Парень, девушка и собака

У меня есть две (или даже три) причины изложить главные события Жесты именно в такой окольной манере. Во-первых, просто потому (по крайней мере, я так считаю), что нет другого способа их изложить, поскольку разница между темой и стилем слишком велика. Частично это произошло из-за той же трудности, что отмечал Профессор в эссе «О волшебных сказках» - из-за трудности преобразования сказки в драму. Логически рассуждая, эта трудность вообще должна была пресечь на корню существование Сценария; но фактически, в этой истории очень мало фантастического. Не считая Хуана, всякого рода спецэффекты здесь минимальны и, по большей части, находятся на периферии сюжета – их легко убрать при пересказе сюжета в прозаической форме. Это драма характеров, а ее фантастические, не принадлежащие к повседневности части, выводятся (или должны выводиться) из самих диалогов, из образов, которые эти слова пробуждают в воображении слушателей. Еще больше фантастических подробностей замедлило бы действие, что пришлось бы решать за счет сценического мастерства или (небеса сохрани) за счет слушателей, ведь это вовсе не «Мизантроп»* и не «Коктейльная вечеринка»** (если бы вдруг Сценарий удалось бы поставить на сцене или снять). Я бы потратила большую часть бюджета на набор актеров, а не на спецэффекты; их можно искусно представить с помощью хорошей команды, как я сделала в «Зимней сказке» (с помощью команды из студентов). * «Мизантроп» - пьеса Мольера (прим. перев.) ** «Коктейльная вечеринка» - пьеса Т.С. Элиота (прим. перев.) Но невозможно так сделать со сценами поединков в Тол-ин-Гаурхот, или в сцене преображения на Анфауглит, или со сценой чародейного поединка Моргота и Лутиэн, или с Орлами или с Охотой на Волка – эти эпизоды представляются лишь в воображении читателей (зрителей) и в формате пьесы могут быть только пересказаны очевидцами. И, как Шекспир в «Генрихе V», я предоставляю Рассказчику и зрителям с помощью своего воображения создать «стеклянные стены» для полей битв Белерианда, магических или обычных. И в конце концов, главной причиной создания Сценария являлось желание показать скрытое, и таким образом проиллюстрировать всю сложность разветвлений Жесты и расходящиеся круги на воде, созданные ею, поэтому я именно так и выстроила эти эпизоды. Нарготронд: Это центральный сюжет для характеристики Ородрета – эта сцена есть в обоих версиях «Лэ», и в каждой версии есть свои восхитительные подробности. Конечно, мое писательство не может сравниться с оригиналом, и я просто вставила сюда цитаты с минимальными изменениями: вся работа уже сделана, я лишь заполнила лакуны. Если объяснять по-простому, с одной стороны, Ородрет – это тот, кто слабо поддержал брата в противостоянии, тот, кто отдал Врагу неразрушенную крепость… а с другой стороны – тот, кто столетиями держал крепость, которая не только является самой удаленной от столицы королевства, но и которая контролирует единственный проход с севера на юг в Западном Белерианде, через него в Первую Эпоху ехали и шли все путешественники из дружественных народов (другая дорога проходила через Ард-Гален, затем через Аглон, на юг через восточную часть субконтинента, затем на запад вдоль южных границ Дориата к побережью – и обратно: очень длинный путь), тот, кто был другом будущих предателей до переворота – и тот, кто будучи вторично поставлен перед выбором: ничего не предпринимать в сложившейся ситуации или отдаться очистительной вспышке насилия, смог удержаться и от того, и от другого со словами: «Я один Днесь в Нарготронде властелин. Братоубийственной резни Я не дозволю». когда Скорбел о короле народ, Что с сыном Финрода в поход Допрежь идти не пожелал. Твердил изменчивый вассал: … «Смерть вероломным подлецам!» Во второй версии «Лэ» эта сцена дополнена многими подробностями: Он пал от города вдали, Но вести в Нарготронд пришли, Что мертв король, что башню зла Низвергнуть Лутиэн смогла, Что Властелин Волков сражен, Что пали стены и донжон. Вернулись пленники домой Из тени мрачной и немой, И словно тень пришел назад Пес Хуан – был ему не рад Неблагодарный Келегорм. А в Нарготронде словно шторм, Гул нарастал; все, как один, Кого коварный Куруфин Встарь запугал; все, кто внемля Его угрозам, короля Не поддержали в час нужды, Кричали там на все лады, Объяты гневом и стыдом: «Злодеи королевский дом Финарфина известь хотят! Убьем незваных кукушат! От них добра не будет нам! Смерть вероломным подлецам!» Ородрет молвил тяжело: «Не должно множить скорбь и зло, Лукавству противостоя! Пал Финрод. Днесь король ваш – я. Его устами ныне вам Повелеваю: я не дам, Чтоб в Нарготронде клятвы яд Вновь вызвал распри и разлад. Оплачьте Финрода – но меч Ваш долг для Моргота сберечь! Да не прольется кровь родни! Но пусть ни хлеб, ни кров они Не сыщут в Нарготронде впредь – Кто дом Финарфина презреть Дерзнул! Пусть братьев приведут, Им не вредя, ко мне на суд! Учтивость Финрода народ Пускай им выкажет!» И вот, Надменен и непокорен, В зал Келегорм явился; он Глядел вокруг с презреньем злым, Дыша угрозой. Рядом с ним Встал, улыбаясь, Куруфин: Держался Феанора сын, За нож, насторожен и нем. Расхохотался он: «Зачем Ты, о Наместник, призывал Нас в кои веки в тронный зал? Что надобно тебе от нас?» Ородрета холодный глас Разнесся в тишине кругом: «Стоите вы пред королем. Ему в вас надобности нет, Но вы званы держать ответ: Свою объявит волю он, Которая для вас – закон. Прочь навсегда – сокройтесь с глаз, Пока свет солнца не угас! Впредь Феаноровы сыны Дорогу позабыть должны В край Нарога: ваш дом и я Отныне больше не друзья». «Запомним все!» - они рекли, И развернулись, и ушли Седлать коней. Со всем добром, И псом, и луком, и копьем, Умчались прочь, коней гоня, Как буря на закате дня, Два брата. Ни один вассал За ними следовать не стал. Вряд ли можно добавить к этому еще что-то. Все уже есть в оригинале и даже беглый взгляд на геополитику того времени и возможные альтернативы (вкупе со взаимодействием родичей и активных групп) открывает нам всю сложность межличностных отношений в этой ситуации, которая ведет, шаг за шагом, при почти полной неизбежности, к исполнению предсказанного Рока. Дориат: Эту сцену, как и следующую, я должна была написать сама, а не просто переделать в прозу из стихов; сама сцена в первоисточнике отсутствует. В кратком изложении сюжета ненаписанных Песен в «Лэйтиан» сказано, что «тем временем» в Дориате царила печаль из-за бегства Лутиан, а «сердце Тингола исполнилось гнева против Берена несмотря на слова Мелиан». Во время неудачных поисков Лутиэн Даэрон отделился от остальных и исчез, и после о нем известно только, что, по слухам, он бродил далеко на Востоке, играя на своей флейте. Появляются послы Келегорма с письмом и они ведут себя так нагло, утверждая, что «Берен и Фелагунд мертвы, Келегорм стал королем Нарога, Лутиэн находится в Нарготронде, в безопасности, и Келегорм просит ее руки, намекая, что ее не отпустят», а также предупреждая Тингола, чтобы он не смел претендовать на Сильмарили, что «Тингол гневается – и сердце его обращается к Берену, хотя он и винит его за беды Дориата и более всего – за исчезновение Дайрона». Он готовит армию для нападения на Нарготронд. Вскоре, однако, положение еще более осложняется. «Мелиан говорит о том, что она запретила бы ужасную войну эльфов с эльфами, но это и не нужно – Тингол никогда не скрестит клинка с Келегормом». Армия выступает, но не успевает далеко зайти как встречает большой орочий отряд, который Саурон выслал для поимки Лутиэн, когда слухи о ее бегстве достигают Врага. Войско Тингола побеждает, Король убивает предводителя орков, рядом с ним сражается Маблунг. (Не совсем ясно, был ли он предводителем и первого набега, как в первой версии «Лэ», или вторым, который в конце концов, в черновике, получил имя «Больдог»; я больше склоняюсь к первому варианту, поскольку здесь озвучивается только одно имя предводителя орков. Я также уверена, что было не меньше двух нападений, да и потом орки постоянно совершали набеги на границы Дориата, об этом сказано не только в «Лэйтиан», но и в «Лэ о Детях Хурина», где говорится, что Саурон Ту на троне, тана могучего При Морготе Бауглире; молвил тот ему: «Разори край разбойника-Тингола И затми магию Мелиан-королевы». Также я думаю, что эти набеги продолжались все время Первой Эпохи и значительно активизировались в первое десятилетие после разрушения Осады, в частности, после захвата Гаурхот в качестве передового плацдарма). «Хотя Тингол и одержал победу, он все же был сильно встревожен преследованием Морготом Лутиэн. Белег уходит из лагеря на границе Дориата и достигает Нарога, незамеченный лучниками. Обратно он приносит вести о бегстве Лутиэн, освобождении Берена и изгнании Келегорма и Куруфина». Именно эту фразу я постаралась подробно расписать во второй сцене Интермедии – хотя большая часть ее уже была расписана в Акте III, через слова Лутиэн, которая предвидела подобную реакцию. Такая акция должна были быть гораздо более сдержанной и продуманной, чем действия нолдор Фингона в Альквалондэ, несмотря на ужасную провокацию – именно такой реакции ожидаешь от успешного правителя в течение многих лет сдерживавшего натиск врагов – так же как и тренированности и верности его воинов. У меня есть ощущение, что не было ничего исключительного и необычного (не считая того, что мало кто мог бы сравниться с ним в Белерианде) для Белега проникнуть незамеченным на враждебную территорию и оставаться там достаточно долго, чтобы собрать все нужные сведения для наилучшего планирования всей акции Тинголом: Белег – «предводитель разведчиков», это просто его работа. И хотя в «Лэ» не расписаны родственные связи между Домом Финвэ и правителем Дориата (вполне возможно, на тот момент эта подробность еще не возникла) из черновиков к стихам становится ясно, что и этот поступок (а не только насильственное удержание Лутиэн) подтолкнул Элу к решению выступить против Нарготронда. «Он разгневался, узнав из намеков в письме Келегорма, что тот оставил Фелагунда погибать и узурпировал трон Нарготронда», и требование «возмещения» за эту обиду присовокуплено к требованию помочь в поисках Лутиэн, которое Тингол послал Маэдросу в ответ на все эти новости. Здесь есть намек на очень древнюю традицию, согласно которой (по крайней мере, в идеале) дети братьев и сестер считались не ниже по положению, чем собственные дети; можно сравнить с тем, что Теоден во «Властелине Колец» воспитывает племянника и племянницу как собственных детей. Дружеские отношения между этими двумя эльфийскими королями, расписанные более подробно в «Сильмариллионе» (где, после открытия правды об Убийстве Родичей – как Тингол и обещал – Финрод не только сохранил его дружбу, но и смог переубедить его в отношении халадинов) служат фоном всех событий, как и Убийство Родичей, с самого возникновения сюжета о Нарготронде. Возросшая деморализация Дориата, которая началась с предательства Даэрона и начала Похода, и последующего отчаяния Лутиэн, является неизбежным, плодя цепочку все новых потерь и плохих вестей; в соответствии со взаимосвязью правителя и народа, оно приводит к определенному количеству неверных решений, которые, согласно древним представлениям, и осуществляют веления Рока. В конце концов, последние слова Тингола вполне согласуются с утверждением в черновике: «Он вновь вспомнил о своей клятве навеки заключить Берена в темницу, если тот не вернется с Сильмарилем, хотя Мелиан предостерегает его о том, что он не ведает, о чем говорит». Тут следует вспомнить о более ранней части «Лэ», где говорится, что он намеревался казнить Берена и только напоминание об обещании не делать этого едва его остановило. Тут, кстати, следует вспомнить о древних архетипах, где неверные решения усугубляются нежеланием прислушаться или неумением понять божественные предостережения, и это сводит на нет все благие намерения: подобное прослеживается во всем «Сильмариллионе», как и в пьесах Эсхила. Так что если сами диалоги написаны мной лично, их содержание и сюжет вполне соответствуют канону. Ангбанд: Эта часть содержит больше всего предположений, но так же необходима и имеет источники в каноне, как и предыдущие. В «Истории Средиземья» есть замечание (кажется, в «Устроении Средиземья»), что после падения Моргота орки смеялись над ним (за спиной), и, вспоминая о довольно саркастичных и угрюмых разговорах о Сауроне «рядовых солдат» во «Властелине Колец», небольшой натяжкой будет представить их именно в таком виде, как у меня. Также это позволяет примирить противоположные по смыслу утверждения: в «Сильмариллионе» говорится, что никто не сочинил песен о гибели Финголфина – ни с той, ни с другой стороны, а в «Лэ» говорится, что «орки, смеясь, говорили» о Поединке, и ответ будет таким – говорили, когда никто их не слышал! Темные Владыки вряд ли походят на тех снисходительных командиров, которые не обращают внимания на «моральные проверки» и допускают распевание непристойных песен о себе (что терпел даже Юлий Цезарь!) Что касается обстоятельств захвата – совершенно неясно, как это происходило. Жутковато, но в то же время и забавно представлять, как Саурон рассказал обо всех этих событиях. Конечно, он не раскрыл все обстоятельства, при которых потерял власть над крепостью. А что именно он сказал, можно вывести из того, как рассказывается о последующих событиях в «Лэ»: И вновь сомнения и гнев Изведал Моргот: весть пришла, Что Ту повержен, остров зла Разбит, разграблен, сокрушен. Шпионов устрашился он, И в каждом орке был готов Признать лазутчика врагов. А в нефах чащ из края в край Звенел, не умолкая, лай Пса Хуана из гончих свор, Какими славен Валинор. Тогда о Хуана судьбе Воспомнил Моргот. При себе Держал он испокон веков Злых духов в облике волков: Тревожил их зловещий вой Пещеры в камне под горой, И эхом рык гремел средь скал. Из них щенка Враг отобрал И выкормил его с руки, Бросая лучшие куски, От плоти эльфов и людей, - И вскоре в конуре своей Волк не вмещался, на полу Лежал он, вглядываясь в мглу, У трона Моргота; теперь Ни балрога, ни орка зверь На шаг к себе не подпускал… Там чары пали на него, Преображая естество: Пасть – что огонь, как угли – взгляд… В легендах Кархаротом он, Утробой Алой наречен; В ту пору зверь из адских врат Еще не вырвался, объят Безумьем; там, где грозный свод Навис во тьме, он стережет И ждет: не меркнет ни на час Багровый свет горящих глаз, Разверста пасть, оскален клык – Чтоб не пробился, не проник, Неслышной не прошел стопой В чертоги Моргота – чужой. Таким образом, рапорт – отосланный с безопасного расстояния воздушным курьером – очевидно не содержал никаких упоминаний Лутиэн, и, скорее всего, Берена тоже, но там было много сказано о боевых магах-нолдор под фальшивыми личинами и еще больше – о Хуане. В самом деле, это ведь звучит куда лучше, верно? «Мы задержали дюжину солдат противника, переодетых в нашу форму и пытавшихся проникнуть к нам в тыл. Впоследствии выяснилось, что среди них находится не только один из четверых высших вражеских командиров, но и партизан из людей, который, как мы полагали, был ликвидирован еще год назад. Впоследствии сюда же пробрался Валинорский Волкоубийца вместе с Целью номер Два, и они вдвоем сумели обманом заманить мои элитные части в ловушку, вынудили меня сдаться под угрозой клыков, после чего она использовала сведения, которые получила от меня в обмен на мою жизнь, и разрушила базу. Мы еще не выяснили, связаны ли эти два события, и какую цель преследовал противник этой атакой. Прошу выделить мне под начало новые отряды и новый штаб». Или «Элитные коммандос из Нарготронда, замаскированные под наших воинов, при поддержке Валинорского Волкоубийцы, предприняли налет с целью отбить крепость. Это стоило нам многих жертв, хотя я быстро обнаружил их присутствие, успешно подавил их психологическую атаку и выиграл личный поединок на физическом и магическом уровне, все же я не смог удержать контроль над этой территорией и предпринял ряд шагов, дабы разрушить базу, не желая оставить ее в руках противника. К сожалению, никто из нолдор не выжил, чтобы можно было его допросить, но мы собрали все данные, чтобы составить полное описание схватки. Я собрал оставшихся воинов и перевел их в безопасное убежище. Как только я отомщу за свою честь и заставлю врага отплатить за все, я тут же вышлю вам персональный рапорт». Второй отчет написан более правдоподобно, с использованием терминов Первичного Мира, как пишут настоящие (а не голливудские) военные. За выражениями «обычная замена» или «непреднамеренный контакт» могут скрываться прелюбопытнейшие вещи, хотя последствия могут быть гораздо более неприятными, чем если бы автор рапорта сразу сказал правду. И эта скрытность сработала и на пользу Морготу, и во вред, поскольку никто вне Ангбанда не знал, что Кархарот так быстро вырос и стал безотказным оружием против Валинорской Гончей, и это стало весьма неприятным сюрпризом, когда обнаружилось – но Моргот и понятия не имел, что наибольшую опасность представляет испуганная, безоружная, эльфийская певица, родившаяся в 1300 году, и что она сможет достичь одновременно и своих личных целей, и политических. Еще один пример, что тебя может погубить то, чего ты больше всего желаешь…