Нежность шмеля

Гэри испугался того чувства нежности, которое его охватило при виде Алана, что-то быстро записывающего в свой блокнот. У омеги длинная шея, на которую падали пряди темно-русых волос с остатками мелирования на кончиках, мягкая округлость плеч и усиливающийся с каждым днем аромат марципана. Вечерами альфа подольше задерживался в гостиной, прислушиваясь к голосу Пэрри, разговаривающего со своим агентом. Он уже знал, что книга почти готова, и омега вносит последние правки. Уилсон предпочитал не задумываться, почему все чаще он после работы торопился домой, предпочитая не задерживаться. Дома ему было хорошо, удобно, комфортно и спокойно. Конечно, он ни в коем случае не умалял заслуг омеги и все чаще размышлял над тем, что он будет делать после того, как Пэрри уйдет. В том, что Алан уйдет, у Гэри не было сомнений: даже если омега питает какие-то надежды на то, что они будут вместе, это неосуществимо. Нереально. Невозможно. Уилсон задумчиво кивнул своему рекламщику, когда тот предложил провести ещё одну серию мастер-классов уже в самих магазинах сети «Бамблби», ведь продажи взлетели вверх после выставки. Судя по всему, омега понимал все правильно и не надеялся на любовь. Простые рабочие отношения - единственное, что мог предложить Уилсон. Когда вечером альфа предложил Алану рассмотреть возможность поработать с ним над рекламной компанией «Бамблби», омега внимательно посмотрел на него, и альфе стало неуютно. - Гэри, мой вес - это единственное, что мешает тебе стать моим альфой и признать нашу истинность? Уилсону стыдно признаться в этом вот так, глаза в глаза. И он отрицательно помотал головой, отвернувшись от серых глаз в окантовке темных ресниц. - Дело не только в твоей внешности, просто у нас разный взгляд на образ жизни и… Омега кивнул, а Гэри показалось, что в уголках глаз омеги заблестели слезы. Но Алан легко встал из-за стола, словно на его боках не было жира, спрятанного под просторной футболкой: - Думаю, «Бамблби» обойдется без моего участия в рекламной кампании, у меня другие планы на ближайшее время. Альфа ворочался в своей холодной постели и мерз, несмотря на включенные на полную мощность батареи. Ему не хватало тепла чужого тела, тела, которое скрывалось под мешковатой одеждой. Прокрадываясь на кухню, чтобы согреть для себя стакан молока, он совершенно не ожидал увидеть там Алана, запивающего какие-то таблетки. Густой, бьющий сразу в мозг течный аромат заставил альфу зажмуриться и задышать чаще. Желание вызвал запах, а не тело, облаченное в пижамные штаны и майку. Это просто природа. Природа, которой сейчас невозможно сопротивляться. Идеальный баланс генов. Девяностовосьмипроцентная совместимость альфы и омеги. - Гэри, тебе плохо? - Я хотел согреть молоко. - Я достану. Пластиковая бутылка молока вывалилась из рук, когда Гэри осторожно притянул к себе омегу и поцеловал. Они же истинные. Донести краснеющего Алана до кровати оказалось не трудно, труднее оказалось раздеть смущающегося Пэрри и впервые прикоснуться к животу, на котором не было четко очерченного пресса. Теплые руки обняли альфу за плечи, а пальцы погладили треугольники лопаток, когда Алан выдохнул: - Гэри, мы истинные, я люблю тебя. Уилсон спрятал свое лицо в изгибе шеи. Он знал, что это не любовь. Это гормоны. Завтра они поговорят об этом. И больше никогда, он больше никогда не поддастся этому тягучему аромату. Гэри прикрыл глаза и заскользил языком по мягким бокам, спустился к нежным бедрам, стал ласкать небольшой аккуратный член и вслушиваться в сбитое дыхание омеги. Алан Пэрри был бы идеальным супругом, любовником и отцом их детей, если бы не… А потом все стало неважным. Сейчас они были одним целым, двигающимся в четком ритме, заставляющем живот поджиматься, а пальцы крепче сжиматься на подобии талии, насаживая омегу как можно крепче, чтобы тонуть, тонуть в мягкости тела и захлебываться собственным низким рычанием. Усилием воли он сдержался, едва не задев клыками место на шее, предназначенное для метки истинной пары, и излился глубоко внутри Алана, почувствовав, как содрогается под ним тело, на котором висят десять лишних килограммов. Не пятнадцать, а всего лишь десять. Гэри осторожно выбрался из своей спальни и упал на ступеньки лестницы, набирая номер Брукса: - Я такое натворил! Я, наверное, сошел с ума! - Третий час ночи, конечно, ты сошел с ума. Уилсон оглянулся на чуть открытые двери спальни и сказал, осознавая всю трагичность своего положения: - Я переспал с Аланом! Брукс! Я сделал это из жалости, не иначе! Если бы не его течка, я бы никогда, никогда бы не прикоснулся к нему! - Ты дурной шмель Гэри Уилсон, вы хотя бы предохранялись? - Да! Я же не совсем дурак! Я хотел, чтобы мы стали деловыми партнерами, но никак не любовниками! А если он будет претендовать на постоянное место в моей постели? Зачем я все это натворил? Зачем? - Иди проспись и утром поговори с ним. - Ты знаешь, что самое страшное? Он сказал, что любит меня! И что мне теперь делать? - Не орать посреди ночи! - Брукс, я не знаю, что мне теперь с ним делать. - Ляг и подумай, как ты будешь жить, если он исчезнет из твоей жизни! Гэри отчаянно, до боли, прикусил губу и посмотрел вниз, туда, где на кухне виднелось пролитое молоко, а из спальни все ещё веяло марципаном, и он всем телом рвался туда, в теплоту объятий. Альфа натянул джинсы и куртку, достав их из гардероба внизу, и вышел на улицу. Подальше от своей квартиры. Сейчас ему были нужны три стопки текилы и все понимающий бармен из кабака на углу. Да и храбрости надо было набраться для разговора с Аланом. Гэри не сомневался, что это будет тяжелый разговор. Но Пэрри не будет его омегой. Он вернулся в свой дом под утро и с порога вдохнул родной запах марципана. Запах уюта и нежного тела. На кухне его ждал чисто вымытый пол и листок, исписанный старомодными завитушками, пришпиленный магнитом в виде шмеля к холодильнику. Гэри помедлил пару мгновений, прежде чем снять магнит и взять записку в руки. «Мистер Уилсон, срок действия контракта подошел к концу. Желаю Вам всего доброго. А. П.» Альфа не знал, почему в груди он внезапно ощутил страшную пустоту.