***
Торопясь и чуть ли не сбивая с ног встречных людей, Микаэла ворвался в здание школы. Он расталкивал всех, кто переходил ему путь или тех, кто просто стоял посреди прохода, как вкопанный. Сейчас, как никогда, все его раздражали тем, что тормозили, или же своими улыбками, громким смехом и словами. Шиндо был на грани, если как можно быстрее он не доберется до нужного ему кабинета, то он в любой момент может сорваться. Весь день Мика не находил себе места, размышляя о прочитанном. Юичиро он ничего не стал говорить. Было бы глупо сейчас с ним заводить этот разговор. Микаэла был уверен, что тот однозначно проигнорирует письмо, или же просто скажет, что к Шиндо это не имеет никакого отношения, и лучше бы он и вовсе не лез в это дело. Дальше было только хуже. Вымотанный Мика всю ночь провел, ворочаясь. Она длилась слишком долго, темное небо все никак не могло озариться лучами солнечного света, словно Земля отказывалась вращаться вокруг своей оси, противореча всем законам природы. У него было много вопросов — ему нужны были на них ответы. Но сейчас их получить было невозможно. Только тогда Шиндо вспомнил о дневнике. Но он все еще сомневался и не знал, имел ли полное право читать его. Микаэла долго держал его в руках, рассматривая серую обложку. Он понимал, что за ней находятся мысли человека, который никакого отношения к нему не имеет. И только если бы ему точно дали понять, что то письмо было действительно адресовано никому иному, как ему. Тогда хоть немного стало бы легче, тогда он не чувствовал бы себя подло в такой ситуации. Невольно в голове Мики возникли слова, которые были в письме. Мать Юичиро писала, что ее сын начинал меняться, потому что ему стало известно, что она вскоре умрет. Это на самом деле много бы объяснило. Но Микаэла все еще не мог поверить, что человек так сильно может поменяться. Не то чтобы это было невозможно, просто он не хотел в это верить. Для Шиндо было легче думать, что сейчас он живет с абсолютно другим человеком, которого прежде никогда не встречал. Быстро пролистав страницы и оценив масштаб написанного, Микаэла понял, что в этом дневнике было еще слишком много чистых листов, которых хватило бы еще на вторую жизнь. Шиндо в отчаянии закрыл глаза и, прикрыв дневник, отложил его в сторону. Все-таки он не может, совесть была слишком сильна в этой ситуации, переспорить ее не получится ни за что, потому Микаэле пришлось сдаться под ее натиском. Ужасно сильно хотелось спать, но он не мог погрузиться в желанный сон, так как реальность не хотела отпускать его, потому что ей нравилось играться с Микой. Класс Микаэлы, мимо которого он прошел, был уже далеко позади. Сейчас он продолжал направляться вдоль коридора к кабинету, в который был когда-то приглашен Юи. Теперь же он шел туда без всяких приглашений. Шиндо даже забыл о формальностях и, не постучавшись, вошел в кабинет. — О, — все, что успел выдать Ферид, когда увидел на пороге парня. Батори растянул губы в привычной усмешке, почувствовав тяжелую неприятную атмосферу, которая нарастала по мере того, как долго Мика молчал. — Что-то стряслось? — интересуется он, добавляя в голос каплю сарказма. — Зачем ты отдал мне это письмо? — холодно отвечает Шиндо вопросом на вопрос. Ферид не спешит отвечать, продолжая осматривать Микаэлу. Пауза растягивается, и эта ситуация еще больше заставляет разозлиться парня. Он был уверен, что этот человек откровенно издевается над ним, словно это доставляет ему невообразимое удовольствие. — Отвечай! — Не стоит так злиться, Мика, будь чуть сдержаннее и терпеливее. — Ты, точно, мое терпение испытываешь. Прекрати играть со мной. — Голубые глаза застилает ярость, они становятся темнее и пугающе. Микаэла был уверен, что у этого человека имеются все ответы на его вопросы, но мысль о том, что они находятся так близко и до них все равно нельзя было добраться, выводила из себя, оставляя горький осадок отчаяния. В следующий миг лицо Батори изменилось, оно стало чуть серьезнее. Он отстранился от стола, откидываясь на спинку кресла и, мягко улыбаясь, снова посмотрел на Шиндо. — Мне было велено отдать тебе его. — Что? Кем? — растерянно произнес Мика. — Как же ты читал, что не понял этого? — наигранно грустно спросил Ферид. — Как бы то ни было, я точно не тот человек, который должен был его получить. — Я так не думаю. Что же, ты получил свой ответ на вопрос, а теперь, как прилежный ученик, ты можешь отправляться в свой класс; звонок будет с минуты на минуту. — Чт… издеваешься? Никакого ответа я не получил… — Ты требуешь от меня слишком многого, будь добр, спрячь ненадолго свою гордыню, Мика. Эти слова возымели желаемый эффект, и Микаэла действительно был вынужден отступить сейчас назад. Тем не менее своего лица он не терял, продолжая злобно озираться на Ферида. Когда Шиндо понял, что все равно ничего не сможет добиться, он ушел, громко хлопнув за собой дверью. Оставшись один, Батори окинул взглядом место, где только что был Микаэла и, улыбнувшись, про себя произнес: — Ты еще спасибо потом мне скажешь… Только к концу второго урока Микаэла значительно успокоился и сейчас находился в своем обычном состоянии. Занятия хоть и были для него неинтересны, но они успокаивали, не заставляли особо напрягаться. И наконец от них был хоть какой-нибудь толк. Когда наступила большая перемена — время завтрака — Микаэла подумал, что сейчас в классе было что-то не так. Подозрительно тихо. Не то чтобы была абсолютная тишина, просто не было того привычного в это время шума: смех, громкие разговоры. Сейчас даже людей в классе было значительно меньше обычного. Это казалось на самом деле странным, но сильно заострять внимание на этом Микаэла не стал. Хоть и создавалось впечатление будто чего-то не хватает. Не успел Мика достать свой завтрак, как сзади его окликнули: — Шиндо. — Блондин обернулся и взглянул на Лакуса, который сейчас направлялся к нему. — Чего тебе? — Вниз не пойдешь разве? Естественно, Микаэла не понял о чем идет речь, потому он удивленно изогнул бровь. — Это еще зачем? — спросил он. — Я думал, что ты в курсе, — ответил Лакус, усаживаясь за парту, которая находилась за местом, где сидел Шиндо. — Нет, думаю, если я спросил тебя. — Там у Амане разборки с каким-то парнем. Это случилось перед первым уроком, не знаю, с чего все началось, но застал я уже самый разгар их перепалки. Закончилось все тем, что тот вызвал Амане на большую перемену, чтобы все решить. Теперь Микаэла не удивился тому, что ничего не знал об этом, так как перед уроками находился у Ферида. — И где они? — Прям за школой, недалеко от спортивного зала. Хочешь посмотреть? Шиндо и сам не знал почему идет туда. Любопытство или тревога. Возможно его интерес подпитывался и каким-то иным чувством. Микаэле удалось успеть в самый разгар разборок. Как и ожидалось, вокруг ребят скопилось немалое количество школьников. Потребовалось хорошо постараться, чтобы суметь пробиться сквозь толпу и оценить ситуацию. Пока он варьировал между подростками, он слышал выкрики, которые его очень сильно заинтересовали. — Ублюдок! Все вы ублюдки! — Знаешь, ты мне уже надоел. Я все это еще утром слышал, — голос у Юичиро был скучающим, не выражал абсолютно никакой заинтересованности ни к этой ситуации, ни к этому парню. — Черт! Вы всегда смотрите на всех свысока. — Блять… разве я виноват, что ты такой мусор? — раздраженно выплюнул Амане. Наконец Мика смог увидеть все своими глазами. Как он понял, взглянув на двоих в центре, драка еще не начиналась. Юи выглядел расслабленным, чего нельзя было сказать о его оппоненте, готовый в любой момент сорваться, чтобы напасть на Амане. — Ты будешь начинать, или я пойду? — Нет! Я еще не все тебе высказал. Ты думаешь я не знаю ничего о твоей семье? Ваша слава, деньги — все это нажито путем обмана и насилия. Запомни, отродье Амане, вас никто и никогда не уважал, единственное, что люди испытывают по отношению к вам — это отвращение и не более! Микаэла действительно посчитал, что Юи, как и обычно, в своей манере пропустит эти оскорбления. Только в его голове промелькнула эта мысль, как перед глазами появился тот, кого он не ожидал увидеть, его одолело чувство, которое он не думал испытывать в этот момент. Чудовище. Страх. Шиндо не думал, что увидит в Юичиро того, кого испугается; он не думал, что зеленые глаза, загорятся неподдельной яростью, которая может прибить его к земле, запретить двигаться, дышать, думать, приковать взгляд голубых глаз к себе. Парень повалился на землю, громко вскрикнув от боли. На этом его мучения не заканчивались. Амане тут же подорвался и, размахнувшись, ногой ударил в живот. Тот подавился воздухом и скрутился, корчась от боли. Все кругом охнули, но все равно и думать никто не смел, чтобы сдвинуться с места и оттащить Юичиро от несчастного. Они стояли и, замерев, наблюдали за происходящим. На паре ударов все не закончилось, снова размахнувшись, Амане откинул парня в сторону, заехав ему по лицу. Дикая боль окутала тело, по которому не переставали наносить увечья. Он пытался подняться, отползая назад, но сделать это не удалось, — его откинули на спину и, встряхнув со всей силы, Юи начал наносить серию жестоких ударов по лицу. Кончики пальцев Микаэлы дрогнули. Ему казалось, что Амане не остановится даже если, тот умрет, Юи все равно продолжит избивать его, пока у самого не иссякнут силы. Односторонняя битва продолжалась, над этим местом нависла гнетущая тишина, ее аура была тяжелой, устрашающей. Были слышны только частые удары по лицу и тяжелое рваное дыхание Юичиро. Микаэла уже ничего не понимал. Весь его разум был затуманен, контролировать свои действия он уже не мог, мало того, он с трудом мог бы запомнить, что делал в тот момент. Лишь только ядовитые глаза разрывали его на части. — Тоже получить хочешь? — Прекрати это, убить его решил? — Тебе не все ли равно? — косясь на кряхтящего парня, отвечает Амане. — Проваливай, Шиндо. Нет, он определенно не понимал, что делал. Мир просто уходил из-под ног, все кругом казалось ненастоящим. Микаэла чувствовал, как его тело и кулаки отзывались тупой болью; чувствовал страх, ярость, отчаяние. Но отступать не собирался, сколько бы Амане не наносил удары, он ему не уступал, делая выпады в ответ. — Зачем ты лезешь ко мне?! — закричал Юичиро, ударив Микаэлу коленом в живот. Тот упал на землю, кашляя и сплевывая кровь. — Я… всего лишь пытаюсь вразумить тебя… придурок, — тяжело глотая ртом воздух, говорит Микаэла, пытаясь подняться на ноги. — Разве я просил тебя о помощи? — Юи делает замах правой рукой, но промахивается, когда Мика в последний момент отпрыгивает в сторону. Сжав левую руку в кулак, он сам ударяет Юичиро по лицу. — А меня и не нужно просить, я делаю то, что хочу, Амане. Резко развернувшись лицом к Микаэле, Юичиро улыбается, растягивая губы в дьявольской улыбке, еще бóльший эффект которой придавала стекающая из раны кровь. В ответ Мика и сам улыбнулся, хоть и получилось немного криво, так как понимал, что серьезно разозлил Юичиро. — В таком случае, придется тебя отучить своевольничать.***
«Даже не знаю, что и написать сегодня. Это было странно. Очень. Ну на самом деле трудно понять человека, которого знаешь всего несколько дней от силы. Даже первое впечатление может быть ошибочным… Да, так и есть, я просто ошиблась. Этот Амане показался мне достойным человеком, но он все еще пугает меня. Сомневаюсь все равно, что у меня получится принять его. Эх, знаешь, мне ведь придется играть покорную жену, это раздражает, как бы хорошо меня не обучили, улыбаться человеку, которого не любишь все равно трудно. Кто знает, какие страшные тайны он может скрывать, кто знает, что из себя на самом деле представляет его характер. Как же все трудно! Уверена, впереди меня ждет ад.»***
Распахнув глаза, Микаэла оглядел обстановку вокруг себя: белые стены и потолок, открытое окно, оттуда доносились голоса учеников, которые сейчас, должно быть, занимались на стадионе. В нос ударил запах медикаментов и спирта, из-за чего Шиндо поморщился. Когда он окончательно пришел в себя, то решил приподняться на локтях, чтобы оценить свое состояние. Тело и правда все ломило, чувствовалась легкая головная боль. Так плохо Мика себя еще никогда не чувствовал. Повернув голову влево, Шиндо затаил дыхание, когда увидел на кровати сидящего Юичиро, который смотрел на него. Взгляд не был злым или яростным, он казался, как ни странно, спокойным. Сам он был тоже побит, но чувствовал Микаэла, что на Амане ушибов гораздо меньше, нежели на нем самом, да и выглядел он вовсе не болезненно. — Приключений на задницу захотел? — подает он голос, от которого веет неприкрытой холодностью. — Ты мог убить его, потому я и вмешался. Амане цокает, отводя недовольное выражение лица в сторону. — Я ведь сказал, это не твое дело. — По-твоему было бы лучше оставаться в стороне в этой ситуации. — А ты что, весь из себя такой правильный, значит? — тихо смеясь, говорит Юичиро. Ничего не хотелось больше говорить и отвечать на это колкое замечание, которое так развеселило Юи. В этот момент Мика понял еще одну вещь об Амане. Он был непредсказуем. Настроение Юичиро предугадать просто невозможно, подбирать слова нужно осторожно, чтобы так опрометчиво не свалиться вниз со скалы, разбиваясь об острые края этого характера. Сейчас он улыбается, затем снова может одарить леденящим душу взглядом, может и вовсе соскочить со своего места, набросившись на Микаэлу. Лезвие под ногами Шиндо слишком острое, слишком тонкое, чтобы достигнуть конца пути — сердца Амане — нужно немало нанести себе ран, порезать ноги в кровь и самое главное — не упасть. — Ты готов защищать свою семью? — даже не подумав выпаливает Мика. Он не ждет реакции Юичиро, потому медленно отводит взгляд к потолку. Шиндо ясно чувствует кожей нарастающее напряжение. В эти секунды он может только гадать, как на его вопрос отреагирует Юи. — Ты думаешь, что я поэтому избивал его? — Микаэла откровенно удивился такой реакции — потребуется слишком много времени, чтобы он смог достаточно хорошо познать Юичиро. — Было похоже на то. И если ты скажешь, что он просто вывел тебя из себя, то я в это не поверю. — Тогда я просто промолчу, — разведя руки в сторону, ответил Юи. У Микаэлы получилось, впервые он смог предугадать ход его мыслей, хоть это и выглядело очевидным, но для Шиндо это уже была маленькая победа. Когда Микаэла снова смотрит на Амане, то решается задать вопрос, опять же, не подумав о его последствиях. — Ты ведь все еще меня ненавидишь? — Да, ты все еще раздражаешь меня. Правда, прекрати это, не лезь в мою душу. — Почему? Амане опускает ноги с кровати, усаживаясь на ее краю и, пристально вглядываясь в лицо блондина, улыбается искаженной грустью улыбкой. — Испачкаться не боишься, Шиндо? — Не издевайся надо мной. — Не будь такого высокого мнения о себе, я и не думал этого делать. Если письмо матери Юичиро, как и сказал Ферид, действительно было для Микаэлы, то он должен был погрязнуть в прогнившей душе Амане, потому что те слова все еще тяжелым грузом лежали на сердце. Избавиться от них уже никак нельзя было. Они превратились в еще одни стальные оковы, что велели делать Микаэле так как нужно, они удерживали его возле того, рядом с кем он должен быть. — Мне нужно поспать, — отзывается Мика и отворачивается к стене, повернувшись спиной к Юи. Тот продолжал рассматривать Шиндо, потирая перебинтованные костяшки пальцев. В его голове сейчас крутился один вопрос, что который день мучил его. Он смотрел в глаза Мики словно так точно бы получил на него ответ. Юи задавал ему немой вопрос «Почему ты пытаешься так сильно узнать меня? Зачем тебе моя душа?». Амане был уверен, что обычный человек бросил бы любые попытки, но этот сдаваться даже и не думал. Было похоже на то, что его что-то заставляло это делать.***
— Действительно трудно находиться рядом с человеком, у которого даже противоположный характер твоему. Не хотел бы я когда-нибудь оказаться в подобной ситуации, с таким ведь даже поговорить не о чем — не существует общих тем для разговоров. Единственное, что вы можете спросить друг у друга — это «Как дела?», после чего ты получишь короткий ответ «Все нормально». Конечно, вы еще можете поговорить о погоде, но приведут ли пустые разговоры куда-нибудь? Сомневаюсь, что таким образом можно добраться до сердца человека. Это просто невозможно, потому что, сколько бы раз ты не спросил «Как у тебя дела?», ближе вам никогда не суждено стать, даже если несколько лет придется задавать один и тот же вопрос. — Ближе… не суждено… стать. — Да, но… — мягкая улыбка отражается на молодом лице. — Могут ведь быть исключения, верно? Рука медленно закрывает дневник, невесомо проведя пальцами по старой обложке. Пусть мысли отдыхают до следующего чтения.