***
Скрывшись от лишних глаз за чащей в лесу, Девон пустил коня вперед чуть быстрее. Даже на довольно большом расстоянии он чувствовал мёртвую энергетику вожделенного старого кладбища. Всё его существо при приближении к нему оживилось и затрепетало, предвкушая. Полчаса юноше потребовалось, чтобы добраться до него. Привязав свою лошадь подальше от него, чтобы лишний раз не травмировать скотину своей тёмной аурой, он, довольный, потрусил к кладбищу. Как только его ноги коснулись могильной земли, по всему телу прошла теплая волна магии смерти. Остановившись на несколько мгновений и радостно вздохнув, он бросился вперед, на ходу меняясь в облике и опускаясь на передние конечности, которые по воле хозяина в мгновение стали преобразовываться из холеных аристократических рук в передние лапы. Его волосы цвета благородной платины стали чернеть. В глазах появился яркий, красный огонь, лицо его начало вытягиваться в собачью морду, а тело изменять строение, перемещая кости и выправляя суставы. Цвет кожи вместо оттенка нежной карамели стал абсолютно чёрным, появилась чёрная гладкая шерсть, на глазах трансформируясь в чёрный клубящийся туман. Длинный хвост вырвался из позвоночника и стал обрастать туманом, так же, как и тело. А убийственная аура смерти и горя вырвалась на свободу, окружая своего любимого хозяина. Все метаморфозы превращения красивого юноши в устрашающего духа кладбища заняли не более нескольких секунд и не принесли с собой ни капли боли для Девона. Сменять ипостась для него так же естественно, как и дышать. Набрав в лёгкие как можно больше воздуха, огромная черная собака завыла, подняв голову высоко в пасмурное небо, после чего, тряханув туманной шкурой, легкой рысцой двинулась вперед по кладбищу, осматриваясь и подмечая особенно энергетические места, где было так приятно посидеть и понежиться в ощущении чужого и некогда живого отчаянья, боли, страданий и страха. Стоп, страха? Где-то недалеко бьется живое, пока что, сердце. Недовольно встав с такого уютного и теперь уже насиженного места в самом центре кладбища под статуей плачущего ангела, одно из крыльев которого было криво обломано, юноша в своей истиной форме направился в ту сторону, откуда доносился запах живого и тёплого дыхания. Петляя между надгробий, старых и относительно новых, дух уверенно шёл в нужном направлении. Через некоторое время он услышал тихие всхлипы и, выглянув из-за очередного надгробного камня, заглянул за поворот. На низенькой каменной лавочке сидела меленькая девчушка и тихонько плакала. Её золотистые кудряшки были растрёпаны, а красивое нежно-голубое платьице местами порвано и испачкано. Малышке было от силы три года. Она сидела и, плача, вытерла маленькими ладошками, сжатыми в кулачки, бегущие из больших синих глаз слёзки. Прислушавшись, Девон не обнаружил ни единой живой души кроме этой малышки. Но вдалеке он чувствовал других живых, а значит, дитя искали. Оставить малютку одну у взрослого юноши просто не получилось, но и принимать свой человеческий вид не хотелось. Поэтому юноша притушил алый блеск глаз, сделав их темно-вишнёвого оттенка, а вместо дыма оставил обычную шерсть. Выйдя из-за надгробий, он осторожно, боясь напугать девчушку, стал ступать в её сторону. Всхлипнув особенно громко, малышка поднаняла глаза, их взгляды встретились. Страх, а точнее животный ужас появился в сапфирах девчушки. Не придумав ничего лучше, Девон упал грудью на землю, передними лапами прикрыл нос и глаза, и поджал хвост, после чего искусственно затрясся, а высоко поднятая пятая точка ходуном заходила в воздухе. Парень прекрасно понимал, что выглядит до безобразия комично, но на придумывание другого плана времени не было. Малышка сначала сидела без движения, а потом тихонько, по-детски позвала его. — Чёненький, чёненький? — тихонько залепетала на детском языке малышка, боязливо зовя духа к себе. Девон, поняв, что контакт налажен, и главное теперь её не напугать, стал потихоньку поднимать хвост, с периодичностью помахивая им. Подняв одну лапу и недоверчиво, с якобы опаской посмотрев на малышку и поняв, что его не боятся, медленно приподнялся и пополз к малышке. Девчушка во все глаза смотрела на диковинного пса и то, что тот вытворял. Дух кладбища начал активно вилять хвостом, перекатывался перед малюткой с живота на спину и обратно, нетерпеливо перебирал лапами и глупо, но мило шевелил вставшими торчком ушами. Девочка истошно засмеялась от восторга, подбегая к псу и обнимая его шею, гладя и лепеча ласково на ушко. Девон лёг на живот, позволяя девочке развлекаться, тем самым тяня время и отвлекая её от страшной реальности. Пока он так лежал малышка рассказала ему, как оказалась в лесу у кладбища, как убежала от мамы и сестры и пошла без спросу гулять по лесу, рассказала и о том, как испугалась, когда поняла, что заблудилась, и о том, как кушать хочет, а потом перешла на совсем непонятный лепет, поглаживая разомлевшего духа. Из сладкой неги молодого юношу, принявшего свою истинную ипостась, отвлек истошный крик ужаса, прокативший по лесу. Подняв голову, он встретился с безумным от ужаса взглядом дочери лорда Нифиды. Девушка переводила взгляд с малышки на него и кричала, не сумев справиться со своим страхом. Через какое-то время она упала в обморок. Только сейчас Девон понял, что малышка и Нифида чем-то очень похожи. Видимо малышка Клара, как девочка назвалась, была младшей дочерью в семье лорда или же близкой родственницей. Высвободившись из рук малышки, Девон попытался уйти, понимая, что сейчас сюда набежит куча народа, но малютка вцепилась в него мёртвой хваткой, глазами моля не уходить. Он сдался — слишком мягка его душа. Встав в полный рост перед малышкой, он прямо на её глазах перекинулся в человеческую форму. Девочка в восторге заломила руки и с весёлым смехом упросила его взять её на ручки. — Клара, это мой большой секрет. От него зависит очень многое, поэтому никому не рассказывай, хорошо? — попросил Девон, держа девочку на руках и гладя её по спине. — Холошо! — отважно сказала девочка, но потом неуверенно спросила. — Совсем-совсем никому? — Совсем. Это будет наша с тобой большая тайна, — приложив палец к губам, сделав знак молчания и улыбнувшись, когда малышка с готовностью повторила его действия, он заключил. — Это тайна только между нами. Ты же уже большая леди и понимаешь, как важно хранить тайны? — малышка активно закивала головой, так и не убрав пальчик от губ. — Вот и умница. А теперь давай отведем твою нервную сестрицу обратно в лагерь, хорошо? — малышка снова кивнула и с готовностью слезла с рук Девона. Юноша, наклонившись, поднял с земли находящуюся в бессознательном состоянии девушку, удобнее устроив нелегкую ношу на руках и велев Кларе держаться за него. Они двинулись в ту сторону, в которой чувствовались живые люди. Выскочив из чащобы, Девон узрел картину перепуганных дам, толпящихся на месте и не знающих, что делать. Буквально сразу же за ними с другой стороны полянки выскочила первая группа охотников во главе с Робертом. Окинув всех присутствующих взглядом, он сразу понял, что случилось. Велев дамам не беспокоиться, а садиться на лошадей и ехать в сторону лагеря, он подошел к Девону. Забрав из его рук Нифиду, он передал девушку одному из охотников, а сам вместе с воспитанником намеревался «проверить, что так напугало девушку», а заодно и лошадь юноши забрать, но Клара мёртвой хваткой вцепилась в штанину Девона, наотрез отказавшись идти с матерью и служанками, прячась за ногу парня. Роб сразу же понял, что отцепить девочку не получится, поэтому предложил леди Уитворт оставить девчушку с ними, обещав маленькой полную безопасность, хотя это женщину видимо не волновало абсолютно, потому что та тряслась над бессознательной старшей дочерью. Когда Роб и Девон с Кларой на руках отошли на достаточное расстояние, Роб завел беседу с юношей: — Она ведь видела твою сущность? — Кто именно? — меланхолично отозвался юноша, пригибаясь, уклоняясь от очередной ветки. — Нифида, хотя Клара тоже. — Да! — довольно и воинственно изрекла девочка. Роберт резко затормозил и в немом шоке уставился на девочку. — Что-то не так? — нахмурился юноша. — Леди Клара, вы говорите? — удивленно произнес мужчина. — Да, чёненький меня напугал, — протянула девочка и продолжила, — и я заговолила! — звонкий смех малышки разнесся по старому кладбищу, на которое они уже вышли к моменту разговора. — Девон, расскажи мне, что случилось? — попросил мужчина воспитанника. Юноша быстро, четко и по делу все описал. Немного помолчав, Роберт ответил, обходя сильно покосившееся и старое надгробие: — Клара не могла говорить. У неё был какой-то дефект, связанный с этим. Мне это рассказал лорд вчера вечером, он все сетовал на то, что девочка бесполезна. Глупый человек. Дальше они шли молча. Забрав лошадь Девона и вскочив на неё, усадив маленькую Клару перед юношей, они поскакали обратно к лагерю. Там же была ужасающая суматоха. Все крутились вокруг юной леди Нифиды. Так и не дождавшись лорда Уитворта, Роберт попрощался с теми мужчинами, с которыми охотился. Дичь поделили не поровну. Домой мистер Томсон возвращался с зайцем и волчицей на крупе своего коня. Позади него ехал довольный Девон. Юноша был более чем рад сложившейся прогулке, если исключить случившееся происшествие. С малышкой Кларой он тепло попрощался и обещал как-нибудь еще её навестить — девочка на это только довольно засмеялась и, поцеловав юношу в щеку, скрылась среди толпы взрослых. Добравшись до дома, они расположились в гостиной — день только-только перевалил за два часа, поэтому они спокойно пообедали и разошлись каждый по своим делам. Роберт ушёл в подвал в свою лабораторию, а Девон с удовольствием устроился в гостиной за прочтением очень интересной книги. Вечером же, когда стемнело, в холле зазвенел дверной колокольчик, извещая о прибытии гостя. Девон отложил книгу и, поднявшись из мягкого кресла, направился к двери. Когда он её открыл, то увидел того самого таинственного гостя, чьё внимание заставляет распускаться румянец на щеках почти вечно холодного Роберта.Глава третья
1 сентября 2015 г. в 19:53
Яркий шар оранжевого солнца был нечастым гостем в туманном и сыром Лондоне. За это тот город так и любили те, кто боится светлых лучей дневного светила. Молодой человек семнадцати лет от роду бесцельно бродил по оживленным тропинкам Гайдн-парка, иногда доходя до Кенсингтонских садов, но непременно сворачивая назад, углубляясь в непролазные чащи неухоженной части парка. Вновь выйдя на оживленные дорожки осеннего парка, юноша с тоской осмотрел пустующий берег холодного и негостеприимного в середине октября озера Серпентайн. Обогнув его тёмное зеркало, он устремился дальше по дорожкам, встречая по пути всё меньше и меньше народу. Пройдя мимо арки Веллингтона, юноша устремился к центральному выходу из парка — начинало смеркаться, а его опекун просил прийти пораньше. Сегодня на ужин в их скромную, как считал сам хозяин особняка в центре Лондона, обитель обещала заглянуть более чем достопочтимая чета из местной аристократии. Образец порядочности и благородства, хотя на самом деле за всей этой мишурой из красивых фраз и приукрашенных речей стояла лютая ненависть и жажда смерти своей второй «половинки». За это юноша и не любил простых смертных. Их чувство прекрасного легко перебивалось мнением окружающих и то, что они называют «истинным благородством», перебивалось собственными стереотипами, но разве это благородно — сбегать из супружеской постели в бордель и снимать малолетнюю проститутку на ночь, если есть красивая, пусть и нелюбимая жена? Разве это верно — так поступать, нарушая все правила приличия и превращаться из эстета в обычного, среднестатистического, низкого и отвратительно грязного человека? Разве им не противны прикосновения тех, кого перелапал не один мужчина? Что может быть в этом такого? Что приятного в том, чтобы слушать фальшивые стоны страсти, если можно заслужить настоящие, лишь немного постаравшись? В чём вообще смысл существования всех этих людей? Для пищи? Для нужд и потребностей тех, кто прячется в тени? Может быть, юноша и был честолюбивым и педантичным, но зато у него были понятия, принципы. У него было чувство меры и утонченность.
Пройдя по Керридж-драйв, он вышел из парка и, перейдя дорогу и ловко увернувшись от одной из карет с неаккуратным возничим, пошел вдоль Эдвердж-роуд, свернув на одну из улиц Карн, вышел к западному проспекту. Идя вдоль него параллельно проезжающим мимо каретам и мирно здороваясь с встречными знакомыми, он дошел до Сеймур-плейс и, пройдя мимо поворота, устремился дальше, теперь идя параллельно Йорк-стрит. Третий дом после второго поворота на все ту же Йорк-стрит, и вот он дома. Хотя, разве можно назвать домом очередное временное пристанище? Вот уже десять лет он скитается вместе со своим опекуном по туманному Альбиону. Когда ему было семь, жалкие остатки некогда великого ордена Святой инквизиции добрались до его родителей, до его семьи. Маму объявили ведьмой, а отца послушником дьявола, что было бы поистине смешно, не будь это грустно. Может быть, его родители и не были людьми, как и он сам, но и в Инферно они не бывали. Не та порода. Мама в тот день как чувствовала, что они-таки до них доберутся, и отправила его, семилетнего, в гости к доброй старой келпи, что жила неподалеку. В то время он и его родители жили на острове Мэн, что находится в ирландском море. Они тогда уже не первый год бегали от инквизиции, что до странного набирала обороты. Небольшой портовый городок, название которого он уже давно забыл, стал им пристанищем на недолгое время. Он пробыл там не больше полугода вместе с родителями, потом несколько недель в обществе старушки келпи. А после его забрал его новый опекун, которого по завещанию назначили родители. Когда они уходили из города, то он не удержался и упросил мужчину сходить с ним на место, где был их дом, но… дома уже не было. Только пепелище и режущий нос запах жженой плоти его родителей, что не выветрился даже за длительный срок. В тот день он потерял часть себя. Ту часть, которую он не может вернуть до сих пор. Слишком больно вспомнить о том, как тебя любили. Нет, конечно, Роберт отличный опекун и до умопомрачения его любит и часто балует, но Роб… это что-то иное, нежели семья. Он — друг, родственник. Но не семья. Как бы сильно мужчина не старался, но в список самых близких и родных для юноши он так и не сумел попасть даже за те десять лет, что они были вместе.
Задумавшись, юноша не заметил, какие заинтересованные взгляды бросают на него выходящие из бутиков на проспекте модницы. Ну что, у юных леди есть вкус, и весьма-весьма неплохой, если верить местным бульварным писакам. Юноша семнадцати лет с короткими платиновыми волосами, серо-голубыми глазами, похожими по цвету на вечернее небо. Они могли показаться блёклыми или безжизненными, но это не так. Им присущи различные оттенки от серо-стального до лазурно-голубого, в зависимости от настроения хозяина, ведь глаза — это зеркало души даже такого существа, как он. Даже несмотря на постоянное пасмурное небо, кожа юноши была нежно-карамельного оттенка, из-за чего волосы и глаза становились ярче. Рост его может и был относительно невысокий — всего лишь пять с половиной футов — но из-за тонкой талии, узких бедер и длинных ног он выделялся на фоне серой массы людей, даже если и был одет так же, как и все. Хотя не выделяться он и не мог. Его волосы и глаза, да и оттенок кожи были чужды здешним местам — несмотря на то, что он коренной британец, если, конечно, можно применить такое понятие к таким как он.
Обогнув соседний палисадник, юноша уверенно поднялся по широким каменным ступеням, вверх по лестнице. Произнеся заветную формулу, он нажал на ручку двери, и та, поддавшись, открылась. Теплая волна распознающей магии прошлась по его телу и тут же улетучилась. Закрыв за собой дверь, юноша громко крикнул вглубь светлого холла:
— Роб! Я вернулся.
На втором этаже небольшого особняка наметилось оживление. Громкий хлопок двери известил юношу, что его опекун покинул своё укрытие — кабинет, и соизволил лично приветствовать своего воспитанника.
— Девон! Ты как никогда вовремя! — белозубо улыбнулся мужчина.
Его мышиного цвета волосы были стянуты в высокий маленький хвостик — он всегда так делал, когда занимался любимой алхимией. Аквамариновые глаза задорно блестели, а на сероватой коже щёк был виден небольшой румянец. Роберт вообще жуткий трудоголик, а в отношении алхимии так и вовсе буйно помешанный, но такого взгляда юноша еще ни разу не видел в глазах своего опекуна.
— У меня просто потрясающие новости, — спустившись с лестницы, сказал мужчина, подходя к Девону и приобнимая его. Мокрая ткань пальто нисколько не смутила Роба с его высокой температурой тела и горячей кровью, присущей всем рожденным перевертышами. — Но об этом чуть позже. Через час к нам в гости прибудут лорд Виктор с супругой Кэтлин и дочерью Нифидой.
— Зачем тебе лорд Уитворт? Ты же говорил, что он пижон и скряга? — не понимал Девон, попутно отцепляя руку своего опекуна и стягивая пальто.
— Я хочу есть, — прямо заявил Роберт, смотря в глаза воспитаннику. — Да и ты давно не перекидывался. Если так и дальше пойдет, то твой зверь обидится.
— Я перекидывался неделю назад, — возразил Девон, обвернувшись у лестницы, по которой он уже собирался подняться.
— Твои прогулки по местному кладбищу ничего не дадут. Оно новое, а тебе нужно, что постарше. На землях лорда есть такое, как раз в лесу куда мы и поедем охотиться в случае сегодняшней удачи, — Девон недовольно повел плечами. — Если произведешь хорошее впечатление на леди Нифиду, то у нас появится больше шансов. Ты ведь хочешь этого? — вопросительно поднял бровь Роб.
— Я сделаю все, что будет в моих силах, — согласился юноша, и более не смотря на мужчину, поднялся по лестнице на третий этаж, где располагались спальные комнаты.
Зайдя в свою спальню, он скинул одежду и поплелся в ванну, что находилась напротив его комнаты. Роберт, видимо ожидая его возвращения с прогулки, уже нагрел воду, и теперь юноша мог спокойно помыться, не ожидая, когда нагреется бочка с водой. Вообще, Роб был на редкость умным и образованным мужчиной, поэтому ему не составило особого труда создать водопровод в ванной комнате, пусть он и был допотопным. Когда они въехали сюда полгода назад, перебравшись из западного Йоркшира из-за проблем с властями, то особо налаживать внутренний быт было не время, да и желания особого тоже не было. Поэтому все делалось на скорую руку, пусть и качественно, но до смешного просто. После переделывать не стали, потому что Девону было лень, а Робу всё равно. Он вообще имел привычку довольствоваться малым, что часто выручало, ибо поспешно откуда-то уезжать было проще налегке.
Когда Девон закончил купаться и принял душ, до приезда лорда и его семьи осталось не более получаса, которые юноша провел за выбором одежды. Насколько он знал, лорд Виктор Уитворт был не особо приятным человеком, похожим на многих. Он был скуп, жаден до денег и всего, что плохо лежало, ему было плевать на всех кроме себя, он был глупым мужчиной, хоть и имел неплохое образование, но скорее всего купленное, нежели действительно заработанное. Жену свою не любил и с завидной регулярностью заводил любовниц. Вот на этих дам он не скупился, за что и был щедро одарен их продажной «любовью». Но как бы там ни было, он имел огромные родовые земли при своем «городском» поместье. Да и за океаном, в Америке, у него была не одна плантация с кофе и чаем на южной стороне континента. Когда Девон был полностью готов — костюм сидел как с иголочки, перстень блестел в свете свеч, на губах расцвела милая, но равнодушная улыбка, а в глазах поселился всемирный холод, против которого даже воды Арктики станут южным местом, за окном, что выходило на западный проспект — застучали копыта именно лошадей лорда. У его животных были особенные подковы, звуки от которых глухо расходились по узким улочкам Лондона.
Собрав волю в кулак и выдохнув, юноша поспешил спуститься вниз, встречать «дорогих и важных» гостей было необходимо в дверях. Когда он спустился, радостный (как и положено быть радушному хозяину) Роберт уже впускал гостей в дом, пожимая руку лорду и целуя ручки леди Уитворт и её дочери. С милой улыбкой Девон спустился и ровно, так же как и его опекун, поприветствовал гостей. Позже они прошли в столовую. Ритуальный, скучный до безобразия ужин прошёл успешно. Семья и сам лорд были польщены изысканностью блюд. Даже Девон отметил, что стол не подкачал, и был ровно таким, каким положено — богатым, но не чрезмерно, всего ровно столько, чтобы хватило попробовать и оценить, не более и не менее. После ужина, во время которого они обсуждали политику, экономику, а Девон ещё и дам развлекал светскими разговорами попеременно улыбаясь каждой, они переместились в гостиную, где уже в более «семейной» и неофициальной обстановке разместились. Лорд и Роберт пили дорогой коньяк, а женщины и Девон вино. Юноша не очень любил коньяк, для него это было слишком. Вот абсент и текилу он любил, но это в обществе считается плебейским пойлом, хотя все потомки чистокровных родов, что любят зависать в местном клубе «Литературы на подушках» в закрытом кабинете и после полуночи совсем даже и не против такого алкоголя. Пока Девон старался не упасть лицом в навоз и грязь, что частый гость на окраинах Лондона, его опекун и лорд видно достигли взаимопонимания. Уже на пороге, когда Девон и Роберт прощались с лордом и его семьёй, оба получили приглашение на завтрашний день. Сделав огромное одолжение, по его мнению, лорд Виктор пригласил мистера Томсона и его племянника к ним на соколиную охоту завтрашним утром в поместье, что находилось в пригороде «сразу же за Темзой», как выразился сам лорд. Хотя на самом же деле это было сильное преувеличение — его владения не распространялись настолько далеко, но, как и все аристократы и лорды, не входящие в палату, он любил преувеличить. Наконец попрощавшись с людьми и проводив их до кареты, Роберт и Девон вернулись в гостиную, и, рассевшись перед зажжённым камином на два обитых зелёным бархатом кресла, стали молча пить чай.
— Ты молодец, Девон, — через какое-то время сказал юноше его опекун. — Ты проявил себя, как и положено знати. Своей цели мы добились, а дальше посмотрим, что будет. Иди спать, завтра у нас трудный день.
— Конечно, провести ночь в Уитворт-холле, что может быть проще? — фыркнул юноша, порываясь встать, но тихий и глубокий голос опекуна заставил его замереть, пригвоздив к месту.
— Мы вернемся домой сразу после обеда. На ужин обещался прийти один из НАШИХ, — последнее слово Роб многозначительно протянул, неотрывно смотря на огонь, и юноше даже показалось, что на щеках опекуна заиграл лёгкий румянец, а в глазах появился тот самый новый блеск, что и днем. Но наверно ему показалось, и это всего лишь игры огня, потому что мужчина твёрдо произнес, как и обычно: — Иди, Девон, иди. Тебе нужен отдых.
И юноша ушёл. Уже поднимаясь по лестнице, он задумался, а правда ли тот румянец и завораживающий блеск глаз опекуна ему привиделся? Хмыкнув, он посчитал, что не стоит задаваться глупыми и абсолютно безразличными ему вещами. Что в голове у Роберта это только личное дело его опекуна, а «малолетних шалопаев» и «правильных, но молодых аристократов» это не касается. Поднявшись к себе в спальню, Девон разделся, аккуратно сложив вещи на положенные им места, и, надев свободные штаны, что не стесняют движений, лёг в уже разобранную ранее и прогретую заклинанием постель.
Роберт в это время все так же сидел перед камином и крутил в руке уже не чашку с чаем, а бокал хорошо выдержанного виски. Сегодня его мир — хрупкий, но устоявшийся за много веков мирок — просочилось его давнее и похожее на старую балладу прошлое. Самариль Джильотти — его старый знакомый, его близкий некогда друг, его недостижимая мечта, его… НЕТ! Хватит! Самариль сказал, что у него есть очень интересное и перспективное предложение, а, учитывая его постоянную апатию, вошедшую в норму сразу после рождения, это обещает быть интересным. Одним глотком допив свой виски, мужчина поднялся и направился к себе в спальню — утро для него должно было наступить через шесть часов, то есть ровно в пять утра по Лондонскому времени.
Даже здесь, на западном проспекте, прекрасно слышно Большого Бена, если, конечно, будет открыто окно спальни, а оно никогда не закрывается по старой и выдержанной привычке, ожидая того единственного нелюдя, который имел дурацкую, но такую романтичную привычку входить через него, а не дверь, ссылаясь, что ждать у главного входа «безумно скучно». Улыбнувшись немного грустно своим мыслям, Роберт разобрал кровать и наложил на неё заклинание, чтобы прогреть, а сам направился в ванную комнату ополоснуться перед тем, как лечь. Уже в постели он долго ворочался, так и не сумев сомкнуть глаз. Предстоящая встреча выбивала его из колеи, заставляла нервничать и кусать нижнюю полную губу. Ему и хотелось и кусалось встретиться с Самарилем, инкуб был слишком неуловим. Вечный дон-жуан и прекрасный любовник, в некоторых местах его горячо любимой Америки о нём уже слагают легенды, как о самом «горячем мустанге» тех мест. Ему нужен драйв, а не семейный уют, он слишком свободный, слишком взбалмошный, он слишком… да просто слишком. Покачав в очередной раз головой, Роб попытался заснуть, но опять же назойливая мысль о встрече с тем, кого он лю… уважает уже не первую сотню лет, вселяла в его душу смятение. Уже ближе к рассвету, около четырёх утра, в дверь постучали.
— Проходи, Девон. Я тебя разбудил своим ворчаньем? — спросил мужчина у юноши, когда тот, сонно моргая, вошёл в спальню.
Девон действительно очень чутко спал, слышал каждый шорох, из-за чего очень сильно страдал. Постоянная бессонница лечилась только хорошей подпиткой, а качественное старое кладбище поблизости было только в Уитворт-холле.
— Угу, — зевнул в кулак парень, забираясь, как в детстве, под одеяло опекуна и обвивая мужчину всеми конечностями. — Твоя кровать скрипит просто отвратительно, — как обычно начал жаловаться парень на несовершенный, с его педантичной точки зрения, мир.
Теперь же, в стальном захвате юноши, пошевелиться было просто непосильной задачей. Несмотря на свой внешне тонкий и почти эфемерный вид, силы в теле молодого духа было хоть отбавляй. Обняв парня в ответ, Роб забылся беспокойным сном на час, чтобы после проснуться бодрым и, подняв сопротивляющегося Девона с кровати, собраться и отправиться на охоту в Уитворт-холл.
Дорога до поместья лорда Уитворта была долгой и не особо приятной. Из-за частых в последнее время дождей всю дорогу размыло, и даже у лошадей утопали в грязи ноги по самую сесамовидную кость. Ругаясь без единого неприличного и непринятого в лексиконе аристократии слова, но зато очень красочно и точно, Роб вытаскивал не слушающегося коня из грязи, заодно пытаясь помочь застрявшему в ещё большей грязи Девону, лошадь которого вообще встала, не желая идти дальше, при этом не покидая своего места седока высоко на спине благородного, но строптивого скакуна. Разозлившись, мужчина выпустил свою тёмную суть из-под стального контроля. Конь встрепенулся и, испугавшись, почувствовав чёрную и тёмную энергию, рванул с места, тем самым выскочив из грязи.
Девон, пронаблюдав за данной ситуацией и оглядевшись на предмет свидетелей, тоже отпустил свою сущность на свободу. В серых, сейчас от гнева, глазах появились алые искры, а волосы из платинового стали черными и удлинились — казалось, что они живые, их кончики начали извиваться и походить на чёрный клубящийся дым или туман. Ополоумевшая от ощущения тьмы лошадь с неведомой до этого прытью выскочила из грязи и понеслась вперед под весёлое улюлюканье парня, чей взгляд и волосы вновь стали положенного цвета и без признаков иномирности. Роберт смог нагнать его только на следующей развилке, и то почти загнав своего коня. Шутя, пожурил парня за то, что тот переборщил с припугиванием, они двинулись дальше по северной дороге и уже через час достигли владений лорда. Уже поджидавший их мальчик-служка верхом на ослике попросил следовать за ним, сославшись на то, что их уже ожидают, и охота вот-вот начнется. Роберт промолчал по тому поводу, что их с дороги, не приняв в доме и не дав привести себя в порядок, сразу же просят явиться перед светлые очи лорда. В очередной раз отметив для себя невежество и невоспитанность мужчины, Роберт пустил коня рысцой, не желая, теперь уже, терять ни единой минуты охоты.
До поместья они так и не доехали, свернув с основной дороги на полпути и углубившись в густой лес. Через несколько мнут езды по бурьяну и непролазной чаще они выехали на относительно укатанную дорогу, по которой и двинулись в сторону лагеря лорда. Их появление вызвало много восторгов у приглашенных так же, как и они, на охоту людей. Все были довольны и рады представившейся возможности поохотиться в шикарных для этого угодьях Уитворт-холла. На небольшой поляне, уже заставленной палатками и столами с едой и вином, было немного охотников, но достаточное количество челяди. Активные до противного бигли бегали, мешаясь под ногами, по всей поляне, а длинноногие сеттеры активно им в этом помогали, бегая между гостей и задирая хохочущим дамам юбки. Девон с сомнение посмотрел на всю эту картину и достаточно тихо, так, чтобы никто посторонний не услышал, обратился к опекуну:
— Собаки молодняк, все поголовно. Это будет непростая охота. Желаю удачи, — сказав это, юноша повел лошадь ближе к кромке леса и через какое-то время скрылся в чаще, безошибочно идя в нужном направлении.
Роб же, нацепив на лицо радостную улыбку, максимально весёлым и светским тоном обратился к подъехавшему к нему на коне лорду Уитворту. Поприветствовав друг друга, они начали необременительный разговор о том, какие породы охотничьих собак лучше и на кого они сегодня будут охотиться. Роберт промолчал и сейчас по тому поводу, что ожидал соколиную охоту, а не обычную, но с хозяином праздника спорить себе дороже. Лорд Виктор поскупился на живность — сегодня в реестре не было никого крупнее зайца, что сильно расстроило Роберта, он планировал отличную охоту, а в итоге придется довольствоваться всего лишь рядовой прогулкой. Но никоим образом не выдав своего разочарования и недовольства, он разливался соловьем по поводу прекрасного приёма в Уитворт-холле и благодарил хозяина за оказанную, пусть и сомнительную «честь» быть сегодня здесь. В общем, следующие полчаса лорд с достоинством и видным эгоизмом выслушивал все словоизлияния начитанного и образованного Роба.
Когда один из пажей протрубил в рог о начале охоты, их разговор прервался. Все охотники собрались в круг вокруг лорда и внимательно слушали его наставления. Территория для охоты была выдана довольно обширная, и потеряться между деревьями для того, чтобы нормально поохотиться, для Роба не составило бы труда — именно это он с удовольствием и отметил — а то, что выделенные угодья были далеки от кладбища, на котором в это время будет Девон, добавляло мужчине иррационального оптимизма.
Когда все наставления были получены, поняты и пережёваны для особо «умных» ещё несколько раз, охотники разделились на три группы и под заливистый лай собак двинулись в лес в трех разных направлениях. Роберту очень удачно выпал жребий, и он отправлялся в первой команде, в то время как лорд Уитворт в третьей. Каждый из числа его спутников вздохнул с облегчением. Отъехав на большое расстояние от лагеря, они завели беседу, при этом внимательно поглядывая по сторонам в поисках дичи. Роб по старой привычке немного выпустил своего внутреннего зверя, дав ему возможность вести, конь под ним испуганно всхрапнул, но железная хватка поводьев быстро его усмирила. Уже через двадцать минут после выхода команда из четырёх охотников, возглавляемая Робертом, на всех порах мчалась за парой зайцев, что так удачно подвернулись им. Когда ушастые разбежались в разные стороны, Роб отдал короткие и четкие указания, кто куда, и все мужчины беспрекословно послушались его, понимая, что это их шанс на удачную охоту. Через десять минут они встретились в том же месте, где и разошлись, только уже с тремя зайцами, два из которых висели на седле Роберта. А молодой мужчина, что был с ним, взахлеб рассказывал о том, как мистер Томсон, преследуя одного зайца, сумел приметить другого и, не отвлекаясь от погони, выстрелить по нему из лука, да так удачно, что стрела наконечником прошла точно между глаз зверька. Роб в это время прислушивался к окружающему лесу, выслеживая свою будущую добычу.
Неожиданно он услышал тихий треск веток совсем рядом, а затем негромкое фырканье. Знаком призвав мужчин, что были с ним, к тишине, он устремил взгляд в то место, откуда слышались все те звуки. Через несколько минут прямо перед ними из кустов вышла красивая длинноногая лань. Повиляв белёным хвостиком, она осторожно начала подбираться к людям. Все замерли в ожидании продолжения. Убивать её было нельзя — лорд запретил трогать всё, что крупнее зайцев, но оставить всё так было кощунством. Роб следил за красивой ланью и пытался понять, почему та не убегает и почему она их не боится, и неожиданно до него дошло. Чуть выпустив свою сущность, он показал эфемерному существу, что пришел с миром, что он сыт и не причинит ей вреда. Спустившись аккуратно с коня, он подошел к ней медленно и плавно, как обычно подходят хищники. Ни одна ветка под его ногами не хрустнула, пока он приближался к лесному созданию. Подойдя совсем близко, он протянул руку — медленно, не желая спугнуть. Лань фыркнула и, смело подойдя ближе, уткнулась мужчине в ладонь своим лбом, потираясь. Роб улыбнулся и, подойдя ближе, погладил тонкую шею животного. Та довольно фыркнула и, заглянув своими большими глазами в глаза Роберта, показала ему место, где нужна помощь. Последний раз фыркнув, она вильнула хвостиком и под ошарашенные взгляды мужчин растаяла в воздухе.
— Если дорога жизнь, то предлагаю сделать вид, что мы ничего не видели, — резонно предложил Роберт, смотря на то место, где ранее был дух леса, снова пряча свою сущность глубже.
Возражений не последовало — все понимали, что после такой встречи их, скорее всего, обвинят в колдовстве и службе дьяволу.
— Мистер Томсон, но как вы узнали, что это не обычная лань? — через какое-то время, уже отъехав от того места, где был встречен хранитель леса, набравшись смелости спросил один из его спутников-охотников.
— Вы когда-нибудь видели, чтобы лань чисто из природного любопытства подошла настолько близко к людям? — вопросом на вопрос ответил Роб, уверенно ведя коня по лесу к границе выделенных для охоты угодий.
Между ними повисла напряжённая тишина. Когда они пересекли границу отведенной для охоты территории, спутники Роба заволновались и высказали своё беспокойство мужчине. Роберт же сказал им, что у них есть замечательный шанс помочь лесу, нормально поохотиться и повысить свой статус в глазах лорда. Спутники недоуменно переглянулись. Через несколько томительных минут Роб остановился и соскочил с коня, призывая мужчин сделать то же самое. Собаки к этому времени уже утомились, и их хватало лишь на то, что бы тащиться следом за охотниками. Поэтому в лесу царила приятная тишина.
— Как бы странно это не звучало, но духу леса, которого мы с вами видели, нужна помощь, — начал уверенно Роберт. — Там в овраге, — мужчина указал уверенной рукой в сторону, — волки. Трое. Самец и две самки. Они уже не первый месяц здесь околачиваются и успели сильно испортить фауну, возможно именно поэтому-то и запретили охоту на крупную дичь. В любом случае, им здесь не место, поэтому предлагаю охотиться на них.
Мужчины долго взвешивали все за и против, выставляя аргументы, иногда противореча самим себе, но в итоге они согласились с идеей Роберта. Следующий час был наполнен настоящей охотой, азартом и радостью, смешанной с адреналином. Самца Роберт убил первым же выстрелом, выскочив на коне из кустов. Вторым он серьезно ранил одну из самок, и позже её уже добили его спутники. И вот теперь они бегали по лесу, пытаясь загнать вторую волчицу, которая категорически не желала сдаваться, но силы её уже были на исходе. Не успев увернуться, она врезалась в дерево и со скулежом побежала дальше. Прицелившись, один из охотников попал ей аккурат в ляжку, снизив скорость, а Роберт добил, попав стрелой в начало холки прямо под черепом и позже один из его спутников добил её прицельным ударом по голове, чтобы не мучилась.
Поздравив всех с удачной охотой и предложив возвращаться, Роберт и его спутники начали собираться в обратную дорогу, как услышали истошный крик девушки. Переглянувшись, мужчины вскочили на коней и помчались в сторону, откуда был слышен крик.