А мы семья

2011 год Она обрывала его телефон все эти месяцы. Переживания за ребенка, ревность к суррогатной матери и странные чувства вывели ее из равновесия. Она спрашивала каждую мелочь, требовала, чтобы Филипп сразу же сообщал ей обо всем: и хорошем и не очень. Он зачастую забывал ей позвонить, но это было неудивительно, ведь подготовка к шоу забирала все его время. Тогда она звонила сама и снова спрашивала о тех же вещах. Глупо это, наверное, но Пугачева ничего не могла с собой поделать. Вот и сейчас, пальцы привычно искали в телефоне номер Филиппа. Сурмама должна была родить со дня на день, и Алла не находила себе места. Ощущения и чувства были такие, будто она сама собралась рожать. Те же тревога, страх и какая-то затаенная радость. — Слушаю, — устало отозвался король. — Что значит слушаю? — возмутилась она. — Алл, не переживай ты так, — он помассажировал свободной рукой виски и поморщился. Ее повышенное внимание последних месяцев очень нравилось Киркорову, только вот привыкать к этому он не хотел, равно как и позволить ей самой слишком привыкнуть. Ведь все-таки это будет только его ребёнок. — Я не могу не переживать, почему ты такой непонятливый? И почему ты спокойный, как удав? Тут Филипп улыбнулся. Он не был спокоен. Он думал только о том, что скоро станет отцом. Пытался представить себе эти чувства, но пока не мог. И все же он думал об этом, не переставая. Переживал и постоянно требовал отчёта. Все это настолько прочно поселилось в нем, что по ночам ему стала сниться детская колыбель. Только вот он не мог показать этих чувств примадонне, потому что… Была какая-то неловкость. Ему не хотелось, чтобы она видела его таким: сумасшедше счастливым, немного растерянным, мягким и витающим в облаках. Все это могло быть раньше. Тогда давно, когда еще не было той стены, называемой дружбой, которой они оградились, чтобы оставить за ней весь тот позор и боль развода, запретную тему о детях и неудавшуюся любовь. Теперь Филиппу казалось, что ребёнок разрушит ту стену, а это было неминуемо в связи с прошлыми событиями, и позволит им сблизиться, но впускать прошлое, которое безусловно вернётся, он не хотел. — Ты уснул? — раздраженно спросила Алла. — Прости, я думал. — А ты это умеешь? — съехидничала она. — Алл, что с тобой происходит? — в его голосе было волнение и тревога, из-за чего Пугачева вдруг стушевалась и притихла. — Я не знаю, — тихо ответила она. — Хочешь, я приеду? — У тебя ведь граммофон сейчас, куда ты поедешь? — Ну да. Аллусь, все будет хорошо. Как только мне что-нибудь сообщат, ты узнаешь первая, слышишь меня? — Да, — она отключилась, услышав, как в гостиную зашёл Галкин. — С кем это ты в последнее время болтаешь без остановки? — он задал этот вопрос так, как будто в действительности его это мало волновало. Он подтащил к дивану столик и поставил на него принесенный ноутбук и тарелочку с какими-то орешками. Пугачева молчала, уставившись в потухший дисплей телефона немигающим взглядом. — Алла? — Макс нахмурился и, подойдя к ней, помахал рукой перед ещё лицом. — А? — она с трудом перевела на него взгляд, который, наконец, становился осмысленным. — Спрашиваю, кто звонил? — А, Киркоров, — ответила она правду, нисколько не задумываясь. — А-а, — он сразу же потерял к этому интерес. — Ты будешь смотреть граммофон? — Макс уселся на диван и включил ноутбук, сунув в рот орешек. — Буду, — ответила она, усаживаясь рядом, но продолжая витать где-то в облаках. Тем временем представление началось. Она же не видела ничего, что творилось на мониторе. Спутанные и противоречивые мысли не покидали её голову. «Как он назовет ребёнка? Позволит ли мне поучаствовать в выборе имени? Ведь все-таки ребёнок будет и моим… Как я вообще согласилась на эту аферу? А если Максим узнает»? Алла покосилась на Галкина, увлеченного происходящим на экране, и ей стало только хуже. — Глянь, твой Киркоров, — кивнул он, указывая на монитор и набирая себе орешков. Названная фамилия заставила ее отвлечься от мыслей и сосредоточиться на происходящем. Она, как и всегда в последнее время, залюбовалась им, считая своей заслугой все то, что он умел и делал. Однако что-то было не так. Алла нахмурилась. — Что это с ним? — она даже не заметила, что спросила это вслух. — Чего? — Галкин, недоумевая, уставился на неё. — Все нормально с ним, блистает, как обычно, — ехидно договорил он. — Да нет же! — Пугачева даже замахала на него руками. — Ты что, не видишь что ли? Он же сейчас взорвётся от эмоций… — Алл, ты странная какая-то сегодня, — он не нашёл, что ещё сказать, и отвернулся к монитору. В молчании они дослушали его выступление, и Пугачева все больше убеждалась, что что-то случилось. И тут она не поверила своим глазам. «Он плачет»? «… буквально за несколько минут до выхода на сцену… мне сообщили… что у меня родилась дочь»! — отдельными рваными фразами вдруг громко сказал Киркоров, едва сдерживая своё ликование. В этот момент Алла неожиданно ослепла и оглохла. «Дочь? И моя дочь»? В ушах звенело, и набатом били гулкие удары тяжёлого молота. Сквозь этот внутренний шум послышались возгласы и смех Галкина. — Что он задумал? Для пиара это уже слишком! Хотя с него и такое станется! — Замолчи, — вдруг отчеканила Пугачева, приходя в себя. — Что? — он даже порастерял свои орешки, не понимая, почему она не хочет поддержать его шутки про Киркорова. А ведь обычно она подсмеивалась над ним. — Замолчи, — спокойно повторила она. — Алл… — как-то растерянно начал Макс, но снова не знал, что сказать. А Пугачева смотрела на безумно счастливого Филиппа, который просто плакал, и не могла осознать действительности. Но было ещё кое-что, что задело её. «Ты же обещал, что я узнаю первая»!