***
— Ой, это что, ребёнок? — несколько растерянно произнёс Самариль, когда ему вручили закутанный в пелёнки комочек. — Ой, ещё один! — изумился ректор, робко беря в руки второй, такой же. Где-то в глубине пелёнок виднелись крошечные розовенькие личики, смотрящие сейчас прямо на Самариля. А увидь кто сейчас этого демона со стороны, то, скорей всего, потёр глаза бы и перекрестился. Такого неловкого, робеющего и смущённого Самариля Джильотти даже представить было страшно. Ректор бережно держал доверенные ему комочки, неуверенно глядя в их глубь. Тот, что был в правой руке, улыбался, и даже, казалось, смеялся, блаженно щурясь, словно никакие беды ему ни по чём, пока он в папиных ручках. Второй, в левой руке, был предельно серьёзен и сосредоточен, всем своим видом оценивая Самариля и как бы примеряясь к нему. Роберт смотрел на это всё со стороны, лежа на кровати. Роды проходили довольно тяжело, да и по времени затянулись. Никто не ожидал, что мужчину скрутят схватки прямо во время завтрака. Если первый малыш появился на свет довольно быстро, то второй промучил своего родителя до такой степени, что Роберт не выдерживая, несколько раз проваливался в обморок, но каждый раз его вырывали оттуда, потому что рожать ему надо было самому. Сейчас, смотря на явно потерянного Самариля, которого пустили в смотровую только после родов, чтобы не мешался, у омеги не было сил даже улыбнуться столь странной, но забавной картине. Единственное его желание было выпить болеутоляющего и снотворного. В его возрасте родить впервые и, тем более, сразу двойню было довольно сложно. Патрик вытирал чисто отмытые от крови руки полотенцем смотря то на бледного и уставшего Роба, то на растерянного Самариля. Вздохнув, он подвел итог: — Поздравляю с рождением двойни. Эта осенняя ночь выдалась более, чем плодотворной. Ректор, — обратился лекарь к демону, — малышей забирайте с собой — Девон поможет их покормить, ещё раз обмыть и уложить спать. В общем, он справится с задачей, а Роберт останется на ближайшие часов семь-восемь здесь. Выспится и регенерирует. Вам лучше побыть с малышами. Поэтому прошу вас удалиться. — Дык… как же я его понесу-то? — совсем растерялся Самариль, всё это время и так боявшийся даже шевельнуться лишний раз. А вдруг уронит? А вдруг навредит? Или ещё чего? Роб же его убьёт! — Не волнуйся, я тебя помогу, — в комнату вошел Котани, неся на подносе флаконы со всеми необходимыми лекарствами, передал их врачу, после чего забрал у ректора одного из детей. Котани был свидетелем того, что чувствовал Самариль во время родов своего омеги. Казалось, что инкуб рожал вместе с ним. Самариль метался по замку, мельтешил, прислушивался к звукам за дверью комнаты Роберта, так же тяжко стонал вместе с омегой, даже чуть не падал в обмороки. — Вы идете? — спросил Девон появившийся в дверях. Видя, что мужчины заняты передачей ценной ноши из рук в руки, он улыбнулся и подошёл к дяде. Поцеловав его в лоб и сжав безвольную ладонь омеги, он его искренне поздравил. — Девон, зайди утром ко мне, ещё раз сдашь кровь — результаты какие-то странные вышли, — произнёс Патрик, разбирая скляночки на принесённом Котани подносе. Парень удивлённо посмотрел на лекаря, но кивнул. После он, любопытно заглянув в маленькие сморщенные личики малышей, улыбнулся и позвал ректора и любовника за собой — малышей надо было покормить. Ректор нёс свою ценную ношу, гордо выпрямив спину и крепко прижав сверток к груди, при каждом шаге смотря под ноги, но не опуская гордого подбородка, словно несёт не маленького омежку, а, как минимум, ключ к всевластию. Из угла вынырнула счастливая и вспотевшая Медея, на которую едва не наткнулся ректор. — Ты тут что делаешь, зверушка? Сказал же, под ногами не путаться! — раздраженно произнёс Самариль, на что сама эльфийка ему лукаво улыбнулась. — Я не зверушка! Я самая красивая девочка на свете! Мне так все говорят! — лучезарно улыбнувшись и распрямив спину, сказала она. — Ой, ребёночек! Дядя Кота, а можно подержать? Ну пожалуйста! — подняв умоляющие большие глаза на Остогара, вопросила Медея. — Малышка, он ещё совсем маленький и не любит, когда все берут его на руки. Вот подрастёт — и будете вместе играть, — улыбнувшись, Котани растрепал её рыжие кудряшки. Пока лорд отвлекся на Медею, Девон ловко и довольно нагло перехватил из его рук своего двоюродного брата и глянул ему в глаза. На него смотрели пока ещё светлые почти водянистые глазки, и беззубый ротик то и дело открывался, пока малыш хлопал ресницами. — Не тормозим, господа, а то вскоре тут начнутся недовольные крики, — проговорил парень и довольно бойко припустился вперед. — А можно мне с вами? Можно? — восторженно вопросила Медея, дёргая Котани за штанину. Остогар улыбнулся, взял малышку на руки. — Эй, зачем нам эта зверушка?! Она только под ногами путаться будет! — возмутился Самариль. — Да ладно тебе, ректор. Она же девочка, а кто лучше девочек может ухаживать за детьми? — улыбнувшись, спросил Ост, догоняя отошедшего вперёд Девона. — Омеги! — воинственно возмутился Девон. — Девочки с куклами справляются, а не с младенцами. Последние — забота женщин, — парень возмущено кинул взгляд в сторону любовника. — И в кой-то веки я согласен с ректором. Ост, лучше не надо тащить её в ректорские покои. Отведи Медею к профессору Пекаттонису или Себастьяну. Ей надо отмыть траву с коленок и поесть, — парень довольно картинно хлопнул глазами, давая мужчине намёк, чтобы тот сделал, как просят. — Девон вредный и противный! — фыркнула в ответ сама Медея, показав омеге язык. — И вообще, Девон меня не любит, потому что меня любит дядя Кота! — малышка ловко спрыгнула с рук Остогара, ещё раз показала Девону язык, чтоб умчаться со слезами на глазах, оставив Оста в растерянности. — Ну вот, ты её обидел, — вздохнул Котани. Девон ещё такой ребёнок! Ну куда ему в таком возрасте собственных детей? — Ост, она с улицы, она мокрая от пота, у неё руки в грязи, также как колени и ноги! Она может принести заразу! — возмутился Девон. — А то, что я её обидел — пусть. Ей все потакают, кормят конфетами, сладким, выполняют все её желания. Дойдет до того, что её просто избалуют, и она станет в будущем редкостной стервой, которая будет считать, что мир должен крутиться исключительно вокруг неё, и все должны боготворить лишь её величественную персону и целовать землю, по которой она ступала! Это неправильное воспитание, и из этого ничего хорошего не выйдет, — отозвался парень, продолжая быстро приближаться к комнатам Самариля. Остогар на это ничего не ответил, оставшись при своём мнении. Он знал, когда надо уступать, дабы спор не вырос в ссору. До комнат они дошли молча, хотя порядком вымотались, поднимаясь по троекратно увеличенным ступенькам. Уже в комнате Девон занялся «обучением» новоиспеченного папаши по заботе о детях. Постоянно присутствие постороннего омеги Самариль терпеть был не намерен и вообще не хотел, чтоб кто-то заботился об их с Робом детях, кроме него и мужа, тем более Девон. Посему, когда объяснения были закончены, грим и ледяной маг были выставлены за дверь. Правда, случилось это довольно нескоро, Девон рассказывал более чем подробно, переживая за то, что Самариль может не специально навредить малышам, пока Роберт не сможет приглядывать за ним и за детьми. Но после того, как краткий курс молодого отца был закончен, дети накормлены и уложены в колыбели, а он и Ост выставлены из комнат ректора, то возник вопрос, что делать. Если у Котани ещё были занятия, то Девон болтался без дела. — Пойти почитать что ли, — спросил парень сам себя, глубоко задумываясь над этим вопросом. Вот только, не успел он далеко отойти от комнат ректора, как на дороге ему встретился Филипп. Бес был отчего-то хмурым, серьёзным и настроенным весьма решительно, что совсем не похоже на Филю обычного. За ним хвостиком шла Медея. Возле Девона зам. ректора и остановился. — На меня наябедничали? И вы пришли меня наказать? — вопросительно приподнял бровь Девон смотря на профессора. Он не чувствовал себя виноватым. А за что? За то, что не сюсюкает, как все, пусть и красивого, но избалованного ребенка? — Какое я имею право тебя наказывать? — фыркнул Филипп, смотря Девону в глаза. — Нет, я пришёл поговорить. Медея, детка, иди-ка сюда, — позвал Филипп дочурку, спрятавшуюся за поворотом. Оттуда сначала вынырнула подозрительная рыжая головка, взглянула на смотрящего на неё папочку. Тот улыбался. Девчушка робко подошла и взялась за предложенную им руку. — А теперь извинись перед Девоном, — потребовал бес, глянув на дочь уже несколько построже. Медея смутилась, опустила глазки в пол, отведя взгляд в сторону. Она рассказала Филеньке обо всём, что произошло, и теперь стыдилась своего поступка. Хотя на Девона от этого злилась не меньше. — Прости, — не поднимая глаз, изрекла девчонка, отчего её уже не такие худые и впалые щечки, как пару месяцев назад, залились румянцем. Говорила она искренне, это было слышно по голосу и тону, хотя некоторая пренебрежительность по отношению к Девону всё же слышалась. Довольный, Филипп снова глянул на блондина. -А теперь и ты извинись, — потребовал бес. Парень смерил беса подозрительным взглядом. — Прошу прощения, — произнёс грим с тяжелым вздохом, про себя спрашивая, за что он просит прощение. За правду? — Теперь я могу идти? — парень не имел не малейшего желания и дальше растягивать этот бессмысленный разговор. — Девон, ты неискренен, — со вздохом сказал Филипп. — И, кажется, даже не понимаешь, зачем тебе говорить эти слова. Ты обидел её женское достоинство, и поэтому я прошу тебя извиниться. — Женское достоинство? — удивлено спросил Девон. — О каком женском достоинстве может идти речь, когда её едва исполнилось пять лет? Ей до женщины ещё лет двенадцать расти! — парень отказывался понимать, то о чем говорил зам. ректора, и он был честен ровно в той же степени, в которой была честна и Медея. — И тем не менее, она создание женского пола. И чем больше слушаю вас, омег, тем больше печалюсь, — вздохнул Филипп. — И кто это вам всё внушает? Не омега — венец божественного творения, милый Девон, как бы тебе это не было прискорбно. И оскорблять женщин, принижая их значение ниже своего, у тебя нет никаких прав. Что ж, я всё сказал. Если ты меня не понял — это только твоя проблема. Пошли, детка. Тебе надо искупаться, — проговорил Филипп, уводя дочь поскорей в сторону их комнат. Парень проводил их долгим взглядом, а после кивнул сам себе, и пошёл в сторону их с Котани комнат. Ему уже осточертело, что все шпыняли его и тыкали носом в то, чего на самом деле нет. Его терпение лопнуло окончательно, он принял решение и теперь хотел воплотить его в жизнь. Именно поэтому, приняв душ в комнатах любовника и переодевшись в свежую одежду, он пошёл к лекарю. Хотя тот его явно не ждал. — Девон? — спросил удивлено лекарь, когда увидел парня на пороге. — Что-то случилось? Я ждал тебя позже. — Я знаю, простите что беспокою, но можно узнать сейчас, что не так с анализом? — спросил омега быстро и довольно тихо — в соседней комнате спал Роберт, будить дядю ему не хотелось. — Да, конечно — проходи в лабораторию, — произнёс Патрик, быстро собравшись. Заперев за омегой дверь, он направился в туже комнату за дверью, за которой только что скрылся молодой омега. — В общем, — переходя сразу к делу, произнёс старик, — твой анализ был довольно неоднозначным. Не мог бы дать мне ещё пару капель крови, чтобы я был более уверен в том, что с тобой творится? — Да, конечно, если это нужно, — кивнул парень и протянул руку. Лекарь засуетился и довольно быстро налил немного зеленоватого зелья в тонкую и высокую колбочку, проколов палец парня булавкой, он выдавил несколько капелек в стеклянную посудину, встряхнув её. Жидкость внутри поменяла цвет сначала на желтый, а после на голубой. — Думаю, у вас с остом получилось зачать малыша, но срок маленький, и поэтому зелье так неоднозначно реагирует, — произнёс лекарь, глядя на Девона, который уже засветился, аки ёлка. — Но не стоит так рано радоваться — это может быть и просто сбой гормонов, так что через месяц проведем ещё анализы, и если там будет такой же результат, мне придется осмотреть тебя, — сказал Патрик. — О! Думаю, что в этом нет ничего страшного — главное, чтобы всё получилось. Мы несколько месяцев готовились, — омега улыбался — всё его раздражение, как рукой сняло. — Наверное, не стоит пока говорить Остогару, ведь точно сказать, пока сложно? — Да, думаю. Так будет лучше всего.***
А вот для Самариля, наверное, началась самая трудная пора в его жизни. Хотя ректор ни на что не жаловался, исправно исполняя все свои отцовские обязанности, пока Роб того делать мог. Остальным жителям замка оставалось лишь удивляться тому, как раздолбай-ректор преобразился. А ведь для этого ему нужно было лишь обзавести двумя славными спиногрызами, не дававшими ему покоя ни днём, ни ночью. Роберт под присмотром Патрика довольно быстро пришёл в себя и уже через сутки взял часть обязанностей на себя. Мужчина буквально горел от счастья — пожалуй, столь отличного настроения он не испытывал с тех самых пор, как Самариль впервые затащил его в постель, утвердив на него свои права. Бессонные дни, когда вся академия сладко посапывала в кроватях, не были столь частым явлением в небольшой семье — малыши, как правило, крепко спали или бодрствовали, и им хватало общества друг друга, за тем редким исключением, когда их надо было покормить или поменять пеленки. Девон обходил десятой дорогой Медею и зам. ректора, не желая с ними встречаться — более того он переехал в отдельные комнаты от Котани, чем не мало удивил окружающих, хотя ночевать он приходил к лорду, пусть и не каждую ночь, выжидая полтора месяца. Он стал чаще ходить по лесу, нередко оставаясь на несколько дней в деревне у брата, помогая ему с постройкой подземной теплицы, которая поразила его, стоило ему туда спуститься в первый раз. А удиться было и правда чему. Несмотря на то, что он всю жизнь с самого рождения прожил бок о бок с магией и видел много разных её проявлений, то, что он видел под домом и частью поля за ним, под землей потрясало. Спускаясь впервые в подпол с невысоким потолком, масляным фонарем на стене и несколькими полками, заставленными скудными послами, он не мог и представить, что за одним из стеллажей окажется замаскированная дверь, ведущая в огромную оранжерею. Здесь не было диких и экзотичных растений, разве что несколько вполне мирных магических фруктовых деревьев, но и те были скорее исключением. Здесь пахло цветами и было круглосуточно и круглогодично тепло и светло. Под ногами были мелкие камушки, в центре оранжереи небольшой пятачок с густой и короткой зеленой травкой. Фруктовые деревья уже с плодами были хаотично расположены по всей территории. Как подсчитал Девон, подземная оранжерея занимала довольно большую площадь в три сотни его шагов в длину и в почти двести шагов в ширину — там было место, где развернуться. Конан еще не совсем закончил с работой, так как ему приходилось все менее экзотичные и теплолюбивые растения и деревья высаживать на поверхности в саду, делая его густым и непроглядным со стороны деревни, что бы Нейт мог разгуливать там без боязни в своей кошачьей форме. Гриму очень нравилось проводить здесь время, окунаясь в тепло искусственного света. Потолок был покрыт иллюзией вечно солнечного и чистого неба с облаками и далекого солнца. Это был маленький рай, и уходить отсюда очень не хотелось. Филя уже тоже больше не рвался ни в какой Лондон, оставшись в академии, ведь сейчас у него появилась новая забота. Малышка Медея была такой шустрой и непоседливой. Девон был неправ — малышка обладала добрейшей душой, ну, а что хорошо, а что плохо, ей объясняли Себастьян и сам Филипп, решившие удочерить её. В академии Медею, как уже говорилось, обожали. Она нередко помогала леди Скарлетт, отчего магичка была от неё в восторге. Она скучала, когда шли занятия — Медея терпеть не могла одиночества и грустила от презрения Девона к её персоне, которое тот демонстративно выказывал. Себастьяна она тоже перестала считать забавным чудом, а ласково называла «папой». В середине октября, ближе к концу месяца Девон вновь пришёл на осмотр к Патрику и сдал кровь. Зелье показало, что омега был в положении. Радости парня не было предела, он уже хотел лететь и бежать к Остогару, чтобы обрадовать будущего папочку, но идя в сторону его комнат, наткнулся на обеспокоенного Роберта. — Что-то с малышами? Ты выглядишь обеспокоенным, — спросил Девон, видя неподдельные переживания на лице дяди. — Нет. С ними всё хорошо — даже странно, учитывая, кто их отец. Но, — мужчина запнулся, — ещё одну семью оборотней убили. Их не просто сожгли — по тому, что осталось от скелетов, лекари предположили что их пытали, — омега покачал головой. — Не знаю, что будет с нами — этому надо положить конец. Так больше не может продолжаться. Надо искать выход, — вздохнул Роб, а после перевёл потерянный и будто бы удивлённый взгляд на Девона. — Ты от Патрика? -Угу, делали очередной тест, — произнёс омега как-то невпопад, задумавшись о чём-то. -И как? Я стану дедушкой? — улыбнулся алхимик, смотря на племянника. -Пока не ясно, все тот же неоднозначный результат, — ответил омега, решив пока не говорить о положительном результате — новость о смерти очередной мирной семьи и пытках сильно его встревожила. -Ох, ты, главное, не расстраивайся — ты обязательно понесёшь, — с улыбкой отозвался старший оборотень и, поцеловав парня в лоб, попрощался с ним. — Мне надо навестить Патрика — он обещал дать витамины для малышей. — Да, конечно, иди, а то двойняшки замучают ректора. Удачи, — парень махнул рукой и первый пошёл дальше по коридору, про себя решая, что делать. Он не хотел, чтобы его возможные малыши появились на свет в столь опасном и неоднозначном мире. Изменив курс направления, он направился в библиотеку — там чаще всего можно было застать Себастьяна. У омеги возник к нему серьёзный разговор. Вот только там мужчины не оказалось. Они с Филей и Медеей сегодня отправились в лес — за лисичками. Эти грибы как раз росли в нынешнюю пору. Разумеется, что предупредить кого-то о своей прогулке они посчитали лишним. Разве что, Самариль знал, где ходит его зам. Разочарованный тем фактом, что ни в библиотеке, ни где-то в замке мужчины не оказалось, омега решил всё же вернуться в спальню к Котани и посидеть с ним, если тот, конечно, не занят проверкой домашних работ или же чем-то похожим. Вот только Остогар занимался тем, за чем Девон совсем не ожидал его застать. Он читал письмо. Лицо его было крайне обеспокоенно, а поза казалась ужасно встревоженной. Прежде Осту никто не писал, разве что он изредка справлялся о состоянии своего поместья в Оксфорде. На краю стола лежал распечатанный конверт. В сургучной печати узнавалась личная печать одного из самых влиятельных и известных людей тёмного мира — мастера гильдии стихийных магов, к коим причислялся и Ост. Удивительно было, что Котани написал не глава отдела ледяных магов, а сам Мастер! Как правило, маги считались вольным народом, в принципе не подчиняющиеся никаким законам, кроме тех, которые запрещает устав и которые едины для всех магов, какой масти бы они ни были. Избранные мастера, главы, чаще всего имеющие огромный авторитет и связи маги, светятся в делах гильдии, только если ситуация критическая и требует жестких мер. -Что-то случилось? — спросил омега, подходя к любовнику, обнимая его за шею и целуя в висок. Ему очень хотелось взглянуть в письмо, но он не смел нарушать личное пространство Оста, поэтому уткнулся носом ему в шею и прикрыл глаза, ожидая ответа и довольно сопя в прохладную кожу мужчины. — Плохие вести, — сказал Ост, кладя письмо на стол, снял очки и потёр болевшие глаза. — Леди Скарлетт отправляла запрос в гильдию на того огненного мага, помнишь? Я тоже отправлял — но не главе нашего отдела, а самому мастеру, Морманси. Он смог дать мне более точный ответ, нежели архимаг огненных. Морманси не хотел разглашать это, но решился открыть мне. Он уже давно держит в рядах Папы своих шпионов, в чём я, если честно, и не сомневался. Так вот — Себастьян и тот монах — самое малое, что мы пока увидели. Папа намеренно воспитывает магов себе в помощь, и таковые уже имеются во всём мире. В отличии от Себастьяна, подавляющее большинство из них преданны Папе и полягут за него. Они поддерживают его идеи. С помощью них Папа намеревается уничтожить весь тёмный мир. Знаешь, милый, даже если великий Морманси опасается Папы, то я не знаю, что и думать. — Роберт сегодня получил весточку от знакомых, что ещё одну семью оборотней вырезали. Их сначала пытали, а потом сожгли. Даже детей. Это страшно Ост, и с этим надо что-то делать, — вздохнул грим, крепче прижимаясь к любовнику. — Ты закончил на сегодня с работой? — Это ещё не всё, — прикрыв глаза, сказал Ост. — Твои братья-оборотни, по крайней мере, умирают, даже после пережитых мук, избавляясь от страданий. Папа похищает магов, чаще всего — стихийников, так как наша сила первородная и наиболее чистая. Морманси пишет, что над ними проводятся какие-то… ритуалы. Кажется, нацеленные на сбор энергии и перемещение её в искусственные хранители. Я когда-то читал об этих древних ритуалах вскользь — в какой-то книге по истории магии. Это поистине ужасное зрелище, насколько я могу понять. Из мага высасывают его магические силы, его суть, буквально магически выжимая его до последней капли. Процесс это довольно кропотливый и небыстрый — это как избавить человека от его скелета, при этом остальное тело оставив нетронутым. Сам понимаешь, что при этом маг должен оставаться живым и в сознании, чтоб магия была активна. И, кажется, я начинаю догадываться, откуда у магов Папы такая ужасающая сила, равная архимагам. — Ты окончательно испортил мне настроение, — отозвался Девон и отпустил шею любовника. — Я спать, если понадоблюсь, буду у себя, — с этими словами он направился к выходу из комнат Оста. Говорить с мужчиной после подобных новостей и тем более радовать его новостью о беременности крайней не хотелось. На фоне подобных событий эта весть скорее покажется плохой, нежели хорошей, поэтому говорить было не о чем, потому что голова грима была забита лишь его будущим потомством. Выйдя из комнат, он пошёл по коридору в сторону другого крыла, где облюбовал себе небольшие апартаменты с несколькими комнатами. Поворачивая в очередной раз, он столкнулся с кем-то непозволительно высоким. Долго гадать, кто это, было не нужно, потому что сверху послышался приятный и глубокий баритон Себастьяна: — Прости, я тебя не заметил, — произнёс африканец, убирая руки с талии омеги, которыми придержал и спас того от падения. — Нестрашно. Вы-то мне и нужны. Мы можем поговорить вне стен замка? — спросил грим, оглядываясь вокруг в поисках лишний ушей. — Это так срочно и необходимо? — задал встречный вопрос брюнет, потирая запястье. — Более чем. Так как? — Хорошо. Через час встретимся у главных ворот — пройдёмся по лесу, — согласился Себастьян, прикидывая, что в это время Медея будет спать, а вместе с ней и Филя — тот очень сильно утомился за день из-з беготни по лесу, да и ночью плохо спал, но это исключительно по его вине. — Чудесно! Огромное спасибо, буду ждать! — с этими словами омега обогнул гиганта и направился дальше по нужному коридору, спеша к себе в комнаты. Самариль, как ни странно, этот разговор видел и слышал. Также, как и слышал слова Оста. Маленький, совсем незаметный маячок теневой магии прикрепился на ауру Девона. Если ситуация будет критической — ректор вмешается. Ему не нужны напрасные жертвы. В назначенное время Девон уже был на месте. Себастьян немного припозднился, но парень был слишком взвинчен, чтобы обращать на пунктуальность внимание. Они молча прошли по широкой дороге ведущей к академии, а после свернули в лес. Идя в полном молчании, они думали каждый о своём. Когда они уже прошли мимо озера, направляясь в сторону параллельной деревни, когда замок окончательно потерялся из виду, Девон заговорил: — Сегодняшний день был богат на новости, и я бы хотел попросить об услуге после того, как расскажу их, — начал парень издалека. Получив утвердительный кивок от некроманта, он продолжил: — Роберту сообщили, что была сожжена семья оборотней, перед смертью их пытали. От Остогара я узнал, что Глава Гильдии Стихийников всерьёз обеспокоен — он сумел узнать, почему магия Папы так сильна, и насколько они преданны именно ему. То, что он узнал, лишь подливает масла в огонь — с каждым мгновением становиться все хуже и хуже. — Что ты хочешь от меня? — сразу перешёл к делу прямой, как доска мужчина. — Вот, — Девон протянул мужчине пергамент, исписанный его убористым подчерком. — Прошу Вас внимательно прочесть, понять и обдумать, пока мы гуляем по лесу. Я не могу быть уверенным, что ректор, поставив купол над всей территорией, не увеличил радиус возможного подслушивания и подглядывания чужих разговоров. Я хотел бы, чтобы об этой беседе не знал полностью никто, кроме Вас и меня, в лучшем случае, было бы решение никому ничего не говорить. Мужчина подозрительно посмотрел на пергамент, но всё же забрал его из рук омеги и, остановившись, прислонился к дереву, начиная читать. Филипп, будучи довольно дотошным, по просьбе самого же некроманта объяснил ему, как читать обычные языки, ведь язык некромантов был весьма специфичен. Освоить чтение не составило для Себастьяна труда, правда иногда он ещё путался в словах, из-за почерка или же по неправильному прочтению слов. Поэтому он довольно долго изучал исписанный гримом пергамент, вникая в каждое слово. Пройдясь по нему несколько раз, он поднял глаза на парня и спросил: — Это шутка? — Нет, я серьёзно, всё. что изложено в пергаменте — правда, до единой буквы. Прошу Вас подумайте. Себастьян и правда задумался. Мальчишка в своеобразном «письме» просил некроманта убить Папу и переманить по возможности большую часть его приверженцев, владеющих магией, на сторону Тёмного Общества, или же заставить их стать нейтральными для них. Он привёл с десяток доводов, кульминацией которых стало то, что под угрозой стояла жизнь Филиппа и Медеи, как и всех нелюдей. В завышении он приводил награду за удачное исполнение работы. Сумма, которую он предлагал, была более чем щедрой, да и описание в двух словах поместье где-то в Провансе тоже было бы не таким уж плохим приобретением. — Я подумаю над твоим предложением, но если соглашусь, то потребую магический контракт, — произнёс некромант, отдавая письмо Девону, который тут же сжёг его до тла и развеял на нагнавшем облака ветерке. — Хорошо, меня это устроит, — произнёс парень, когда последние крупинки пепла были унесены ветром. — Думаю, пора возвращаться. Холодает, — произнёс он и поёжился. — Конечно, — согласился некромант и жестом пригласил грима идти в обратную сторону к замку.