— Да, миссис Янг, я поняла, — Гермиона нетерпеливо поморщилась, будто надеясь, что выражение ее лица отпугнет целительницу и она оставит свою пациентку в покое, — торжественно клянусь ежедневно пить все прописанные снадобья!
Миссис Янг, полная женщина неопределенного возраста, неодобрительно качнула головой и посторонилась, пропуская Гермиону к выходу, где за огромными прозрачными дверьми маячили Джинни и Гарри. Стоило ей только переступить порог больницы Святого Мунго, как Поттер принялся забирать у нее единственную сумку с вещами, а его жена подавила в себе желание подхватить подругу под локоть.
— Эй, ребят, я в порядке! — смущенно улыбнулась Гермиона, видя, как друзья стараются быть с ней еще более обходительными, чем обычно. — Вы как будто тяжелого инвалида из госпиталя забираете, ей-богу!
Джинни фыркнула, стараясь придать голосу как можно более беззаботный тон:
— Просто мы волнуемся за тебя.
— Спасибо, но я правда в порядке!
Гарри не прислушивался к их разговору, методично прокладывая их компании путь, пока все трое не вышли на многолюдную магловскую площадь. Погода была удивительно теплой, Гермиона даже пожалела, что накинула на плечи куртку. С другой стороны, стоило ей выйти на улицу без нее, как Джин принялась бы квохтать над ней, словно рассерженная наседка. Кажется, с материнством в ней проснулись черты Молли Уизли, хотя Гарри иногда посмеивался — уж лучше бы ей от матери передалась любовь к кулинарии.
— И что мы здесь делаем? — Гермиона удивленно огляделась.
— Едем домой, — пожала плечами Джинни.
— Домой?
Гермиона замедлила шаг. Ей вовсе не хотелось возвращаться в родительский дом, тем более в таком виде — несмотря на все усилия медиков, шрамы от осколков на лице зажили еще не до конца, да и объясняться с мамой насчет очередного «очень срочного отъезда» желания не было. По сути, ей было некуда идти. Новой квартиры она не сняла, к родителям возвращаться не хотела. Конечно, узнай об этом, Гарри и Джинни немедленно пригласили бы ее к себе, или того хуже, в Нору, где незабвенная Молли закормила бы ее до ожирения…
— Ну да, к нам домой, Гермиона, — словно маленькой девочке ответила Джинни.
— Нет, нет, Джин, — Гермиона замахала руками, представляя, как гиперзаботливая подруга будет одной рукой кормить Джеймса, а другой — ее. Ирония, конечно, но семейству Поттеров и без нее проблем хватит. — Мне нужно в… Хогвартс.
Последнее слово вырвалось неожиданно, даже сама Грейнджер не знала, почему вдруг вспомнила школу. Хогвартс всегда был для нее чем-то необходимым, незыблемым, местом, где, казалось, всегда ждут и всегда помогут. Строгая, но такая всепонимающая МакГонагалл, добродушный Хагрид, ворчливая, но почти родная миссис Пинс. Будто эти люди могли понять ее лучше, чем Гарри и Джинни.
— Зачем? — Джинни озадаченно нахмурилась. — Гермиона, тебя полчаса назад выписали из…
— Да-да, я в курсе. Но я не собираюсь предаваться работе, правда!
Гермиона уже пожалела, что заговорила о школе, на ходу придумывая, что ответить подруге.
— Я хочу… сказать МакГонагалл, что уволилась из газеты…
— Ты уволилась из газеты?!
— Да, поэтому мне нужно сказать МакГонагалл, что больше мы не сможем заниматься расследованием…
— Мы?! С кем это? — Джинни, совершенно забыв, что куда-то направлялась, остановилась, не обратив внимания, что Гарри ушел далеко вперед, погруженный в свои мысли.
Гермиона прикусила губу. Черт, за все время, проведенное в больнице, она так и не рассказала друзьям о последних событиях в своей жизни. Не то чтобы она собиралась поведать им абсолютно обо всем…
— Мы… с Малфоем, — Грейнджер выдавила из себя его фамилию, отводя глаза, чтобы не видеть, как Джинни удивленно приоткрыла рот и смотрит на нее как на невиданное доселе явление.
— Прости, с кем? И ты молчала?! Он обидел тебя? Из-за него ты уволилась? Съехала с квартиры? Он доставал тебя? Гермиона, ответь!
Вопросы сыпались, словно из дырявого мешка, заставляя проходящих мимо маглов нервно оглядываться на рыжеволосую девушку, столь ожесточенно жестикулирующую и разгоряченную. Даже давно опередивший их Гарри, наконец, услышал восклицания жены и поспешил вернуться обратно к своим спутницам, и теперь Гермиона стояла перед четой Поттеров словно захваченный партизан на допросе.
Джинни грозно выпытывала все подробности, снова становясь похожей на свою маму. Гарри сурово сдвинул брови, как в былые времена, когда не мог решить очередную загадку, связанную с Темным Лордом. Гермиона беззащитно хлопала ресницами, надеясь, что ее наивное выражение лица разжалобит обиженных друзей.
— Давайте я вам все обязательно расскажу позже, — Грейнджер все-таки прервала бесконечный поток вопросов, понимая, что это вряд ли сработает.
— Конечно, расскажешь, но прямо сейчас! — Не унималась Джинни, подталкивая мужа, но он лишь задумчиво посмотрел на подругу.
— Милая, я думаю, Гермиона сама может решать, что говорить и когда. На все есть свои причины, — мягко проговорил Гарри, видя благодарность на лице Грейнджер.
Конечно, он и сам замечал, что с ней что-то не так. Они не так много общались в последнее время, но Гарри все же знал о ней чуточку больше, чем Джинни. Именно в таком состоянии была его всегда собранная подруга, когда во время поиска крестражей их покинул Рон. Рассеянной, грустной, немного раздраженной… С дурацкой тоской в глазах, нисколько не тающей от натянутой улыбки. Сказать по правде, Гарри просто ждал, когда Гермиона проболтается сама… Не думал он только, что причиной ее хандры станет слизеринский ублюдок Драко Малфой.
Гарри сжал и разжал кулаки. Разумеется, он кое-что слышал о школьном враге. Молва приписывала ему таинственные психометрические умения, загадочным ореолом окутывающие его существование, невиданную силу и вообще едва ли не суперспособности. Бред, конечно. Белобрысый хорек вряд ли поумнел со времен Хогвартса, единственная его действительно развитая способность — филигранно обманывать людей, выходить чистеньким из любого дерьма и заставлять людей себя ненавидеть. Это он умеет лучше, чем кто-либо другой, да.
Джинни непонимающе уставилась на супруга.
— Гарри!
— Я думаю, нужно помочь Гермионе добраться до Хогвартса, — твердо закончил Поттер, беря жену под руку и подставляя Грейнджер локоть, — нет ничего такого, чего она не может рассказать нам, когда будет готова.
Профессор МакГонагалл, несмотря на всю свою строгость и сдержанность, всегда тепло принимала бывших учеников. Особенно тех, с кем воевала бок о бок. Эта мудрая женщина, несмотря на почтенный возраст, удивительно бодрая и энергичная, встречала их с радушием родного дома, готовая выслушать и помочь, если это потребуется.
Поэтому, когда несколько месяцев назад Гермиона Грейнджер, некогда лучшая ученица, вызвалась помочь в почти безнадежном расследовании исчезновения учеников, Минерва МакГонагалл с радостью приняла ее предложение. Конечно, ее немного удивляло, как с такими возможностями, умом, способностями, репутацией, в конце концов, Гермиона стала простой журналисткой в давным-давно пожелтевшем «Пророке». Но вопросов она не задавала, тем более что статьи ее читала с интересом, искренне надеясь, что правды в них больше, чем в опусах Риты Скитер.
А потом появился он. Драко Малфой. Нельзя сказать, чтобы его внезапное посещение стало для Минервы радостным сюрпризом. Скорее, наоборот. Холодный мужчина с расчетливым взглядом больше походил на своего отца, чем на себя в школьные годы. Кутаясь в дорогую дизайнерскую мантию, Драко поведал ей о смерти Люциуса, сумасшествии Нарциссы и своем плане по возвращению былого уважения к своей семье, от которой остались жалкие осколки. Помнится, тогда профессор МакГонагалл скептически посмотрела на самоуверенного слизеринца, так и не вернувшегося учиться на седьмой курс. Ее взгляд машинально упал на его левую руку, предплечье которой уродовала темная татуировка со змеей. Малфой презрительно, но вместе с тем, удрученно, усмехнулся.
— Вы все еще считаете, что это делало меня счастливым? — глухо спросил он, потирая Метку.
Минерва часто заморгала, вздрогнув от его тихого голоса.
— Я даже не хочу знать, какие чувства вы испытывали, получив… это.
— Все, что я прошу, — помочь мне и моей матери снова стать людьми, от которых не отплевывается приличное общество, — глядя серыми, как грозовое небо, глазами прямо в лицо директрисе, — тем более что действительно могу помочь. Не буду лгать, мне не особо интересна судьба учеников, тем более что их скорее всего и в живых-то нет. Они просто мой шанс вернуться к нормальной жизни.
Минерва МакГонагалл тяжело переваривала услышанное. Контраст между Гермионой, искренне и бескорыстно переживающей за пропавших ребят, и Малфоем, столь безразличным к их жизням, заставил ее тело похолодеть до кончиков пальцев.
— Вы сейчас думаете о том, что я законченный ублюдок, а Грейнджер святая, — ухмыльнулся Драко, рассматривая свои длинные ухоженные пальцы, — и это наверняка так и есть. Одно «но» — ваша дражайшая героиня войны не залезет ни в чью голову, не прочтет ничьи мысли, просто потому, что для нее это подло. А для меня нет...
Воспоминания роились в голове директрисы, когда она услышала скрип каменной горгульи — в кабинет кто-то поднимался. И только нескольких посетителей страж соглашался пропустить без предупреждения, переданного с домовиком.
— Мисс Грейнджер? — удивленно пробормотала Минерва, мельком вспомнив поговорку про черта.
Гермиона смущенно топталась на пороге, ничуть не напоминая боевую девчонку, пару месяцев назад ухватившуюся за расследование с горящими глазами. Волосы, собранные в нелепый пушистый пучок. Потрепанная магловская одежда. Поникшие плечи. Пустой, удивительно пустой взгляд. Словно и не ее.
— Что с вами?! — Забыв о боли в ногах, посещавшей ее каждый усталый вечер, МакГонагалл стремительно поднялась из кресла. — Что с тобой, Гермиона?
Гермиона потерянно улыбнулась, словно не совсем понимая, что она вообще здесь делает, но быстро взяла себя в руки.
— Здравствуйте! Профессор… простите, директор, я хотела узнать, как Эверли и Джеффри… ну…
— Для начала скажи мне, что с твоим лицом? Что с тобой? — требовательно спросила МакГонагалл, усаживая Гермиону напротив себя.
— Со мной уже все в порядке, меня сбила машина, — отмахнулась Грейнджер, надеясь, что директриса не станет допытываться. Словно попадания под машину были для нее обычным делом.
— Машина?
— Ну, такой транспорт, вроде «Фордика» мистера Уизли, на котором… — принялась объяснять Гермиона, активно размахивая руками, словно обрисовывая «Фордик» мистера Уизли».
— Я знаю, что такое машина, мисс Грейнджер, — раздраженно бросила МакГонагалл, взмахом волшебной палочки призывая к себе поднос, на котором стояли кофейник и чашки, — мне больше интересно, как все произошло.
— Ну… я задумалась, когда переходила дорогу, и вот, — Гермиона развела руками, — Гарри и Джинни помогли мне оказаться в Мунго, и теперь все хорошо.
— Ну, конечно, — взгляд директора потеплел, — куда же без Поттера!
Гермиона порадовалась, что появилась возможность оттянуть момент признания в том, что на самом деле она просто уволилась из газеты, идти особо некуда и… а что и, девушка не знала. МакГонагалл не могла решить все ее проблемы по щелчку пальцев, более того, одну из этих проблем она сама ей и навязала. В памяти всплыл тихий хриплый голос, шепчущий ее имя, и запах горячей мыльной пены, окутавшей ее и его тела. Теплые сильные руки, безжизненная Метка, серые, пронизывающие насквозь, раздевающие догола глаза…
— Мисс Грейнджер, — Минерва сухо прокашлялась, — вы не выходили на связь больше двух недель. Вы отправили письмо в редакцию, что увольняетесь, и все документы по делу Беннет и Диксона приняла Джуди Пикс. Она уже приходила, на редкость бестолковая девица.
Гермиона понимающе хмыкнула. Глупо, слишком глупо было думать, что Минерва МакГонагалл ничего не знала.
— Я не спрашиваю, что произошло, Гермиона, — продолжила директриса, вертя в руках фарфоровую кофейную чашечку, — я не спрашиваю, куда вы пропали, почему уволились и почему пришли ко мне сейчас. Потому что вы не одна возвращаетесь в этот кабинет, когда это необходимо.
Минерва достала из ящика конверт и положила его перед Гермионой. Она хотела было взять его, когда услышала за спиной писклявый голос домовика:
— К вам посетитель, директор МакГонагалл.
Женщина кивнула, улыбнувшись уголками губ, и задумчиво посмотрела на Гермиону..
— Мне уже кажется, что ничего не случайно, мисс Грейнджер.
Гермиона обернулась, столкнувшись с насмешливым взглядом серых глаз.
Сердце пропустило удар, глухо ухнув в пустоту, как на американских горках. Гермиона некстати вспомнила аттракционы в Диснейленде, на которые ее водили родители в детстве. Сейчас она была готова вспоминать все, что угодно, лишь бы не тонуть в этом штормовом омуте, не цепляться взглядом за тонкую паутинку ранних морщинок, не думать о том, чтобы закричать и никогда не видеть его. Как Гермиона и хотела. Потому что когда он появляется в ее жизни, происходит непередаваемая…
— Здравствуйте, директор. Привет, Грейнджер. Давно не виделись.
И, не спрашивая разрешения, Драко Малфой совершенно не аристократично плюхнулся в кресло рядом с Гермионой, с наигранной заинтересованностью глядя на директрису МакГонагалл.
***
— Грейнджер, и долго ты собираешься от меня бегать?
Как Гермиона ни пыталась выскользнуть из кабинета директрисы первой и раствориться в толпе студентов, следом за ней сразу же вышел и Малфой. Нагнав, он схватил ее за руку, заставляя замедлить шаг.
— Я от тебя не бегаю! Больно надо! — возмутилась Гермиона, даже не пытаясь вырвать свое запястье из его пальцев — знала, что бесполезно.
— Да что ты говоришь, — иронично протянул Малфой, оглядывая ее с ног до головы, — и, кстати, выглядишь хреново, что с тобой? С лицом что?
— Не твое дело!
— И все же?
— Порезалась, — хмуро буркнула Гермиона, отводя глаза. Она чувствовала себя до одури неуютно и глупо, даже не пытаясь унять бешено колотящееся сердце. — Машина сбила.
«Дура!»
— Похоже, как если бы ты под Хогвартс-экспресс попала, — продолжал ерничать Малфой, постепенно перебираясь пальцами с запястья к ладони, — так торопилась унести свое бренное тельце подальше из моей уютной теплой постельки?
— Ты что-то путаешь, Малфой, постель-то была моя. Ты ее нагло оккупировал!
— Не заметил, чтобы ты была против! — флегматично протянул Драко, подходя все ближе. Гермиона старалась не дышать глубоко, чтобы не вдохнуть случайно его запах, становящийся уже почти… родным?!
— Как будто ты спрашивал! — Она отступила на шаг.
— А зачем было спрашивать, если ты вполне однозначно позволила мне…
— Заткнись!
— Позволила мне отыметь тебя прямо в твоей гребаной ванне, после чего…
— Заткнись, заткнись, заткнись!!! — Гермиона уже орала, не думая о том, что на них смотрит добрая половина людного коридора.
— То есть про то, как ты извивалась на мне, напоминать не надо?
Этот голос, осипший, знакомый, шепчущий горячим дыханием прямо ей в ухо, пробирал до костей. Гермиона, понимая, что ярость уже стучит в висках крохотными молоточками, сжала кулаки, чувствуя, как в них оказались его пальцы, холодные и сухие. Злость переполняла ее, липким кипятком грозясь выплеснуться наружу, и она бессильно сжала их, словно надеясь сломать. Не помогло, в сотый раз не помогло.
Куда бы она ни бежала, где бы ни пряталась, он почему-то оказывался рядом с ней. Говорил отвратительные вещи, выводил из себя, заставлял ненавидеть его. Хотеть. Хотеть прямо как сейчас, потому что только с ним, черт возьми, под ним, она могла чувствовать себя в безопасности, несмотря на все то невероятное дерьмо, в которое они вляпывались из-за него. В безопасности, от которой она отвыкла, которая стала каким-то идиотским наркотиком, эфемерным, невозможным. Шестым чувством Гермиона ощущала, что Малфой, призрачный и нестабильный гарант спокойствия, виноват во всем, начиная от ее бессонницы и заканчивая попаданием под машину.
— Не надо мне ни о чем напоминать, — прошипела Гермиона, даже не пытаясь убрать его руку со своей талии. Холодные пальцы, забравшись под ее рубашку, пробирались все выше, прижимали ее хрупкое тело к его крепкой груди все крепче. — Как только ты появляешься на горизонте, моя жизнь превращается в одну огромную непролазную задницу, Малфой!
— Вряд ли поэтому. Хотя ты права, напоминать не надо, — поморщился Малфой, — потому что ты и так все хорошо помнишь, Грейнджер?
Его лицо было совсем близко. Стальные глаза смотрели насмешливо, даже без доли привычной надменности и самодовольства. Просто взгляд мужчины, который искренне хочет раздеть женщину прямо здесь и сейчас. Терпкий запах парфюма, кофе и сигарет. Сигарет?.. С каких пор?...
Додумать Гермиона не успела. Толкнув дверь ближайшего кабинета, к счастью пустого, Малфой запер его заклинанием и, не давая опомниться, вцепился жарким, грубым поцелуем ей в губы. Его руки привычно, резко расстегивали пуговицы на ее рубашке, в то время как сама Гермиона, отбросив мысли, стягивала с него футболку, не прерывая объятий ни на секунду. Словно боясь выпустить его лицо из своих ладоней, боясь потерять его распухшие от поцелуев губы.
На полу оказалась вся их одежда, став своеобразным покрывалом для разгоряченных, не сопротивляющихся своим запретным желаниям любовников. Позже Гермиона и сама бы не ответила, что заставило ее, принципиальную, гордую, умную, в конце концов, девушку, вновь оказаться под этим беспринципным, наглым, самовлюбленным… нужным, необходимым, практически, блять, родным засранцем…
— Дра… Драко! — вскрикнула Гермиона, чувствуя, что он двигается в ней все резче, все сильней, заставляя ее изгибаться, царапаться, прижиматься к нему все яростней, словно в надежде никогда не отпускать.
Так, наверно, и должно было быть. Потому что даже когда для них обоих все закончилось, заставив тела одновременно содрогнуться, хрипло дыша, Гермиона не хотела разъединять рук, чтобы не упустить кроткого, едва ощутимого чувства счастья.
***
— Надеюсь, на этот раз ты не убежишь от меня, Грейнджер? — шутливо грозно спрашивал Малфой, путаясь в штанинах джинсов и смешно покачиваясь на одной ноге. Гермиона смотрела на него, изо всех сил стараясь не засмеяться, понимая, что и сама выглядит не менее комично, в третий раз неправильно застегивая пуговицы на рубашке.
— Да от тебя вообще сложно скрыться, знаешь ли, — Гермиона, наконец, справилась с пуговицами, придирчиво глядя на свое отражение в зеркальной дверце шкафа, в котором наверняка хранились какие-нибудь волшебные приборы. Или что-то вроде того.
— Кстати, ты ведь так и не сказал МакГонагалл, зачем приехал в Хогвартс, — продолжила она, удовлетворившись своим внешним видом. — И, раз уж так совпало, что я тоже здесь, то мне интересно услышать твою очередную восхитительную историю.
Драко, уже одетый, немного помятый, но все равно удивительно свежий и бодрый, нахмурился, мигом теряя блеск в глазах и былую живость.
— Черт, Грейнджер, вот умеешь ты настроение испортить! — с досадой проворчал он, надеясь увильнуть от ответа, чем еще больше распалил ее любопытство.
— И все же я слушаю, — в аудитории, залитой глубоко вечерним красным солнцем, ее глаза, теплые, темные, затягивающие, походили на два уголька, дотлевающих в полумраке. От этих глаз не хотелось отрываться, только смотреть в них, тонуть, раз за разом раз прокручивая в голове ее севший голос, нашептывающий его имя.
— Малфой?
Драко вздрогнул. В тысячный, наверное, раз.
— Назови меня по имени, Грейнджер, — тихо попросил он, оказываясь совсем рядом, нежно запуская пальцы в ее волосы, заставляя встать на цыпочки, приподняться к нему, совсем близко, всматриваться в его лицо.
— Зачем?
— Просто назови, пожалуйста.
«Пожалуйста». Первый раз за херову тучу лет, черт побери. И первый раз для нее.
— Драко, — послушно произнесла Гермиона, завороженная теплом его ладоней, его глухим хриплым голосом.
— Спасибо, — Малфой опустил голову, прижав Гермиону к себе. Трогательно и… искренне?
— Спасибо, — повторил он и продолжил: — потому что так я понимаю, что ты говоришь именно со мной.
— В смысле? — Гермиона нахмурилась.
— Мне не хватало этого в Мэноре.
— Ты все-таки там был? — обрадованно воскликнула Грейнджер, робко опуская руки ему на плечи. — Как Нарцисса?
— Уже лучше, — бесцветно отозвался Малфой, шумно дыша, словно надеялся вдохнуть ее запах до самой последней капли, — но все еще рисует… нас.
— Нас?
— Отца. Меня. Моего потерянного брата. Нас, — отвратительно горько, непривычно для самого себя и для Грейнджер пояснил он, целуя ее, словно стараясь отвлечься, забыть то, что только что облек в слова.
Гермиона замерла, чувствуя, как странное, холодное ощущение пробирается под одежду вместе с прикосновениями Малфоя, сопутствуя его требовательным умелым губам, рукам.
В голове будто что-то щелкнуло, расставляя сумбурные мысли по полочкам. Пробуждая в душе щемящие чувства жалости, болезненной нежности, боязни, запоздалого сочувствия, чего-то еще, непонятного, почти осязаемого.
Стало страшно. Иллюзорное чувство безопасности рассеялось.
Кажется, ей, к сожалению, было что сказать.
