Школа. Научи меня любить

«Ваша первая любовь — большая ложь» Я не могла уснуть, ворочалась в постели, пыталась успокоиться, но тревога не отпускала меня. В итоге я откинула одеяла и, опустив ноги на пол, быстро вышла из палаты, чтобы найти дежурную медсестру. — Позвоните Чон Чонгуку, пожалуйста… — Что стряслось? Тебе плохо? — подскочила пухлая женщина, стараясь скрыть зевоту. — Попросите его приехать, — я теребила ткань пижамы, про себя умоляя её, чтобы она не звала врача. — Пусть он приедет. Моя необъяснимая тревога не могла найти себе место. Я не знала точно, сплю я сейчас или нет. Может это уже другая жизнь, где существуют другие люди. Я просидела, поджав ноги и прислушиваясь к каждому шагу безразмерное количество времени. Можно было сдохнуть от скуки, но постоянное напряжение не давало расслабиться. Прежде чем ручку двери кто-то дернул, я уже подумала, что опять сошла с ума. И что никакого Чонгука здесь нет. Он плод воображения. И как этому верить? Как не сойти с ума? Я почти поверила в это и хотела уже предаться отчаянию, но Чон открыл дверь. Я увидела его. — Джо? — Иди сюда, — шепнула я, — подойди ко мне. — Парень преодолел расстояние и оказался у больничной койки, он искал на мне признаки боли или ран, но физически со мной было все прекрасно. Я протянула к нему руки, и он обнял меня. Я жалась к его груди, ища защиты, успокаивала себя. — Я тебя разбудила? — Нет. Я не спал. Почему ты не спишь? Кошмары? — Чонгук? — Что? — он уселся поудобнее и притянул меня к себе. — Я больше не могу здесь быть. Забери меня. — Твое лечение не закончено. — Но почему так долго? Я больше не могу это терпеть, здесь все настолько пресное и унылое. — Все бы уже давно закончилось, если бы ты… все уже рассказала. И не обманывай меня, почему ты мне не можешь рассказать? — Тогда я, — я отодвинула от него, не желая смотреть и видеть его, — должна знать, почему ты возишься со мной. Я еще поняла бы, если бы от меня можно было бы что-нибудь добиться, а так я лишь кучка ответственности. — Я услышала тяжелый вздох, — я как тот Ян, знаешь? — Кто? — «Рассекая волны»… Я смотрела фильм с бабулькой из соседней палаты, пока она не умерла. — Серьезно? И это называется безопасная психлечебница? — я с улыбкой повернулась опять к парню. — Это лучше, чем смотреть кулинарные шоу в холле. — Так что… — Она привезла фильмы с собой на дисках, и смотрела все эти драматические истории, пересматривала. И прятала, когда делали обход. А когда она умерла, обнаружили диски под матрацем. К ней так никто и не пришел, потому что у нее никого не было. И я зашла к ней однажды, и она предложила посмотреть с ней. — Ты не рассказывала об этом. — Конечно. Это было давно и тогда это было неважно. К тому же я струсила… — я вдруг подумала, — И знаешь, наверно, мне еще рано выходить от сюда. Мне кажется, я не впишусь в жизнь. В твою. — Ты говоришь глупые вещи, реши сначала чего ты хочешь, ладно? — А разве не так? Думаешь, я возомнила себе, будто бы ты только и живешь заботою обо мне? Я знаю, у тебя работа, тренажерный зал, салоны, кафе, прогулки на море, клубы и школьницы в коротеньких юбочках. — В моей жизни уже давно нет школьниц в коротких юбках. — И как давно? — Как ты окончила школу. — Что же ты многое теряешь, когда тебе стукнет тридцать, девушки уже не будут так легко доверять тебе. — Ты язвишь? Значит, ты в порядке? — он приобнял меня за плечи, добавляя в свой голос бодрости, — тогда завтра же я договорюсь с доктором Кимом. Я устроилась на плече Чона и спокойно заснула, с мыслью, что совсем скоро я начну новую жизнь. Я слушала умеренное, уверенное сердцебиение, чувствовала тепло, безопасность укутала меня своим одеялом, и дало свободу вдохнуть. Все будет по-новому, я смогу со всем справиться и все наладить. Вот только в жизни обычно все идет через задницу, и строить планы, все равно, что карточный домик. Какой-нибудь северный ветер все разрушит и развеет, и ты сможешь думать лишь о том, как же ты умудрилась водружать на голую землю без фундамента свой новый дом, из картонных стен, в надежде спастись от бури. Следующий день, был таким же, как и предыдущие в этом диком месте. Той ночи словно и не было. Доктор Ким ко мне ни разу ни пришел, Чонгук ушел еще до рассвета, а к ночи я узнала, что на место старой дежурной медсестры пришла новая. Молодая и красивая девушка и в случае чего, именно к ней мне придется обращаться. Как бы сильно я не хотела увидеть Чонгука, я решила, что смогу потерпеть еще немного. Ни за что я не хотела подходить к этому изящному кокетливому существу в медицинском халате, на губах которого ярко алая помада, а еще она издает звонкий стук каблуков. Она была похожа на погремушку в церкви во время молитвы. Для меня. Я потерпела три дня в одиночестве. Ко мне на обход приходили только медсестры, которые днем всегда менялись и которых я уже знала. Я не видела ни доктора, ни Чонгука, а по ночам этот кошмарный раздражитель по имени Нанхи. На четвертый день ко мне, наконец, пришел доктор, он осмотрел меня, сделал записи и сказал, что мое состояние в данный момент улучшилось. — Вы уезжали? Или вы болели? Почему вас не было? — Я все время был тут, Джо. Привезли сложного пациента, мне пришлось уделить ему время. Ночью я вышла в коридор, чтобы набрать воды. На обратном пути, я увидела Чонгука. Он стоял, прислонившись на регистрационную стойку, что-то выпрашивал у новенькой медсестры. Её голос я слышала тоже, значит, она отвечала. Чонгук был слишком хорош, чтобы его игнорировать или грубить ему. Сегодня Чон выглядел особенно потрясающе. Растрепанные волосы, черная рубашка, с расстегнутыми верхними пуговицами, шерстяное темное пальто, на руку был повязан снятый галстук. Сердце застучало быстрее. Я подошла ближе и увидела, что Нанхи тоже стояла, оперившись на стойку, их разделяли какие-то крошечные сантиметры. Девушка горела, она искрилась вся блеском, её настрой можно было ощутить за километр. Ей можно было счастливо себя продать. И мне это не понравилось. Я уронила стеклянную бутылку, которая отскочила от пола с глухим стуком и привлекла внимание двух. Чонгук увидел меня и улыбнулся, она подошел ко мне и поднял мою воду. — Привет. Не спиться? — от него слегка несло алкоголем, он был слишком расслаблен, чтобы увидеть в моих глазах всю ту тоску, которую я пережила в ожидании его появления. Я подошла вплотную и прислонила голову к его груди, он запустил пальцы в мои волосы, вызывая у меня дрожь, я вдохнула его аромат, и меня унесло куда-то далеко. Это было прекрасное мгновение, пока его не прервал стук каблуков. — О, Джо, почему ты не спишь? — нам пришлось разъединиться, и я потеряла связь с другим миром, — Вы знакомы? Так, вы пришли, к ней? — она смотрела то на меня, то на Чона, пытаясь понять, что нас связывает и как так может быть? Со стороны выглядело так, что Чонгук был слишком прекрасен для меня, он был лучше меня, со стороны казалось, что он жалеет меня. Нанхи была очень удивлена. — Да, разумеется, к ней, — Чонгук смотрел на меня, отвечая на её вопрос. О, Господи, прости меня за злорадство над её глупым лицом и тщеславие. Все же во мне не до конца убита женщина, и мое женское самолюбие проснулось. Во мне пробудился дух борьбы. Я изначально не хотела, чтобы Чонгук и Нанхи встретились. Проживая долгое время вместе, где красота и женственность не стоят на первом месте, и ничего не стоят, я забыла о том, что это может меня задеть. Потому что здесь некому оценивать твою красоту, здесь люди с душевными травмами. Только себялюбие заставляло Нанхи так лелеять себя перед ночной сменой. Я была уверена, что со временем, она бы сдалась. Она бы скоро устала твердить себе, что делает это для себя. Но теперь я думаю, она нашла смысл своих стараний. И этот смысл был рядом со мной. — И ваши ночные посещения… — Ночью я посещаю только Джо, я о ней позабочусь, — он перевел на неё свой взгляд и, взяв за руку, повел в палату. Как только мы вошли, то стало мне неловко, я выхватила из его рук бутылку и пока подходила к койке, делала большие глотки. Я устроилась на кровати, ожидая от Чонгука хоть каких-нибудь слов, но он лишь наблюдал за каждым моим движением. Не в силах больше выносить молчания, я заговорила: — Ты что-то поздно, но ты все-таки пришел… ни ты, ни доктор Ким не приходили, мне уже стало скучно… Чонгук кивнул, легким движением он снял с себя пальто и бросил его в кресло, потом он снял ботинки и забрался ко мне на кровать, — ты чего это… ты, — его губы ткнулись мне в шею. Я замолчала, а Чонгук продолжал свои манипуляции. Легко касался шеи, щек, шумно выдыхал, и я подумала уже, что ему нужно больше. Если, он, правда такой верный, каким кажется, то ему тяжело, но зная Чонгука, можно было сказать, что в сексе недостатка у него не было. А у меня все внутри перевернулось, потому что я так скучала. Я больше не могла сдерживаться и не знала, что делать плакать или отвечать взаимностью. Трясущимися руками я коснулась его груди, наслаждаясь ощущением дорогой ткани и тепла под пальцами. У меня сорвало дыхание, я стала хватать воздух ртом. Все переполнявшее меня внутри вырвалось со слезами, и я, обняв Чона за шею, притянула его ближе. Он заставил мой разум помутнеть, глубоко вдыхая, он был порывист, почти груб в своих ласках, но все же внимателен. По запаху он скучал. Я перестала плакать, а Чонгук лег рядом и закрыл глаза. Смотря в темноту, я усмиряла свое выдернутое сердце, оно висело на ниточке, и ветер то и дело поднимал его вверх. — Я ничего не помню прямо сейчас, ничего из тех дней, когда я была в подвале, потому что ты рядом… Потому-то я ничего и не могу рассказать тебе. Я забываю других, Чонгук, из-за тебя. — И Его? — И Его, — подтвердила я, — но я чувствую его, что он все равно есть во мне. Его так легко не извлечь, он засел слишком глубоко… — «Он часть меня, как я часть тебя. Это похоже на опухоль» — Я рад, что ты поглощена мной так сильно, — не открывая глаз, он обнял меня. — Ты думаешь сейчас обо мне? — Да. — Думай обо мне. Как далеко ты зайдешь, а? Как скоро ты изменишься и позабудешь все, что говорил?