***
Агата не стала спрашивать, почему они миновали ее комнату и что делают на королевской половине. В глубине души она знала ответ и насторожилась, когда из череды одинаковых дверей Леголас выбрал одну. Это оказалась небольшая спальня с мозаикой и окном напротив входа. Его загораживали полупрозрачные белые шторы. Такие же висели и на каркасе кровати, застеленной светло-зеленым покрывалом. Она располагалась в дальнем левом углу, а перед ней неаккуратно стояли сундуки. Девушка насчитала шесть, отчего-то не удивляясь, что они как две капли воды похожи на те, в которых она хранила вещи. Вон и ее фарфоровые чашки с изображением куропаток на гнездах; уложены в корзину, стоящую на столике у правой стены. За ним виднелась темная дверь, которая с шумом распахнулась, впуская Вигдис. Румяная и в чепчике, съехавшем на бок, она улыбалась и готовилась что-то сказать. Но увидев кивок Леголаса, молча поклонилась и исчезла. — Теперь ты будешь жить здесь, — сказал эльф. На это Агата тихонько вздохнула и обняла себя руками, делая медленные шаги вперед. — Почему я не могу остаться у себя? — Потому что здесь будет безопаснее, — Леголас следовал за ней, — мы не знаем, как король отнесется к твоему освобождению. — А еще здесь я буду ближе к тебе, — девушка повернулась, тут же встречаясь с улыбкой, — так? — Боишься, что я прокрадусь к тебе ночью? — Кажется, эльф забавлялся. — Опасаюсь. Сердце Агаты жалобно трепетало: она ни в чем не сможет отказать, чтобы не потерять защиту. Но нужна ли она ей, или Леголас все преувеличил? — Тогда закрывайся. Наступила тишина, и она внимательно посмотрела в его лицо. Но глаза сияли искренне, показывая, что любуются девушкой с наслаждением. Это и льстило, и страшило. Не может ли эльф врать, чтобы расположить к себе и устроить поближе? Волнуют ли его последствия, которые рухнут на нее за неповиновение Маршалу? — Не нужно переживать, — весело сказал Леголас и тронул Агату за плечо, — лучше почитай мне стихи. — Стихи? — Он двигался ненавязчиво и уверенно, и оба вмиг оказались на кровати. — Да, как вчера. — Принц взял локон девушки, и она вздрогнула: что сталось с ней после валяния в траве и ночи на соломе?! Ничего страшного, судя по тому, как ласково улыбался Леголас. Он ждал, и память вдруг сама выбрала строки, а губы неторопливо разомкнулись: - В степях и равнинах Средь горных вершин, На склоне холма Вырос город один. Пока Агата говорила, эльф накручивал на палец ее волосы. Задевал ключицу. Шею. Коснулся мочки и погладил ее. - В небесные дали, Смотря на восток, Знамена поднялись Вызывая восторг. Ее ресницы задрожали, когда локон упал, а ладонь накрыла шею. Скользнула под волосы, затем опустилась на плечо и согрела грудь над вырезом. Вернулась. Потом двинулась обратно, надавливая чуть сильнее. - Фон черного неба, И солнца восход. По прерии мчится Жеребец белоног. Леголас сел ближе, мягко касаясь подбородка. Его дыхание холодило щеку, прогоняя жар, идущий от тела. - Народ, что живет там, Отважен и смел. Правитель их… Голос Агаты стал надрывным: ее колотило изнутри, будто от холода. - Правитель их добр, Справедлив и умел. Она не слышала себя, поглощенная частым дыханием рядом. Валар… зачем он это делает? Хочет взять плату за помощь? За эту комнату и снятие обвинений? - Традиции чтя и Не веря в судьбу. Девушка попыталась отстраниться. Ни красота эльфа, ни нежность его не дарили радости. Она не готова, не готова продать себя! - Пишут они… Леголас развернул ее лицо к себе. Его сузившиеся глаза мерцали, а губы приоткрылись… Чего он ждет? Возможно, Агата неправильно все поняла? - Историю сами Они пишут свою. Спрашивать было стыдно. Тем более после того, что она уже позволила. - Прекрасные кони, Чья…* Принц наклонился, прижимаясь к ее рту, и начал целовать с неожиданным напором. Не отрываясь, не замирая. Потягивая губы и коротко дразня их языком, но не проникая глубоко, ожидая ответа. А Агата застыла, не зная, что делать: уступить и попытаться насладиться? Или оттолкнуть, чтобы разобраться? Все происходило слишком быстро, мысли ускользали, а сомнения забивали горло. Руки сами нашли плечи эльфа и сжали одежду, ни на что не решаясь. — Что с тобой? — Леголас заметил холодность и остановился, выдыхая горячий воздух. Он потерся о кончик ее носа своим, но девушка решительно отодвинулась, пряча взгляд: чувство загнанности сменилось виной и пустотой внутри. — Это из-за него? — Голос принца стал резким, как и взгляд. — Кого? — Того, о ком все говорят. — Он нахмурился и потерял свое обаяние. Неподвижное тело затвердело, источая напряжение, и Агате захотелось отсесть еще дальше. — Представляю, что люди болтают. — Растерявшись, она лишь грустно усмехнулась, вспоминая надменные взгляды. Взгляды, полные осуждения. И от кого?! От придворных дам, подчас ведущих себя хуже уличных девок! Но они считали себя лучше только потому, что не попадались! — Расскажи сама. — Леголас подавил гнев и заговорил мягче. — Ты и впрямь хочешь знать? — О прошлом не хотелось ни говорить, ни думать. Но Агата чувствовала необходимость объясниться, поменять в сознании эльфа то, что исказила молва. — Мне нужно знать. — Он подсел ближе, стараясь не шуметь и не касаться ее. — Осуждаешь меня? — Нет, — принц задумался, ища название ощущению, саднившему в душе, — я мало жил среди людей. Не понимаю вас и не знаю, как мне вести себя с тобой. — У эльфов такого не случается? Вы женитесь только по любви, которая длится вечно? — недоверчиво улыбнулась девушка, посмотрев на уже доброе, открытое лицо. — Да, — выждав несколько мгновений, Леголас хохотнул, — со стороны именно так и кажется. Хотя я не думаю, что за закрытыми дверьми все так же бесхитростно. — У нас так же, но про любовь никогда не говорят. В основе брака лежит расчет. — Подводя к главному, Агата отвернулась. — Мне было одиннадцать, когда война закончилась, — она не знала своего точного возраста — рабочие будни не оставляли место для мелочей, — тогда же Маршал меня и продал. Одному коневоду, жившему неподалеку. Ему нужна была жена… — Жена? Разве для человека это не рано? Девушка удивленно взглянула на эльфа: — Рано, но так часто делают: жених, или его семья, забирают к себе невесту еще в детстве, чтобы воспитать так, как считают нужным. А свадьбу играют, когда она подрастет. Так было и со мной. — Она спрятала взгляд под ресницами. — У него был свой дом, несколько конюшен, рабочие… неплохо по местным нормам. На улицу я редко выходила: готовила вместе с кухаркой, помогала прибираться, шила. Лет через пять мы поженились, и… ничего не изменилось. — Странно это, — Леголас вновь нахмурился, — я не хочу сказать, что ваши традиции плохи только потому, что я не понимаю их, но все равно странно. — Мы веками живем так. Здесь, в Эдорасе, постоянно что-то меняется: одежда, нравы… даже люди. В степях все иначе. Там никто не знает, что браки могут заключаться как-то по-другому. Женщинам нужен защитник, мужчинам — хозяйка у очага и дети, которым можно будет его оставить. Не знала и я, просто жила и делала, как все. Не мечтала, ни страдала, — губы Агаты медленно растянулись в зачарованную улыбку, — только научившись читать, я стала грустить. Чужие расы, земли… они манили, как и все неизвестное. Она нехотя прервалась, услышав вздох: эльф не мешал, но явно желал перейти к самому главному. — Мы были женаты уже два года, когда приехал сын одного из Маршалов, договариваться о лошадях. Он не знал, что муж в отъезде. — И вы стали любовниками? — выпалил Леголас, дождавшись. Вместо ответа девушка встрепенулась и крепко схватила его за руку: — Не суди меня! Постарайся понять, я ведь была совсем молодой! Ничего не видела, кроме солдат и конюхов, измученных тяжелой работой. От этого пьющих, грубых, колотящих жен… Только представь, как среди этого мрака выглядел молодой господин, ухоженный и умеющий красиво говорить! И не только красиво, — Агата придвинулась ближе к краю, не в силах подавить чувства, — он путешествовал, много читал… я так люблю книги, но мне не с кем было их обсуждать, еще… Она запнулась, едва удержав рассказ о стихах, которые заворожили простую девушку своим изяществом. Которые перемешивались с хриплым дыханием в ночной тиши, нарушаемой лишь шорохом матраса и сдавленными стонами. Как же просто она уступила… сейчас было невыразимо стыдно, но тогда все казалось настоящим волшебством. — Леголас, — прошептала она, закрывая лицо ладонями, — поверь, это не похоть. Это было желание ощутить хоть что-то прекрасное… Не говоря ни слова, эльф притянул ее к себе и обнял, успокаивая пылающие щеки мягкостью волос. Их аромат обволакивал, и скоро рассказ продолжился, но уже спокойнее: — Муж вернулся через пару недель. А я даже не успела выйти к нему, чтобы встретить: кто-то из слуг уже все разболтал. Он и не взглянул на меня… просто велел уйти. — А твой любовник? — Его он тоже выгнал, и мы вместе приехали в столицу. Жили в доме, который он снимал. Поначалу вместе, затем он стал все чаще отлучаться в Медусельд или по другим делам. Все реже навещать меня, однако продолжал платить за дом. Я чувствовала, что стала бременем, а осенью, когда приехала Эвита, попросила помочь мне с должностью при дворе. Этого не удалось, но она смогла устроить меня, как свою камеристку. С тех пор я и живу здесь. — А к мужу ты не пыталась вернуться? — спросил Леголас, водя подбородком по макушке Агаты. — Нет, — она крепче прижалась к нему, ища поддержки, — уж лучше жить так, чем возвращаться на ту кухню, к бормотанию служанок о котлах и погоде. К человеку, старше меня больше, чем вдвое, к которому я не чувствую даже благодарности… Пыталась, но не могу заставить себя. Девушка грустно усмехнулась и опустила веки, наслаждаясь руками принца, зарывшимися в волосы. Он вздохнул, будто с облегчением, и поцеловал ее в висок, готовясь спуститься ниже. Однако ласку прервал настойчивый стук в дверь. — Наверно, мои стражи привели начальника охраны, — задумчиво произнес эльф. Он не двигался, все так же прижимая к себе Агату и гладя ее спину. Осуждения не было — она чувствовала это так же явственно, как и удары его сердца, от которых одежда чуть подрагивала. Однако навязчивый стук повторился, заставляя разорвать объятия, казавшиеся столь интимными после откровений. — Леголас, — он уже встал, когда ощутил прикосновение к ладони, — хочу, чтобы ты знал… Да, вчера я позвала тебя по приказу. Но я не жалею, мне было приятно… В голосе девушки читалась искренность, и эльф улыбнулся. Нагнувшись, он уронил волосы на ее грудь, касаясь губ торопливыми, частыми поцелуями, звеневшими в воздухе. Но как только она подалась навстречу, они исчезли, и принц стремительно ушел, закрыв за собой дверь. С минуту Агата не двигалась, радуясь ощущению легкости. Она облегчила душу, однако мотивы Леголаса так и не выяснила, что снова испортило настроение. Да и собственные порождали не меньше вопросов: принц вызывал трепет, улыбка его притягивала, а сам он манил, как родник в пустыне. Но скрывалось ли за этим нечто больше симпатии к мужской привлекательности? Возможно, что-то и было, но слабое, раз приходилось искать на задворках сердца.***
Эвита металась по комнате, выкручивая пальцы. Уже трижды приходил рыжеволосый мальчик, служащий Маршалу; Дэгни уверяла, что хозяйки нет, но, сколько еще удастся прятаться? Что делать, если покровитель ворвется в комнату? Это вполне возможно… Обещанный Трандуилом помощник не спешил, и ожидание растягивало время. Оно давило на грудь, словно колесо, медленно скользившее туда-сюда. Пытаясь отвлечься, женщина хотела переодеться, но ткань сливалась и больше раздражала. Есть не хотелось, говорить тоже. Она могла лишь бросаться проклятиями на служанку, которая не обращала внимания. Очередной стук в дверь заставил ребра сжаться, выдавливая воздух. Прокравшись к окну, Эвита кивнула Дэгни, разрешая открыть, а сама закрылась шторой и притаилась. Однако вместо детского голоса из коридора донесся мягкий, неторопливый мужской баритон. Он отличался от грубых выкриков служителей Маршала, и женщина выскочила из укрытия, ощущая надежду, вмиг сменившуюся испугом за несдержанность. Тревоги не оправдались: в дверях стоял тот самый низкорослый полуэльф, что обыскивал ее в темнице. — Так, иди, — подбежав к Дэгни, Эвита выпихнула ее в коридор, — а ты заходи! Втащив стража, она захлопнула дверь и только тогда заметила его хмурое лицо. Сдвинутые брови нависали над светло-карими глазами, излучавшими волны недовольства, а губы сжались в две тонкие полоски. — Что? Попало из-за меня? — Волнение заставляло ее рассердиться. — Внимательнее надо быть. — Мне сказали, что ты все объяснишь, так что давай быстрее, — огрызнулся полуэльф и направился к креслу. — Где же это ты столько наглости подобрал? Ну слушай… Рассказ не занял много времени, а услышав про ребенка, страж улыбнулся — все Эльдар любили детей, которых у них не было. — Мальчик? — протянул он, откидываясь в кресле. — Ну да… лет десять ему, — сев напротив, Эвита с надеждой взглянула на полуэльфа. — Я попробую увести его, но не запрет ли он дверь? — Знать, комнаты не запирает — у каждого есть орава слуг, сидящих там постоянно. А если им еще и ключи раздать, то можно не застать на месте, когда они нужны. Да и кто посмеет сунуться в покои самого Маршала? То же самое, что к королю ворваться. — Нет других препятствий? Все кажется слишком просто. — Вроде бы нет… разве что Маршал вернется. — Я могу договориться с эльфом у покоев Владыки: он скажет, когда этот человек зайдет к нему и постарается задержать, если он выйдет. Это и впрямь выглядело просто, из-за чего женщина насторожилась. Однако вспомнить о скрытых подвохах никак не удавалось, и полуэльф решил не тратить время. Он отлучился минут на десять, а вскоре после этого явился незнакомый эльф и сообщил, что Маршал из Волда зашел в покои Трандуила. Как и во время сборов к Агате, Эвита утратила чувство реальности. Все казалось ей сном, напряженным, но далеким, готовым в любой момент закончиться. Она могла лишь безвольно следовать за полуэльфом, цепляясь за образ двери своей комнаты, потом за разноцветные кубики, вытянутые факелы и окна. Глаза видели, но память была словно переполнена и не вмещала нового. Существовала лишь волны каштановых прядей, закрывавших широкую спину и качавшихся в такт движениям. Испуг несколько разогнал туман, когда коридор повернул, и женщина осталась за углом в одиночестве. Она ждала, прислушиваясь к гулкому эху шагов, а затем к стуку по дереву. Но неизвестность мучила, заставила ее выглянуть из укрытия и увидеть рыжего мальчика в привычной холщовой котте, застывшего в дверном проеме. Вид настоящего эльфийского воина с оружием на поясе заставили рот и глаза ребенка округлиться. В восторг пришел и страж, отчего с легкостью разговорил его, начав с простого вопроса о хозяине. И минуты не прошло, как он сел на корточки, демонстрируя кинжал. Чертя узоры в воздухе и рассказывая, как с ним обращаться. Зрачки мальчика вспыхнули, словно звезды, когда в его руку легла увесистая рукоять. Не убирая ножны, полуэльф обхватил их, показывая расположение пальцев и остерегая от возможных ошибок. Скоро он предложил выйти на улицу и потренироваться в нападении. Мальчик загорелся, готовый мчаться хоть на край света, однако быстро вспомнил про обязанности. Неудача заставила Эвиту закусить собственный палец. Но страж не отступал и скоро увел мальчика, взяв за руку. Как только оба скрылись, женщина кинулась к двери. Она не запомнила, как вошла: перед глазами все дрожало, будто в воде. Мозаику просто сменил яркий свет, бьющий отовсюду и огибающий силуэты мебели. Кресла, сундуки, письменный стол… они напоминали солдат и отбрасывали тени, способные утаить опасность. Эвита испугалась, что не одна здесь, ведь повсюду чудилось движение. Нет, это колотилось сердце и бурлила кровь. Успокаиваться не было времени, и она пошла вперед, обогнув красный ковер. На столе лежала стопка исписанных листов, и женщина схватила верхний, поднося его к лицу; Трандуилу она не врала, однако читала плохо. Ее этому не учили, и только наставления Агаты дали возможность разбирать записки от любовников. Сейчас недостаток практики грозил катастрофой! Эвита хватала одну бумагу за другой, но написанное ускользало как аромат на ветру. Всюду разные подчерки, иностранные имена и названия… они сливались, и от досады хотелось плакать! Или убить кого-нибудь. Мешало ощущение чужого взгляда: кто-то настойчиво пялился в спину, и женщина оборачивалась, однако видела лишь пустую стену. Скоро все бумаги оказались разбросанными. Некоторые упали на пол, и женщина вдруг осознала, какой бардак устроила. Так не пойдет. Трандуил сказал, что Маршал будет у него пару часов, значит, время есть. Глубоко вздохнув, она осмотрелась и подумала, что вряд ли ценность будет храниться на столе. Она вспомнила вчерашний вечер и ящик со свитками, откуда покровитель достал яд. Вспомнила, как тот не открывался, пока рука не легла на чернильницу. Сдвинув бумаги, женщина увидела стеклянный купол, наполненный темной жидкостью, и осторожно подергала его в разные стороны. Кажется, она чуть сдвинулась, и раздался тихий щелчок, дающий надежду, тут же сменившуюся отчаянием. Оно обрушилось словно пощечина, когда в комнате зазвучал хриплый голос: — Надо же! А я и думаю, чего этот за мной увязался-то? Эвита перестала дрожать; тело будто застыло, и она с трудом могла двигать шеей. Однако заставила себя скользнуть взглядом по ковру, сменившемуся белой плиткой. На ней чернели мужские сапоги, переходящие в штаны, верх которых закрывала ярко-сиреневая котта. Маршал из Волда не двигался, уперев руки в бока и буравя женщину взглядом. За его спиной виднелся коридор и голова эльфа со светлыми волосами, который не оставлял попыток задержать мужчину до самых покоев. Но больше вмешиваться не собирался — на такой случай ему указаний не давали. — А где этот маленький негодяй, которого я кормлю, чтоб сидел тут и выполнял приказы? — Не оборачиваясь, Маршал с грохотом захлопнул дверь. — А… — Эвита дернулась, ощущая себя запертой в бочкой со змеями, — вы разве не к эльфам ушли? — К эльфам, — мужчина злобно улыбнулся, передразнивая ее голос, — сказать, как перепугался наш король от новости, что они твою Агату из темницы забрали и у себя поселили. И что он хочет придти позже. Другими словами, конечно же. Повисла тишина, в которой женщина чувствовала давление пристальных глаз и шагнула назад. — Что, спелась с ними? Секреты мои пришла вынюхивать, да? Смотрю, и читать ради этого научилась. Она отступила еще и наткнулась на стену. А взгляд все не исчезал, требуя ответа. — Может, в темницу тебя отправить? А что, слугу спровадила, роешься тут — никто и разбираться не станет. Вот интересно, поможет тебе Трандуил или нет? А, проверим? От растерянности Эвита смогла издать лишь мычащий звук и качнуть головой, пока Маршал делал неторопливые шаги. — Все-таки ты неблагодарная, — он завел правую руку за спину, извлекая оттуда что-то, испустившее холодный серебристый отсвет. Нож. Маленький и тонкий, словно бритва. — Я ж мог продать тебя в племя. Ушла б ты в степи и сидела бы по уши в навозе, продуваемая всеми ветрами. — Кряхтя, мужчина опустился на корточки и отбросил угол ковра. — Так нет же, привел во дворец. Вон ты какая холеная, нарядная. И вот твое спасибо. Опустив лезвие вниз, он с легкостью вставил его между плитами и приподнял одну. Затаив дыхание, женщина наблюдала, как Маршал достает из тайника свернутый пергамент и бросает в ее сторону. — На, забирай. — Что это? — спросила она, глядя на сверток, качавшийся в центре комнаты. — То, что ты искала. Трандуилу понравится, — хохотнул мужчина, выпрямляясь. — Подделка? — Стал бы я подделку прятать? Думай, что несешь. — Тогда… тогда зачем вы отдаете мне это? В чем подвох? — А в том, дорогуша, что твой эльф очень хочет знать, чем мы тут занимаемся. И вот из этого клочка бумаги ему все станет ясно. — Он снова зло усмехнулся и замолчал, выжидая. — Не поняла? Так открой и прочитай. Даже ты сообразишь, что эльфам такое знать не надо. И не покажешь ему, а как миленькая мне вернешь. — Зачем вы это делаете? — Чтоб дошло наконец, что выбора у тебя нет и хозяин у тебя один. Все, пошла. — Маршал внимательно посмотрел на Эвиту, но та не двигалась. — Ну! Резкий голос заставил ее встрепенуться и обойти стол. Приподняв юбку, она схватила пергамент и вылетела из комнаты, запихивая его в рукав. И вновь все слилось: кубики, факелы, тени, бредущие мимо. Остались лишь ужас и слова покровителя, бьющиеся в голове. Но чем дальше убегала женщина, тем яснее чувствовала, что произошло нечто важное. Ее отпустили, но зачем? Что в этом документе и как быть? Его значимость искушала идти к Трандуилу и забыть обо всем. Но Маршал не просто так отдал его… возможно, это и впрямь подделка, чтобы отомстить изменнице через эльфа? Нельзя исключать и правдивость его слов. Бумагу нужно прочесть, чтобы стало яснее, но на свои знания Эвита полагаться боялась. Есть лишь один человек, кому можно было довериться; сейчас он на королевской половине дворца. Она примчалась туда вихрем и едва смогла остановиться возле стража, охранявшего дверь Владыки. Того светловолосого, что выглядывал из-за спины Маршала, а сейчас удивленно хлопал бесцветными ресницами, окружавшими зеленые глаза. — Где мне найти Агату? — Легкие горели, и слова давались с трудом. — Тебе зачем? — Эльф нахмурился, но Эвите было не до уговоров: — Надо, раз спрашиваю. Говори, куда идти. — Она все еще задыхалась и прижала руку к груди, но это не помогало. — К ней нельзя, приказ Леголаса. — Его где найти? — Он занят. Подбородок эльфа вздернулся, сообщая об окончании разговора. От гнева женщине даже дышать стало легче, и она хмыкнула, бросаясь вперед. Это комната Трандуила, за ней Леголаса, а следующая — неизвестно. К ней-то она и подбежала, хватаясь за ручку, однако плечо сдавило нечто тяжелое. — Ты что творишь? — Страж дернул ее назад и впился в предплечье. — Агата! — Эвита старалась кричать не очень громко, чтобы избежать лишнего внимания. — Прекрати! — Агата! Это я, Агата… — Она споткнулась, но была подхвачена второй парой рук. Сил не хватало, и ноги беспомощно ехали назад. По телу шарили чужие ладони, а перед глазами мелькали белые и русые пряди, иногда сменявшиеся размытыми лицами. Но скоро в них вклинилось уже знакомое, чуть искаженное мокрыми волосами, распрямившимися почти до талии. Они метались по плечам, оставляя темные следы на платье из розового сатина. — Пустите немедленно! — Агата вцепилась в руки стражей, отдирая их от подруги. Та продолжала извиваться, а эльфы уступали нехотя. Однако, видя исступление обеих, все же отошли. — Что здесь происходит? — спросила девушка, обнимая взлохмаченную Эвиту. — Нам запретили кого-либо пускать к тебе… к вам. — Страж говорил почтительно, но казался устрашающим. — Почему? — Ради безопасности, Леголас велел… — Это — моя гостья, я приглашаю ее! На этот счет Леголас сказал что-нибудь? — Ответом стало молчание. — Тогда оставьте нас в покое! Идем. Пользуясь заминкой, женщины скрылись в комнате. Агата заперла дверь, а Эвита принялась топтаться на месте, будто не решаясь сделать лишний шаг. — Где твоя служанка? — выпалила она, озираясь. — Ушла на кухню, — девушка указала на кровать, — что это было? В чем дело? — Вот в чем, — в руках у нее оказался уже измятый пергамент, и в воздухе зазвенел сбивчивый голос, поведавший о случившемся после беседы с Трандуилом. Обогнув сундуки, подруги сели, но Агата лишь молчала и хмурилась, лениво разворачивая бумагу. Ее покрывало множество строчек с мелкими буквами, написанными красиво и аккуратно. Заглавные буквы украшали узоры и закорючки, а внизу стояли три размашистые подписи и две восковых кляксы с печатями. Она прочла написанное вслух, замирая на каждой запятой и обдумывая новые сведения. Эвита не мешала и тоже хмурилась, покусывая губы. Никто из них не шевельнулся, когда голос стих и комната погрузилась в мистическую тишину. Казалось, она предвещает раскат грома, а беготня за дверью вот-вот сменится ревом Балрога. — Я мало что понимаю в таких делах, — первой заговорила Агата, кладя пергамент на колени, — но вряд ли это можно показывать эльфам. — Тут ты права…