязь булькает. (довольно похоже изображает; оба орка громко смеются) Когда я и еще некоторые парни проснулись, то увидели это… Железную Корону на полу, прямо посреди зала, и рядом – сломанный кинжал, и то, что осталось только два этих проклятых камня, и знаешь, какой-то идиот порезался, говоря: «Не больно-то он острый, чтобы железо резать», а на его вопль сбежались волки, и тогда мы увидели, что Сам Босс… тоже спал, потому что Он подскочил со словами: «А? Что? Где она?!» и глаза у него были совсем косые, как будто он хорошенько выпил, обмывая добычу, понимаешь? (наклоняется, шепотом) Тогда Он посмотрел на все эти вещи на полу и потом… слушай, потом Он стал щупать голову, как будто думал, что корона все еще там! А потом… Он увидел кровь на руке, там, где его ранил осколок, и завопил так, что стал брызгать слюной – и я говорю тебе, никто подобного не слышал с тех пор, как его ранил в ногу тот дурак после нашей победы. Помнишь? Следопыт: - Арргх! Да – хоть бы кто-то сочинил об этом песню. Знаешь, когда корона падает с головы, должен ударить барабан… Командир: Ха-ха-ха – «Бам»! (их веселье прерывает внезапный щелчок огненного кнута Балрога, из-за которого они падают за колонну. Тень там сгущается) Моргот: (медленно и зловеще) Так. Вы, черви, полагаете, что это смешно? Бард: И вновь подброшен хворост в костер войны угасший; послания Становятся все толще, в правде похудев, Но что увидеть можно как правду – лишь голый факт, Чудеса невероятные, сотни опасностей – преодоленных дерзко, Поступки свершенные и выбор сделанный, и ошибки, Но не большие, чем первая ошибка в стремлении Вырвать драгоценность из железной хватки – И не убить сородичей в итоге. А что потом случилось – всем известно По легендам, сказкам, которые поют или рассказывают, Как самоцвет украденный был возвращен, А после был откушен клыками, что острей Любого железа кованого, с рукой его держащей, ни милосердье, Ни разум не смогли сдержать его, И пасть захлопнулась с добычей, Что не принесла хорошего захватчику, Как и его Хозяину, приз смертельный, Что силы не дает, одну лишь боль внутри, Сжигая тело, добытый обманом И обещаньем славы, созданный Песнью нечестивой, дабы защищать Мятежника приют, сильнейшего из всех, Что были или будут на сей земле печальной, Полной безумцами кричащими. Свидетели того, как безнадежный квест назначен был В ответ на смех презрительный, как хвастовство вернулось, Те вскоре поняли, что никогда слова столь легкомысленные Не оплачивались столь тяжкою ценой, Когда Кархарот, Пасть Алая – с ужасной жаждой, Кою утолить ничто не в силах в мире, Зажженную тем самоцветом вновь пылающим внутри – Прорвал плетенье могущественной Мелиан, Что было сплетено в преграду тварям злым и темным, Ибо в звере том перемешались Свет и Тьма, творенье Жителя земного и святого духа: живой, Немертвый, древний свет смешенный И ныне помещенный в нечистое созданье, он ушел из крепости Ангбанд, где долго пребывал… В тут грустный час, под властью тени, Усталые, поникшие, по виду – оборванцы, Вернулись двое – а теперь уж трое, Хуан был рядом, верный до конца, Не знали, как их встретят, но и не ожидали, Что встретят изумленьем, всеобщим приветствием, Надеждою на избавленье, все больше прибывало Тех эльфов в укрепленный Менегрот, кто И не чаял уж найти спасенья под кровом леса в Дориате, Ища защиты против ужаса, Забытого уж сотни лет. И далее идет рассказ, О достижении хвастливой цели и об утрате, О раскрытии загадки роковой, о восторге, Не так уж и желанном, но все ж полученном; Об Охоте величайшей на чудище, прорвавшее защиту Волшебной чащи, на врага, ведомого Ненавистью жуткой, мучимого огнем внутри, О том всем рассказали и будут рассказывать потом в веках; И о последнем бое: где Берен свершил свой величайший подвиг, Пожертвовав собой за Короля, Однорукий, стоял он меж похитителем руки своей И отцом той, что любил, хоть схватка эта Была совсем уж безнадежна, и Подвиг сей принес печаль Тинголу, ведь человек, им презираемый, тут доказал, Что он друг самый преданный – но поздно, увы! то доказательство пришло, Победа смешалась с жесточайшим горем, Ведь смертный победил, но Смерть взяла свое. И не один лишь Берен там погиб, Хуан ведь тоже не избежал предсказанной судьбы, Лежал он, умирая, у тела убитого убийцы, и Лутиэн Соловушка Там тоже умерла, разбивши сердце, будто дева из смертных В полузабытой старой песне, глупой сказке. И думали они, что все закончилось, что здесь конец настал истории. Они ошиблись.