Сквозь линию жизни

Песня для вдохновения: Kadebostany – Castle in the snow vintage.beat – ты знаешь, мне так тебя здесь не хватает Я всегда боялась потерять себя в тебе. Ты был настолько жесток и нахален, что мне сводило скулы от беспомощности. Вся моя жизнь, благодаря тебе, превратилась в гонку непонятных чувств. Я никогда не могла угадать, кто ты сегодня. Мой ли ты, или же давний знакомый... Возле тебя так уютно и холодно. Всегда так отчужденно холодно. Часто вспоминаю, тот момент в моей жизни, когда меня пытала Беллатриса и как ты смотрел на это. Тебе было страшно, ты едва ли сдерживался, чтобы не отвернуться. Я один раз сумела посмотреть на тебя, ты на секунду поддался ко мне, а потом, словно тебя кто-то одёрнул, ты остался стоять на месте. Но твой взгляд, эти глаза я запомнила навсегда. Я помню наш первый поцелуй. Вернее, говоря поцелуем, это и назвать сложно, мне казалось, что ты мстишь себе и мне. Вот только ведь за что? Хогвартс. 7 курс. Башня старост. Тихий вой ветра за окном, комната освещалась тусклым светом свечи и камина. Девушка сидела на диване, поджав под себя ноги, заполняла какие-то графики. Хотелось ужасно спать, но что-то не давало ей уйти в свою комнату. Она знает, что его нет в комнате, что он ещё не вернулся после того, как Макгонагалл позвала к себе. Возможно, стоило бы забыть, не думать, пойти отдохнуть. Но внутренний голос подсказывает, что надо остаться. — Грейнджер, ты когда-нибудь уберешься из этой комнаты? — девушка выпустила из рук бумаги от неожиданности. Ему всегда удавалось заявиться в тот момент, когда она уже не ожидала. — Что от тебя хотела профессор Макгонагалл? — парень ухмыльнулся её словам. Его раздражало её поведение, а ещё больше раздражал её вездесущий нос. — Ты себя своей любопытностью ещё не достала? Он медленно приближался к девушке, сбрасывая с себя по дороге мантию, закатывая рукава сорочки. Ему нравилось то, что она наблюдала за ним, делая вид, что ей всё равно. — Я просто спросила. Не хочешь отвечать — не надо... — Гермиона сложила все свои вещи, поднимаясь с дивана. Она сразу заметила тяжелый взгляд Малфоя, то, как он неуверенно прошел по комнате. Странно отвел взгляд, опираясь на стол. Шатенка остановилась возле него, посмотрев на его лицо. — Всё в порядке? — Тебе-то какое дело? — Драко взглянул на неё, злость в его глазах. Она прекрасно понимает, что он зол. Только вот не на неё. — Будешь дальше жить той ненавистью, погубишь самого себя. Мелкий дождь моросил по окнам, нагнетая неприятную атмосферу. Ей хотелось поскорее закончить этот разговор и лечь в удобную постель, зарываясь в ненужные мысли. Обдумывая всё, что происходит в её жизни. Родители далеко, все обязанности старост на ней, Рон кроме квиддича ничего не видит, ещё и Малфой достает её каждый день. — Ты ничего не понимаешь, Грейнджер, — он кинул галстук на стол, не отводя глаз от девушки. — Правильно говорят, что люди не меняются, — ей хотелось развернутся и уйти, оставить его одного. «Я знаю, что не должна лезть. Я знаю, что он никогда не расскажет, что случилось. Но он ошибается, ненавидя меня...» Девушка достает из стопки несколько бумаг протягивая их Малфою: — Это графики дежурств, доделаешь сам. Мне надоело делать всё за тебя, а ты мне не то чтобы спасибо сказать, ты меня всё время оскорбляешь. Теперь ты сам по себе, вот твоя часть обязанностей, — она додает ещё одну бумагу, где поделены обязанности, — оставайся и дальше таким уродом. Он даже не пошевелил ни одним мускулом, не среагировал на то что она держит в руках. Ему нравится эта игра под названием "Достань Грейнджер". Блондин поправляет прическу, всё так же, не отводя глаз от неё. — Грейнджер, смирись с моим моральным уродством и расслабься. — Смириться? С таким не мирятся, с таким борются. И забери у меня уже эти бумаги, — она трясет ими, вжимая их ему в грудь. Он кривит губы и резко хватает её за запястье, отчего Гермиона поддается назад, пытаясь вырвать руку. — Ты такая наивная, — он тянет её на себя, делая вид, что ему противно касаться шатенки, — правда в том, что я не хочу с этим бороться. Мне нравится то, кем я являюсь. — Низким, подлым слизняком? — Я лицемер, Грейнджер, я могу натянуть любую маску, и ты никогда не узнаешь, где я настоящий. Ещё ближе к нему, она ощущает его дыхание на себе. Хочется ударить его и убежать, а главное хочется почему-то расплакаться. Навзрыд. Только вот он спокоен, словно айсберг в океане. Он, словно штиль на море. — Мне всё равно, Малфой, будь кем хочешь. А меня отпусти. — Нет, тебя надо проучить. — Что ты… Малфой, отпусти немедленно! Он ухмыляется, словно знает гораздо больше, чем говорит, словно он задумал нечто коварное. Его свободная рука отбрасывает бумаги в сторону, после чего он меняется местами с девушкой, прижимая её к столу. Ему безумно нравится, то, как она реагирует на его поведение, на то, как он касается её шеи. Малфой наклоняется к губам девушки и шепчет: «Твои мысли ведь тебя сейчас убивают. Что же он делает? Зачем?» Она едва ли может глотнуть подступивший ком, пытается выбраться из его хватки. Он ухмыляется, впиваясь ей в губы. Терзает и мучает, но уж никак не целует. В его касаниях столько жестокости, столько злости и боли. Он скользит руками по её талии, врываясь языком, ей в рот. Что-то ужасное есть в этом поцелуе. Девушка стонет от безвыходности, бьет его в грудь. Никто и никогда не поймет его поступков. — Вот теперь ты вообще заснуть не сможешь, — отрываясь от губ Гермионы, парень улыбнулся, и посмотрел в ее растерянные глаза, — больше никогда не лезь в мои дела, Грейнджер. Приятной бессонной ночи. Драко оставил её одну в комнате с взбитым дыханием, с непонятными мыслями и с будущей бессонной ночью.

* * *

После той ночи мы с тобой не общались толком, лишь по делам старост. Я избегала тебя, точно так же, как и ты меня. У тебя была своя личная жизнь, и то, что случилось, мне казалось банальным извращением с твоей стороны. Моя жизнь катилась своим чередом, заканчивая Хогвартс в последний день перед экзаменами, ты всё же заговорил со мной. «Удачи на экзаменах, Грейнджер!». Я удивилась, но всё же постаралась улыбнуться и ответила: «Тебе того же, Малфой...» Перед тем, как уйти, ты посмотрел на меня, как тогда, в тот вечер и ухмыльнулся: «Я думаю, нам надо как-нибудь повторить тот случай» Я уже открыла рот, чтобы возмутиться, но ты уже оставил меня одну. Снова со своими мыслями, с непонятными ощущениями. Твои действия всю жизнь меня вводили в шок. Тебе постоянно удавалось удивить меня. Мне удалось начать свою карьеру с Отдела регулирования и контроля за магическими существами. Кто бы, что не говорил, но мне нравилась эта работа. Мне нравилось, что Рон начал проявлять ко мне больше внимания. Мы ходили в музеи, театры, рестораны. Я забыла за то, что ты существуешь, и как бы прискорбно не звучало, но тебе удалось испортить мне идеальный вечер. Два года после Хогвартса. Ресторан (коридор возле уборной). — Мне нравится твой сегодняшний образ, Грейнджер. Голос парня звучит слишком едко и слишком близко к девушке. Она не хочет оборачиваться, уж слишком часто этот блондин оказывается позади неё и на таком опасном расстоянии. Гермиона поправляет изумрудное платье, поворачиваясь к нему лицом. Он близко. Так близко, что она чувствует его дыхание на своем лице. — Здравствуй, Малфой, — держится уверенно, гордо. Надеется, что ему не удастся испортить этот вечер. — Я вижу, вы зря время с Уизли не теряли? — Что ты имеешь в виду? — девушка делает шаг назад от него, и он повторяет за ней, только вот наоборот приближаясь. — То, что этот осел вертит в руках бархатную коробочку, вероятнее всего с кольцом. И если ты не совсем тупая, то догадаешься к чему бы это... — его рука касается волос Гермионы, он давно хотел продолжить ту игру, что начал в Хогвартсе. И вот он стоит напротив неё, как и тогда, улыбаясь её замешательству. Ей хотелось ударить его сейчас, хотелось исчезнуть из-под этих ледяных глаз. В его взгляде было что-то зловещее, но такое манящее. — Малфой, прекрати. — Что прекратить? — Издеваться. Парень смеется так тихо, почти беззвучно. На секунду опускает взгляд куда-то в пол, улыбается своим же мыслям. Понимая, что ему так не хватало её дурацкой улыбки и грустных глаз. Он знал, что делает, он знал, как сбить её с толку. За секунду блондин впихивает девушку в пустую уборную (и он был весьма рад тому, что она была пуста), закрывая за ними дверь. Её испуганный взгляд, ищущие спасения глаза. — Что ты делаешь? — Издеваюсь, красавица, — его руки прижимают девушку к стене, скользит пальцами по её шее. Такие сладкие и нежные эти движение. Слишком желанные. — Грейнджер, расслабься, я не собираюсь ничего делать. По крайней мере того, о чем ты пожалеешь. — Отпусти меня. Я закричу, — её голос срывается на хрип, она дрожит, вот только он наслаждается, упивается этим зрелищем. — Не закричишь, точнее конечно можешь кричать, но как ты объяснишь, что же ты делала вместе со мной в закрытой и пустой уборной? — эти слова для него, словно мёд, словно ему приносит удовольствие всё это. — Урод. — Насколько же это банально и устарело. Ты, моя милая, скоро всё поймёшь, не волнуйся. «Что значит "пойму"? Зачем он это делает?» Она не успевает ничего сказать, возразить, как он накрывает её губы поцелуем. Слишком сладким. Слишком не таким, как тогда. Этот поцелуй требует отдачи с её стороны. Он требует быть в нем. Малфой через чур долго боролся с тем чувством внутри себя, подавляя его. Вот только, на самом деле, хотелось это сделать гораздо раньше. Ему приходится надавить ей на затылок, чтобы она ответила, чтобы перестала бороться с ним. Её руки опустились вниз по дверям, и хотелось расплакаться от ощущения, что ей нравится. И когда он отпускает губы девушки, чувство пустоты овладевает ими. Они понимают оба, что это неправильно - чувствовать то, что чувствуют они. — Это тебе урок, Грейнджер. Если я не увижу на твоем безымянном пальце кольца, то найду тебя. Но если ты примешь его предложение, то в скором времени пожалеешь.