Парень, девушка и собака

Сцена IV

Странствующий бард: Надежду скорую узрев вступить в заветный бой, Свой замысел осуществить, взлелеянный давно, Тут Фелагунд трудился день и даже ночь порой, Решив, что скоро сокрушить Моргота суждено. Одним ударом думал он смести с лица земли Твердыню черную, что тень окутала вдали. Как живописец, вдохновен, рисует на холсте, Там ставя точку, там – мазок, покорный красоте, То вдруг стирает все, решив иное сотворить, Неведомое никому внезапно породить, Пытаясь сделать явью тот предсказанный давно Замысленный в глуби времен, вплетенный в полотно Конец, что за морями был Судьбою предречен. А Берен-странник отдыхал от трудностей дорог, В прекрасном тайном том краю он был лишь чужаком. О приключеньях легендарных он рассказал, как мог, Но никому из слушающих не поведал он о том, Как Черный Лес и Отчаянья Горы едва преодолел он. (Солнечная (или что может сойти за «солнечную» под землей), большая, уютная, светлая столовая/жилая/комната для встреч за пределами большого зала ассамблей, где одни завтракают, другие играют тихую музыку, третьи разговаривают; но за весельем хорошо различается тревога). (Входит Сенешаль Финрода. Берен, идущий вместе с ним, останавливается и проверяет «окрестности» на предмет засад. Убедившись, что все чисто, быстро заходит. Это вызывает удивленные взгляды. Он умыт и одет в одежду явно с чужого плеча, что видно как по качеству, так и по размеру, и выглядит менее варварски, хотя в волосах у него еще видны сосновые иголки. По большей части из-за непривычности наряда он ограничил свое вооружение дюжиной ножей, подвешенных на одежде. Это производит на всех неизгладимое впечатление). Сенешаль: Покорнейше прошу прощения за то, что не смогли одеть вас получше. Что подходило по длине - было узко для плеч, а перешивали наспех. Берен: Пожалуйста, не извиняйтесь передо мной больше, сэр. Сенешаль: Вы дали нам маловато времени, вот в чем дело. Берен: Простите. Я проснулся и понял, что спать в том месте больше не могу. Сенешаль: На полу? Берен: Под крышей. Под аркой было… привычнее. Сенешаль: А. Понимаю. Берен: (с улыбкой) Не понимаете. Это было похоже на дерево. Потолок слишком высок для дома, но слишком низок для неба. А пещеры себе я выбирал не по признаку просторности. Сенешаль: В самом деле. (идя вперед) Вот здесь разные блюда, подходящие под вашу диету, но, боюсь, в буфете их не пометили и не расставили надлежащим образом… Берен: И я снова прошу вас не беспокоиться так сильно о моих нуждах. Я вот о них меньше беспокоюсь. Сенешаль: Вы уверены? Я могу попросить поваров сделать список… Берен: (с невинным видом) О, я могу просто подобрать что-нибудь прямо на кухне, если так будет проще. Сенешаль: О, звезды, ни в коем случае! (сухо) Вы определенно веселый человек, милорд. Берен: (широко улыбаясь) Ну, я проснулся уже час назад и еще никто не пытался меня убить. Сенешаль: Я думаю, это отличный повод быть довольным жизнью. (Он показывает путь к наполненному едой столу, где столько разных обильных блюд, что это даже не удивляет Берена, как не удивляются разнообразным оттенкам листьев осенью. Он наполняет золотую тарелку фруктами, печеньем и сыром, а также кладет себе в рукава и за пазуху несколько плоских хлебцев. Сенешаль слишком вежлив, чтобы сказать что-нибудь, но он это отмечает). Сенешаль: (качая головой) Кажется, мы остались без стаканов, я прикажу пополнить их число. Я схожу за вашим: что вы предпочитаете, лорд Берен? У нас есть весенняя вода, колодезная вода, дождевая вода разных часов сбора; есть и сок, приготовленный по-современному, смесь терна и винограда, и просто из слив нынешнего урожая, что я особенно рекомендую. Есть и вино с водой, разные комбинации вина и воды, по старому валинорскому способу, если вы предпочитаете нечто традиционное. Берен: Подойдет все, что у вас есть. Сенешаль: Все вместе? Берен: Нет… Я имел в виду любой подходящий напиток. На ваше усмотрение. Сенешаль: Вам, правда, настолько это безразлично, милорд? Берен: (утвердительно) Именно так. Сенешаль: Я понял, юный сэр, но лучше бы мне этого не понимать. Может быть, вы благоволите выбрать себе место: в Зале Часов мы не стоим, и каждый может сесть там, где пожелает. Я скоро вернусь с вашим напитком. Думаю, я могу положиться на вашу снисходительность и немного задержусь, чтобы выругать поваров за непорядок. Берен: (любезно) Можете. (Сенешаль кланяется и уходит с иронически-жалобным выражением лица. Берен некоторое время сидит за столом, пытаясь поудобнее устроиться на стуле, но после нескольких тщетных попыток трясет головой. Посмеиваясь над собой, берет тарелку, ходит по комнате и, найдя подходящую нишу, устраивается там. С виду он не обращает внимания на преследующие его взгляды). (Кто-то забыл на выступе бокал, сделанный из хрусталя и украшенный эмблемой, в точности повторяющей эмблему на кольце Берена: две золотые змеи обвиваются вокруг ножки, а золотой венок идет по краю бокала, но весь узор скрыт внутри прозрачной оболочки. Берен поднимает бокал и рассматривает его, дивясь тонкости деталей и его хрупкости. Подходит Капитан и наклоняется над ним с заговорщицким видом). Капитан: (маниакальным шепотом) Это называется «стекло». Из него пьют. Мы делаем его из песка. (Берен кидает на него беспокойный взгляд, Капитан некоторое время выдерживает тот же вид, потом разражается смехом, касаясь рукава Берена). Он правда сказал именно так? О мебели? (Берен кивает и тоже начинает смеяться). Они ходят и повторяют это, как будто от повторения оно станет умнее. Что за парочка мерзавцев! Берен: (оглядывается и шепчет) Никому не говорите, но я забыл, как этим пользоваться. Никак не могу приладиться к стулу. Капитан: Эти стулья? Они специально так сделаны, чтобы никто не сидел и не галдел здесь целый день. Ну, я не знаю. У меня такая теория. Один из ранних проектов Келебримбора – красивые, как вода, но удобные, как камни. Берен: Менее удобные, я думаю. Капитан: А вы никогда не видели, как некоторые садятся на кочки, обломки, остатки колонн, чтобы вид вышел поживописнее? Хотя здесь никогда не знаешь… Сенешаль: Вот вы где, милорд. Я думал, вы снова исчезли. Берен: (рассудительно) Здесь, вроде бы, земля не разверзалась. Сенешаль: (официально) Думаю, это можно было бы устроить, но, боюсь, не перед завтраком. Это пустой стакан? Позвольте, я заберу его и покажу им. Вот ваш стакан, милорд. Я налил сливового сока, надеюсь, вы это одобрите. Берен: (пробуя) О, конечно. Превосходно. Благодарю вас. (ставит стакан рядом и вытаскивает столовый нож). Простите меня, сэры, но я поем в вашем присутствии. Как всегда говорил Па: если люди идут на обед, лучше их не трогать, но я буду совсем не против, если вы останетесь и присоединитесь ко мне, потому что у мамы за столом никогда не было свободных мест. (Он предлагает еду со своей тарелки: они явно тронуты). Капитан: Нет, я уже закончил поститься. Но благодарю вас, лорд Берен. (Сенешаль только качает головой. Берен начинает резать яблоко, но останавливается, видя, что к ним приближается некто, судя по виду, весьма высокопоставленный. Двое его товарищей сразу подбираются). Капитан: (отдает честь) Ваше Высочество. Сенешаль: Мой лорд Барахирион, позвольте представить вам нашего доброго брата короля и главу обороны королевства… Берен: (отставляет тарелку) Принц Ородрет… Ородрет: Пожалуйста, не вставайте. Я не хочу беспокоить вас после такого ужасного путешествия! Я только хотел сказать, еще давно хотел, как сильно… без промедления… как сильно я восхищаюсь вашими отважными подвигами, и я всегда надеялся и молился за ваши дальнейшие успехи, то есть, когда мы узнавали что-то поточнее, чем неясные слухи, конечно, в последнее время вести с Севера весьма отрывочны и запутаны… О, конечно, я ни в малейшей степени вас не виню, мой лорд Берен, наоборот… И я хотел выразить сочувствие по поводу ваших тяжелых потерь… и выразить свою благодарность за ваши подвиги, от имени наших народов. И также – как отец – хочу поблагодарить за вашу снисходительность к фантазиям моей дочери – хотя, на самом деле, если бы не крайняя загруженность на работе я бы тоже попросил ваш автограф на другой же день! И ее жених говорит о вас, не переставая, два последних дня – так что приготовьтесь к всплеску любопытства, мой лорд. Весь Нарготронд желает поблагодарить нашего наследственного чемпиона* – и не в последнюю очередь все обсуждают вашу смертность… Берен: (видя, что Ородрет приближается, как будто чего-то ожидая, неуверенно) Позвольте? Ородрет: (с жестом облегчения) Вы окажете мне честь, лорд Дортониона. Могу я надеяться увидеть вас вскоре на совете? Берен: Боюсь, вы знаете больше меня, Ваше Высочество. Ородрет: А. Не хотел поставить вас в затруднительное положение, милорд. А теперь прошу прощения, мне надо бежать… (Когда Ородрет уходит, Сенешаль наполовину оборачивается с ответным поклоном и одновременно как будто случайно, наступает на ногу Капитану). Берен: (глядя вслед Ородрету) О чем это он говорил? Или я еще сплю? Как я понял, прошло уже больше одной ночи, хотя я не удивлен. Было так хорошо… за три последних года мне не выпадало ничего подобного. Капитан: (тихо) Он стал очень нервным. Отдать последний рубеж нашей обороны главнокомандующему Моргота после битвы, которая больше всего знаменита своим отсутствием, и бежать обратно в Нарготронд, оставив широко распахнутые ворота. Единственное, чего он не сделал – это не провел для Саурона экскурсию по всем достопримечательностям. Сенешаль: Ты просто не говорил с теми, кто вернулся оттуда. Это было нечто за пределами рассудка, нечто, ввергающее в ужас, подобный Темнейшей Ночи. Сомневаюсь, что кто-нибудь продержался бы дольше, чем принц. Капитан: Ты думаешь, что король не разрушил бы крепость прежде, чем покинуть ее? А не оставил бы ее Врагу, даром отдал ему лучшее укрепление в тех местах!.. Ладно, ладно, молчу. (Берену) Видишь ли, парень, именно из-за этого он и оправдывался. После того, как пал Тол Сирион, отряды врага рыщут везде без особой помехи с нашей стороны, потому что теперь у них есть надежная база, а мы не можем их контролировать в Белерианде. Берен: О. О-о-о… (хмурится, начиная понимать, сопоставляя одни вещи с другими. Возможно, он бы спросил или сказал еще что-нибудь, но тут появляется Келебримбор, сын Куруфина, с весьма рассеянным видом. (Настоящая причина его видимой неучтивости – постоянные размышления о разных изобретения вкупе с боязнью уронить свое достоинство знатного эльфа, но постороннему взгляду это должно быть видно не сразу)). Келебримбор: Кто-нибудь видел мой стакан? Я, кажется, забыл его здесь… (Сенешаль отдает ему стакан с многозначительным взглядом). Знаю, знаю, простите, я просто записывал кое-что в блокноте, а у меня всего две руки… (останавливается) О, а это, кажется, знаменитое Кольцо? (Хватает Берена за руку и поднимает ее, чтобы лучше рассмотреть. Берен в изумлении смотрит на нож в своей правой руке). Берен: А… простите? (Внук Феанора смотрит на него в легком удивлении, как будто не ожидал от него умения говорить. Выжидательное молчание продолжается, и другие эльфы глядят на него с осуждением. Келебримбор, поняв свою ошибку, краснеет. Прочистив горло, он отпускает руку Берена и формально кланяется). Келебримбор: Я в изумлении – пожалуйста, можно, я еще раз на него посмотрю? Я профессионально интересуюсь работой с металлом. (Берен молча снимает Кольцо и подает ему). Келебримбор: Достойно удивления, как эта безделушка повелевает королями… (Посмотрев, он возвращает Кольцо и собирается уходить, но замечает многозначительные взгляды Сенешаля и Капитана). Благодарю вас, э-э-э, Барахирион. (уходит в затемненную часть зала). Берен: (изумленно) Как будто меня тут и в помине нет! Сенешаль: Не принимайте близко к сердцу, милорд. Капитан: О, все они такие – Высокие Лорды. Пока ты им зачем-то не нужен. Сенешаль: На самом деле, лорд Келебримбор еще не худший из них. Капитан: Трудно быть хуже, чем его отец. Сенешаль: Его дядя всегда учтив, по крайней мере, со мной. Капитан: Это потому, что ты распоряжаешься устройством охот. Не обольщайся: Келегорм вовсе не добросердечный парень. Мои воины служили для него однажды загонщиками. Никогда не становись между ним и его добычей. Это всегда будто бы случайность, он всегда извиняется, едва не затоптав тебя конем – и тут же снова это делает. Берен: Так это – сын Куруфина? Я бы никогда не догадался. Капитан: У тебя есть кое-что, что ему нужно. Берен: А больше тут никого из них нет? Я обещал быть с ними учтивым и хотел бы подготовиться… Cенешаль: Нет, это все. Но свита у них здесь внушительная. Капитан: Другими словами, если кто с вами заговорит, он вполне может быть их слугой. (мрачно усмехается) Хех. Интересно, Мастер-Кузнец понял, как близок он был к тому, чтобы ему разрезали руку? Берен: О, нет. Я бы не ударил, от него не исходило никакой угрозы. Но с его стороны было глупо так делать. Они что, все настроены против нас? Сенешаль: Ну, есть еще Карантир, но… Берен: Ну да, я слышал. Сенешаль: Маэдрос далеко не так плох, как остальные, да и Маглор ведет себя порядочно. Капитан: Высокомерие у них повыше Таникветили. Сенешаль: За это не судят. А без них у нас не было бы конницы. Капитан: Это верно. И я им очень благодарен за конницу. Хотя, не думаю, что они очень беспокоятся за смертных. (настоятельно) О, и не забывай про Амрода-и-Амраса… Сенешаль: (сухо) Да уж, как я мог забыть. Берен: Боюсь, у нас о них ничего не говорили?.. Капитан: Вполне может быть. Едва ли кто-то видел … их. Это и правда задачка, не так ли? (Сенешаль кривится. Берен переводит взгляд с одного на другого). О, ну расскажи ему. Ну это же Беоринг, если кого из смертных трудно удивить, так это его! Сенешаль: (вздыхая) Говорят – и помните, всегда считалось, что это просто слухи – будто Амрода забыли на борту украденного корабля, когда Феанор решил сжечь их. Вы ведь знаете эту ужасную историю, не правда ли? Ну, не во всех подробностях, но хотя бы основное? (Берен кивает). К тому же, припоминаю, что ваши кузены тоже были близнецами**… (Берен снова кивает). и их ничто не могло разлучить, милорд. Итак, первый раз мы узнали об этом случае на корабле, когда король Финрод решил послать разведку к границам Ангбанда, чтобы лучше держать осаду, и послал вестников к лордам Севера – просить у них свободного прохода по их землям для разведчиков. Меня приняли довольно учтиво и я все рассказал лорду Амроду, который меня выслушал, задал пару вопросов, а потом сказал, что должен посоветоваться с братом, который сейчас уехал охотиться, и который обязательно захочет со мной поговорить завтра, когда вернется. Поэтому мне предоставили комнату на ночь, а на следующее утро я спросил, нельзя ли снова повидать лорда Амрода, потому что вчера я не уточнил несколько моментов. «Нет», - ответил их сенешаль, - «он сегодня Амрас». Я был уверен, что неправильно его понял и весь завтрак размышлял, что же я мог неверно услышать, а потом меня позвали в главный чертог, и там – насколько я могу судить – я вновь увидел того же эльфа, с которым беседовал накануне. Но все же его манеры, его одежда, его осанка, даже его голос, все было другое. Его мне представили как лорда Амраса и он настоял, чтобы я рассказал ему все то же, что вчера рассказывал его брату. Надеюсь, я не покривлю душой, сказав, что я смог сохранить тогда хладнокровие, но, должен признаться, меня до глубины души поразило объяснение, которое я добыл у своего тамошнего коллеги – под некоторым нажимом. Капитан: И которому ты не больно-то поверил, как ты говорил. Сенешаль: Дай мне закончить. Ладно. Я понял так – хотя это только слух, но он хорошо согласуется со всем остальным – когда Амрас погиб на корабле, его дух не пожелал возвращаться, чтобы не подвергнуться наказанию, которое ждет всех нас, мятежников, а его брат не хотел, чтобы он бродил один, бездомный, по берегу. Поскольку они – близнецы, похожие и телом, и нравом, Амрод разрешил духу погибшего брата войти в свое тело. Но Амрас, благодарный за это (да и, надо полагать, они заранее договорились), частично уступил ему тело обратно, и так, в совершенном согласии, они до сих пор ходят, - вернее, скачут на охоте – в Средиземье. (Берен, пораженный, молчит). Но, может быть, это просто странная шутка, которую младшие сыновья Феанора и их приближенные играют с дальними родичами, и они оба живы, но не показываются вместе перед чужаками; или, может быть, когда погиб младший брат, старший сошел с ума и теперь притворяется собственным братом – это могло бы объяснить, почему я не увидел никакой разницы в «их» внешности; или – правда то, что мне рассказали. Капитан: (хихикает) А может быть – и это верно – они оба сошли с ума. Вполне правдоподобно, да? Сенешаль: Не потешайся: это не смешно, а ужасно и трагично. Капитан: Это ужасно и забавно, Эдрахиль. Маленькая нотка сюрреальности в этом ужасном отвратительном деле. (снова смеется) «Он сегодня Амрас» - о сладкие воды Куйвиэнен! Берен: (испуганно) А такое бывает? (Cенешаль поднимает брови и пожимает плечами). Cенешаль: Могущественные темные духи, как мы знаем, могут захватить беспечного и неосторожного Ищущего*** или вселиться в недавно погибшее тело. Но это весьма необычное дело, по крайней мере, среди нашего народа, и дело это неправедное. Я никогда не слышал о том, чтобы два духа эльдар делили одно тело – но я не могу счесть это невозможным. Берен: Я думаю… думаю, это самое невероятное, что я когда-либо слышал. Капитан: Когда я вспоминаю об этом, я думаю, что это очень трогательно: такая преданность, такое самоотречение, такая братская любовь. Но это не сильно помогает. Берен: (все еще дрожа) Это страшнее любой истории о привидениях, которую я слышал. Если бы мои кузены знали об этом, когда мы были детьми, я не спал бы ночами из-за кошмаров… Но знаете, было бы хуже, если бы вы считали это нормальным. Капитан: (успокаивающе) Ну, на самом деле… (Сенешаль примирительно кивает, оборачивается, его глаза расширяются при виде нескольких воинов «с Равнины»). Капитан: О, сигнал к отступлению, приближается орда! (жестом останавливает пришедших) Станьте там. Не толпитесь вокруг нашего гостя. (Внезапно лишившись дара речи, они в изумлении смотрят на Берена. Сидя в алькове под аркой, со стоящими по бокам эльфийским воином и эльфийским лордом, с просителями, преклонившими перед ним колени, он выглядит грубоватым подобием Оромэ, хотя и не подозревает об этом). Разведчик: (испуганно) Мой лорд Барахирион… (умолкает, в восторге) «Чернобой»**** у вас при себе? Берен: (кладя руку на рукоять меча, удивленно) Да… Откуда вы знаете? Капитан: Легенда, парень, легенда – привыкай. Разведчик: Можно увидеть лезвие? Берен: (неуверенно, глядя на Капитана) Я завязал его по-мирному… сэр? Капитан: Я разрешаю и ручаюсь за тебя. (ухмыляется молодому Разведчику) Ты меньше способен случайно навредить, чем кое-кто здесь. (Берен освобождает меч из ножен и учтиво, рукоятью вперед, подает его сначала эльфийскому воину, который взвешивает меч в руке, кивает и передает его подчиненному). Разведчик: (благоговейно) «Чернобой»! Берен: (жалобно) Это просто меч. Хороший баланс и подходит мне по росту. На нем нет заклятий и вплетенных рун. Сенешаль: Все же это гномья работа. Он взят отсюда, как и ваша кольчуга. Старший сын Беора выбрал этот клинок; а кольчуга – дар твоему прапрадеду Боромиру, когда ему был пожалован Ладрос. Принц Аэгнор тогда сказал, что рад тому, кто хочет забрать это пустынное болото, над которым вечно идет дождь, и его защитнику понадобится кольчуга, которая не заржавеет. (Берен качает головой, удивленный неожиданным известием). Страж: Простите, мой лорд, но зачем ваши ножны покрыты волчьим мехом? Берен: Скрывает запах металла. Пока не становится поздно. У меня была такая же зимняя накидка с капюшоном, но она пропала в пути, я сделал из нее ловушку для насекомого… (трясет головой, желая избавиться от неприятного воспоминания) Солдат: Моя любимая история – о том, как вы вызвали орочьего вожака на поединок. (Берен выглядит обескураженным). Которого прозвали «Мясник»? Горгола, верно? Берен: Ум-м, нет, я застрелил его в спину. И не с одной стрелы. Солдат: Но в песне поется… Берен: Я ее не сочинял. (пауза) Я не удивлюсь, если окажется, что все наши дела приписали одному мне. У Па такое бывало, когда он был жив. Про все, что делало тайное сопротивление, говорили, что это сделал я. Что ж, это было их право. Я был их лордом, потому был в ответе за все, что делалось по моей воле, если не по моим приказам, и я готов принять на себя все упреки. Страж: Но вы же сожгли тот склад с припасами, правда? Командный центр в Друне? Берен: (пожимает плечами) По большей части, это заслуга огненных стрел. Капитан: Но откуда они прилетели? Вокруг Друна нет укрытий, если тамошний ландшафт не изменился за последние четыреста лет. (Берен бросает на него укоризненный взгляд. С невинным видом): Я только сказал… Разведчик: А вы правда ранили Владыку Волков? Берен: А. Это. Может быть. (делает непроницаемое лицо. Отвечая на вопросительные взгляды): Когда они в начале рассылали отряды волков, посередке скакала группа командиров, и был там один парень в черных доспехах, выше, чем все, кого я знал, выше даже вас. Черные доспехи с шипами, конечно. Но я не знаю, был ли это он или один из его ближних слуг – я на его месте послал бы слугу, а сам обернулся бы варгом, как он, говорят, умеет. Я даже не знаю: это жутко-черно-железное против изогнутого, укрепленного, покрытого роговыми и тисовыми пластинками лука, и стрелял я в упор, что редко бывает в схватке, и все равно я лишь слегка его задел. Клянусь, я видел, как воздух вокруг него замерцал, когда я выпустил стрелу, и было похоже на то, что я стрелял в воду. Так что, может быть, это все-таки был Саурон. Солдат: Замерцал воздух? Берен: (пожимает плечами) Я бы сам себе тоже не поверил. Но я обычно не промахиваюсь там, где у меня есть место натянуть тетиву под большим углом и упор для лука. Солдат: Нет, он вполне мог так сделать. Я только удивляюсь, что вы после этого выжили. Берен: Я был в дубовой роще. Страж: (Разведчику, шепотом) А это имеет значение? (Разведчик пожимает плечами. Громко): Мои лорды, не хочу проявить неуважение к эдайн, но не могу понять, как это могло защитить от Владыки Мерзости? Берен: Я… думаю, меня защитила земля. Деревья… (они выглядят еще более растерянными) Сенешаль: Земля? Берен: Она никогда не предавала меня, как предавала всех остальных. Солдат: Как земля может предать? Берен: Она пожирала людей. Фермы. Животных. Виноградные лозы душили скот в поле. Склоны холмов обрушивались под ногами людей и сбрасывали их в гущу врагов, а ведь дождя не было и в помине, и тропинка была безопасной еще час назад. Сенешаль: Но разве вы не говорили, что это дело рук Врага? Берен: (качая головой, задумчиво) Я думаю, земля сошла с ума. Я думаю, мы были тому причиной, сражаясь на ней, вцепившись в каждую ее пядь с такой ненавистью и яростью с обеих сторон, что она стала нападать на нас, так же, как раненая собака кусает и своих, и чужих. Солдат: А почему не вас? Берен: Не могу объяснить. Может быть… нет, я не знаю. Я старался не брать ничего, не отблагодарив, не вредить там, где шел. Я никогда не обижался на нее. Вот … вот поэтому я и жив еще. Я – единственный, кому удалось пройти через Ночную Тень без вреда для себя. Этот путь был мрачным, но это навевало на меня лишь печаль, а не безумие. Были деревья, которые, как я видел, не стоило трогать, и другие, что терпели мои прикосновения, но я старался, так сказать, не оскорбить этого гостеприимства. А кое-что в Дортонионе и помогало мне, я знал, где мог вбить колышек в скалу, что поможет мне взобраться наверх, где я могу спать без опаски – иногда, могу поклясться, листья поворачивались так, чтобы скрыть меня от взгляда орков, корни крепче сплетались вокруг меня, чтобы обезопасить от волков, и я не боялся быть засыпанным землей и даже не шевелился, чтобы получше спрятаться. Дубы обычно были добры ко мне. И под буками можно было ничего не опасаться. Разведчик: Но вы же – смертный, милорд. Берен: Да, мне уже говорили. Но ни леса, ни холмы никогда не угрожали мне. Солдат: И потому вы смогли совершить столько легендарных подвигов? Берен: (явно немного утомленный словом «легенда») Отчасти. После гибели отца я старался как можно сильнее навредить нашему древнейшему Врагу. Я делал вещи, которые считались невозможными, потому что никто не пытался их делать, и потому от них не защищались. Тогда они начинали защищаться от того, что я уже сделал – а я делал уже нечто иное. И поскольку они были уверены, что я уже ничего не смогу сделать, у меня нет никакой возможности что-то предпринять, им не о чем беспокоиться, то я много времени разрабатывал планы, а когда приходило время действовать – действовал по обстоятельствам. И они мало что могли со мной сделать, разве что схватить. Но вряд ли бы это получилось с таким множеством психомутантов и волков-демонов, разозленных до крайности, ведь они не стали бы останавливаться и говорить: «хорошо бы взять этого парня с собой и порасспросить, тогда бы мы получили двойную награду»… (трясет головой) Был такой мифический бегучий огонь*****, которому дали имя «Берен», но никого не осталось, чтобы звать меня этим именем… (в сторону) … или отвечать. (Королевский Страж, держащий Дагмор, молча проскальзывает вперед и кладет меч на уступ перед Береном; Берен ласково касается лезвия). Разведчик: Но разве вам никто не помогал в вашем мщении? Берен: (недоуменно) Кто? Разведчик: Люди из вашего отряда, ваши товарищи во всех превратностях судьбы? Дайруин? Гильдор? Артад? (С каждым именем Берен медленно вытаскивает нож из ножен на перевязи и кладет его на каменный уступ рядом с мечом). Страж: (не в силах остановиться, хотя и понимает, каков будет ответ) Уртель? (звон – нож) Радруин? (звон – пятый) Рагнир? (звон – шестой) Солдат: Горлим? Берен: (мертвенно-спокойным голосом) У меня ничего не осталось из его вещей. Он… умер в другом месте и я… не нашел его тела. (вспоминает) Нет, неправда. Я взял это. (вытаскивает небольшой столовый нож) Когда он дарил мне этот нож на Праздник Возвращения Солнца в первый год, как я взял в руки клинок, он сказал, что это эльфийская работа и нож принесет удачу. Поскольку порез, который я немедленно сделал, зажил без всякой заразы, я думаю, это была правда. Наверное, все так делают: режутся своим первым ножом и скрывают это от родителей… Капитан: (мягко) На нем руны остроты – а чистый порез редко гноится. Разведчик: Ваш двоюродный брат Барагунд? Берен: (выкладывает два ножа рядом друг с другом) Вместе со своим братом Белегундом они умерли бок о бок на полпути к лагерю. Если бы на орочьих стрелах не было яда, они прожили бы достаточно, чтобы предупредить остальных, но шайка зна… наткнулась прежде всего на часовых. (выкладывает еще один нож) Дагнир, почти одних лет со мной… (и еще один) Хатальдир, который должен был идти с детьми и женщинами, но не пожелал. (Берен развязывает на предплечьях кожаные ремешки, держащие ножны) Это Железный Клык (кладет рядом другой ремешок) Это Звонкоглас (кладет третий) И Звезда. Собаки моего отца и мои. (Долгое молчание). Сенешаль: Так вы – последний? Из всех воинов Дортониона? Все сподвижники вашего отца сразу, кроме вас? Все, кто сражался рядом с нами в Дагор Браголлах, и их сыновья, кроме вас одного? Берен: (недоверчиво) Разве вы не поняли? Я думал, это всем ясно… Сенешаль: (с болью) Нет. И да. И нет. Мы все еще с трудом воспринимаем краткость человеческой жизни, но мы приняли ее, однако десять лет – это мало даже по счету смертных, и стражи Дортониона, по большей части молодые, и… я не могу поверить… и Белегунд, ваш родич, который вынес меня на себе из Сереха и делился со мной водой в этой огненной печи - все, все они ушли из Арды, как последние осенние листья. Берен: (хрипло) На войне день тянется долго, и может случиться так, что «на рассвете – танцы, на закате – похороны». Солдат: (тихо) Мой лорд… мы не знали серьезной войны эти несколько лет, да и кроме Дагор Браголлах и недолгого времени после нее – и еще долгое время. Берен: (понимая все) Так вот почему ваш принц извинялся передо мной. Не передо мной – перед Дортонионом. Наше королевство погибло, защищая ваши рубежи от Севера. (Молчание; никто не отваживается говорить). Что ж… Я рад – я увидел то, что мы спасли. Капитан: Мой лорд, прости… Берен: (прерывая его) Пусть будет так! Друзья мои! Мы никогда не посылали к вам за помощью. Мы никогда не просили подмоги. Это был наш долг, как мы его понимали, и наша воля, и песня завершена, и все окончено. (Он тяжело дышит, вцепившись руками в колени, а они напряженно ждут. Затем Берен встряхивается и начинает завязывать ремешки и укладывает ножи в ножны недрожащими руками). Берен: (любезно) Мне бы хотелось поселиться здесь, когда я сделаю то, зачем пришел. Сенешаль: Правда, мой лорд? Берен: Да. По крайней мере, если вы разрешите свободно бродить по лесам… моему Дому. Я знаю, что я не смог бы жить под землей все время. Сенешаль: С полного одобрения короля заверяю вас, что вам – и вашей семье – всегда будет дозволено свободно ходить по Нарготронду. (Из этих слов становится ясно, что, по меньшей мере, для него цель Берена не является тайной). Разведчик: Когда по Нагорью Фарот снова будут проходить странники, было бы интересно узнать, что они думают о мысли, что земля чувствует деяния людей, сэр. Страж: Ты прав, это звучит похоже на то, как говорят Повернувшие. Разведчик: (официально) Нельзя говорить «Повернувшие», это грубо. Можно «лайквэнди», а еще лучше – «линдар», так они зовут себя сами, «Певцы». (Капитан разведчиков улыбается, услышав этот хорошо выученный урок). Берен: Эм… а что это за странники и где это Нагорье Фарот? Сенешаль: Зеленый Народ – некоторые из эльфов, которые не вняли Зову, по крайней мере, не пошли дальше этих земель. Они ничего не строят, у них нет постоянных домов, они не убивают животных для еды или забавы, не рубят живых деревьев. Только играют музыку и плетут украшения. Очень странный народ. (Берен предусмотрительно молчит. Сенешаль спохватывается) Простите, не то чтобы я хотел сказать… (умолкает) Капитан: Это из-за них ты родился на севере, парень. Ваш народ пришел с топорами и плугами, и Певцы попросили нашего владыку послать вас какое-нибудь другое место, или они не ручаются за то, что будет дальше. Хотя… я не думаю, что у них были бы проблемы с тобой. Они не остаются здесь осенью, во время сезона охоты, но в другое время они бродят по землям, которые мы называем Охотничьими Холмами, это гряда холмов севернее наших рек, ты, должно быть, видел их, хотя последнее время шли сильные дожди, и я не знаю, как хорошо их можно разглядеть… Берен: (с восторгом) Я видел их – и они напомнили мне о доме, о нагорьях вокруг Аэлуина. Прекрасный край. Я бы хотел побродить там когда-нибудь. Капитан: Мы возьмем тебя с собой в патруль, когда ты… окончишь свое дело. Представим тебя племенам и Старейшим Голосам. Берен: Я был бы очень благодарен вам, сэр. (тень между ними исчезает) Сенешаль: (вздыхает) Ну а я должен вернуться к своим обязанностям. Капитан: Убедиться, что Сам не забыл пообедать? (Сенешаль кивает. В его взгляде отражается озабоченность и неуверенность). Берен: Сэр… Мой лорд Эдрахиль?.. (Сенешаль серьезно смотрит на него). Не хотите ли взять это себе? (Учтиво, рукоятью вперед, предлагает Сенешалю нож Белегунда). Мой брат по мечу, мой любимый брат, мой родич… для него честь - то, что вы о нем помните. Если это что-то значит для вас… (Сенешаль берет нож и низко кланяется. Прежде, чем ответить, он крепит ножны на поясе). Сенешаль: Вы оказываете мне честь, лорд Дортониона. Я увижу вас снова за королевским столом немного позже. (Уходит). Берен: (тихо) Мне так жаль, что я разбередил вас всех. Я не за этим сюда пришел. Капитан: Мы знаем. Ты воспринимаешь это очень спокойно. Берен: У меня было пять зим и даже больше, чтобы примириться с нашей участью. Ничто из этого не ново для меня… и я не думаю обо всем этом одновременно. Кое-чему я уже посмотрел в лицо без страха, а остальное… придет ко мне ночью, и я встречусь с этим снова. Сейчас… сейчас время покоя между тем и другим. Солдат: Я помню, что так делает ваш народ, мой лорд. (мягко) Это очень странно для нас. (длинная пауза – не враждебная, но наполненная взаимным сожалением и непониманием, – прерывается приходом лорда Гвиндора, без принцессы, но с парой горожан Нарготронда; Берен как раз пытается покончить с завтраком). Гвиндор: Господа… мой лорд Берен… Капитан: А где твоя лучшая половина, парень? И что насчет твоей практики, а? Мы заждались тебя на стрельбище. Гвиндор: Они всю ночь заставляли нас рыться в архиве. Фаэл… (краснее и неловко продолжает) Финдуилас все еще там, но она хотела, чтобы я проследил, как позаботились о лорде Берене. Капитан: О, лучше и не надо! Думаю, твою друзья любопытствуют – и немного ревнуют? Гвиндор: Не без этого, сэр. Леди: Удивительно! Я никогда раньше не видела смертных. (поворачивает Берена лицом к себе, чтобы лучше рассмотреть; к счастью, Берен, скорее, удивлен, чем обижен слабостями эльфов). Он выглядит таким разумным, правда? Лорд: (не обращая внимания на красноречивые взгляды ветеранов) Ну конечно, дорогая. Что нового в Дориате, сэр? Берен: ?...? Капитан: Кто-то слишком много болтает. Насколько я знаю, это точно не я, это мало похоже на Эдрахиля, и я уверен, что это не Его Величество. (пристально смотрит на Гвиндора, который принимает одновременно пристыженный и упрямый вид) Ба, да что это я говорю! Это же Нарготронд. Если кит чихнет в Бритомбарской гавани, к вечеру все в Пещерах все знают об этом, даже если он и не чихал. И королю это хорошо известно. Берен: (испуганно) Извините, мое дело – теперь и дело короля, и он может рассказать о нем, когда посчитает нужным. Простите, я не хотел никого оскорбить. Гвиндор: (с внезапным пониманием) Вы ведь должны были пересечь Дунгортеб! Он так ужасен, как о нем говорят? Вы не могли бы рассказать о своих приключениях там? Берен: Нет. (немного смягчаясь) Рассказать об этом – означает, вспомнить, а я никогда, никогда больше не отправлюсь туда. Леди: (удивленно) Разве у смертных тоже есть Живая Память? Я думала – нет, или, по крайней мере, я так поняла из рассказов. Берен: Я ничего не знаю об этом у других смертных. Я только знаю, что не вернусь туда. (ужасная тишина) Гвиндор: (отчаянно пытаясь сменить тему) Ну… мой лорд, как вы нашли Нарготронд? Берен: (с облегчением) Выше всяких похвал. Рассказы не отдают ему должное. Но, конечно, я видел очень мало. Лорд: Он красивее дворца Тингола? Я там никогда не был. Берен: (тактично) А… он более… пестрый, чем Менегрот. Лорд: Но как вы думаете – он красивее? Берен: Ну… я … Трудно сказать – я мало что видел в Менегроте. Лорд: Но, если взять то малое, что вы видели в Нарготронде и сравнить с тем малым, что вы видели в Дориате, то какую архитектуру вы назвали бы лучшей? Берен: (пойманный в ловушку) … Леди: Дорогой, не утомляй его. Не можем же мы ожидать, что он сможет объяснить такие вещи – это вне разумения смертных. (Берен поднимает брови; Разведчики оскорбляются за него). Берен: (больше терпеливо, чем саркастично) Я вырос в доме, где говорили на эльфийском… Лорд: (в сторону, своим спутникам) Ах, эта мода! Берен: (пропуская эти слова мимо ушей) Это такой же или даже больше мой родной язык, как и талиска. Я не ответил, чтобы вы не сочли меня неблагодарным, вот и все. Мне – и это всего лишь дань моему вкусу и это относится не ко всему, и вообще, не знаю, насколько мое суждение вообще может быть справедливым – мне, должен сказать, больше понравилось то, что я видел в Менегроте. Когда ты в него входишь, то кажется, что попал в лес, обратившийся в камень, а не в пещеру. Там есть статуи всех зверей, кажущиеся живыми, а есть такие, которых я не распознал. Я думаю, они водятся в Амане, но мне не удалось спросить, так ли это. Так что, по этой причине, я предпочитаю Менегрот. Лорд: Но как вы можете считать, что дикий лес лучше произведений искусства, которыми славится наша крепость? (перед тем, как Берен его поправляет) Хорошо, хорошо, «предпочтительнее». Что там есть такого, чего нет у нас? Объясните, что такого поразительного в дикости? Берен: (принимает вызов без смущения) Хорошо. (несколько мгновений думает) Однажды я видел такое: после зимы сосновые иглы укрывали корни красной шкурой, испещренной белыми пятнами от снега и солнца. И внезапно они вскочили и унеслись с моих глаз. Капитан: (себе) Ха. Хорошо. Очень хорошо. Лорд: Их сдул сильный ветер? Берен: Не-а. Леди: Думаю, это метафора. Берен: (подбадривая) Может быть. Леди: Древо, рассмотренное, как парадигма сменяющихся сезонов, исчезнувших в некое метафорическое мгновение. Берен: М-м-м… боюсь, что нет. Гвиндор: «Красная шкура» - лиса под деревьями? Берен: (с сожалением) Нет, не совсем. Разведчик: Весенний олененок, которого позвала мать, верно? (Берен кивает; придворные хмурятся, улыбаются, говорят между собой). Берен: Однажды я видел кое-что еще: бурый лист на сухой ветке раскрутился и улетел, несомый ветром, став красным и золотым, дабы присоединиться к последним листьям года. Леди: О, я уверена, это временный парадокс – насчет смертности, верно? Лорд: Нет, я думаю, что-то вроде предыдущего. Какой-то природный феномен. Леди: Прости, что я спорю, но это должно быть вариацией смертных поговорки, что цветы не возвращаются на свои ветки. Лорд: (качая головой) Я думаю, это какая-то бабочка. Я видел их на охоте в лесу, они напоминаются сухие листья, а когда развернут крылья, то внутри они ярко окрашены. Уверен, ты это видела. Леди: Но бабочки не раскручиваются. – Вы ведь сказали «раскрутился», не «развернулся», не так ли? (Берен снова кивает). Леди: Так что же это? Насекомое? Или образ стремительного бега Времени, которое не поворачивает вспять своего потока? Берен: (добродушно) Вы оба правы. «Бурый лист» - это оболочка существа, чьи предки погибли зимой, а когда пришла весна, она лопнула, и существо выбралось оттуда, мокрое, а когда обсохло, то полетело по лесу, выискивая пищу в распустившихся цветах. Я не знаю вашего названия, но мы зовем его огнекрылкой, потому что крылья у него изнутри похожи на горячий уголь. Но мы также говорим, что это знак богов – Скрытое Пламя, что движет всем Эа, и Бабочка, что Эльберет поместила среди звезд, дабы напомнить нам, что Жизнь сильнее Смерти. Лорд: (изумленно) В самом деле! Где вы все это узнали? Берен: В лесу за домом. И от моих родителей. Гвиндор: (язвительно) Не понимаю, почему вы удивляетесь. Его предки всегда отличались умом так же, как и яростью в схватке. Леди: Мы прибыли сюда только после Дагор Браголлах. Кажется, это было до того, Гвин. Берен: (впадая в мечтательную задумчивость) А в другой раз, не в лесу, а на вересковой пустоши, прошел внезапный ливень, а потом тучи унес ветер. На гранитном выступе, где я лежал, было углубление в камне, не толще кожи, заполненное водой, и я увидел в нем небо, голубое, как льняное поле с еще не снятым урожаем, и солнце, и луна были вместе в небе, и там была еще Небесная Дуга, все сразу. (молчание) Лорд: У меня даже нет мыслей, что этой может быть. Леди: Не думаете ли вы, что это иносказание об обманчивости внешности? Лорд: Нет. Что это значит, лорд Берен? Берен: А? О, ничего не значит, это просто то, что я видел. Я думаю, это было по-настоящему величественно. Это скрасило мне остаток дня. Леди: Целый день шел дождь? Берен: Да, дождь из стрел. Я подобрался слишком близко и, думаю, мне сломали ребро. Одна из «Вещей, которые Стоит Запомнить: Митриль Защитит от Наконечника, но Не Защитит от Инерции». Леди: (своему спутнику) Я все-таки думаю, в последнем рассказе скрыт глубокий смысл. Лорд: (Берену) И в самом деле, это должна была быть загадка, не стоит заканчивать на втором, вы же знаете. Берен: Прошу прощения. Я только что об этом думал и третья как-то не подходит для обеда. (заметив странные взгляды) Это поговорка такая? Думаю, вы ее не знаете. Боюсь, я тоже не знаю, что она означает. (ловит Капитана за рукав и наклоняет его к себе) Сэр, я понимаю, что вас приставили охранять меня. Не будете ли вы так добры разоружить меня или отослать всех отсюда, потому что, даю слово, следующего, кто прервет мой завтрак, я порублю на мелкие кусочки! Капитан: Слушайте все! Уходите. Вернитесь к работе, вернитесь на посты, найдите себе занятия или продолжайте досужую болтовню. Милорд – это вам не представление, чтобы на него глазеть. (Огорченные, Разведчик и другие ветераны отдают честь и быстро расходятся). Лорд: Интересно, с нами он тоже так будет говорить? Гвиндор: (сухо из-за стыда за своих друзей) Ну, кажется, все к тому идет. Мой лорд – я увижу вас вскоре на Совете. (Уволакивает за собой приятелей). Берен: Благодарю. Простите. (Усаживается, в надежде очистить тарелку без помех). Капитан: Я был небрежен. Берен: (между глотками) Вы можете говорить, я буду слушать. Неужели я так непохож на своих предков? Капитан: Ну, давай посмотрим. Старина «Душитель» посылает своего главного полководца и целую армию волков в Северный Белерианд, потому что орочьи отряды не в силах с тобой справиться, и никто, ни друг, ни враг, не спрашивал королевскую награду за твою голову. О тебе так много рассказывают, что все эти истории никак не могут быть правдой - разве что самые невероятные из них. И ты еще удивляешься, что столь многие желают посмотреть на тебя? Ну и самое странное – по нашему счету ты еще совсем ребенок. Берен: (заворачивая кусочки сыра в тонкую лепешку) Должно быть, я их разочаровал. Капитан: Ты недостаточно смертный. Ни для них – тех, кто слышал лишь неясные слухи и нафантазировал себе всяких теорий про смертных, ни для нас – тех, кто знает твой народ давно и в разных переделках – ты слишком похож на одного из Зеленого Племени, и это пугает, и в то же время, вне всякого сомнения, ты – Человек. (колеблется, но продолжает) Если уж на то пошло, ты не нуждаешься в охране, не будь ты так вежлив, я уверен, ты защитился бы от целой толпы. Ничто не в силах напугать тебя, правда, с такой биографией, это неудивительно. Берен: (глотая) О нет, я боюсь, правда. Капитан: Ну, ты этого не показываешь. Ты как бы унаследовал все упрямство своих предков – и, в то же время, всю их учтивость. Это дезориентирует. Берен: (хмурясь) «Непреклонность». Капитан: ?..? Берен: (подбирая последние крохи с тарелки) Так король сказал. Капитан: (кисло) Это он может. Он любит слова. Хочешь еще? Берен: (уверившись, что запасенный хлеб не пропал) Нет, у меня есть запас. Есть здесь поблизости источник, сэр? Капитан: Есть один у хронометра. Берен: (недоуменно) А. (извиняясь) Боюсь, этого слова я не знаю. «Время…»? Капитан: «Измеритель». Еще одно Изобретение Келебримбора. Идем, я покажу тебе. (Берен выбирается из ниши и идет рядом с Капитаном, не так тихо, как привык, но так же неслышно, как эльф). Капитан: (замечая это) Хм. Ты хотел, чтобы тебя услышали, когда мы тебя взяли. Берен: Я не хотел, чтобы меня застрелили. Думаю, здесь есть разница, хотя не могу сказать, в чем. Капитан: Ну, как найдем Мудреца, так спросим. (Небольшая группа эльфов сидит у фонтана, среди них стоит Келебримбор. Они что-то обсуждают, сын Куруфина иллюстрирует свои слова с помощью сложной диаграммы, которую чертит в воздухе. Не обращая внимания на нарготрондцев, которые замолкают и смотрят на него, Берен погружает руки в воду и пьет из ладоней). Келебримбор: (раздраженный тем, что его прервали) Э… вон там есть чаша, Барахирион. Берен: (невинно) Что это? (мгновение сохраняет глуповатое выражение лица, затем усмехается). Келебримбор: Вы надо мной смеетесь, сэр? Берен: Нет, мой лорд, только над собой. Келебримбор: (раздраженно) И в чем же соль шутки? (Берен пожимает плечами, Келебримбор фыркает и отворачивается, не желая продолжать разговор). Капитан: (понизив голос) Вот еще чем ты отличаешься от предков – до сего дня я не замечал у беорингов такого тонкого и эксцентричного юмора. Может, это у тебя от материнской родни? Берен: Нет, сарказм и желание-оставить-последнее-слово-за-собой – это от хадорингов. Может, вы никогда не замечали, как Па и Дядя Брего так делают, потому что они говорили так всегда. Я не так хорош: я всегда выдаю себя. (долгая пауза) Капитан: Теперь я думаю… думаю, что за все эти годы над нами мягко подсмеивались чаще, чем мы замечали. Берен: (примирительно) О, сэр, кто же осмелится смеяться над эльфами? (бросает на Капитана многозначительный взгляд) Знаете ли, если бы вы были одним из нас, я бы не стал так говорить, чтобы меня не сунули головой в воду. Разве что был бы сухой и жаркий летний день… Капитан: (ошеломленно) Обычаи смертных… как странно находить удовольствие в том, чтобы меньше думать о… но я знаю некоторых, кому бы это не помешало… (звон маленьких колокольчиков) Это призыв – ты должен это увидеть, раз уж проспал последние пять. (тянет Берена к большому сложному устройству из кристаллов, металла и огоньков, которое медленно движется, это похоже на игру «Загадка» и продолжения******, только больше. Вокруг уже собралась небольшая толпа зрителей). Берен: Что это? Капитан: Модель всех небесных тел в миниатюре, они движутся с той же скоростью, что и настоящие, шесть раз в день оно вызванивает шестую часть, так что каждый на уровне это слышит. Не думаю, что ты увидишь подобное где-то еще. Берен: (немного громче, чем намеревался) А зачем он нужен? (соседи глядят на него непонимающе) Разве вы, в отличие от нас, людей, не знаете всегда, где солнце и где звезды? Капитан: Ну да – но кто-то может затеряться в коридорах. И здесь удобно назначать встречи и следить за временем. Он еще показывает смену времен года, и Великие Годы, и вообще, многие движения светил. Берен: Я все же не представляю, зачем бы он нам был нужен. Келебримбор: (подошедший посмотреть на пораженного смертного) Но разве он не нужен для земледелия, чтобы знать, когда посадить семена и собирать урожай? Когда случать животных и кормить их? Берен: (поднимая руки в беспомощном жесте) Да, но… мир меняется, по крайней мере, там, снаружи. Все приходит, когда приходит. Для этого не нужна… скульптура. Келебримбор: А как насчет Войны? Подстраивать врагу засады в нужное время, или во время битвы в поле сделать так, чтобы все отряды ударили одновременно. Берен: Здесь у меня недостаточно опыта, чтобы судить, я никогда так не воевал, все познавал на практике. И для моих способов войны он бы точно не подошел – прежде всего, по размеру. Келебримбор: (вздыхая) Я не говорю о размере или украшениях. Я говорю о том, что он был бы полезен в принципе. Капитан: Нет, в самом деле, вряд ли был бы полезен. Разве что можно было бы видеть сразу все отряды – и свои, и вражеские. Я наблюдал много поражений, случившихся от того, что отряды должны были ударить одновременно, но не ударили. Берен: А разве можно так сделать? Я думал, магические кристаллы практически бесполезны. Но если бы можно было видеть… а особенно говорить, то можно было бы избегать патрулей… координировать отряды… предупреждать… (осекается) Капитан: (пытаясь разрядить обстановку) Мой лорд, а что сталось с тем проектом вашего деда? Он ведь работал над устройством, что позволяло бы видеть и слышать и быть увиденным и услышанным на больших расстояниях? Келебримбор: (горько) Это никого не заинтересовало. Все предпочитали проскакать полстраны, хотя это занимало несколько дней, или поплыть на острова, и говорить лицом к лицу. Все считали такое устройство бесполезным, и он потерял интерес. Сейчас… сейчас – да, но слишком поздно. Я не знаю, что сталось с заметками, меня слишком мало привлекали к Трудам. Было несколько пробных экземпляров, но здесь я их не видел. Думаю, их просто забыли там… (Измеритель достигает зенита. Звенят все колокола, прерывая разговор. Появляются созвездия, всходят и заходят Луна и Солнце, открываются цветы, по кругу движутся животные и птицы, плывут корабли, вздымаются башни и плещут знамена, по мостам скачут всадники, в конце снова выходят звезды, и все вновь закрывается, возвращая устройство к его обычному состоянию. Довольная толпа расходится). Мне не очень нравится завершение, но я не смог придумать ничего лучше. Берен: (смеется от восторга) Так вот, зачем он нужен – это просто красиво. Как фонтан. Или картина. Или звезда. (Лицо изобретателя из обиженного становится растерянным). Келебримбор: Уверяю вас, он полезнее, чем это… Капитан: (в сторону) Полезнее, чем звезды? Келебримбор: (фальшиво) Но даже фонтан полезен – думаю, с этим вы согласны? Берен: (рассеянно) Нет, вам не нужен фонтан: можно сделать так, чтобы вода просто лилась в бадью. Не нужно обрамление, похожее на вход в чертог, не нужны уступы, чтобы вода лилась, как в настоящем водопаде. А ваш… хронометр… может показывать каждый раз что-то другое? О… а как насчет такого? Можете вы сделать, чтобы он показывал истории, вот как на гобелене? Твердые, но движущиеся… Келебримбор: (язвительно, почти свирепо) Вы думаете, что равны нам в мастерстве и искусствах, потому что научились драться и убивать лучше, чем большинство смертных, охочих до этого? (пауза) Берен: (без страха, будто успокаивая злую собаку) Нет, мой лорд. Вряд ли я смогу постигнуть то, что вы сделали здесь – за год или даже за десять. Я говорю только о том, что сделал бы я – если бы был способен на такое. Но, увы, я не обладаю подобным мастерством. Разве что в устройстве ловушек и засад. Я не могу сотворить красоту – только мечтаю о ней. Келебримбор: (смягчившись, немного смущенный) Тут нет ничего сложного. Я в этом знаю толк… Уверен, что вы смогли бы освоить кое-что, если бы приложили к тому свой разум. (прекращает разговор, возвращаясь к своему семинару) Капитан: (раздраженно) Прости. Вряд ли ты теперь будешь считать нас Мудрыми… (Берен пожимает плечами) Может, хочешь осмотреть остальной Нарготронд или хотя бы часть, насколько хватит времени? Берен: Можно побывать на псарне, сэр? Я хотел бы посмотреть ваших собак. Капитан: Конечно. Иногда город тоже давит на меня, да и вообще, мы, следопыты, предпочитаем леса. Собаки могут быть назойливы, но, по крайней мере, не задают неучтивых вопросов! (прислушивается) Прошу прощения, милорд, я поторопился. Король призывает нас на совет. Берен: Я ничего не слышал. Капитан: Я бы очень обеспокоился, если бы услышал. Пожалуйста, сюда. *Английское слово «champion» изначально означало «лучший воин, лучший рыцарь». Позже оно стало применяться в его современном значении – победитель в спортивных соревнованиях. Автор явно играет на этих оттенках смысла, но передать это в русском языке нет возможности (прим. перев.). ** Барагунд и Белегунд не были близнецами у Толкина, они родились в разные годы (прим. перев.) *** Ищущий (Seeker) – так называли себя люди-эдайн по словам Андрет. Название означало, что они покинули восточные земли и отправились на запад. Источник – текст «Атрабет Финрод ах Андрет» (прим. перев). **** Дагмор (Черный бой) – меч Берена. Упоминается в «Лэ о Лэйтиан» (прим. перев.) ***** Имеется в виду «греческий огонь» (прим. перев.) ****** Насколько я поняла, имеется в виду популярная в свое время компьютерная игра «Myst» и ее продолжения (прим. перев.)