Читай по губам

— Это любовь, агент Романова? — В любовь играют дети, а я у него в долгу. Наташа еще несколько раз вспоминала этот разговор после, и каждый раз неизменно сталкивалась с мыслью о собственной правоте. Она никогда не называла то, что происходит между ней и Клинтом любовью. Это просто было б неправильно. Для Романовой любовь — это конфеты, цветы, завтраки в постель и прочие милые вещи; Наташа рассталась с ними еще в КГБ. Да, и ей всегда казалось, что такие отношения не долговечны. Мимолетны. Сначала все и правда прекрасно, и так непривычно, что радуешься каждому мгновенью, а потом начинает надоедать… А они с Клинтом просто нужны друг другу. Русская не привыкла бояться, но когда она ворвалась в палату и увидела его, лежащего без сознания и подключенного к капельнице, тело отчего-то сковал холод и руки начали трястись. Она пыталась совладать с эмоциями и сделать хоть шаг, но тело будто онемело, а глаза стали красными от наступивших слез. Лучник не раз попадал в больницу, и Романова к этому привыкла. Но видеть Клинта среди пищащих приборов, с бледной кожей, перевязанной головой, и не разгромить всю больницу от злости — для Наташи стало испытанием. Она тихо просидела всю ночь около него, держа за руку, и повторяя шепотом одни и те же слова: Не смей оставлять меня одну. Вкладывая в это предложение все, что она не успела сказать ему раньше. Когда в первый раз Клинт пришел в себя, Наташа лежала у него на груди, подложив руку под ладонь Бартона. Он как-то слабо улыбнулся и сжал ее ладонь, как делал почти всегда после долгих миссий. Осознание того что он в больнице не успело за очередным провалом в сон. А Наташа дернулась, почувствовав движение, и улыбнулась, потому что дальше все будет в порядке. Тогда ей казалось, что это так. Звук своих собственных шагов отдается громче, чем обычно. Она привыкла ходить на носках и красться тихо как пантера, но сейчас она просто злилась. Злилась и волновалась. От этого создавалось ощущение, что лестница сейчас обвалится. Наташа миновала третий этаж и резко остановилась напротив двери с номером тринадцать. Ей вдруг стало как-то неприятно холодно. Раньше такого не случалось. Если дверь не будет открыта, она ее выломает. Романова привыкла держать слово. Все оказывается наоборот. Ручка двери с легкостью поддается, и дверь бесшумно открывается, впуская шпионку в квартиру. Наташа любит здесь бывать, но сейчас это чувство резко куда-то испарилось. От видимой пыли на полках, совершенной тишины и четко осязаемой пустоты становится жутко. Первое, что чувствует Наташа — резкий и горький запах кофе. Она морщит нос. Клинт не особо любил кофе, объясняя это тем, что он мешает концентрации внимания. Но сейчас ему, похоже, только это и нужно… Наташа проходит глубже в квартиру и вдруг резко подается в сторону. Тишина играет на руку. Стрела со звенящим хлопком вдребезги разбивает раньше стоящую за правым плечом фарфоровую фигурку. Романову спасают только отточенные навыки и реакция. И возможное ожидание такой ситуации. Все происходит слишком быстро и Клинт не сразу понимает в кого он только что чуть не пустил стрелу. Бартон опускает лук, как только Романова с осуждающим взглядом становится перед ним. Он переводит взгляд с лука на Наташу и обратно. Смотрит на нее каким-то мутным взглядом, пытаясь понять цель ее визита и такое недовольное выражение лица. Ситуация кажется ему совершенно обычной. Вот только кто был врагом: Наташа или фарфоровая фигурка он вряд ли поймет. Все становится на свои места, когда шпионка сокращает расстояние между ними и аккуратно касается руки лучника, будто боится, что он сбежит. Ей не нравится его реакция, но сейчас не время. Романова разжимает и без того слабую ладонь Клинта, забирая у него лук. Промах — это вопрос времени. Лучник даже не смотрит на нее; с виноватым лицом опускается на диван. Наташа понимает, что прийти сюда было самым правильным решением. Она чувствует эту гнетущую пустоту, и если она так давит на нее, то легко может сломать Клинта Бартона. И с этим определенно стоит что-то делать. Мешки под глазами, осунувшиеся выражение лица и стеклянный взгляд прекрасно дает знать о том, что Бартон не спал очень давно. И Романову это беспокоит. Он сидит как обездвиженная кукла, уперев взгляд в зашторенное окно. Шпионка привстает с дивана, как вдруг Бартон резко поворачивается к ней лицом и утыкается в ее рыжие волосы. Романовой этот жест говорит о многом, и она садится обратно, прикоснувшись ладонью к спине лучника. Привычное действие для обоих. Еще в самом начале их знакомства, но уже определенно доверительных отношений с обеих сторон, Наташа возвращалась с очередных миссий, нередко получая ранения, а вдобавок десятки осуждающих взглядов и перешептываний за спиной. Она могла час сидеть, уткнувшись носом в шею Бартона и просто молчать. Потому что слова им никогда не были нужны. — Все будет в порядке, — тихо шепчет Наташа на ухо. Клинт не слышит, что она говорит, но чувствует ее теплое дыхание и от этого становится легче. Он судорожно вдыхает. Она проводит ладонью по его спине, уверяя, что не собирается никуда уходить, встает, сталкивается с непонимающим взглядом Клинта, подходит к окну и одергивает штору. Свет быстро заполняет комнату заставляя поморщиться. Романова проходит на кухню. Раковина завалена кружками, пустыми тарелками и другой грязной посудой. Она громко вздыхает, складывает руки на груди и думает с чего ей начать. На кухонной тумбе стоит открытый кофейник, а размытые следы вокруг прекрасно говорят сами за себя. Она слышит, как Бартон медленно подходит к ней сзади, шоркая ногами о ковер. Она смиряет его строгим взглядом, на что он только виновато улыбается ей в ответ. А взгляд все еще мутный. В таком состоянии он вряд ли может соображать, поэтому Наташа упрямо вертит головой и, открыв кухонный шкаф, достает оттуда зеленый чай. Бартон просто стоит в проеме и следит за каждым ее движением, позволяя ей делать все что угодно. То ли осознание слишком медленно доходит, то ли действительно все равно. Нат заваривает чай и сладкий запах разносится по кухне. Вместе с уличным воздухом значительно спасает от удушливого запаха в квартире. Для начала хватит и этого. Бартон достает банку с кофе и протягивает ее Наташе, даже не догадываясь, что горячий чай предназначается ему. Она забирает у него банку, демонстрационно открывает окно еще шире и выбрасывает горький напиток куда подальше. Бартон хмурит брови, и Наташе даже кажется, поджимает губы от обиды. Все-таки заставляет лучника взять чашку с ароматным напитком и садится за стол. Клинт следует ее примеру. Похоже, даже выпить чай и не принять его за отраву, для Бартона будет сложно. Наташа достает из сумки блокнот и что-то быстро пишет черной ручкой. Тебе надо выспаться. Для Клинта это неожиданной новостью не является. Ибо вряд ли синяки под глазами говорят об обратном. Лучник несколько раз прочитывает предложение, а потом замирает, смотря на Романову с каким-то ужасом в глазах. Он упрямо качает головой. И она прекрасно понимает, чего он боится. Кошмары. Клинт берет ее за запястье, слабо сжав, и умоляюще смотрит на нее. У него очень холодные руки, а кончики пальцев наоборот — теплые из-за горячей кружки. И все в его взгляде просто кричит о том, что он не хочет остаться один. Как будто Наташа собирается его оставить. Глупый, маленький Клинт Бартон до сих пор ничему не научился. Наташа Романова умеет пользоваться слабостями других. Не важно, на пользу ей или кому-то еще. Сейчас это играет на пользу им обоим. Клинт вяло плетется за Нат, как только она встает из-за стола. Есть десятки способов затащить кого-то в постель. Романова знает все. Использует сотни. А сейчас с Бартоном вряд ли сработает хоть один. Наташа скидывает подушки из шкафа на кровать, забросив на них еще светло фиолетовый плед. Опять непривычная для шпионки забота. Похоже, чай, наконец, оставил благоприятное влияние на голову Бартона. Тот без странных взглядов, толчков и бумажных записочек понимает, что от него хотят. Но все также нерешительно подходит к кровати и, не сняв футболку, забирается под одеяло. До сих пор следит взглядом за Наташей. Как маленький. Романова вздыхает, слабо улыбается и ложится рядом. Хорошо. Если от этого ему станет лучше, она готова сделать все что угодно. Она слышит как громко и часто бьется его сердце, тишина в квартире на этот раз совсем не причем. — Наташа, — с хрипотой в голосе от долгого молчания произносит Клинт. На пару секунд она даже перестает дышать. Так непривычно слышать его голос. Романова подкладывает свою руку под ладонь Бартона и ложится чуть ближе. Как раньше. Просто немного человеческого тепла, в котором, как бы не скрывали, оба нуждаются. И через пару минут она замечает, что его сердце уже не так сильно бьется о грудную клетку, а дыхание не состоит из нервных вдохов и выдохов. Но Клинту почему-то до сих пор страшно. Даже сильнее чем раньше. Он смотрит на ее умиротворенное лицо, чувствует, как она дышит и ему кажется, что он уже сошел с ума. Из-за обилия кофе, тупой пустоты и бессонницы. И Наташа — просто галлюцинация, плод его воображения. Он не хочет засыпать. Уже не от кошмаров. А от страха проснуться и не почувствовать рядом единственного человека способного прогнать пустоту.