Маша

В бункере стало невероятно тихо. Так тихо, что, казалось, слышно, как горит вольфрамовая проволока в лампах. Колесо начало медленно, со скрипом, проворачиваться. Я с ножом в руке встала за створкой, а Двачевская со своей фомкой замерла у стены. Ещё несколько мгновений, и неизвестные гости попадут в наши горячие объятия. Как-то мимоходом я замечаю, что Алиса серьезно преобразилась. Нет, я и сама, когда в боевой режим вхожу, выгляжу, мягко говоря, сурово, но это… вздувшиеся жилы, буквально наэлектризованные мышцы, резкое, прерывистое дыхание, налитые кровью глаза, из которых натуральным образом сочится ярость. И это всё за несколько секунд! Да тут самые отмороженные берсерки нервно курят в сторонке! Надо будет потом с этим разобраться, если доживем, конечно. Ну, а пока… Кремальера остановилась. С характерным щелчком затворы вышли из пазов, и тяжелая гермодверь начала медленно отворяться. Но не успела она и на пару сантиметров отойти от косяка, как с той стороны послышался ровный и хорошо знакомый голос: — Свои, командир. Опасности нет. — Лена правильно поняла ситуацию. Однако расслабляться никто и не думал. Я знаком показала Алисе сохранять позицию, а сама отступила чуть назад вместе с открывающейся дверью. Доверяй, как говорится, но проверяй. И перепроверяй на всякий случай. Ну, поехали: — Входите. Только медленно и без глупостей. — Принято. — Сигма подобной предосторожности, естественно, не удивилась. А вот все, кто был в бункере как раз наоборот — очень удивились! Потому что сразу после Мику в помещение ввалилась связанная Женя и только затем конвоирующая её Лена. Притом связана библиотекарша была весьма специфическим образом: руки схвачены в локтях на сильном изломе, так, что невозможно даже спину распрямить, а в рот хорошо забит кляп из галстука. С японкой, кстати, тоже что-то не то. Выглядит подавленной, на происходящее реагирует вяло. Даже увидев Юлю, выбравшуюся из-под койки, она не особо удивилась. В любой другой день я бы, наверное, занервничала. Но не сегодня: — Лена, отчет. — В ходе выполнения задания произошел внеплановый контакт с одной из целей. — Сигма замерла в вольной стойке. — Я приняла решение вести её на базу вместе с приоритетной целью. — Почему через старый корпус? Доложи подробнее. — Мику была быстро обнаружена в музыкальном клубе. Судя по её поведению, ложная личность уже начала распадаться. — На этих словах Юля согласно кивнула. — Однако отход в катакомбы через площадь оказался невозможен — вожатая и медсестра собрали там около двух десятков «пустых» пионеров и проводили им инструктаж. Предполагаю, что они организовывали наши поиски. — Наблюдатель, видимо, зашевелился. Логично: приближается время ужина, а большинство подопытных куда-то исчезло. Дальше. — Я повела Мику к старому лагерю, но на полпути засекла слежку. Крайне не профессиональную. Перехватила Женю, снизила её мобильность, и повела обоих на базу. — Снизила мобильность, говоришь. — Элис усмехнулась. — А похоже на какое-то садо-мазо. — Это подвижная фиксация второго типа. — Лена даже не шелохнулась. — Объект способен передвигаться со средней скоростью, а общий болевой фон сильно ухудшает концентрацию, что минимизирует вероятность побега. — Интересная метода, надо запомнить. — Двачевская внимательно осмотрела испуганно озирающуюся Женю. — А мы «языкам» обычно связки подрезали или на месте «потрошили». — Вот этим спецы от штурмовиков и отличаются, среди прочего. — Тоже с интересом изучаю фиксацию библиотекарши. — Мы «клиентов» доставляем на базу в целости и относительной сохранности. А уж там их под ноль разделывают. — Что прикажете делать с объектами? — Сигма перевела взгляд на меня. — «Будить» в порядке очереди. Сначала японку, а то на неё уже смотреть страшно: классический когнитивный диссонанс. А Женю выключи на полчаса. Лена бросила короткое «есть», неуловимым движением руки «отрубила» испуганно задергавшуюся девушку, и легко, словно мешок с продуктами жизнедеятельности, забросила обмякшее тело на койку. Продолжаем рекрутирование. — Старший лейтенант Сато Касуми, информационно-исследовательское бюро при кабмине Японии. Силовое подразделение отдела зарубежной информации. Что ж, ожидаемо: японская разведка. В вытянувшейся по стойке «смирно» девушке не осталось ничего от легкомысленной певички. Зато появился всё тот же до боли знакомый ледяной взгляд, только профессионально устремленный не в глаза собеседнику, а между ними. И чуть выше. — Снайпер, я полагаю? — Так точно. Это основная боевая специализация. Общая специализация — ликвидатор. Мику стояла возле стены, к которой буквально отлетела сразу после «пробуждения», а я удобно расположилась на стуле прямо напротив неё. Метрах в трех, так, чтобы в рывке она меня не достала, но я при этом имела возможность легко уйти с линии атаки. Для пущего эффекта за моей спиной стояла сигма со своим неизменным тесаком, и Элис с фомкой. Ульяна к этому моменту уже более-менее освоилась в нашем разношерстном коллективе и сейчас что-то на пальцах объясняла Юле, которую она уже и за уши подергать успела и по хвосту погладить (кошкодевочка при этом как-то странно покраснела). Наша свежеразбуженная тем временем демонстрировала мастер класс по самоконтролю: на её лице не отражалось ни одной эмоции. Почти как у Лены. Только голос чуть дрожал и время от времени прорезался характерный акцент. Что-то она темнит. Разберемся: — Какое задание ты выполняла в Санкт-Петербурге? — Вот заодно и моё предположение про локализацию проверим. — А как вы узнали… — Тут ей самоконтроля немного не хватило. Боец. Не агент. — Я была там… по личным причинам. — Снайпер японской разведки. В Питере. По личным причинам. Серьезно? Видимо, что-то было в моём взгляде такое, что Мику (или все-таки Касуми) опустила взгляд. Но промолчала. Что ж, не хочешь по-хорошему, будем как хочешь: — Юля. Подойди-ка. Кошкодевочка рывком переместилась к японке, только хвост в воздухе сверкнул, и тут же заглянула ей в глаза. Диагноз был необычным: — Ей больно… очень. Старая боль, обида. Она злилась на кого-то, но теперь злится на себя. Ей… плохо было, не было гармонии. Сейчас что-то изменилось. — Хватит! — Мику резко дернулась, но быстро взяла себя в руки. — Я приехала в Россию сама. Фактически, сбежала. Я… должна была знать. — Так, давай-ка по порядку. — Я хафу. Полукровка то есть. Мать — японка, отец — русский. На родине мы считаемся неполноценными, но спецслужбы таких как я привлекают очень активно. Я физически более развитая, чем среднестатистические японцы. Русская кровь изменила мой цвет кожи и глаз, так что в России или средней Азии я легко могла бы работать под прикрытием. Мне даже легенду разрабатывали, когда я только на обучение поступила. Должна была притворяться флейтисткой из Якутии. Только оперативная работа мне не нравилась, и после серии тестов меня перевели в силовой отдел. Работала по большей части либо на родине, либо в Китае. И меня это не устраивало. Мне нужно было в Россию. Я… должна была кое-кого найти. Я именно ради этого и пошла в спецслужбы. — Дай-ка угадаю: отца? — Элис оперлась об стену и положила фомку на плечо. — Да… это… долгая история. Долгая и типичная. История старпома с русского контейнеровоза и молодой японской девушки из Йокогамы. Он… обещал приехать за ней. Несмотря ни на что. Хотел забрать её или сбежать к ней. Но так и не приехал. Я росла с обидой на него. За всё. За то, что я хафу. За то, что я незаконнорожденная. За всё. Я… стала искать его, но это было сложно сделать — после 90-х годов в России вообще всё было сложно. Но я искала. Долго. И нашла. В селе под Петербургом. Я бросила всё и приехала. Я… хотела посмотреть ему в глаза. Но вместо отца нашла свою родную бабушку и тетю. Они мне всё рассказали. Он не бросал нас с мамой. Он ехал к нам, когда их корабль попал в шторм. Для большого контейнеровоза это было не страшно, а вот малую рыболовную шхуну потрепало сильно. Отец помогал спасать с неё моряков. Японских моряков. Он… всегда был очень отзывчивым. И они всех спасли. А мой отец погиб. Его смыло за борт. Бабушка показала мне письмо. Там он писал, что встретил необыкновенную девушку в Японии и что любыми способами он будет с ней. Сбежит, украдет её, но обязательно будет с ней. С нами… и вот этого человека я ненавидела всю свою жизнь. Для того, чтобы найти его, я… стала убийцей. А теперь… теперь я даже не понимаю, кто я на самом деле: Сато Касуми или Ксения Николаевна Полозова. Мику замолчала. Ровный голос, которым она всё это говорила, под конец все-таки подвел и немного сорвался. Глубоко вздохнув, она продолжила: — Я не понимала, что дальше делать. Мои новые родственники хотели, чтобы я познакомилась с двоюродными братьями и сестрами. Я согласилась. Села на поезд в Петербург. Заснула. И проснулась уже здесь. Трагично. Вон, Юля аж прослезилась натуральным образом. Значит, японка не врет. А это не есть хорошо: мне она собранной нужна, а не отчаявшейся. Хороший ликвидатор в любом случае пригодится, тем более в пару к Лене. Надо попытаться ей мозг прочистить. С этим тоже может быть проблема. Очень серьезная проблема. Самая страшная, с которой только может столкнуться командир: потеря мотивации. Солдат будет полноценно драться тогда и только тогда, когда ему есть за что драться. Когда есть цель, ради которой он готов умереть. Твои родные за спиной, месть, жажда наживы, идеология — не важно. Главное — цель, стержень, на котором уже формируются навыки и опыт. Вынь этот стержень из солдата, заставь поверить, что его цель — фикция — и всё рухнет. Примеров в истории масса: разложение русской армии в конце первой мировой, первая чеченская компания и тому подобное. Стержень Мику дал основательную трещину, и если я не смогу это исправить, то толку от неё будет не много. Значит, надо лечить. Благо, опыт есть. Мику совсем не обычная девушка. Здесь как раз тот случай, когда солдатом рождаются, а не становятся. Подавляющее большинство девчонок в её ситуации смирились бы и прожили всю жизнь со скрытыми комплексами. Но не она. Она не смирилась. Она пошла на коренную ломку сознания, на хитрости и даже на убийства. И все это ради своей цели. Того, во что она верила. Многое она натворила, конечно, но человечности не растеряла, иначе так не переживала бы сейчас. Да, её цель потеряла смысл, но сама-то она осталась. Её опыт, навыки и сознание никуда не делись. Всё, что нужно — дать ей новую цель. Притом быстро, пока она ещё не отошла об пробуждения и не замкнулась. Встаю и подхожу к японке почти вплотную: — Ты ведь догадалась уже, куда попала? — Я… мы подопытные? — Мику смотрела на меня пустыми холодными глазами. Голос тоже как будто принадлежал речевому синтезатору. — Скорее всего. Я не знаю их мотивов, не знаю даже кто они. Но они сильны. — Придвигаюсь ещё ближе, буквально нависаю над девушкой. — И они враги. Захватчики. — Почему вы так решили? — Голос начал твердеть. Где-то в глубине души японки что-то начало пробуждаться. — Видишь вон ту ушастую. — Юля всё так же стояла рядом и жалобно смотрела на нас. — Они уничтожили её народ. Выжгли. Всех: стариков, детей, женщин. А её пытали много лет, опыты ставили. А теперь ставят опыты на нас. Соображаешь, куда я веду? Мику молчала, лишь кулаки до хруста сжались. Продолжаю давить. — А ещё я заметила интересную вещь: все, кто тут собрался, в момент «попадания» были под Питером. Ну, кроме Юли — она своим ходом добралась. Почти. И что-то мне подсказывает, что вторжение вполне может начаться там же. Совсем рядом с твоей новообретенной семьёй. Японка рванулась, мышцы по всему её телу словно молния прошибла…, но контроль восстановила почти мгновенно. — Что ты хочешь? — Теперь в её голосе звенел металл. Глаза прояснились и дыхание выровнялось. Отлично. — Вопрос не в том, чего хочу я. Вопрос в том, что требуется делать. А вариантов у нас не так чтобы много: выяснить, что же такое на самом деле, этот чертов лагерь, и сбежать из него. Но самое главное — понять, с кем мы имеем дело. И попытаться их остановить. — Ненадолго замолкаю. Делаю глубокий вдох. — Мы солдаты. Не важно, какой стране мы служим и за что умираем. Всегда цель должна быть одна — защищать гражданских. Да, не всегда это получается сделать без жертв. Да, порой приходится делать нелегкий выбор. Но это — наша суть. И за это мы и должны драться. Пускай раньше ты сражалась по личным мотивам. Твоя ненависть и жажда мщения питала тебя, придавала силы, помогала жать на спуск. Теперь всё изменилось. Грехов ты не искупишь. Убитые тобой все равно будут по ночам приходить. И в глаза отца ты не посмотришь. И обнять его не сможешь (Мику снова дернулась). Но у тебя есть шанс очистить совесть. И тебе теперь есть, за кого воевать. Враг силен, и вполне может оказаться, что ты и все те, кто сейчас в этом бункере — последняя линия обороны. Та самая тонкая красная линия, которая отделяет наш мир от судьбы мира Юли. И вот теперь ответь на простой вопрос: ты будешь драться? — Да. — Ответ прозвучал мгновенно. Никаких эмоций больше не было слышно в её голосе и не было видно во взгляде. Передо мной стояла уже не потерянная девушка, а высококлассный ликвидатор. — Приказывай, командир. И… спасибо вам. — Вольно, лейтенант. И, чисто чтобы не путаться, звать тебя будем Мику. Так привычнее как-то. — Принято.