А мы семья

2012 год — Филь, ты же говорил, что тебе уже разрешили ее перевозить? — умоляющие нотки в ее голосе вполне можно было различить и по телефону. — Ну даа, — как-то хитро протянул Киркоров. — Что ну да? «Он просто не хочет мне ее показывать, — отчаянно думала примадонна. — Правильно, а кто я? Материал… Даже не думала о детях…» В последние дни ожидания ее настроение очень сильно испортилось. Может быть, это было глупо, но дочь казалась ей слишком далекой. Она почему-то никак не могла прочувствовать тот факт, что у нее есть дочь. Общая с Киркоровым, как бы это ни звучало. Она даже завидовала королю эстрады, потому что тот видел ее, а она нет. Мари не позволила фотографировать такую маленькую, и Филипп прилетел тогда в Москву без фото. — Та-дам, — радостно пропел тот, не подозревая о ее мыслях, — её привезли сегодня, — понизив голос, признался он. — Что? И ты морочишь мне голову? — Алл, просто приезжай поскорее, — нетерпеливо проговорил он. Пугачева сбросила вызов, сорвалась в свою комнату и, не заметив вырулившего Галкина, врезалась в него, в результате чего тот буквально впечатался в стену. — Что с тобой? — удивленно вскрикнул он, успев только заметить спину примадонны, исчезнувшей в комнате. Она судорожно переоделась, благодаря себя за то, что уже сделала макияж, схватила сумочку и вдруг замерла посреди комнаты. Она вдруг осознала, что так сильно и мучительно долго ждала этого момента, что думала только об этом, но… Как ей вести себя? Что делать? И как теперь жить? Наконец-то она классифицировала это чувство, которое мучило её с момента рождения дочери, периодически исчезая в те моменты, когда она была с Филиппом. Ненужность, помеха. Чувство того, что она лишняя в его семье. Киркоров ведь сделал практически все, а она только надоедала ему своими звонками. Пугачева вдруг расхотела ехать. Дверь ее комнаты приоткрылась, и зашёл Макс. — Алл, ты куда? — он подошёл чуть ближе к ней, как-то ласково снисходительно глядя на неё. — Мась, я… — горло вдруг перехватило, и она замолчала. — Я… Что мне делать? — Алла неожиданно расплакалась прямо при нем. Тот обнял ещё и начал бормотать какие-то слова утешения, она даже не слушала их. — Ты можешь рассказать мне все. Понимаешь? — вдруг громче сказал Максим. — Да, но… Я лучше пойду, — она отстранилась, поправила макияж и все-таки направилась в загородный дом Киркорова. Он сам открыл ей дверь. — Привет, — широко улыбнулся король эстрады и, наклонившись, поцеловал ещё в щеку. Она кивнула ему. Помогая ей раздеться, Филипп внимательно наблюдал за ней, подмечая ее некоторую отрешенность. Сжатые губы и чуть подрагивающие руки выдавали ещё волнение. — Аллусь? — они еще не вошли в гостиную, и он, наконец, притянул ее к себе, заключив в объятия и благодаря богов за то, что она не пыталась отстраниться. Это получилось как-то само собой, будто так и надо было. — Что ты делаешь? — все-таки возмутилась она, оправдав его опасения. — Ты нервничаешь. Почему? — он смотрел на неё любящим взглядом, только вот она заметила, что мысли его были далеко. — Как я могу не нервничать? — раздраженно откликнулась она. — Я могу тебя успокоить? — он вдруг стал как-то ближе к ней. «Неужели это тот самый долгожданный момент»? — мелькнуло в его голове. Алла, заметив так близко его лицо, забыла о том, что хотела сказать. Осторожно он коснулся губами ее губ, сначала с краешка, а потом, осмелев, забрал её в свой плен полностью, крепче обнимая ее. — Какого…?! — вдруг раздалось удивленное восклицание за спиной Пугачевой, и послышалось звяканье чашек. Они отпрянули друг от друга, как нашкодившие дети. Алла, тяжело дыша, обернулась. Люся пыталась восстановить равновесие и положение чашек на подносе, который она, очевидно, несла в гостиную. — Простите, извините, — забормотала она, пряча улыбающийся взгляд и исчезла в гостиной. — Что ты творишь? — прошипела Пугачева, осознав, что повторяется. — Я для этого сюда приехала что ли? Он решил, что теперь лучше ни с кем не здороваться, и поэтому кивнул ей в сторону лестницы. Она пошла за ним на ватных ногах. «Да что со мной»?! Улыбающийся Филипп уже открывал дверь в детскую. Алла, наконец, зашла внутрь. В комнате стоял полумрак. До этого он не показывал ей верхний этаж дома, предназначенный для дочери, поэтому она могла только предполагать, как он все обустроил. — Зачем ей такая огромная комната? — шепнула она, не отрывая взгляда от детской кроватки с бортиками. — Я надеюсь, что она будет у меня не одна, — также шёпотом ответил Филипп. — Что? — удивилась она. — Тсс, — он приложил палец к губам и поманил примадонну за собой. Алла вдруг схватила его за руку, даже не осознав своего порыва. Так они подошли к кроватке. Малышка спала на животике, повернув голову в противоположную от них сторону и подтянув одну ручку ко рту. Соска валялась рядом, Киркоров осторожно забрал ее. — Вы уже не пеленаете её для сна? — заметила непорядок Пугачева. — Нет, — Филипп тихо рассмеялся, — это уже невозможно, она давно не дает этого делать. Свободу любит. Да и вообще я думаю, что незачем так над ребенком издеваться. А спит она и без этого прекрасно. «Киркоровский характер», — подумала Алла и протянула руку, накрыв маленькую ручонку своей. — Я хочу подержать, — шепнула она. Филипп наблюдал за ней, подмечая какую-то неуверенность и сдержанность. — Алл… — он дождался, пока она обернется и глянет на него, — это твоя дочь. Пугачева сморгнула и осторожно, стараясь не разбудить крошку, взяла её на руки. Филипп залюбовался представившейся ему картиной. Маленькая Алла нисколько не потревоженная, казалось бы чужими непривычными объятиями, немного поерзала, будто устраивалась поудобней, и продолжила спокойно спать на руках примадонны. Малышка действительно была похожа на нее. На лице Пугачевой расцвела настолько счастливая и искренняя улыбка, что Филиппа захлестнуло безудержное ликование. Он подошёл к ней ближе и, как смог, приобнял её, глядя на Аллочку младшую, которая теперь находилась как бы в двойных объятиях. Пугачева подняла на него счастливые глаза, в которых все-таки ещё оставалась некоторая опаска, некоторое неверие в счастье. — Это наша дочь, — шепнул Киркоров и, не удержавшись, наклонился к губам примадонны. Тут уже она ответила ему со всей своей ранее сдерживаемой страстью.