От крика Фили Себастьян буквально очнулся от оцепенения, в которое попал, стоило ему покинуть темницу, ведомый тонкой ручкой рыжика. Мысли о том, что делать дальше, возникли в доли мгновения, достаточно было лишь бросить взгляд на лианы, опутавшие ноги Филиппа. К счастью некроманта, лишённого сейчас магии и от этого почти бесполезного, на стене коридора напротив входа в оранжерею висели декоративные изогнутые сабли, в которых можно было распознать арабский шамшир. Сорвать оружие со стены было быстрым делом, рукоять уверено и удобно легла в ладонь, тонкое лезвие обнажило острую заточку, стоило блестящему металлу показаться из ножен. Мужчина кинулся на помощь рыжику, ловко орудуя саблей, отрубая лианы, выпутывая беса, при этом не давая вертким растениям опутать себя.
Но и те были весьма настойчивы. И их было очень и очень много. Они уносили Филиппа вглубь оранжереи. Он и сам пытался сражаться — его физические способности были гораздо выше магических, и он был весьма силён в этом плане, однако, магия им бы весьма не помешала — даже сабли Себастьяна справлялись весьма плохо.
Некромант начинал нервничать — он то и дело сбивался с ритма, вновь и вновь отвлекаясь на то, чтобы посмотреть вперед — всё ли хорошо с рыжиком. Он боялся, что эти растения могут чем-то навредить ему. Мужчина боялся, что с рыжиком что-нибудь случится, а он не сможет помочь без магии. Ярость и страх придавали ему сил, и он продолжал упорно, пусть и почти безрезультатно, разрубать лианы саблей, у него был стимул, и он шёл к нему.
— Себастьян! Это бесполезно! Надо уничтожить «мать», только тогда они нас отпустят! — крикнул ему Филя, немного взявший себя в руки. Лианы сжимали его в своих тисках, тянули, пытались разорвать, раздавить, но он пока мог сражаться. Филипп как мог пробивался к Себастьяну. Однако, им уже было не сбежать, они слишком глубоко вошли внутрь. — Гляди! Видишь, ту металлическую дверь? — Пекаттонис указал в нужную сторону, где сквозь «паутину» виднелась стена. К тому времени он же обнимал Сбеастьяна, чтоб больше не разделяться. — У меня в кармане ключи, а за ней — лаборатория. Я смогу сделать яд, если мы сможем туда пробраться.
Некромант понятливо кивнул и принялся в два раза активней пробиваться к нужной двери. До неё было не так уж и далеко, а необходимость защитить рыжика никуда не пропала — всё же магия сейчас была очень кстати, и мужчина подумывал отрубить кисти с браслетами, все же создать новые, позаимствовать их у кого-нибудь, или же вернуть родные руки, сняв браслеты, не будет особой проблемой, когда магия вернется.
Но они всё же пробились к двери. Себастьяну пришлось попотеть, защищая Филиппа, пока тот искал ключи по карманам, а после пытался воткнуть их в щелку дрожащими руками и повернуть его. Они чудом удержали обезумевшие лианы от того, чтобы те не вломились в саму лабораторию, но им повезло. Когда они убедились, что дверь плотно заперта, то, наконец, вздохнули несколько спокойней.
Некромант успел про себя мельком заметить, что в Ватикане немногим спокойней, чем здесь, а значит, если его всё же примут в этом обществе, то, вероятно, он неплохо в него впишется. Отдышавшись после довольно активного махания саблей, он решил осмотреться в лаборатории, пока рыжик будет смешивать неведомую бурду, чтобы они могли выбраться обратно в коридор.
Здесь, в лаборатории была кромешная тьма — не было ни одного окна, а железная дверь не попускала и лучика света извне. Хотя, присутствие хорошей вентиляции чувствовалась. Отдышавшись, Филя зажёг небольшой огонёк несложным заклинанием, нашёл ближайшую свечку и направил язычок пламени уже туда, так как долго держать заклинание был не в состоянии. В комнатке мигом посветлело, давая Себастьяну больше возможностей осмотреться, в то время как Филя зажёг ещё несколько свечек. Помещение лаборатории было совсем небольшим, однако весьма уютным, и было видно, что здесь, скорей всего, бывает и работает только один человек — все вещи были разложены только в Филе ведомом порядке, зато всё доступно и под рукой, дабы бесу с его маленьким ростом не пришлось ни до чего тянуться. Пока некромант осматривался, заместитель ректора принялся за работу…
Себастьян прохаживался вдоль полок с ингредиентами, подписанными на латыни. Он видел такое писание в Ватикане, но прочитать был, увы, не в состоянии. Иногда ему казалось, словно там ему специально давали как можно меньше возможности расти и развиваться. Кроме древнего языка некромантов, на котором им позволяла читать их тёмная сила, он более не мог прочесть ни строчки любого другого наречия, хотя понимал он довольно много языков. Путешествуя по Европе и ближнему Востоку, он никогда не затруднялся с пониманием речи.
Шкафчики со склянками и жидкостями заменили шкафы с книгами и разными безделушками, такие шкафы шли вдоль периметра комнаты, и мужчина убил на их подробное разглядывание уйму времени. Он не дошёл даже до середины, когда рыжик объявил о том что закончил.
В руках Филиппа была бутылка со вставленным в неё распылителем. Внутри плескалась мутная бледно-зелёная жидкость, а взгляд Филиппа был решительным.
— Себастьян, я смогу провести нас к растению-«матери», по крайней мере я на это надеюсь. Береги силы. Ты должен будешь срубить его под корень, а потом нам надо будет продержаться до того момента, как тварь не издохнет. Ты понял? — стеснительность, неловкость и другие недостатки Фили пропали, как будто их не было. Бес был сосредоточенным, уверенным и знал, что собирается делать — это было видно по глазам.
Некромант понятливо кивнул, а после удобней перехватил рукоять сабли, готовый прорываться с боем к нужному месту и защищать рыжика. По его мнению, это было бы очень забавно и походило на игру, не рискуй при этом они пострадать, да и ему роль принца не шла в той же степени, как и Филе роль принцессы, особенно сейчас, когда он сам был словно принц, идущий на бой с драконом, а сам Себастьян его верный конь или, на крайний случай, его оруженосец.
— Ой, чуть не забыл, — Филипп хлопнул себя по лбу, после чего подошёл к небольшому шкафчику и достал оттуда две белые стопочки. — Вот, это придётся надеть, — одну он протянул Себастьяну. — Этот яд весьма токсичен и оставляет ожоги.
Мужчину развернул тряпицу и скептически посмотрел на рыжика — на его лице читалось недоумение, непонимание и лёгкое смущение, всё же он не работал с ядами и прочим — он был бойцом, а не ученым, поэтому с подобным сталкивался впервые.
Филя смутился, после чего сам помог Себастьяну одеться. Вещица больше напоминала костюм пасечника, с той лишь разницей, что заклинание на «сетке», что была на лице, фильтровало проходящий сквозь него воздух. После зам оделся сам. Вот теперь они, вооруженные распылителем с ядом и саблей, вышли наружу.
Махать оружием в этом костюме «Бога Пчел» было, мягко говоря, не удобно, поэтому Себастьян довольно быстро выдохся, но свою роль исполнял исправно, оберегая рыжика от ползучих стеблей, минимизируя опасность, насколько это вообще возможно в данной ситуации. Филя уверено указывал ему в нужную строну, и он продолжал, отбиваясь от стеблей растения, пробираться к «матери» всего этого бедлама. Ему уже натерпелось скорее закончить и выйти из оранжереи, как назвал это место рыжик.
Филипп поливал всё вокруг ядом так, что назойливые лианы буквально на глазах мгновенно обугливались и превращались в прах, однако их было слишком много. Но дорогу всё же расчищать получалось. До «матери» они дошли довольно быстро однако… она была огромна. Её корень разросся в дерево чуть ли не до самого потолка. И чтоб его срубить, понадобится немало сил.
Некромант, будь у него язык, невольно бы присвистнул. Он даже боялся представить, насколько нелегко будет избавится от этой махины и как вообще её уничтожить. Невольно мужчина начинал подумывать о том, чтобы как-нибудь намекнуть рыжику о необходимости вызвать кого из профессоров на подмогу, так как сами без действительно мощной магии они вряд ли справятся. Впрочем, он всё же рискнул потыкать острием сабли у основания ствола, подумывая как его разрубить.
— Поднеси своё оружие сюда. Я обрызгаю его ядом. Как по маслу пойдёт, — подмигнул Филипп, принимаясь делать, что задумал. Сабля была обильно обрызгана ядом так, что капельки стекали и падали на пол, обугливая подвернувшееся на их пути живое. — Вот, теперь режь.
Некромант послушно начал выполнять веленное — к его удивлению сабля действительно стала очень легко входить в ствол дерева, быстро и успешно уничтожая «мать». Мужчина несколько минут бился над этим, пока Филя продолжал брызгать на атакующие их лианы едкую дрянь. Себастьян управился в короткие сроки, правда вымотался и устал, но дерево было отрублено, и медленно заваливалось на пол, рвя под своим весом лианы под потолком. Поглядывая то на оружие в руках, то на рыжика, мужчина не мог понять одного — неужели нельзя было пшикнуть эту пакость ещё в лаборатории, чтобы они быстрее смогли добраться до нужного дерева?
— Что здесь, черт возьми, происходит? — послышался знакомый грозный голос отовсюду. Тени резко сгустились, а захватившие оранжерею лианы резко полыхнули, сгорев в доли секунд. Через пару минут вокруг осталось лишь пустая зала с летающим по нему пеплом. А в тени возникли два силуэта — сосредоточенная леди Скарлетт — сразу стало понятно, чьих этот огонь рук дело — и злющий Самариль рядом с ней.
— Самариль? Ах ты ленивый бездельник! — тут же накинулся на него Филипп. — Ты же контролируешь всю академию, сволочь! Мы тут чуть не сдохли из-за твоей неосмотрительности! Как ты мог не заметить, что творится в одной из самых больших зал?!
Себастьян стянул с головы маску — судя по всему, всю пакость из воздуха выжег огонь, так что можно было не бояться — проведя ладонью по волосам убирая лезущие в глаза пряди на затылок и вздохнув полной грудью, он подошел к ругавшемуся Фили и, оперевшись на саблю, старательно кивал его словам, изредка поглядывая на новое и ещё невидимое им лицо Леди Скарлетт.
— Филенька, сладенький, ну успокойся ты, — Самариль сделал максимально виноватый вид — опустил глаза в пол, сгорбил плечи, даже руки сложил замочком. — Ну прости, не досмотрел. Но, клянусь, ещё вчера всё было в порядке!
— Меня больше удивляет то, что делает столь опасное растение в заведении, где присутствуют дети, — вклинилась в разговор женщина, наконец, выйдя из концентрации заклинания.
— Эти лианы — очень ценный ингредиент многих зелий и составов. Они были защищены специальным барьером. Понятие не имею, что могло его прорвать, — ответил ей Филя, всё ещё зло поглядывая на Самариля. Впрочем, успокоился он довольно быстро. — Как я понимаю, судя по твоим словам, Самариль, барьер просто исчез. Причем так, что твои слуги этого даже не заметили. Но заклинание было на постоянной подпитке — я понятия не имею, как это могло случиться. Советую тебе проверить всю остальную охрану дворца.
Себастьян посмотрел на ректора, после на рыжика, и теперь окончательно поверил, что интеллектом в этой академии заправляет Филя, а не Самариль — тот, как и говорил рыжик, был лишь силой и влиятельностью, учитывая, что он довольно известен во многих кругах. Впрочем, некромант был только рад этому, возможно, из-за этого инцидента его прогулка и вообще нахождение вне темницы будет не так сильно раскритиковано.
— Проверю, непременно. А, кстати, а что тут делает этот? — Самариль метнул взгляд в некроманта. — Ты позволил ему выйти из темницы? Филипп, о чем ты думаешь?! А вдруг это он снял защиту?
— Самариль, дорогуша, на нём же браслеты! Которые, между прочим, ты сам на него надел! Твои обвинения беспочвенны. А почему он здесь — это не твоё дело. Он не угрожает безопасности нашей академии, по крайней мере, пока в антимагических кандалах. И да, между прочим, он спас мне жизнь! Он, а не ты, на сей раз! За одно это я уже могу снять с него браслеты.
Себастьян приподнял бровь, мысленно не соглашаясь с рыжиком — всё же он натворил слишком много, чтобы лишь за одну спасенную жизнь быть столь милостивыми к нему, к тому же он был лично заинтересован в неприкосновенности Фили, так что тут больше сыграл личный интерес, нежели добропорядочность. Встав ровно, мужчина ловко подкинул саблю и, схватив её за лезвие, рукоятью протянул Самарилю. Наверняка без оружия он будет выглядеть менее опасно. А перчатки на руках пришлись, кстати — он и не порезался и не коснулся руками той дряни, которой тут все опрыскали — он не был до конца уверен, что с сабли она тоже пропала.
Самариль без вопросов взял оружие за рукоять, засунул его за пазуху — ему, тысячелетнему демону — какой-то яд был не особо страшен.
— Филенька, милый, прошу, будь аккуратен. Ты же знаешь, как я за тебя волнуюсь, — примирительно сказал инкуб, улыбнувшись заму. — И лучше отведи его обратно и иди, отдохни. Тебе это не помешает. Миледи, — мужчина обратился к леди Скарлетт, — прошу меня извинить, что не удалось показать вам обещанную орхидею. А ведь её с таким трудом удалось достать… впрочем, эту оранжерею было не спасти. Позволите вас проводить? — ректор подставил ей локоть, за который она изящно взялась, после чего вывел ведьму из зала, снова оставив Филю в компании некроманта.
Мужчина наклонил голову чуть вбок, с интересом рассматривая колоритную парочку. А ведь в таверне поговаривали, что Самариль забрал себе родовитого омегу в супруги. И он был уверен, что тот оборотень с заметным животиком и был тем самым омегой. Но, видно, он ошибся, а эта леди на оборотня никак не тянула. И вот тут возникал вопрос, врут слухи, или он так бесстыдно изменяет? Хотя, это не его дело — ему бы сейчас помыться, поесть и отоспаться, но мечты-мечты, они такие. Вздохнув он перевёл взгляд на рыжика, слабо ему улыбаясь, зато искренне. Тот был явно зол на ректора, щёки его раскраснелись, глаза сверкали за стёклами очков, волосы были встрёпаны, а верхняя губа то и дело приподнималась, демонстрируя острые белые клычки. Себастьян был восхищен, насколько можно восхищаются красотой другого мужчины. В данный момент ему было обидно и даже жаль, что он не миловидная тонкая и невысокая девушка — некромант думал, что такая бы пришлась его благодетелю по вкусу, однако откинул эту мысль, считая что думать о грустном сейчас не к месту.
— Может, пойдём ко мне в апартаменты? У меня там есть душ, — робко предложил Филипп, стеснительно посмотрев на Себастьяна. Весь его боевой настрой мгновенно спал. Перед некромантом снова был робкий, несмелый и смущающийся паренёк, пытающийся проявлять посильную инициативу. — Но сначала пошли в лабораторию. Снимем эти ужасные костюмы, — Филипп попытался улыбнуться.
Себастьян не выказал никакого сопротивления, лишь послушно и покорно пошёл следом за рыжиком. Сейчас он был готов за ним хоть на край света, в особенности, если этот край будет тихими апартаментами Фили, в которых есть чистая вода, и там можно помыться.
Костюмы они сняли довольно быстро, после чего Филя за руку повёл Себастьяна в сторону своих комнат. Они миновали холл замка, поднялись по лестнице вверх к ещё одному холлу, значительно меньше, по стенам которого располагались комнаты профессоров. Филина располагалась у самого края, куда он и завёл Себастьяна. Вот только представшее перед некромантом должно было ужаснуть его. В комнатах стоял такой бардак, что можно было потерять свою голову. Кажется, зам. ректора совершенно не знал о существовании шкафов или тумбочек. Однако, когда Себастьян пригляделся, то всё же смог уловить какой-то свой собственный порядок этого места. Вещи не были разбросаны — они были аккуратно развешаны на спинки стульев, кресел, кровати, разложены в определённом порядке на столе, и тому, кто это всё создавал, должно было быть всё понятно.
По общему заключению некромант сделал вывод, что ему нравится, и здесь довольно уютно. А когда привыкнешь к подобному, наверняка ещё и удобно. У него никогда не было столько вещей, чтобы их было, где раскидывать или раскладывать. Мужчина с огромным интересом рассматривал всё вокруг, оглядывался и интересовался всем, правда со стороны, не отпуская тонкую и теплую ладошку Фили.
— Вон, ванна там, — Филя указал на дверь в другой стороне комнаты. На её ручке призывно висело большое мохнатое полотенце. — Полотенце свежее я сейчас найду. Ты прости, что тут немного не прибрано, — смутившись, сказал Филипп. Хоть, «не прибрано» было мягко сказано. — Я просто ещё никогда не приглашал к себе гостей.
Себастьян белозубо улыбнулся, сжал чуть сильней ладонь Фили в своей руке в знак поддержки и, нехотя отпустив рыжика, двинулся в указанном направлении — ему натерпелось окунуться в воду и смыть с себя уже въевшуюся в кожу грязь, пот и усталость. Заточение давалось ему не так тяжело, как могло бы, и лишь за это мужчина был благодарен.
Себастьян ушёл в ванну, а Филя тут же принялся суетиться. Он быстро разжёг камин, набрал воды в чайник, поставив в очаг, порылся в небольшом буфете, извлёк вазочку с печеньками. Взгляд его упал на закрытую бутылку вина, пылившуюся в углу. Филипп долго думал и сомневался, прежде чем всё же решился взять её и поставить на стол. Достал два бокала. Остальное время он потратил, чтоб хоть немного расчистить пространство вокруг обеденного стола — убрал оттуда все книги и исписанные и чистые листы пергамента, перья, другие вещи, положил это всё на стол письменный, в другом конце комнаты.
Некромант появился через двадцать минут. Он был чист, свеж, и его настроение явно поднялось на более высокую отметку, чем раньше. Филя замотался и забыл принести обещанное полотенце, поэтому мужчина вышел босой и в одних брюках, по мокрому торсу стекали капельки воды, а с волос почти, что бежали ручейки, но Себастьяна это, казалось, бы и не волновало. Он наконец-то помылся, и это было высшим наслаждением. Правда он так и не понял, откуда лилась вода — сверху не было ничего, что бы могло давать воду, но, тем ни менее, он был счастлив, что сумел искупаться в чистой и тёплой воде.
— Ой, — смутился Филя, понимая, что всё же забыл, а ведь так старался. Он кинулся к комоду, порылся там пару минут, чтоб и правда вытащить оттуда совершенно чистое полотенце, пусть оно и не было аккуратно сложено. Зато размерами не уступало тому, что висит на двери. — Вот, прости, — протянув полотенце некроманту, сказал бес.
Мужчина тряхнул кудрявой головой и улыбнулся. Он сейчас был слишком счастлив, чтобы заморачиваться о таких вещах, как полотенце. Впрочем, он его благодарно принял и вытер стекающую с волос влагу, вода на теле успела остыть и, стекая по коже, холодила её, от чего по позвоночнику пробегало стадо мурашек. Вытерев голову, Себастьян накинул полотенце на плечи — смущать Филю своим видом не хотелось, как и одевать порванную и грязную рубашку. Он её, конечно, постирал, но сильно чище и лучше от этого она не стала. Поэтому мужчина обошелся лишь тем, что накинул выданное полотенце на плечи.
— Ой. Я потом схожу к Осту, попрошу у него рубашку, — румянец с щёк Фили не сходил, бес смущался даже глаза поднять. — А пока, идём к столу? Вот, как раз чайник вскипел. А ещё у меня есть печеньки, которые пекла миледи Скарлетт.
Себастьян, улыбаясь столь бурной реакции рыжика, пошёл за ним следом, когда тот торопливо направился к столу. Некромант был приятно удивлен, обнаружив и правда чашки и чайничек на столе, печенье, но более всего его удивила бутылка вина и бокалы — подобного он не ожидал. В голову начали закрадываться подозрения о том, что Филя, возможно, смотрит на него чуть более предвзято, чем просто на пленника. Мужчине было лестно, конечно, но он не был в этом до конца уверен — мало ли какие правила хорошего тона и приёма гостей в приличных домах нелюдей?
Филя, усадив гостя на стул, сам быстренько влил кипяток в заварочный чайник, разлил чай по чашкам, после чего сел напротив, не зная, с чего начать разговор. Он был очень благодарен Себастьяну, что тот не бросил его в оранжерее, и не знал, как отблагодарить. С Самарилем в этом отношении было куда проще — все поступки демона воспринимались как само собой разумеющееся, что бы тот не делал. Филипп всегда знал, что тому благодарность не нужна, как и тогда, когда сам бес чем-то помогал демону. А тут было иначе…
Себастьян же ждал, пока рыжик заговорит — сам начать беседу по вполне прозаичной причине он не мог, поэтому всё, что ему оставалось, это сделать глоток восхитительного чая, прикрыв глаза от удовольствия. Ему редко везло пить подобный напиток, поэтому каждый раз был настоящим чудом. Его ничуть не напрягала тишина, ведь всё было так замечательно — большего и лучшего он не смел и желать.
А Филипп так задумался, что и забыл, что хотел о чём-то говорить. Он лишь глядел на некроманта восхищённым взглядом, хлебая горячий чай и заедая его печеньками. Себастьян сейчас был так красив, это просто не передать словами! Полотенце повисло у него на плечах, совершенно не закрывая груди и торса. С мокрых волос стекали капельки воды, текли по шее и груди, очерчивая их рельефные контуры. Филя едва слюнями не истекал, глядя на это совершенное тело.
Себастьян, допив чай, отставил изящную чашечку в сторону, и обернулся к рыжику, немного удивлённый его необычной молчаливости, сталкиваясь с откровенно голодными глазами. Мужчина немного растерянно посмотрел на него, чуть пристальней, чем следовало бы, и ненавязчиво подтолкнул ближе к Филе вазочку с печеньем — тому надо было явно покушать, а то прекрасные глаза были чуть ли не дикими, пусть и по-прежнему непередаваемо восхитительными и завораживающими. Пялится в ответ Себастьян не решился — всё же это было не вежливо — поэтому он лишь украдкой кидал взгляды на бездумно жующего печенье рыжика, иногда подливая ему чай. Как чуть позже он догадался, это был вполне однозначный интерес к нему, довольно приятный и притягательный интерес, правда, Себастьян не мог помочь рыжику утолить горящий в его глазах голод — увы, он был не в состоянии. Как бы сильно ему этого не хотелось.
— Себастьян, скажи, — неожиданно заговорил Филя, отводя взгляд. Он вдруг стал очень серьёзным, а в глазах появилась какая-то странная надежда, смешанная с грустью. — Ты правда не желаешь никому из нас зла? — после этих слов бес неожиданно решительно поднял взгляд, посмотрев некроманту прямо в глаза. — И не причинишь нам вреда, если мы снимем с тебя браслеты? Пожалуйста… ответь мне честно — я готов пойти на этот шаг, если это действительно так. Я доверяю тебе, не знаю, почему. Если мы снимем браслеты, то ты сможешь уйти. Куда угодно, куда захочешь — только не обратно к Папе. Или остаться здесь…
Некромант почти что нежно улыбнулся, по крайней мере, это было очень похоже на нежность. Он протянул ладонь через стол и положил её на ладошку Филиппа, уверено кивая. Он не желал никому зла, он не хотел убивать, но у него просто не было выбора. Хотя, если бы кто-нибудь когда-нибудь раньше сказал, что многие и многие убийства приведут его в этот замок, он бы без раздумий всё повторил, ведь не будь он чистильщиком Папы, то, скорее всего, никогда бы не встретил этого замечательного нелюдя, доброго даже ко врагу.
— Дай вторую тоже, — попросил Филипп, взявшись за протянутую руку. Он не говорил никому, но ключ Самариль отдал ему — Филя не знал, по какой причине. Разумеется, что у этих магических браслетов ключ был совсем не обычный. Филипп терпеливо дождался, пока обе ладони Себастьяна окажутся у него на виду, а запястья с браслетами открыты для любых действий. — Зверь свободен, — коротко прошептал бес, держась Себастьяну за руки.
На секунду запястья некроманта обожгло, будто бы серебро наткнулось на нежить, а после браслеты просто распались пополам, падая на стол. Заветное слово разрушило магию в них.
Себастьян удивлённо смотрел на Филю — он не ожидал, что простой знак симпатии и поддержки тот воспримет, как знак к началу действий. Мужчина недоумённо смотрел то на рыжика, то на свои свободные запястья и чуть хмурился, хотя через пару мгновений его глаза вновь потеплели, морщинка меж бровей расправилась, а он сам, не отпуская из своих рук ладошки Филиппа, встал со стула и, сделав несколько шагов, сел перед ним на колени. Притянув ладошки к себе, он нежно, чуть касаясь губами, поцеловал каждую из них, а после прислонился лбом, выражая всю свою благодарность за столь опрометчивый и добрый поступок.
Филипп ничего не мог на это отметить. Лишь замер на своём стуле и заворожено смотрел на это действо, медленно, но верно краснея. Он понимал, насколько поступок был безрассудным, однако делать уже что-то было поздно — всё уже сделано. Но, в то же время, бес ни о чём не жалел. Отчего-то у него было острое чувство правильности происходящего. А своей интуиции он всегда доверял больше, чем трезвому рассудку.
Себастьян просидел так не долго, но поняв, что его не отталкивают, лишь приободрился. Возможно, он был прав, и Филя испытывал к нему симпатию — чуть большую чем просто к заключенному. Поцеловав ещё раз тонкие и хрупкие кисти, мужчина поднял на рыжика свои тёмные глаза и улыбнулся ему светло и широко, благодаря, как умеет, за веру, за помощь и за понимание. Ему было ясно, что Филиппу такое с рук не спустят, и наверняка он будет в опале, освободив убийцу, но всё равно мужчина был благодарен. Брюнет не знал, как выразить все те чувства, что он испытывал — в таких ситуациях он невольно жалел, что когда-то лишился языка и возможности говорить, но он очень наделся, что в его глазах видны все те эмоции, которые он испытывает, и что рыжик поймёт их правильно.
— А теперь пошли. Мне надо поставить в известность Самариля, — решительно сказал Филипп. Кажется, он совершенно не опасался реакции ректора на подобное происшествие. Однако. — Но сначала предупредим Оста. Он реагирует куда мягче ректора.
Мужчина лишь подивился такой самоотверженности. Закованная всё это время в кандалы магия начинала медленно возвращаться, вновь покалывая пальцы острыми иголочками, пробегая тревожно пьянящей волной по телу, наполняла кровь, возвращая возможность дышать полной грудью. Это было восхитительное и пьянящее чувство эйфории, от которого бросало в дрожь удовольствия.
***
— Тебе никакие книги не нужно отнести в библиотеку? — спросил Ост, снимая очки. Потёр глаза. В последние пару месяцев зрение резко ухудшилось.
Врачи его давно уже предупреждали об этом, однако при жизни в Оксфорде он делал все необходимые процедуры, чтоб этого не произошло — Котани просто физически не мог позволить себе ослепнуть, это бы означало крах всей его карьеры и независимости. Однако в последний год он забросил всё это. Первые несколько месяцев всё было нормально, он даже спокойно читал книги в своих старых очках, но сейчас всё чаще возникала перед глазами неприятная пелена — внезапно, когда он того совсем не ожидал. — Я сейчас как раз туда иду.
— Нет, я ещё не закончил, ищу рецепт и способ приготовления редкого состава — Роб попросил, — отозвался Девон, поднимая глаза от книги. В его взгляде тут же появилось беспокойство. — Ост, с тобой всё хорошо? Опять глаза болят? — спросил грим, буквально подскакивая на своём месте и бросаясь бегом к мужчине. Сев рядом с его стулом на колени, блондин обеспокоено положил ладонь ледяному магу не колено, чуть сжимая. — Давай я сварю глазные капли? Они помогают.
— Да, есть немного, — как можно беззаботней ответил Остогар. Снова перед глазами пелена. Кажется, ему снова придётся носить очки постоянно, как бы он это не любил. — Не волнуйся, у меня есть. Пару дней — и пройдёт.
В это время в дверь раздался стук. Ост в это время был занят уборкой на своём письменном столе, так что открывать пришлось Девону. А за порогом стояли Филя и… Себастьян. Совершенно свободный, даже без ограничивающих браслетов Самариля. И, как отметил Девон полуголый, если, конечно, полотенце на широких плечах не считается одеждой.
— Я даже знать не хочу, почему мой несостоявшийся убийца разгуливает по замку, — произнёс грим, с недоверием смотря на двухметрового африканца. — Он точно никого не тронет? — спросил он у стоящего прямо напротив Филиппа.
— Точно. Клянусь собственной жизнью, — уверенно ответил Филипп. — Где Остогар?
— Я здесь, — послышался тихий голос Коты из глубины комнаты. Мужчина стоял, опершись о стол, второй рукой тёр глаза. Его били дрожь и жар. Только этого не хватало ещё! Как же ледяной маг ненавидел эти свои стороны, и ничего с этим не мог поделать. Когда магия сталкивалась с особенностями его тела, это было просто невыносимо — любой другой бы уже давно загнулся.
— Ост? Что это с тобой? — заволновался Филя, проходя в комнату без разрешения Девона. — Может, нужен врач?
Девон, тоже заметив изменение самочувствия любовника, с диким страхом в светлых глазах кинулся ему, вставая рядом и придерживая.
— Ост, милый, давай на кровать? Тебе плохо, не строй из себя великомученика, — попросил грим и с помощью подсуетившегося Фили помог мужчине дойти до кровати и сесть. Сапоги были быстро сняты с его ног, плотный пиджак стащен с плеч и повешен на стул у кровати, а сам мужчина оказался на постели под пледом. — Я за Патриком, — уже на бегу проговорил Девон, убегая из комнаты — он почти врезался в Себастьяна и даже этого не заметил, благо чернокожий великан успел отойти в сторону, чтобы этого избежать.
— Остогар, ну ты чего, опять за своё? — садясь на край кровати у изголовья, Филя положил руку на лоб ледяного мага. Тот буквально горел. — Ты что, забыл, что тебе врачи говорили? Если состояние дойдёт до критической точки, то ты можешь больше и не встать. Неужели тебе так на себя плевать?
— Ничего подобного, — прошептал Котани. Глаза его были закрыты, открывать их не было никакого желания. Более, того, это было весьма болезненно — болела голова, виски. — Прости. Филь, я опять забылся. У меня в столе… поищи, в верхней тумбочке. Там должны быть капли.
Себастьян решил хоть чем-то помочь, а не стоять эбеновой статуей в середине комнаты. Поэтому он, следуя данным указаниям, нашёл нужный флакончик, что был единственным в указанном ящике, и отнес его Филиппу, взглядом спрашивая, правильно ли он сделал и тот ли флакончик принес.
Филя благодарно ему улыбнулся, принимая флакончик, после чего снова повернулся к Осту.
— Тебе помочь? — в некотором замешательстве спросил он, заставляя ледяного мага несколько покраснеть и выхватить флакон из рук рыжика.
— Нет. Отвернитесь, — попросил альбинос, садясь на кровати, прислонившись спиной к изголовью. Котани терпеть не мог, когда кто-то наблюдает за проявлениями его слабости, и сейчас ему было безумно неловко, если не перед Филей — всё же, тот был ему другом, и он знал его — то перед Себастьяном точно.
Некромант послушно повернул голову и прикрыл глаза — он понимал, как это неприятно, да и этот маг был к нему лоялен, поэтому он выполнил просьбу. Как только Остагар закончил, в комнату влетел обеспокоенный Девон, буквально волоча на буксире позади себя лекаря — тот, будучи уже в возрасте, немного запыхался, но никаких претензий не выказывал. Девон быстро разулся ещё по дороге к кровати и залез на неё сел с противоположной стороны от мага, чтобы не мешать пришедшему лекарю помогать Котани.
Ледяной маг едва не выронил ещё не закрытый флакон из рук, когда в комнату вломились, но поняв, что это лишь Девон, смог успокоиться и снова сползти в лежачее положение — голова снова закружилась. Осматривать себя он не мешал, отложив все интересующие его вопросы на потом, покорно вертелся так, как ему приказывали.
Закончив осмотр, Патрик сел на стул у кровати и, тяжело вздохнув, обвел присутствующих взглядом, на пару мгновений удивлено посмотрев на Себастьяна и его свободные руки. Покачав головой, он начал:
— Думаю, диагноз, лорд Котани, Вы знаете. Впрочем, не удивительно, как врач я вам почти ничем помочь не могу — лишь список витаминов и стандартные процедуры для поддержания тела в форме. А как маг, видевший на этом веку немало, могу посоветовать, чаще делится магией с Девоном, или же приобрести парочку мощных аккумуляторов и носить их, не снимая. Если верно их настроить, они будут «съедать» всю лишнюю магию, и подобных проблем не будет. Для зрения я выпишу капли, поверьте опыту, вы не первый такой в моей практике врачевателя. Капли варятся долго, муторно и дорого, но они действительно помогают. Да и у вас вполне себе хороший алхимик под боком, который более чем в состоянии добыть все ингредиенты и сварить необходимый состав. Так что, думаю, Вы будете в порядке. Рекомендации напишу позже и подробно изложу, что и как, — с этими словами он поднялся со стула. — А теперь прошу меня простить, но у меня ещё дела. Доброго дня, — попрощавшись со всеми, в том числе и с удивлённым подобным поведением Себастьяном, он вышел из покоев.
Ост молча его выслушал. Впрочем, ничего нового сказано не было — это всё Кота и так знал, как и всевозможные способы лечения. Знал, как надо поддерживать себя в норме. Но, порой это становилось так невыносимо, что ледяной маг просто бросал всякое лечение и процедуры, лелея святую надежду, что это или прекратится, или унесёт Котани с собой из этого мира.
Девон мёртвой хваткой вцепился в руку любимого мужчины — грима трясло, но он стоически держался, делая нейтральное выражение лица и подавляя дергающиеся мышцы. Он боялся, что Осту может это всё надоесть, и он плюнет и решит просто дожить без лечения, сколько выйдет, а потом уйти навсегда. Только от одной такой мысли парня выворачивало наизнанку от страха, он боялся остаться один — без семьи и никому ненужным. Он не хотел чтобы с его любовником что-то случилось. Ведь это был бы конец и его и жизни тоже, а он хотел жить, хотел семью, детей и любящего мужа рядом. Грим прижался к боку мужчины, крепко держа его ладонь, боясь отпустить и потерять.
— Всё хорошо, Девон, — мягко улыбнувшись, сказал Ост, смотря гриму в глаза. Сейчас у ледяного мага был стимул жить, воевать за своё здоровье. Этот стимул сидел рядом и горевал, отчего становилось больно. Это Оста хорошо подстёгивало. — Ну же, улыбнись, всё непременно будет хорошо. Я же не собираюсь умирать. Как я могу тебя оставить? Филя, что случилось? Тебе нужна поддержка? Боишься подходить к Самарилю один? — посмотрев на беса, предположил Кота, попав точно в цель. — Ну что, Девон, поможем ему?
Грим лишь заведёно кивал, вытирая свободной ладонью капающие слёзы — ему было стыдно так открыто реветь, но в последние дни он как ходячая бомба — настроение скачет от улыбки до горючих слёз за минуты. В такие моменты он с неудовольствием называл себя беременной истеричкой, но ничего поделать не мог — скоро это пройдёт. Он окончательно подстроится под Оста, и всё будет хорошо, ведь Кота так сказал.
— Что ж, тогда, думаю, нам следует скорей поговорить с Самарилем. Девон, не волнуйся, я вставать не собираюсь, — заметил, как напрягся юноша, сказал Котани. — Самариль! — крикнул он, ни к кому из присутствующих не обращаясь. — Немедленно иди сюда, я знаю, что ты меня слышишь!
Ректор не заставил их долго ждать. На этот раз его появление было даже без разных пугающих эффектов — он просто возник в тени шкафа и вышел на свет. Судя по тому, как его одежда была смята и неаккуратно одета, и его недовольному выражению лица, можно было догадаться, чем он занимался.
— Ну чего вам? — раздраженно спросил ректор. Ситуация, которую Самариль увидел, ему совсем не понравилась. Почему Ост лежит в постели, как больной, а этот некромант свободен, да ещё и полуголый? К тому же, его в спальне ждал Роберт.
Себастьян посочувствовал демону — наверное, впервые в жизни — было довольно неприятно, когда тебя отрывали от чего столь важного и приятного, только вот вопрос, с кем он был — с той черноволосой красоткой Скарлетт или с омегой Робертом? Впрочем, ему стоило задумывать не о таких вещах, когда он рисковал вновь оказаться в кандалах. Некромант чуть ближе сдвинулся к рыжику, чтобы, если что, утащить его, куда подальше от гнева ректора, правда, как это выполнить он не имел ни малейшего понятия.
— Самариль, — уверенно начал Филипп, решительно смотря ректору в глаза. — Мне абсолютно плевать, что ты на это скажешь или сделаешь. Это было моё решения, и я считаю, что оно было верно. Изменять своей позиции я не собираюсь. К тому же, ты знаешь — интуиция меня никогда не подводила!
Он говорил ещё что-то, а на губы Самариля выплыла ухмылка. Он смотрел, как Филипп встал между ним и некромантом, закрыв пленника собой, словно бы тот был девицей, которую Самариль отбирал, хотел убить или ещё чего хуже. Он ещё ни разу не видел такого Филиппа — решительного, готового бороться даже со своим лучшим другом, братом и, в какой-то мере бывшим любовником. Бороться за своё… счастье? Счастье ли?
Самариль любил Филю. Для ректора этот маленький бес был кем-то особенным. Он провёл с ним столько лет, так боялся потерять, боялся, что рано или поздно этот мир погубит этого неунывающего паренька, покажет свою гадкую сторону. Самариль боялся, что Филипп узнает, что такое предательство. Рыжик же просто не переживёт этого — сам он слишком предан для подобного — своим друзьям и близким. Ректор оторвал взгляд от друга, посмотрел ему за спину, на некроманта. Он понимал, что если сейчас скажет Филе, что решение того было глупо, что некромант этого не достоин, что наказание ему за его деяния — лишь смерть, то сам предаст беса. Отнимет у него то, что может принести Филе долгожданное счастье. Но где гарантия, что его не предаст сам некромант? Самариль смотрел в его глаза, и ничего не мог по ним прочесть. Можно ли ему так доверять? Что выбрать из двух зол? Собственное предательство, настоящее зло, которое немедленно разобьёт столь наивному бесу сердце, однако, обезопасит его от, возможно, смертельной опасности; или возможное зло в виде очень сильного некроманта, который в любой момент может повернуться к ним спиной? Втереться им в друзья, заставить довериться, а после ударить в спину? А может этого и не сделать. Может действительно принести Пекаттонису долгожданное счастье.
Все ждали только его ответа. Стояла напряженная тишина.
— Что ж, мой дорогой Филя. Ты же знаешь, как дорог мне, — Самариль мягко улыбнулся, глядя бесу в глаза. — Я безумно не хочу, чтоб тебе было больно. Однако, и отнимать у тебя ничего не стану. Но учти, некромант, — демон перевёл взгляд на Себастьяна, — если ты только помыслишь о том, чтоб причинить Филе страдания — мне всё равно, какие, твоя жизнь превратиться в такой ад, что тебе и не снилось.
Мужчина лишь с серьёзным видом кивнул, поднимая на мгновение взгляд на демона, а после вновь переводя его на ярко огненную макушку Фили, удивляясь и восхищаясь его храбростью, верой в него и его доверием. Это дорогого стоило, и мужчина не хотел разочаровать рыжика — впервые в жизни ему действительно не хотелось его разочаровать, потому что его мнение успело стать важным и чуть ли не приоритетным. Но вот слишком нежный взгляд со стороны ректора он не упустил, и в глубине его чёрной души зашевелилось нехорошее и противное чувство, но он его быстро заглушил, понимая, что никаких прав ощущать его не имеет.
— Раз всё решилось, может, все пойдут по своим делам? Остогару надо отдохнуть, — в звенящей тишине голос Девона был подобен грому.
— Единственная умная мысль за последние пять минут, — фыркнул Самариль. — Кстати, Кота, миленький, чего это с тобой? Ты снова свои зельица не пьёшь, да? Совсем я тебя запустил, — ласково говорил ректор тоном сердобольной мамаши, подсев к Осту на кровать и приглаживая собранные в хвост волосы.
— Самариль, немедленно прекрати! — раздраженно пробурчал Котани, убирая руку ректора от себя. Впрочем, сам демон знал, что бурчит он скорее по привычке. — Тебя сам Роберт ждёт, так что нечего больным на нервы действовать — давай, уходи отсюда, — при попытке вновь погладить светлые волосы, рука вновь была спихнута.
Филя взял Себастьяна за руку и стал продвигаться к выходу. Благо, в идеально чистой и прибранной комнате Коты это было сделать легче, чем в собственном бардаке.
Некромант послушно шёл следом, полностью переключив свое внимание на рыжика — остальное было посторонним шумом, и он почти не обращал на него внимания, ведь впереди шла его личная мессия. А Девон провожал их задумчивым взглядом — он переживал за Пекаттониса. Будет очень неприятно, если его несостоявшийся убийца сделает ему больно, хотя это уже не его дело.
— Ректор, будьте любезны вернутся к дяде. Уверен, он уже успел напридумывать себе все ужасы мира, пока Вас нет, — слишком вежливо попросил грим, хищно поглядывая на протянутую к волосам лорда руку — если надо, он же не побрезгует и откусит.
— Девон, солнечный мой, давай отойдём на пару секунд, — улыбаясь, попросил ректор, сам же отводя юношу за дверь. — У Коты начинается плановая ежегодная депрессия. Глаз с него не спускай, — предупредил ректор, прежде чем исчезнуть в ближайшей тени.
— Тоже мне новость! — фыркнул парень и быстро вернулся обратно под прохладный бок Оста. Весь вечер он провёл рядом с ним, развлекая разговорами, лёгкими и необязывающими ласками, поцелуями и объятьями. Позже принес ужин и всячески старался отвлекать его от всего, кроме себя — мужчина, судя по всему, не был против, участвуя даже в самых глупых планах грима и поддерживая все бессмысленные беседы.
***
Филя тащил Себастьяна за руку до самой своей комнаты. Когда же захлопнулась дверь, бес бросился мужчине на шею, поцеловал в щёку, после чего крепко обнял, прижавшись щекой к груди некроманта. Он сейчас не осознавал, насколько его порыв глупый, и как его может воспринять некромант — просто хотелось так сделать.
— Ну вот видишь, всё хорошо. Я же говорил, что Самариль меня поймёт.
Ошалевший от неожиданности Себастьян даже не сразу понял, что произошло, а когда понял, поспешил обнять рыжика в ответ — ведь было неизвестно, когда ему вновь выпадет такая возможность, а сейчас Филя был так близко, такой тёплый и мягкий, что сопротивляться собственным порывам было трудно, пусть они и были неуместны. Некромант до сих пор не мог поверить, что это хрупкое нечто крутит ректором, как хочет, и тот послушно поворачивается, куда укажут — это было несколько неожиданно и давало повод для размышлений, впрочем, не сейчас. Сейчас у него были куда более приятные, пусть и неуместные, мысли о мягкости кожи Филиппа, его чудесной улыбке и ярком блеске восхитительных глаз.
Рыжик ещё что-то говорил, не желая останавливаться, шептал какие-то успокаивающие самого себя глупости, не желая отпускать Себастьяна. Филипп был готов бороться за своё счастье и всем сердцем надеялся, что некромант им не воспользуется как вещью и не отвергнет потом.
Мужчина же не отпускал рыжика в ответ, радуясь нежданной близости. Чуть позже он поднял руку с лопаток Фили, за которые его до этого обнимал, и погладил его по голове. Ладонь несколько раз натыкалась на что-то внушительное, но не видно за растрёпанными волосами, поэтому мужчина открыл глаза и наклонился посмотреть, что там. Его удивлению и каком-то детскому восторгу не было предела, когда он увидел пару небольших, аккуратненьких и очень милых рожек на голове у своего покровителя в стенах этого замка. Это было неожиданно, удивительно и очень занимательно. Тёмные глаза Себастьяна загорелись восторгом и жаждой исследования — ему очень хотелось потрогать, пощупать и попробовать на зуб, раз уж на вкус ему испробовать, никогда не доведётся.
Бес, когда почувствовал, что у него там обнаружили, тут же залился краской и сильнее зарылся в грудь Себастьяна носом. Ему стало безумно стыдно. Порой он безумно смущался нечеловеческих элементов своего тела, включая эти рожки. Поэтому его волосы всегда были жутко растрёпанными.
— Ой, прости. Тебе, наверное, не нравится, — с горечью сказал Филя. Конечно, кому могут нравится эти уродливые, твёрдые рога, точно у животного? Только копыт для полного комплекта не хватало.
Мужчина же даже и не подумал о подобном, но руку убрал. В нём проснулся исследователь, что было довольно странно и необычно, но когда такое случалось, то все нормы приличий и правила поведения вылетали из его кудрявой головы. Быстро осмотревшись в помещении, мужчина буквально подхватил рыжика на руки, заставив обнять себя ногами, что бы не свалится, и, придерживая Филиппа под бёдра, дошёл до ближайшего стула. Сев на него, он усадил рыжика лицом к себе, игнорируя его ярко-алые щеки и, несильно заставив наклонить подборок, вновь зарылся рукой в волосы. Найдя рожки, он решительно стал их рассматривать, осторожно убирая мешающиеся пряди волос в сторону. Рожки были черными, небольшими и аккуратными, матовая поверхность была чуть шероховатой, а самый кончик заострёнными, но не острым — это было удивительно, и некромант в буквальном смысле отрешился от мира, разглядывая непривычный для себя атрибут.
Филипп благоразумно замолчал, позволяя мужчине творить с собой, что вздумается. Отчего-то это «исследование» было приятно, причём, безумно приятно. По телу бегали стада мурашек, оно странно расслабилось, принимая действия некроманта за ласку. Филя даже прикрыл глаза от удовольствия, хотя всё ещё не переставал раздумывать, чего же Себастьян там делает?
Мужчина же, закончив разглядывать и ощупывать покорно предоставленные части тела, тоже расслабился. Когда все интересующее было изучено, он обнял Филю за талию, проверяя реакцию того и протаптывая дорожку к возможным действиям в будущем. Судя по тому, что рыжик продолжал спокойно восседать на его коленях, не сопротивляясь и никак не выказывая отрицательных чувств к этому, брюнет довольно вздохнул и прикусил всё ещё торчащий из копны волос рог. Он был не твердым, под плотной и толстой кожей. Сильней кусать мужчина не стал, боясь сделать рыжику больно, заодно ожидая реакции на свои действия.
— Ой, ты чего делаешь?! — Филя вздрогнул и захихикал. Было щекотно и немного больно — всё же, рожки были довольно чувствительные, несмотря на такую толстую кожу на них — это было одной из эрогенных зон на его теле, чем когда-то коварно и умело пользовался Самариль. — Ещё, — выдохнул бес куда-то в шею Себастьяну, ткнувшись туда же носом. Руки Филиппа лежали на плечах некроманта, а тело полностью расслабилось.
Мужчина даже растерялся от подобной реакции — он ожидал криков, кулаков, смущённой мордашки, но никак не требовательного «ещё». Горячее дыхание в шею, говорило о вполне однозначных намереньях рыжика. Себастьян не то что бы был против. Но он не был уверен, что Филе это нужно, но отказать себе в том, чтобы еще разок попробовать на зуб рожки рыжика он не мог. Поэтому просьба была выполнена, впрочем, зубы смыкались ощутимо, но слабее, чем в первый раз, лишь чуть-чуть нажимая на кожу. Большие ладони ласково и медленно огладили тонкую спину и легли на поясницу, большие пальцы ласково выводили круги на голой коже, которую оголила задравшаяся рубашка.
Дыхание рыжика участилось, а хватка на плечах стала ощутимей. Руки скользнули выше, теперь уже беря шею Себастьяна в захват, а сам Филя потёрся щекой и носом куда-то в ключицы, вдыхая запах кожи некроманта. Ласка ему понравилась. Его ещё никто так не ласкал. Ласки Самариля всегда были довольно-таки властными и даже жёсткими. Филипп не был против, и ему это даже в некоторой степени нравилось, а ректор это знал. Однако их отношения были далеки от любви. Тем более нежной. А Себастьян действовал так нежно, аккуратно, боясь задеть чувствительные струны души беса, и в то же время изучая, исследуя. Была в этом своя прелесть.
Себастьян ещё какое-то время покусывал рожки по очереди, а после отстранился, целуя каждый напоследок. Это было необычно, ново и довольно увлекательно. Особенно мужчину впечатлил мягкий и податливый Филипп на коленях — подобное его поведение давало шанс на что-то большее и попытку завести отношения. И пусть ещё месяц назад он, воспитанный в Ватикане с мыслью, что это грех — ложится в постель с мужчиной, то сейчас он был совершенно не против, ведь даже Папа имел любовников разных возрастов, социальных положений и внешности. Об этом мало кто знал, но для самого некроманта это было довольно ясно. Так что сейчас его жизнь могла перевернуться и стать полной, счастливой, и упускать эту возможность он был не намерен, хотя и торопиться тоже не хотел. Возможно из-за этого желания, он и не продолжил исследование, перешедшее в ласку, хотя собственное тело и реакция рыжика способствовали и потакали этому желанию.
Филипп совсем размяк в руках Себастьяна и расслабился. Глаза его были блаженно прикрыты. Можно было бы сделать вывод, что он спит, если б его пальчики не накручивали на себя кудрявую прядь волос некроманта за затылке.
— Пошли в постель, а? Уже довольно поздно. Поспи сегодня со мной? — внезапно попросил Филя, не поднимая головы с широкой груди.
Некромант удивлёно скосил глаза на рыжика — подобного предложения он не ожидал, с другой стороны, он понимал, что его действительно зовут исключительно спать, поэтому он согласно кивнул, правда, не очень сильно, что бы пальчики ненароком не выпутались из его волос. И, подхватив Филиппа под бёдра, понёс в нужном направлении. Отпускать тёплое тело из своих рук очень не хотелось.
