***
-Ох. Наконец этот долгий день закончился, — с нескрываемым облегчением сказал Филипп, падая на кровать прямо в одежде. Слоняющегося без дела Себастьяна он нашёл по дороге сюда, и тоже увёл в спальню, спать. — Скорее, нескончаемо длинная ночь, — добавил некромант, стягивая за ноги беса к краю кровати и начиная методично раздевать. — Было бы неплохо, если бы ты нашёл в себе силы сходить в душ — думаю, бодрости на пару часов вполне прибавится, — мужчина снял ботинки и брюки, после чего поднял и посадил рыжика, собираясь заняться жилетом и рубашкой. Филя поморщился, тяжело вздохнув. Вставать уже никуда не хотелось. Но некромант прав, в душ надо было сходить. Филипп, измазавшийся в крови Самариля, когда они рисовали аркан, в земле и пыли, чувствовал себя не очень комфортно. Во время обряда это забылось, однако сейчас чувствовалось стократ острее. — Пошли вместе? — предложил Филипп, которому одному всё же было безумно лень туда тащиться. — Если совсем лениво, могу отнести, — с улыбкой проговорил африканец, довольно многозначительно поводя широкими бровями. — У меня были на тебя планы, но сегодня ты явно не в состоянии показать всю свою ловкость во всей её красе, поэтому в душ и спать, — Себастьян скинул одежду на пол и поднял Филиппа на руки, выполняя предложение. — Какую ещё ловкость?! Я очень ловкий! И нечего тут сомневаться в этом! Да ловчее меня ни одного акробата нет! Честно-честно! — Филипп чуть не выскочил из надёжно держащих его рук от негодования, совершенно забыл про свою усталость. — Вот я и говорю, что очень хотел на это посмотреть, но мы будем отдыхать, а твою ловкость ты мне продемонстрируешь завтра, или через пару часов, когда отдохнешь и выспишься, — заметил некромант, ловко ловя почти выпавшего из рук рыжика, крепче прижимая его к себе. — И прекрати вертеться, а то заброшу, как трофей, на плечо, и при каждом шаге буду шлёпать твою замечательную попку. Уверен, звуки и реакция будут весьма впечатляющими, в хорошем смысле, — с совершено спокойным лицом и серьёзным голосом сказал Себастьян. — Ты рассуждаешь совсем как Самариль, — фыркнул Филипп, поудобней устраиваясь на крепких руках некроманта, заёрзал там. Правда, Самариль не стал бы тратить время на рассуждения и сразу же перешёл бы к действиям. — Не знаю, считать это комплементом или оскорблением в мой адрес, — ответил Себастьян, открывая пинком дверь в ванную. — Пожалуй сочту за комплемент, помятуя об обширной сети сплетен об опыте и страстности демона. Душ или ванная? — спросил он, опуская рыжика на пол. — Душ. Ванную наполнять надо, — потягиваясь, сказал Филя. Зам. ректора был уже абсолютно голый, а вот Себастьян — нет. Увидев это безобразие, Филя немного побурчал и поругался и принялся исправлять проблемку. — Душ, так душ, — согласился Себастьян и помог рыжику себя раздеть, после чего затолкал его под лейку и включил воду. Сверху полилась приятно прохладная вода, чуть позже она стала нагреваться, приближаясь к тёплой — именно такой, какой и хотелось после тяжёлой ночи. В душе они, однако, на долго задерживаться не стали. Филя первым оттуда вышел, почти тут же растянувшись на кровати во все свои пять конечностей, прикрыл глаза. Только кончик его длинного хвоста с кисточкой на конце слабо подавал признаки жизни. Себастьян не заставил себя долго ждать, появившись через пару минут. Ему ещё нужно было убрать в ванной, сложить одежду и выключить воду, поэтому он и задержался. Застав довольно картинно развалившегося на постели беса, он улыбнулся, плавно подошёл к кровати, обходя раскиданные по полу вещи, и сел на краешек. Большая и тёплая ладонь ласково прошлась по ноге рыжика от розовой пяточки до круглой ягодицы, а после ладонь плотно обхватила хвост. Рука мужчины стала опускаться, лаская мягкую кожу, пальцы проходили массирующими движениями по хвосту, который обмотался вокруг запястья некроманта. Себастьян довольно фыркнул, а после не стесняясь прикусил самый кончик, там, где была большая пушистая кисточка, второй ладонью он оглаживал основание пятой конечности беса. — Себастьян, что ты делаешь? — то ли промурчал, то ли пробурчал Филя, даже и не думаю поднимать голову или проявлять ещё какую-то активность. Своего хвоста он всегда очень стеснялся. Он, зараза такая, был до неприличности чувствителен, особенно у основания и, частенько вообще беса не слушался. Самариль в своё время этим коварно пользовался, а сам Филя прятал его в штанах. — Пытаюсь соблазнить себя на проявление ловкости и проверке идеальности твоего баланса, — проговорил томно мужчина, добавляя голос приятной хрипотцы и понижая тон. Когда слова были сказаны, он прошёлся цепочкой поцелуев по хвосту от кончика до основания, уделив особо пристальное внимание последнему, буквально облизав вокруг, пару раз прикусил кожу, при этом продолжал руками поглаживать и играть с длинным и довольно чувствительным хвостом. — Охх…! — Филя прогнулся дугой, когда Себастьян в очередной раз погладил хвост у основания, зажмурился от удовольствия. Кончик выскользнул из чуточку ослабевшей хватки некроманта, стал бить по кровати. — Демон-искуситель ты, Себастьян. А ведь по виду и не скажешь, — Филипп обернулся через плечо, лукаво улыбнулся и подмигнул. — Из нас двоих демон и искуситель только ты, — произнёс мужчина, любовно оглаживая взглядом так бесстыдно соблазнительно выставленное на показ белокожее тело. — Я тебе уже говорил, как ты прекрасен? И как я благодарен Богу за то, что свёл нас с тобой? — произнёс мужчина, улыбаясь и ложась рядом с рыжиком, не прекращая поглаживать основание хвоста иногда переходя к поглаживанию круглых соблазнительных ягодиц. — Ложь и клевета! — фыркнул в ответ Филипп, ловя мельтешащий хвост, зажал его в руках. — И вообще, я самый скромный и стеснительный демон в мире, которого все пытаются развратить. И ещё… ничего я не прекрасен. Я же маленький. И рыжий. И я рожками. И глаза у меня разного цвета. Куда мне там до прекрасного? Смотреть страшно. — Если все эти качества, делающие тебя уникальным, неповторимым и желанным, по-твоему, должны вызывать страх, то тогда я — чупакабра, что сосёт кровь из скота в Мексике и на большей части Южной Америки, — с улыбкой произнес некромант, тянясь через Филиппа и накрывая его одеялом — комната успела уже остыть, и он не хотел чтобы у рыжика замерзло что-то очень важное и сжалось, так что потом расшевелить беса и разбудить его желание не удастся. — К тому же, твои глаза завораживают, у каждого из них неповторимый и яркий цвет, а ещё ты не видел себя со стороны в порыве страсти. Поверь, как сторонний наблюдатель, я тебе авторитетно заявляю, что сексуальней и прекрасней в этом мире вряд ли что-то будет. Для меня, так точно. — Неправда! Ты такой высокий, складный, красивый и сильный. А я — ходячее недоразумение, — Филя отвёл взгляд, покраснев. Ему ещё никто не говорил таких слов. А в обществе таких красавцев, как Самариль и Остогар, он и правда чувствовал себя недоразумением. — Ты видишь меня предвзято, для большинства я всего лишь дикарь из Богом забытой стороны. Так что прекращай считать себя «недоразумением». Как твой личный и заинтересованный в твоём душевном равновесии, и ради того, чтобы каждый день видеть твою потрясающую улыбку, клянусь, что каждый день, пока ты позволишь мне быть рядом с собой, я буду повторять то, какой ты красивый и замечательный, — произнёс Себастьян с теплотой, а после он наклонился ещё чуть ниже, прижавшись к бесу всем телом, почти накрыв рыжика собой. После тёплого и мокрого поцелуя в шею он продолжил: — а ещё я буду говорить о том, как сильно люблю тебя и как я благодарен тебе за возможность быть рядом с тобой и иметь возможность целовать тебя, ласкать тебя и наслаждаться каждым днём и каждой ночью, пока ты радуешь мои глаза своим присутствием. — Ой, да брось. И совсем я тут не причем. Это всё Самариль, Патрик и Девон, — Филипп уткнулся носом в подушку, от стыда не в силах даже глаза на Себастьяна поднять. Впрочем, красные торчащие из-за подушки уши его всё равно выдавали. Пушистая кисточка рвалась на свободу, изо всех сил пытаясь вывернуться из Филиной хватки, но бес был сильнее. — А они здесь причём? — удивлёно спросил некромант, теряя от неожиданного поворота их с Филиппом диалога весь романтический настрой. Мужчина даже поднялся на подушках и слез с рыжика, вынуждая того обернуться к нему лицом и продолжить говорить связно, а не куда-то в недра подушки. — Ну, как же… это же благодаря ним у тебя теперь есть язык… и ты снова здоров. И мы теперь вместе, — под пристальным взглядом некроманта Филя смутился ещё сильнее, хотя куда уж дальше? Филя и правда искренне считал себя непричастным ко всему, что случилось, и оттого было немного стыдно. А мысли о том, что его кто-то может серьёзно и по-настоящему любить он и не допускал, ведь этого не может быть. Ведь его никогда никто не любил так, чтоб действительно. — В первую очередь не благодаря им, а благодаря тебе. Ты не считал меня убийцей, преступником, ты мне доверился и поверил. Именно это и то, что мы стали много общаться, и ты не отпускал меня от себя далеко, подтолкнуло Самариля на мысль о том, что стоило бы вернуть мне недостающее. И сделал он это лишь по той простой причине, что не понимал, как я могу целовать тебя без языка. Скажу тебе по очень большому секрету, в тот вечер, когда мой язык был восстановлен, а ты от усталости спал, он пришёл в твои покои и предлагал мне тренировки, что бы я мог «правильно» и приятно тебя целовать. Он беспокоился о тебе, а я был лишь способом достижения твоего счастья. Впрочем, я не против такой роли в твоей жизни. И ещё кое-что — даже если бы мне не вернули язык, я бы все равно постарался завоевать тебя и стать для тебя кем-то важным. Просто умея разговаривать, это было сделать в разы проще, да и приятно тебе сделать теперь я более чем в состоянии. Поэтому я прошу тебя перестать принижать свои заслуги и просто радоваться тому, что имеешь. Разве я плох? Я люблю тебя и готов сделать всё, что попросишь, — проговорил некромант, садясь в постели и облокачиваясь на подушки, после чего подтянул к себе и рыжика, облокотив его спиной на свою грудь и. обхватив своими руками ладошки, удерживающие извивающийся как змий хвост. — Не, правда! Ты очень хороший. Один из самых лучших, кто встречался мне! — сказал бес, всё же рискнув повернуть голову лицом к некроманту. Из глаза и губы оказались почти на одном уровне, так близко друг к другу. — Просто ты не знаешь, что я творил в прошлом, — мужчина улыбнулся и поцеловал Рыжика. Он был рад, что прошлое осталось в прошлом и что теперь у него есть настоящие рядом с полюбившимся бесом и столь перспективное будущее.Глава двадцать четвёртая
10 января 2019 г. в 18:00
Обещанная неделя прошла, амулеты были наполнены энергией, а на поляне около замка, заранее расчищенной, Самариль и Филя заканчивали чертить огромную пентаграмму, внутри которой и должен был проводиться ритуал. Каждый знак, полоска и точка были тщательно выверены, у каждого здесь было своё место. Самую неприятную часть аркана побороть так и не удалось — заклинание должен был читать только один маг, так как поток силы должен был быть единым, чётко направленным, единой природы и структуры, и ни к коей мере не разрозненным, сборным. Вокруг основного аркана были начерчены несколько дополнительных кругов-ограничителей, которые будет контролировать отдельный маг, отдельно активируемым заклинанием. Это должно было помочь в случае неудачи удержать всю разрушительную мощь вышедшего из-под контроля аркана внутри.
Роберт сидел на ступенях и смотрел на всё это действие с какой-то странной обреченностью и спокойствием. Он сидел здесь с того самого момента, как Самариль и Филипп начали расчищать место для проведения ритуала. Недалеко от него стоял Себастьян и с сомнением смотрел на творимое демоном и бесом безобразие. Он понимал, что замок надо обезопасить, но не такой ценой.
Когда Самариль начал повторять катрены и перепроверять в последний раз все приготовления, Роберт поднялся с насиженного места и уверено пошёл к нему, обходя рисунок аркана. Подойдя к любовнику, он обнял его и пожелал удачи, а после ушёл в сторону леса. Он решил, что не будет присутствовать в академии, пока там бушует столь дикая магия — она могла повредить малышам, пусть это и была магия их родителя. У ворот замка его встретил Конан в обличии волка и, позволив Роберту залезть себе на спину, быстро набирая скорость, направился в сторону деревни, ближайшие сутки оборотень решил провести у него, вещи уже были в доме племянника.
Девон сидел в комнате с Остогаром и не видел всего этого, но ему было так же страшно, как и дяде. Тревога ближайшего родственника давила на него, как гранитная плита, заставляя грима внутри него выть и стонать от тяжести свалившихся проблем.
Ост должен был вскоре спуститься и помочь Самарилю — он будет магом, удерживающим защитные круги. Со времени свой болезни ледяной маг уже пришёл в себя, оставалось только следить за зрением, дабы не сажать ещё сильнее. Кота был вынужден постоянно носить очки теперь.
— Пожалуй, пора, — взглянув в окно, с тяжёлым вздохом сказал Котани.
Девон поднял на мужчину больной взгляд — он понимал, что Ост не может отказаться от участия, но взвинченный реакцией Роберта, он никак не мог успокоиться.
— Я выпью бальзам и лягу спать. Не могу на это смотреть. Как закончишь, присоединяйся, — предложил грим, улыбаясь через силу.
— Хорошо. Я непременно приду, — мягко улыбнувшись, пообещал Остогар. Мужчина подошел к Девону и поцеловал его сначала в лохматую макушку, а после и на губах оставил короткий поцелуй. — Постарайся успокоиться и расслабиться. Это может помочь. Прости, что приходится покидать тебя, — теперь улыбка ледяного мага была извиняющейся. Девону в последнее время было очень плохо, это сильно волновало мужчину. Он не хотел оставлять его ни на секунду.
— Сделай так, чтобы этот самоуверенный идиот не умер. Я не хочу, чтобы с дядей и моими будущими братьями или сёстрами что-то случилось, — ответил грим, улыбаясь любовнику — ему ничуть легче не стало от слов мужчины, его по прежнему трясло от ощущения неприятностей.
— Ничего не бойся, хорошо? Я сделаю всё возможное, обещаю. Всё будет хорошо, — уверил его альбинос, после чего, ещё раз поцеловав, покинул комнату.
Когда он вышел на улицу, всё было уже было готово — ждали только его. Самариль и Филипп в последний раз перепроверили правильность написания формулы и защиту, после чего зам. ректора отошёл и сел на ступеньки к Себастьяну, прижавшись к нему.
— Ох, не нравится мне это. У Самариля такое выражение лица, будто он и впрямь помирать собрался.
— Если он умрёт, думаю, я смогу его оживить, если, конечно, всё сделать быстро, — прозвучало в ответ бесу густым и бархатным голосом. Себастьян начал говорить буквально несколько дней назад, удивляя Патрика столь быстрым выздоровлением. — Если лорд Котани удержит барьер и сможет направить магию в нужное русло, я смогу вернуться душу демона, если, конечно, она захочет вернуться. По крайней мере, в теории у меня должно хватить на это сил.
— Боюсь, если он и правда умрёт, то оживлять будет нечего, — печально сказал Филя, глядя на Самариля, поочерёдно активирующего разные части аркана — в первую очередь для защиты. — Знаешь, почему инквизиция всегда без исключения сжигает тела умерщвленной нечисти и нежити? — спросил бес, повернувшись лицом к некроманту. — Потому что таких, как Самариль, можно убить, лишь полностью уничтожив их материальное тело — ведь Самариль и не живой в классическом понятии. Ты просто ещё ни разу не видел его истинного облика… а это заклинание… даже не сам аркан, а вырвавшаяся из-под контроля сила — тем более, сила Самариля, уничтожит всё, до чего дотронется, абсолютно, под корень. Вот это страшно. В случае неуспеха там, в круге, останется лишь выжженная дыра.
— Тогда я точно не понимаю, зачем. У него Роберт и дети в его утробе, неужели нельзя было ничего сделать? — спросил некромант. — Я сейчас не задумываясь могу предложить три варианта. Правда, в каждом из них Папа и ближайшее его окружение погибает. Но согласись, это было бы более верно, у вас было бы время продумать аркан и не рисковать, — некромант следил за активацией и так же внимательно присмотрелся к Осту. — Котани точно сможет удержать щиты? Если Самариль так селен, как ты говоришь, то его дикая магия будет сильней в разы. А лорд ослаблен болезнью, может, стоило ещё кого-то попросить поддержать щиты?
— Лорд силён, как никогда, — фыркнул в ответ Филипп. — Иначе Самариль взял бы в помощники леди Скарлетт. Приступ у Коты случился как раз отчасти потому, что концентрация силы достигла своего пика, а ты ведь можешь представить, СКОЛЬКО её должно было быть, чтоб тело дало реакцию? А этот аркан… я продумал его уже несколько лет назад — это одна из моих разработок. Оставались детали, которые мы с Самарилем и дорабатывали всё это время. Я, по правде, не думал, что его придётся всё же когда-нибудь использовать. Но пока это единственный выход. Академию всё равно пришлось бы обезопасить, а все подобные арканы требуют колоссального расхода сил и пятьдесят процентов из них ведёт к неминуемой гибели мага. И почти ни одного надёжного, который бы нам подошёл.
— Если он этого не сделает, то академия будет в опасности. Если он это сделает, велика опасность смерти. Он ведь выбирал между школой и семьей? Ведь так? — спросил некромант — он невольно проникся уважением к этому демону, не каждый рискнет своей жизнью и уж тем более жизнью любимого и нерождённых детей ради множества чужих жизней.
— Он никогда не стал бы ставить на кон свою семью. Будь уверен, он сделает всё, чтоб при неблагополучном исходе Роберт и дети смогли остаться живыми и здоровыми. Он начинает, — Филипп напрягся весь, снова в оба глаза уставившись на ректора.
Самариль встал ровно в середине круга, Ост между основной пентаграммой и защитным кругом. Ректор сложил пальцы в нужной позиции, прикрыл глаза, стал шептать слова заклинания. Активировался круг постепенно, сила вливалась в него намеренно медленно, плавно. Самариль знал, что любая резкость может повлечь за собой неотвратимые последствия — именно в этом была главная особенность заклинания, от резкого всплеска магии контроль можно было потерять в момент. Но вот, первые слова прозвучали, первые этап был завершен. Самариль пока что не ощущал притока силы, она всё ещё концентрировалась, «осваивалась», распределялась. И, в один момент резко края круга, ровно за которым стоял Ост вспыхнули неистовым, призрачным сиянием и стеной вознеслись вверх. На небе сгустились тучи, сквозь которые было видно тусклое магическое сияние, концентрированное внутри круга, в котором стоял ректор. Самариль видел всё это даже через закрытые глаза. Он видел, как из этой станы света к нему пытаются прорваться тени с Той стороны. Они кричали, плакали, тянули свои руки, пытались вырваться. Любой другой маг не выдержал бы уже на этих первых секундах, поддавшись мгновенно воцарившемуся отчаянию, высасывающему саму душу, сущность.
Но останавливаться, медлить было нельзя ни минуты. И, как только ректор увидел, что первый этап полностью завершен — аркан активирован, он продолжил. Было тяжело, очень тяжело. Теперь уже Самариль не влиял на поток магии — аркан сам тянул из него силы. Все эти линии, знаки, символы изначально были пропитаны кровью демона, и теперь они старались поглотить его полностью. Было трудно стоять на ногах. Тем временем вспыхнул весь рисунок, изображенный на поляне. Образовалось нечто вроде лабиринта, ограниченного кругом.
Ост наблюдал за всем этим напряженно, каждый раз непроизвольно вздрагивая, когда к нему тянулась очередная призрачная рука или доносился душераздирающий стон. Стой он сейчас там — внутри круга — всё давно бы полетело к чертям, Остогар бы не выдержал — чисто морально. Однако времени на размышления не было. Котани усилием воли отвёл взгляд от ужасающего лабиринта и принялся зачитывать заклинание для активации защитного круга.
Когда от магических кругов полыхнуло жаром силы, Себастьян подсел ближе к Филиппу, в случае неудачи готовый загородить его от выброса. Бес слишком увлёкся разворачивающийся действом и вряд ли быстро бы понял всю ситуацию, а за него африканец переживал. Над их головами в апартаментах Оста у окна, напряженно вглядываясь в магов, творящих сильнейшую магию, стоял Девон; его трясло от силы Самариля — он был сильно подвластен подобной магии. Он арканов настолько сильно веяло тленом и силой — той самой, что его питает — что через какое-то время он рухнул на пол, теряя сознание от напряжения, усталости и окружавшего его давления силы.
В деревне Конан и Роберт сидели на лавке перед домом, наблюдая за небом. Омега был укутан в балахон и на коленях у него сидел Нейт, чтобы круглый живот не было видно. Он отказался идти в дом — он понимал, что всё слишком серьёзно, чтобы в тишине ожидать результата. Он был готов сорваться с места, как только всё закончится, но его останавливала мысль о детях — удушающе сильный магический фон будет для них вреден. Поэтому ему придётся подождать, пока арканы полностью не истлеют, а излишки магии не развеются. Его ладонь покоилась на животе, согревая кожу и передавая это тепло двум малышам в его утробе.
Самариль чувствовал, как по перевязанным запястьям обильно потекла кровь, руки стали неметь. Из носа так же вытекла вязкая алая капля. Он не выдержал и упал на колени, опершись о землю рукой. Ост напряжённо посмотрел вверх. Наплывшие облака, доселе напоминавшие просто светящуюся муть, стали формироваться в сооружение наподобие огромного купола. Самариль закашлялся, сплёвывая кровь, посмотрел туда же, куда и Ост. Первый этап был успешно завершён — аркан был наполнен силой и начинал выполнять свою функцию. Теперь осталось лишь выдержать, пока заклинание полностью сформируется, после чего провести самую тонкую, и от того самую сложную часть — аккуратно закрыть аркан, не повредив его структуры и не задев ничего лишнего.
Волнение нарастало, все были напряжены и ждали развязки. Те, кто знал, что происходит, молились и заговаривали друг друга и судьбу, чтобы всё прошло хорошо, кто-то прятался в лесу, надеясь не попасть в эпицентр, если что-то пойдёт не так, кто-то от волнения или давления силы упал в обморок. Даже в деревнях вокруг замка бесновались люди. Они не знали, что происходит, но чувствовали, что это может кончиться плохо. Внутри Роберта беспокойно зашевелились малыши. Ещё нерожденные дети будто бы понимали, что твориться, и чувствовали висевшее в тяжёлом, будто бы предгрозовом, воздухе напряжение.
А сам Роберт молил любовника пережить это и выстоять. Он верил в Самариля. Тот был любимцем судьбы и баловнем фортуны, у него должно было все выйти.
Самарилю же некогда было молиться или задумываться о результатах. Надо было искать в себе последние силы и делать. Он ошибся. Он может умереть, даже если правильно закончит аркан — если он высосет из демона все оставшиеся силы. Если сила прорвётся — даже Ост не сможет её остановить, ледяного мага сметёт первым. Но прерывать начатое было поздно. Даже малейшая потеря контроля приведёт к беде. Самариль попытался подняться, опираясь на трясущиеся руки, из которых продолжала течь кровь. Ему стоило огромных трудов продолжить прерванное заклинание, дабы активировать следующую стадию.
Однако, результат не заставил себя ждать — «стены» лабиринта вышли из нарисованных кровью пазов, образуя новый рисунок, на поверхности «чаши», которую образовали облака, появилась едва заметная светящаяся сеть на всё небо, на многие мили вперёд. Сеть выходила за пределы облаков, касалась земли. Она воздействовала на сам разум, в первую очередь находящихся рядом людей. И продолжала сосать из ректора остатки сил.
Однако как только «сеть» полностью покрыла всю нужную территорию, Самариль без промедлений приступил к последнему, решающему этапу. Он принялся расплетать конструкцию аркана, аккуратно завязывать последние узлы на «сети», довершать заклинание. Все присутствующие затаили дыхание. Полыхнул круг позади Оста — ледяной маг активировал последний защитный уровень.
Через час всё было полностью завершено. Выжатый досуха Самариль упал там же, где и стоял, когда аркан перестал светиться и был полностью дезактивирован. Ост, качнувшись, устоял на ногах, но он был белее собственных волос, а те, в свою очередь, потускнели. Себастьян довольно резво подбежал к ректору, проверяя дыхание и пульс, а после, как девицу, поднял его на руки и направился в сторону комнат лекаря — демону явно нужна была помощь. В деревне, которую тоже накрыло куполом, Конан отпаивал водой и тыкал под нос остропахнущую тряпку Роберту, которому не так давно стало плохо — его замутило и он рухнул бы с лавки, если бы рядом не было Конана, а на его коленях не сидел Нейт, который успел предупредить альфу.Мышиного цвета виски омеги посеребрила седина, а сам он был ужасно бледен.
Малыши чувствовали, что с отцом что-то не так, и на уровне инстинктов начали пить силы Роберта, что бы защититься. Подобного даже сам носящий не мог предположить — видимо малыши уже сейчас были сильней его самого в магическом плане, раз за несколько минут смогли выпить больше половины его резерва.
К Осту тут же подбежал Филя, закидывая его руку себе на плечо. Ледяного мага качало, дыхание его было тяжёлым, жуткое напряжение чувствовалось в каждый мышце. В глазах Котани читался настоящий ужас, ведь он видел всё, что происходило в лабиринте, так близко, почти детально. Почувствовав подставленное плечо, он более-менее расслабился. Но и последние силы его покинуло, заставив буквально повиснуть на Филе.
— Кота, держись. Пошли, я тебя отведу в твою комнату. Сможешь идти? — говорил зам. ректора, буквально таща мага на себе.
Тот не сопротивлялся, но и не отвечал ничего. В покоях же самого лорда на полу еле-еле пошевелился Девон. Ему было очень плохо. Тело трясло, как в лихорадке, голова болела и казалось неподъемной, в ушах звенело, перед глазами всё плыло. Грим насилу поднялся, претерпев прежде несколько неудачных попыток, перевернутого подноса с посудой и сдернутого с постели покрывала. Он буквально дополз до ванной и, включив душ, рухнул в бадью, окунаясь в ледяную воду. Он не чувствовал больше давления силы и не слышал призрачных и далеких криков, но его всё ещё трясло. Взглянуть на себя в зеркало он не решился, понимая, что выглядит наверняка ужасно, по крайней мере, чувствовал себя именно так.
Он мог слышать, как открылась входная дверь и как в комнаты буквально ввалились двое. Филипп донёс Коту до кровати, уложил его туда, пооткрывал все окна. Ледяного мага трясло, на вопросы он не отвечал. А в глазах всё так же стоял дикий ужас. Филипп кинулся в сторону ванны, дабы намочить тряпку холодной водой, где и увидел Девона.
— Мальчик мой, что с тобой? — тут же заволновался бес.
— Давление родственной силы, резонанс магии, я питаюсь той энергией, которую источают истлевающие тела и души, а тут, фактически, я попал в загробный мир. Всё нормально, сейчас полежу и оклемаюсь, — слабо отозвался Девон, даже не шевелясь и не открывая глаз. — Всё прошло в приделах нормы? Как Остогар?
— Могло быть и хуже, — уклончиво ответил Филя, намачивая первое попавшееся под руку полотенце, после чего поспешил обратно в спальню, стал обтирать ледяного мага холодом.
Через пять минут из ванной выполз и Девон, в руках он нёс полотенце больше того, что держал Филипп. Он подошел к кровати, коснулся ладонью лба мужчины и после этого произнёс:
— Я наполнил бадью холодной водой. Есть ещё лёд — если опустим его туда, ему станет легче? — спросил грим, хватаясь за руку любовника и начиная помогать отирать его холодной тканью.
— Ему нельзя переохлаждаться, — покачал головой Филипп. — Это приведёт куда к худшим последствиям. Но и в то же время, тут слишком жарко для него. Не волнуйся. С ним всё будет в порядке — он магически истощён, магия не должна давить на него, как обычно. Это просто откат заклинания.
— Неужели нельзя было кого-то ещё попросить о поддержке щитов? Хотя бы Себастьяна — он более привычен к той магии и тем реалиям. Да и силы у него ничуть не меньше. Тут же не опыт играл важнейшею роль, — прошептал грим. Не дожидаясь ответа, понимая, что не с Пекаттонисом об этом надо говорить, он вернулся в ванную и, набрав в таз холодной воды, принёс её к кровати, а после подошёл к одному из шкафов и, открыв его, чуть отшатнулся. Из недр мебели дыхнуло холодом. — Закройте окна, профессор. На комнатах заклинание для охлаждение, — с этими словами он оставил шкаф открытым и вернулся к постели, продолжая помогать Филиппу, обтирать мага.
Через десять минут в комнату постучали, и в проёме показалось тёмное лицо Себастьяна. Получив разрешение войти он подошёл к нелюдям.
— Самариль, по словам Патрика, в порядке, сильно истощён, но ему ничего не угрожает. Думаю, стоит сообщить Роберту, что всё прошло успешно — не стоит его попусту волновать.
— Тогда, может, посидите с Остом сами, вдвоём? А я схожу к Робу, — предложил Филя, обтирающие ледяному магу лоб. — Заодно и проведаю его — должно быть, ему сейчас тоже очень худо. Может, чем помочь смогу.
— Может, давай я к нему схожу? — предложил Себастьян. — Я быстрее схожу туда и обратно, да и ночью в лесу… — мужчина поджал губы и покачал головой. — Не обижайся, Филь, но я тебя не пущу. Ты на ровном месте можешь растянуться, а то по корням в полутьме скакать. Лучше подумай, как от остаточного фона избавиться, чтобы Робу не пришлось ждать пару недель, пока всё выветрится. Он о своих волчатах печётся до паранойи.
— Не беспокойся, мы с Самарилем уже по всему замку и лесу развесили амулетов -накопителей пустых. Они за пару часов всю магию в округе сожрут, не сомневайся. А потом их и использовать можно будет, — ответил Филя, после чего насупился. — Ничего я не растягиваюсь на ровном месте! И вообще, я очень ловкий!
— Я разве спорю, что ты очень ловкий? Ты очень ловкий, но не в лесу и не ночью, и не после ритуала с такой составляющей — мало ли какая пакость, вылезти могла по недогляду, — ласково улыбнулся африканец. — Давай не будем спорить? Я в любом случае доберусь до деревни быстрее, чем ты. От тебя больше пользы будет в замке. Девону нужна помощь, посмотри на него — он не сильно лучше лорда Котани выглядит, — некромант глазами указал на грима, тот со вздохом решил ему подыграть, кивнув. Он знал, насколько Пекаттонис «ловкий», поэтому ради него же было бы лучше остаться здесь.
— Ой, Девон, мой мальчик, тебе настолько плохо? — тут же заволновался бес. — Тогда чего ж тут сидишь? А ну марш в кровать! Тебе нужен отдых и сон, — Филя вскочил, чтоб тут же поскользнуться о покрывало, снесённое Девоном на пол, и с писком упасть подоспевшему Себастьяну в руки.
— Вот видишь, рыжик, я же говорил, что ты очень ловкий, — совершено серьёзным и непередаваемый тоном произнёс Себастьян, помогая бесу встать ровно. — Да и Девон большой мальчик и понимает, когда всё совсем плохо, так ведь? — уже у парня спросил некромант.
— Я выпью несколько зелий, и мне станет лучше, но здесь, профессор, от вас и правда будет гораздо больше пользы. Мистер Себастьян вернётся с дядей быстрей. И ещё неизвестно, как тот себя чувствует. Может быть, его придётся нести. Вы сильный, но по темноте с беременным омегой на руках? Даже ректор не рискнул бы, — грим улыбнулся, понимая, что чем быстрее рассеется лишняя магия и чем скорее Роберт окажется в замке, тем будет лучше.
— Вот если б ты, Девон, не разбрасывался вещами, где не следует, то я ни за что бы не упал! — бурчал себе под нос Филя, отряхивая несуществующие пылинки с рукавов. — Возвращайся тогда поскорей, — влюблено глянув в глаза Себастьяну, нежно и с беспокойством произнёс бес.
— Я буду скор, как Гермес, — ответил мужчина, поцеловав беса в лоб, вышел из комнаты.
Он вернулся через час с небольшим, крепко держа за талию и поддерживая под локоть мертвенно бледного Роберта. Того заметно трясло, но стоило ему переступить порог академии, как он потребовал отвести его к Самарилю. Тот уже был в их покоях и отдыхал — вокруг него крутился Патрик, но завидев потерянного и явно нехорошо себя чувствующего Роберта, переключился на него, быстро влив нужные зелья и вручив несколько накопителей, лежавших на прикроватной тумбе. Через десять минут ему стало значительно лучше, и он уверил лекаря, что всё хорошо. На том посторонние и оставили их, а сам омега скинул обувь и лишнюю одежду, после чего нырнул к Самарилю под одеяло, обнимая его за талию и прижимаясь животом. Патрик в компании Себастьяна отправились к Остогару — тому тоже была нужна помощь.
Самариль так и не пришёл в сознание. Патрик остановил ему кровотечение, запястья снова были туго перевязаны. Ректор был магически источен, ему требовалось несколько дней, чтоб восстановить резерв и когда он придёт в себя, было большим вопросом. Однако, выглядел ректор куда лучше Остогара, да и у Патрика его состояние не вызывало опасений. А вот Ост и не думал приходить в себя. Его дыхание по прежнему было тяжелым, смертельная бледность не спадала, хотя кожа Коты горела. Ледяного мага напоили сонным зельем, однако он и не думал забываться целебным сном. Слишком сильный ужас он пережил.
— Он только вылечился, и вот опять, — Девон сидел рядом с магом и постоянно протирал его тело холодной тряпкой. — Дайте кто-нибудь спирт? Может, хоть это пользу принесёт? — спросил парень будто бы сам себя, поглаживая тонкое запястье любовника. — Когда он очнётся. Я сам же его уговорю уехать обратно в Англию. К черту такую академию и работу. Оно того не стоит, — парня трясло, после того как Патрик озвучил свой неутешительный вердикт.
Спирт парню подали минут пять спустя. Филипп в это время сходил поменял уже согревшуюся воду в тазу. Ост фактически сам вызвался помогать Самарилю. Вернее, не предъявил никаких возражений после просьбы о помощи. Кота в последнее время чувствовал себя слишком слабым и ненужным, и его это сильно тревожило.
Вылив столько, сколько было необходимо, парень оставил оставшееся подальше. У него было очень велико желание глотнуть внутрь, чтобы согреться, пусть это и не так. Спирт дарил призрачную иллюзию того, что всё наладиться, всё хорошо и мир вокруг идеален, насколько это возможно. У него тряслись руки от холода, а пальцы уже заметно покраснели, как и глаза от лопнувших капилляров и головной боли.
— Девон, всё, хватит. Иди спать, — глядя на такое плачевное состояние юноши, не выдержал Филипп. Парнишка перенервничал, устал, да и последствия заклинания на нём сказывались. А о Осте они с Патриком могут и сами позаботиться. — Или лучше куда-нибудь в гостевую комнату, ну или мою — там сейчас пусто и тепло. А то похуже Самариля после бодуна выглядишь!
Злобный и прожигающий взгляд был ему ответом на все замечания. Омега не собирался и на дюйм сдвинуться с места в направлении от своего любовника. Грим слишком боялся, что последствия могут оказаться ещё хуже, и Ост уже не очнётся. Девон не смог бы сейчас спать, сон бы просто не пришёл. Он мог уснуть, лишь измотав себя до такой степени, что рухнуть где-то и уснуть, или же сразу как будет уверен, что Остогар пришёл в себя, и с ним все хорошо.
— Чего это мы так смотрим? — Филя приподнял бровь, спокойно выдерживая взгляд Девона. — Ох. Хватит уже так волноваться. Ничего с ним не случится, рядом врач, все условия есть. А вот тебе и правда нужен отдых, если не хочешь слечь так же.
— Поверьте, Филипп, лучше его не трогать. Он в состоянии аффекта, может и что-нибудь сделать. Не с Вами так, с собой — я видел подобное, и не раз. Омеги очень зависимы от старших в паре партнеров. Это вроде зависимости, как от морфина. С ним поначалу просто хорошо, а потом он становится насущной необходимостью, — произнёс, покашливая, Патрик.
— Уф… прекратите уже шуметь под ухом, — послышался тихий, хрипловатый и недовольный голос Остогара.
Все взгляды тут же обратились на него. Мужчина очнулся, убрал со лба мокрую тряпочку, попытался поднять голову. Но после, не выдержав, уложил её обратно, тихо застонав — ощущения были не из приятных. Он уже давно не чувствовал полного истощения, привыкши, скорее, к обратному — чрезмерной переполности энергией. И забыл, насколько это бывает неприятно.
— Очнулся, — потерянно произнёс парень, а после Девона затрясло, и он, уткнувшись носом мужчине в бок, тихо разрыдался от облегчения. Его просто било дрожью, так что можно было услышать, как стучат его зубы друг об друга, тонкая ладонь вцепилась в простынь, которой был укутан мужчина.
— Девон? — удивился Ост состоянию парня, находящемуся едва ли не в безумии. После чего нежно обнял его в ответ, приглаживая взлохмаченные светлые волосы. — Девон, ну что ты. Тихо, мой хороший. Всё же хорошо. Тише, успокойся. Тебе совершенно не идут слёзы, — первичная растерянность тут же прошла, и теперь Кота, сам толком в себя не придя, пытался успокоить разрыдавшегося мальчика.
Тот же лишь жался ближе к нему и продолжал плакать.
— Лорд Котани, оставьте его. Вы ему сейчас ничем не поможете. Нарыдается, успокоится и уснёт. Он перенервничал, и проходящий накануне ритуал задел его — ему было плохо. Сейчас всё хорошо, но ему просто надо выплакаться, — произнёс лекарь, смотря на пару. — Мой совет, приходите скорее в себя — этим вы ему очень поможете.
— Я могу попросить вас выйти отсюда, Патрик? — сказал Кота, хмуро смотря на лекаря.
Он никому не позволял лезть в их с Девоном отношения. Да и к тому же, сейчас юноша как никогда нуждается в поддержке, любви и ласке. По мнению самого Остогара, так ему будет намного проще.
Филипп, смекнув намёк, похлопал Патрика по плечу, прежде чем сам покинул апартаменты ледяного мага.
Лекарь лишь пожал плечами и вышел — он не видел смысла ругаться и игнорировать просьбу.
— Если станет хуже, зовите, — с этими словами он закрыл дверь, оставляя Девона и Оста одних. Омега же прижался ещё ближе к любимому. Его дрожь начала понемногу спадать, а всхлипы становились ровней — он начинал успокаиваться.
Ост продолжал успокаивающе поглаживать юношу по голове, шептать какие-то незначительные глупости. Мужчина заставил Девона полностью лечь не кровать, накрыл его простыней. Состояние грима беспокоило его, Остогар совершенно не хотел, чтоб с ним что-то случилось.
— Милый, всё, хватит. Я же рядом, со мной всё в порядке, заклинание активировано. Всё хорошо. Больше никто нас не потревожит.
Девона ещё потряхивало, а после он поднял как-то немного расфокусированный и растерянный взгляд на мужчину.
— Давай заведем ребёнка? — спросил неожиданно парень и уставился как-то совсем беспомощно на Оста. Грим вцепился мёртвой хваткой в руку Котани, беспомощно и доверчиво прижимаясь к его боку.
— Ребёнка? — удивился Ост, даже замерев от такой новости. Раньше ведь Девон был категорически против этого, о чём прямолинейно давал понять и самому Коте. Наглости, как у Самариля, у мужчины не было и желания омеги он уважал, поэтому возражать и не пытался. — Девон, а ты уверен? Ребёнок — это большая ответственность.
— Да, я уверен, — парень даже активно закивал для верности. Его окончательно перестало трясти, но он, как уличный щенок, жался к мужчине, как к новоприобретенному хозяину. в поиске тепла и защиты. — Я знаю, что был против, но за год многое изменилось. Я думал об этом, считал, что рано, но сегодняшнее происшествие доказало, что надо, что лучше рано, чем поздно. Я хочу детей, я хочу волчат от тебя, или магов, или кого-нибудь ещё, главное, чтобы наш, главное, чтобы общий, рядом под сердцем! — Девон начал вытирать вновь покатившиеся слёзы.
— Мой хороший, меня, конечно, безумно радует эта мысль, но сейчас тебе лучше лечь и поспать. Ты очень устал — тебе нужен отдых, как и мне. А после мы вернёмся к этому разговору, хорошо? — Остогар ему мягко и ободряюще улыбнулся, перекладывая юношу поудобней на подушки, это этом не выпуская из объятий.
— Ты не хочешь детей? — как-то тоскливо и забито спросил омега — ему сейчас было бесполезно пытаться что-то доказать или переубедить, пока он не получит прямой ответ на вопрос, он будет изводить себя, беспокоиться и волноваться. По нему слишком сильно ударили последние недели, когда дважды Ост лежал белый, как полотно, на кровати и горел в лихорадке.
— Хочу, мой хороший, конечно хочу, — ответил Ост, снова начиная приглаживать светлые волосы юноши. — И он у нас непременно будет. Всё, спи. А то у тебя уже все глаза красные.
Девон потеряно улыбнулся и растянувшись рядом с мужчиной прижимаясь к нему как можно ближе, положил голову на подушку Оста. И лишь после этого он уснул, правда, почти сразу — сказывалась усталость и нервное истощение. Парень слишком перепугался и разнервничался в эту ночь.