Сквозь линию жизни

Я помню тот вечер в ресторане, словно это было вчера. Я помню свой безумный испуг, что поглотил меня с головой. Я помню твои глаза, что пленили меня в ледяном омуте безумности. Никогда ранее мне не приходилось слышать такое в свою сторону. «Если я не увижу на твоем безымянном пальце кольца, то найду тебя. Но если ты примешь его предложение, то в скором времени пожалеешь...» Я не хотела следовать твоим указаниям. Я знала, что ты умеешь натягивать маски, я это усвоила давно. Мне пришлось пережить предложение Рона. Пришлось изобразить удивление. Он волновался, я знаю, что люблю его и знаю, что он любит меня. И да, я приняла его предложение, он был безумно счастлив, точно так же, как и я. Мы проводили много времени вместе, мы планировали провести церемонию и саму свадьбу идеально. Но и спешить мы не хотели, хотя я теперь неуверенна - не хотела спешить я или он? Примерно через полгода Рону пришло предложение играть в «Пушках Педдл». Что было весьма странно, я никогда не слышала от него, чтобы он подавал заявку. Да и он собирался стать совладельцем магазина вместе с Джорджем. Я видела, как он обрадовался, как он улыбался. Но я знала, что он скрывает от меня что-то. Только вот что? Полгода с момента предложения. Общая квартира Рона и Гермионы. — Рон, что не так? Они сидели за столом на кухне, Грейнджер пыталась понять, что же все-таки происходит с её женихом и почему он до сих пор не решился принять предложение Пушек. — Все нормально, Гермиона. Почему ты решила, что что-то не так? — Он отвел взгляд, поднимаясь со стула и убирая грязную посуду со стола. — Да хотя бы, потому что ты никогда не убирал за собой. Я вижу, что ты не договариваешь мне что-то, но я не могу понять что. — Я же сказал, что все нормально. — Девушка замечает, как он злится, как ему тяжело смотреть на неё. Его повышенный тон и вскинутые вверх брови предвещают ссору или большую и горькую правду. — Не злись, я хочу понять. Ты не принимаешь предложение Пушек, хотя, я думаю, это была твоя мечта детства. Ты не разговаривал со мной по душам с прочтения того письма. Так что не так? — она умеет его успокаивать, шатенка умеет справляться с его характером. Ей не нужно повышать тон или кричать, просто быть собой. — Я не буду принимать предложение Пушек. — Почему? Я видела твое письмо им, где ты говоришь, что хочешь принять их предложение, — он тяжело выдыхает и закрывает глаза. Девушка подходит к нему, касаясь его лица, нежно поворачивая его к себе. Смотрит в те глаза, что так по-детски в ответ цепляют за тёплый карий океан. Она улыбается и целует его в щеку, шепчет: «Все хорошо, не хочешь говорить не надо. Но знай, что я всегда выслушаю...» — Мерлинова борода, да потому что они выставили условие, если я принимаю предложение, то я должен быть первые несколько лет холост, чтобы вызывать увлечение у девушек. — Что, прости? – она, словно от удара по голове, отходит от него. — Увлечение у девушек?  — Вот поэтому я не хотел тебе говорить. — Но ты собирался принять его. Ты думал над этим, не сказав мне. А как же наша свадьба? Как же то, что мы планировали? — Гермиона, не начинай. Я бы не принял его без твоего согласия, — парень касается её плеч и пытается улыбнуться, как бы подбадривая и говоря, что всё будет хорошо. — Тогда докажи. Где это письмо Пушкам? М? — она убирает его руки и выгибает бровь. — Я не… Оно… Я выбросил его. — Ясно, Уизли. Ты пожертвовал нашими отношениями и нами в общем. Если бы только сказал мне, я бы помогла тебе решить. Я бы никогда не отобрала у тебя мечту. Но тебе показалось, что я какая-то ужасная девушка, что запретит тебе искать себя в этой жизни. — Гермиона. — Я верила тебе, я была верна тебе. Ты казался мне всем, и именно ты сломал меня. Ты сломал моё будущее с тобой, поставив во главу себя. Извини, но я попрошу тебя убраться из этой квартиры. — Милая, я не… — Немедленно! — впервые она кричала, впервые у неё вырвался крик беспомощной кошки.

* * *

Он тогда ушел, не сказав ни слова. Посмотрев ему в глаза, я отдала ему кольцо. Я разревелась, я плакала и смотрела на него. Я прошептала: «Если я найду силы перебороть обиду, я пришлю филина. А до тех пор я не хочу тебя видеть». Я долго думала об этом, я искала причины. И правда, искренне, не понимала, почему он так поступил. Что было не так? Потом я поняла, что приглашение в Пушки мог подстроить Малфой, так как обещал, что я пожалею, если приму его предложение. Хотя мне это и казалось абсурдом, я правда рассматривала эту теорию. И даже это не перекрывало боли от предательства. Мне часто приходили цветы от Рона, а ещё чаще я наблюдала его имя в газетах. Никогда ранее я не думала, что придётся избегать его. Три месяца после ссоры Рона и Гермионы. Кафе. Она сидела за барной стойкой, Гарри ушел пятнадцать минут назад. Как бы Грейнджер не хотелось забыть о Роне, Гарри своим поведением выдавал обеспокоенность и жалость. Поэтому она осталась подольше, поэтому решила побыть одной. Но всё испортил Малфой, что сидел в конце помещения и наблюдал за ней. Девушку взбесило, то как он улыбался, как попивал свой виски и прожигал на ней свое клеймо. Её личная тайна, её тайный ад. Сидит и ждет. Ведь он прекрасно знает, что она не сдержится, что она взорвется и выплеснет на него свою обиду. Он ждет того, что она скрывает от себя самой. Через несколько минут, допив вино, девушка покинула помещение кафе. Но всё же бросив ему напоследок ехидную улыбку, ту улыбку, что он любил использовать. Чем вызвала у него недопонимании. Она ждала его недалеко от входа, она знала, что тот пойдет за ней. Спросить, понять или попросить объяснить. — Ты, Малфой, на что собственно надеялся, подстроив приглашение Рону к Пушкам? Девушка стояла боком к нему, пытаясь не смотреть на него. Она вжалась в стену, опустив взгляд. Ведь знала, что может не сдержаться, что не слишком сдержана. Не в такой ситуации. — На то, что мы имеем сейчас... — его ехидный голос кажется ближе чем есть на самом деле. — Я хотел довести тебе, что он не стоит тебя. И уж точно не стоит твоего доверия. Что мне собственно и удалось. — Я не об этом, — Гермиона поднимает глаза, в которых столько обиды и ненависти ко всем и к себе самой, что от этого ощущения горчит во рту, — на что ты надеялся, потом. Ну я бросила его, и что дальше? Что в твоей больной голове творится? Я не понимаю. Я уже настолько запуталась, что не понимаю себя. Поэтому я хочу услышать твое объяснение. Твое, пусть и бессмысленное, но все-таки объяснение. Она смотрит на него с мольбой, в ожидании. Ему приятно видеть эту потерянность, он добился своего. Блондин подходит ближе, поправляя ей воротник куртки и улыбаясь. То ли для неё, то ли для себя. — Я хотел добиться своего. Я это сделал. — Зачем? Я могла сломаться от этого. Это могло сломать меня. Почти сломало. — Но ведь не сломало? Милая Грейнджер, — парень, что уже так много видел в жизни, едва ли касается её подбородка, заставляя смотреть ему в глаза, — ты не знала и не знаешь меня. Даже по сути ты толком и себя не знаешь, если думаешь, что это могло сломать тебя. Я хочу показать, что для тебя вокруг открыты все двери. Со своим умом и целеустремленностью ты добьёшься высот. Только вот Уизли тянул тебя на дно. Как бы тебе это не противно звучит, но это правда. Кроме того, я хочу тебя. — Что? — Хочу тебя. Мне кажется мы бы неплохо смотрелись вместе, — его руки вжимают плечи девушки плотнее в стену и спускаются ниже, задерживаясь на талии. Он ухмыляется тому, как она молчит, как испугано смотрит на него. — Ты ведь тоже об этом думала, и не раз. Признай. — Я не… Черт, да не буду я это признавать. Зачем мне это? Это ты у нас больной ублюдок. Это тебе приятно издеваться над чувствами других. Ты хоть понимаешь своим атрофированным мозгом, что я люблю Рона? Что это просто так не перечеркнешь. И эти твои слова о том, что ты меня хочешь, можешь, знаешь куда себе засунуть? Ты мне принес в жизнь столько боли, не каждый может таким похвастаться. Но тебе выпала такая честь. Ты хоть понимаешь, что кроме тебя, ещё и твоя семья изрядно постаралась. Шрам от твоей тетки до сих пор на руке. И как ты мне прикажешь это тоже забыть и отдаться тебе? Упасть тебе в объятия и кричать: «Спасибо, спаситель, что ты меня избавил от любимого мною монстра!» Как ты это представлял? Она громко выдохнула, прикрыв рот рукой. На момент окончания её тирады она уже плакала. Тихо, незаметно, подкравшись, словно мышь. Ей стало легче, она выговорилась, хотя и не собиралась. Только вот он знал, ему это и надо было. Не её истерика, её освобождение, он хотел, чтобы она сбросила с себя оковы тех годов, проведенных с Уизли. Возможно, она и любит его, возможно, даже он её любит. Но Малфой добьется своего, чего бы это не стоило. — Выговорилась? Легче стало? — девушка убирает руку, стирая солёные дорожки со щек. Она смотрит на него, не понимая ничего. Собираясь выяснить всё, она запуталась ещё больше. — Да. — А теперь слушай меня. Я, Грейнджер, знаю о людях всё. Я заставил тебя выплеснуть всё накопленное. И нет, я не хочу, чтобы мои мотивы были для тебя секретом. Да и, собственно, это не секрет. Просто сейчас ты не поймешь этого. Возможно, со временем... — его губы всё ближе и ближе к ней, ему тяжело смотреть в те глаза, что привлекают его, но отталкивают холодом боли. — Поэтому будь собой, не пытайся ничего выяснить, скоро ты все поймешь. — Я хочу знать одно. — Что? — Я тебе нравлюсь? На секунду он погружается в свои мысли, но почти мгновенно выныривает. Они почти одновременно поднимают взгляд друг на друга, он ухмыляется и наклоняется к ней. «Ты всегда была такой наивной...» Блондин целует её, хватая за затылок, чтобы та не могла отвернуться. Но, кажется, что она совсем не собиралась отворачиваться. Ей приятны эти ощущения тепла его губ, то, как он нагло прижимает её к стене и не дает передохнуть. Он держит одной рукой её запястья, отпуская губы и не скрывая удовольствия, как в прошлый раз, улыбается. — Я найду тебя, когда ты будешь готова продолжить общение.