Пленники

Впереди меня вновь шёл знакомый и молчаливый провожатый. — Куда вы меня ведёте? — настороженно поинтересовалась я. В ответ тишина. Опять. Он всегда молчит. И это ужасно раздражает. — Слушай, ты что издеваешься? Сложно слово сказать? — разозлилась я. Но вместо этого он подвёл меня к очередной двери, открыл её и сделал жест зайти. Я переступила порог и замерла, оглядываясь. Вокруг царила привычная для этого дома роскошь. Мебель, шторы, ковры — всё было выполнено в красно-золотых тонах. «Похоже на будуар шлюхи» — мелькнула мысль. И, в самом деле, несмотря на роскошь, вокруг, комната мне не нравилась. Слишком броско и пошло. В помещении я была одна. Что дальше? Три дня я жила в относительном спокойствии. Три раза в день меня кормили, дважды водили в ванную. Остальное время я сидела в одиночестве. Мой мучитель не появлялся, чему я была несказанно рада. Но это и пугало. Он, скорее всего, что-то задумал, и я терялась в пугающих догадках, что именно. И вот теперь меня привели в эту безвкусно оформленную комнату, это могло означать лишь одно — этот козел решил воплотить в жизнь одну из своих грязных задумок. Но что конкретно у него на уме? Неподалёку от огромной кровати я заметила небольшой столик, на котором стояли вино, фрукты и еще какая-то еда. Есть хотелось ужасно, и пришлось приложить усилие, чтобы не наброситься на эту роскошь. Я сидела и ждала, сама не знаю чего. С каждой минутой напряжение возрастало, и я буквально подпрыгнула на месте, услышав, как хлопнула дверь. Настороженным взглядом я окинула Адриана, который при ярком свете в простых джинсах и футболке, обтягивающей красивое тело, казался особенно хорош. Как бы я не ненавидела этого мужчину, но отрицать его физическую привлекательность было невозможно. Жаль, что его красота лишь внешняя, внутри он был мерзким чудовищем, лишенным души. — Почему ты не ешь? — Что ты задумал? Вопросы прозвучали одновременно, и мужчина улыбнулся уголками губ, я же насторожилась. Ленивой и грациозной походкой он подошёл к кровати и, придвинув столик, сел и начал есть. — Присоединишься? — спросил он. Есть хотелось зверски, но инстинкты требовали быть настороже, и поэтому я отрицательно помотала головой. — Как хочешь, — пожал он плечами. — Хотя, знаешь, очень вкусно. Может, все же съешь кусочек? — продолжал он соблазнять меня. Я переминалась с ноги на ногу, не зная, что предпринять. В конечном итоге, осторожными шажками я приблизилась к кровати и села на самый краешек, как можно дальше от Адриана. Не на секунду не упуская мужчину из вида, я жевала салат. Напряжение сводило меня с ума, в то время, как мужчина всем своим видом выражал расслабленность. — Может, уже скажешь, какую гадость задумал на этот раз? — не выдержала я в итоге. — Почему же сразу задумал гадость? — поинтересовался он. — Может, я просто решил поужинать в компании красивой девушки. Его комплимент ни как на меня не подействовал, и я не удержалась: — Если бы на твоём месте был кто-нибудь другой, я бы возможно и поверила, но это же ты. Ты ничего не делаешь, не преследуя своих личных, грязных целей. — Криста, — закатил глаза мужчина, — Ну, почему ты не можешь хоть на миг спрятать свои иголки и спокойно поужинать? Я решила не отвечать, дабы не накалять обстановку, и молча продолжила есть. — Вина для дамы, — протянул он мне бокал. — Оно отравлено? — съязвила я. — Как бы удивительно это не было, но нет. Зачем мне это? — вскинул он красивую бровь. Множество колких ответов крутились на языке, но я решила смолчать. Я уже усвоила, что язык мой — враг мой. Именно моя вспыльчивость уже неоднократно усугубляла ситуацию. Остаток ужина прошёл в гробовой тишине. — Нравится комната? — услышала я голос своего мучителя. — Не особенно. Я думала, у тебя больше вкуса, — отозвалась я. — Вычурно, очень смахивает на будуар шлюхи, — озвучила я ассоциацию, недавно пришедшую мне на ум. Я не заметила, когда он успел придвинуться ко мне, и теперь, обняв за плечи, шептал мне в ухо: — Жаль. Я думал поселить тебя здесь. Я молчала, напрягшись каждой клеточкой тела. А мужчина продолжал мягко и осторожно массировать мои плечи. От выпитого вина слегка кружилась голова, и я расслабилась, совершенно того не желая. Его руки незаметно опустились на грудь и стали поглаживать соски сквозь ткань халата. Губами он нашел мои губы и мягкими, неспешными движениями ласкал их. Неосознанно я приоткрыла рот, и его язык скользнул внутрь, углубляя поцелуй. Я не понимала себя и своих ощущений, но вопреки требованиям разума тело отзывалось на ласки неожиданным образом. Сердце ускорило ритм, низ живота начало тянуть, а дыхание сбилось. Адриан развязал пояс халата и спустил его с моих плеч. Я оказалась перед ним полностью обнаженной. Губами он нашел мой сосок и легонько потянул, я вздрогнула от приятной волны, пробежавшей по телу. Мысли в голове путались, но сквозь них тонкой ниточкой пробивалось осознание: так нельзя — это неправильно. — Не надо, — прошептала я, пытаясь его оттолкнуть. — Шшш, — прошептал он и вновь страстно поцеловал меня. — Не надо слов, котёнок. Мягким движением Адриан повалил меня на кровать, не на секунду не прекращая свои манипуляции с моим телом, которое меня предало, и отправило разум и логику в нокаут. Сквозь пелену желания я, в конечном итоге, поняла, что мужчина абсолютно обнажен, и это отрезвило меня. — Я не хочу, — пискнула я, слабо вырываясь. Рукой мужчина коснулся моего клитора, вызвав новую волну наслаждения, а вскоре его палец скользнул внутрь, заставляя хватать ртом воздух. — Твоё тело говорит об обратном, — прошептал он. — Зачем ты противишься своему желанию? Расслабься и наслаждайся процессом, — продолжал он уговаривать меня. Звук его голоса, потемневшие небесные глаза лишали остатков разума и воли, и я сдалась, отдаваясь таким сладким и новым ощущениям. Легкая боль пронзила тело, когда он вошёл в меня, и я напряглась. — Тихо, сладкая. У тебя там ещё не до конца все зажило. Сейчас боль пройдёт, — услышала я голос Адриана. И он не обманул. Плавными движениями он скользил во мне, наполняя меня, вызывая восхитительные ощущения. Робко и скованно я начала двигаться ему навстречу, и заметив это, мужчина ускорил темп, а вскоре и вовсе перешёл на беспощадный, безумный ритм. Чувства и эмоции захлестывали меня. Я целиком тонула в ощущениях, забыв собственное имя. Это было нереально, потрясающе, мультифеерично! Но моё тело жаждало чего-то большего, чего-то, что приближалось с каждым новым толчком мужчины. И, в конечном итоге, я не выдержала, тело пронзило острое, невыносимое наслаждение, унося меня за пределы нашей реальности. Когда способность, хоть как-то мыслить, вернулась, я ощутила, как Адриан, сделав еще несколько мощных толчков, со стоном кончил, наполняя меня собой. Пытаясь восстановить дыхание, я лежала и осознавала весь ужас произошедшего. Меня замутило от отвращения к себе. Как я могла? Я отдалась человеку, который дважды жестоко изнасиловал меня, держал как собаку на цепи в подвале, который лишил меня всего. Дура, безвольная тряпка! Я была ужасно подавлена и разочарована в себе. Мне казалось, что я предала саму себя. За такими невеселыми мыслями я не заметила, как мужчина встал, и, когда я бросила на него взгляд, он уже натягивал на себя футболку. — Ты разочаровала меня, Криста, — услышала я его голос и изумленно уставилась на него. — Я думал, ты другая. С характером. Не из тех, кто готов раздвинуть ноги, стоит их погладить по головке. А на деле, ты оказалась такой же шлюхой, как все. Его слова, как нож кромсали душу, и самое ужасное, они отчасти вторили моим мыслям. — Для того, чтобы ты мне отдалась, понадобилось всего лишь сменить обстановку и накормить хорошим ужином. Плюс пара комплиментов, и ты готова на всё, — он покачал головой, — Просто признай это, и будь моей персональной шлюхой. Будешь жить в этой комнате, хорошие тряпки и прочие атрибуты красивой жизни будут к твоим услугам, Криста. Глаза жгли злые слёзы унижения, и я молчала, стиснув зубы, боясь, что если открою рот, плотину прорвёт, и ублюдок в очередной раз увидит мои слёзы. — Ты — обычная шлюха, признай это, — продолжал он издеваться и унижать меня. — Да пошёл ты! — сорвалась я, — Ублюдок! Грязный, самонадеянный ублюдок! Ненавижу! Можешь радоваться, праздновать свою маленькую победу, потому что это первый и последний раз, когда я что-то сделала для тебя добровольно! Запомни мои слова, мразь! Мужчина окинул меня долгим ленивым взглядом. И плотоядно ухмыльнулся. А потом вперил в меня взгляд невероятных глаз. — Сколько же в тебе огня, страсти! — выдохнул он. — Очень горячая крошка. И кстати, ты была права — эта комната место, куда я вожу женщин для секса. Звук пощёчины разорвал воздух, и я, осознав произошедшее, вжала голову в плечи, ожидая сдачи. Вместо этого он надменно посмотрел на меня и скомандовал: — Уведите её. В комнату вошел мой молчаливый провожатый, и взяв меня под локоть, повел прочь. — Будь ты проклят, Адриан Джонсон! — завопила я, горя в костре невыносимого унижения. В ответ я услышала громкий, издевательский смех. Разрываемая противоречивыми чувствами и эмоциями, я не заметила, как мы дошли до комнаты, служившей мне тюрьмой. Перед дверью мужчина остановился, и я, наконец, услышала его голос. — Противозачаточная. Выпейте, — он протянул мне таблетку, которую я послушно проглотила. Дверь за моей спиной закрылась, и я осталась наедине со своими мыслями. Один только факт, что таблетку мне дал этот мужик, говорил о том, что этот козел заранее всё спланировал до малейших мелочей. Всё, и что случилось, было задумано заранее. И я, как по нотам, сыграла уготованную мне роль. Случившееся было худшим из унижений, лучше бы он в очередной раз жестоко изнасиловал и избил меня, чем это. Я потеряла бдительность и незамедлительно поплатилось за это. Как можно было расслабиться в компании человека, который мечтает сделать меня своей подстилкой? Сломить мою волю и превратить в послушную игрушку? На душе было непередаваемо мерзко. За один единственный вечер он растоптал мою гордость и извалял душу в грязи. Никогда в жизни мне не было так стыдно перед собой. Я предала все свои принципы, отдалась своему насильнику, как какая-то шлюха. Господи! Как я могла? Чтобы ни случилось, этого больше не повторится. Никогда и ни за что. Ни за что больше я не предам саму себя. — Клянусь, — произнесла я сквозь слёзы, что неконтролируемым потоком текли по щекам.