2094

пьяный бэкхен — охуевший бэкхен. чондэ боится даже подходить к нему, потому что все закончится пиздецом, а его сердце не выдержит. то есть бэкхен может подкрасться, схватить со спины и укусить в плечо. или встать на колено и целовать руку, чуть ли не беря ее всю в рот. или подхватить под ногами, закинуть на плечо и понести в спальню., а ведь они друзья. до зубного скрежета пр-росто друзья. с гейскими шутками, тупыми подколами, вечерами видеоигр вместо домашки. все окей. только у чондэ каждый раз что-то обрывается там, за грудиной, и он не может дать нормальную оценку этому всему. кроме как «пездец», потому что словарный запас страдает, хромает, почти мертв. слова-паразиты хорошо прижились, и бэкхен регулярно его встряхивает: «чел, заебал, говори нормально». и не поспоришь. пьяный бэкхен блядует отчаянно и красиво, заливает в себя всякую мешанину, пока все не закончится. часа три еще откровенно полон сил, а потом затихает, сворачивается где-нибудь в углу и не может ни есть, ни пить — тошнит. чондэ сидит рядом, немного косит нежным взглядом и перебирает чужие взмокшие волосы, пока друг куда-то в грудь ему бормочет: «чондэ, я пездец перебрал». ким соглашается, наставляет его на путь истинный и уходит к остальным, когда его посылают со своими нравоучениями. блядь не исправишь. позже чондэ возвращается к парню, что таращился в потолок, лежа на диване и свесив руку. «чел, тебе легче?» — спрашивает ким, небрежно касаясь запястья коленом. бэкхен переводит на него взгляд и говорит очень даже осмысленно для своего состояния: «друг, пошли домой». и они пошли. пошли к бэкхену на квартиру, что жил один и очень гордился своими сорока метрами, постоянно зазывал чондэ к себе, но тот отвечал, что не на кого оставить младшего брата. «очень жаль» и «ну и дурак» говорил бен в зависимости от настроения. по приходу домой и спустя минуты три возни чондэ доносит их до полутороспальной кровати и бросает прямо так, в одежде. он хочет подняться и уйти на диван, но бэкхен так вцепился, что сопротивляться не было сил. под одеялом по-дружески переплелись ноги. рука кима потянулась к чужому лицу, касаясь глаз и щек на проверку реакции. бэкхен перехватывает запястье и кусает за внутреннее ребро. чондэ засыпает, оставив свою ладонь в руках бена. на утро чондэ просыпается то ли от того, что в голову долбит, то ли от того, что перегаром воняет на всю комнату. бэкхен выглядит отнюдь не мило и даже плохо, но ким просто решает открыть окно и уйти на кухню. хоть он и жил практически в этом доме, все знал, где что лежит, чондэ не мог себе позволить взять чужую одежду и отправиться в душ, хоть бэкхен и не был бы против. сидеть на кухне с холодным чаем и яблоком ну очень скучно. однако он улыбается, когда опухший и растрепанный бэкхен появляется в дверях, щурясь и держась за голову. — в доме ты хозяин, так что я даже чайник не ставил. — ну ты блять. бэкхен садится с грохотом за стол, и чондэ берет все в свои руки: подать другу таблетки и отправить его в ванну хотя бы умыться и причесаться /«тебя будто корова лизнула»/. бен долго молчит и думает, что сказать, но не находится с ответом и просто уходит. чондэ так же по-дружески готовит на всех завтрак, прокручивает в голове прошедшую ночь и не знает, на чем остановиться. пальцы касаются пестрого пятна на коже выше вен на запястьях. от таких выходок бэкхена у чондэ и крошится сердце. и когда только он успел?