Путешествие цветка

      Это напоминало долгий бесконечный сон. Огромное количество ярких и удивительных языков направляли на неё свои алые жала, да и ещё при том, липкие и влажные, они облизывали её. Из её живота била зелёного цвета кровь, изливаясь в море. Изначально лазурного цвета вода стала изумрудной. Все рыбы погибли, как и цветы в её руках. Огромное количество демонов окружили её, пытаясь оторвать голову, руки и ноги. Они злобно смеялись желая разорвать её на части и поглотить живьём. А потом её расчленили и её голова упала на её труп, в кровь и внутренности. Открыв глаза, она увидела в небе небожителей летящих на мечах. Свет, испускаемый клинками, был очень красив. Она хотела позвать на помощь, но у неё уже не было горла, она не могла издать ни звука. Перед ней опять появился демон. Он открыл свою пасть, наполненную кровью, чтобы укусить её.       Вскрикнув, Хуа Цяньгу села и, открыв глаза, тихо позвала:       — Папа, мне опять приснился кошмар.       Но в пустом доме не было никого, кто мог бы ей ответить.       Хуа Цяньгу очень долго молча сидела в оцепенении. А потом вспомнила, что папа умер, а она сама уже в состоянии самостоятельно защитить себя. Больше ей незачем бояться этих демонов. Воспоминания о том, что произошло за этот год, нахлынули на Хуа Цяньгу. Она вспомнила, как дошла до Маошаня, а потом и до Куньлуня, а оттуда до Чанлю. На её пути встречались разного рода лишения и препятствия, но ей удалось их преодолеть.       Папа, я исполнила твою последнюю волю, я стала ученицей самого потрясающего, очень доброго и милосердного, великого бессмертного, теперь ты можешь отдыхать под землей.       Хуа Цяньгу огляделась. Обстановка была незнакомой. Неужели это всё ещё сон? Хуа Цяньгу с трудом продержалась до окончания церемонии поклонения наставнику. И к концу девочка была такой голодной, впрочем как и Циншуй и Юнь Инь, что когда начался праздничный банкет, она, едва взяв палочки для еды, упала в обморок, не съев даже кусочка. С тех пор Хуа Цяньгу всё время спала.       Комната, в которой проснулась девочка, была очень большой и изысканной и в тоже время простой и незамысловатой. На столе стояла курильница, из которой струился аромат сандала. И так как в помещении было очень просторно, то это немного навевало чувство одиночества. Кровать тоже была чрезмерно огромной с толстым слоем льда внизу. Так что стоило только прилечь на неё, как холод пронизывал до костей. Неудивительно, что Хуа Цяньгу приснился кошмар.       Как она оказалась здесь, и куда подевалась Тан Бао? Внезапно заволновавшись, Хуа Цяньгу вскочила с кровати и, толкнув дверь, выскочила наружу.       Двор, в котором она очутилась, был полон цветов персика, что дождём сыпались вниз. Неподалёку раскинулись холмы с сочной зеленью. Неожиданно Хуа Цяньгу почувствовала, что этот пейзаж ей знаком, но она не могла вспомнить, где могла его видеть. Она сделала несколько шагов по двору, и перед её глазами предстал зал, который был не намного меньше главного зала Чанлюшаня. Он был весь покрыт лаком, из-за чего красочно сиял в лучах солнца. И этим он сильно отличался от главного зала Чанлюшаня, что сверкал золотом и нефритом.       Подумав, где это она оказалась, Хуа Цяньгу ускорила шаг, чтобы пройти через необъятный и безмолвный зал. За весь свой путь она не встретила ни единого человека, даже малейшей тени присутствия кого-то. Невольно в памяти всплыло её первое посещения Маошань и та ужасная картина, с которой ей пришлось там столкнуться. В сердце Хуа Цяньгу закрался страх.       В конце концов она прошла через главные ворота зала, и ей в лицо ударил холодный ветер. Величественная картина вставшая перед глазами Хуа Цяньгу, заставила её судорожно вдохнуть холодный воздух.       Внизу на поверхности моря дрейфовал Чанлюшань, а сама Хуа Цяньгу, как это ни удивительно, находилась в Чертоге Безучастия, вдалеке же в воздухе плыли Чертог Алчности и Чертог Исступления. Ветер гнал облака, которые порой пролетали настолько близко, что казалось, что их можно было коснуться. Сквозь тучи среди высоких гор можно было разглядеть главный зал Чанлюшаня и более десятка боковых залов. Всё, что находилось между морем и небом, казалось невероятно мощным и несравненно прекрасным.       Хуа Цяньгу взволнованно смотрела вниз. Наконец-то сбылась её заветная мечта и она оказалась в Чертоге Безучастия. А она и не знала, что отсюда можно увидеть Чанлюшань полностью, и что с этого угла обзора он совершенно отличается от того, каким предстал перед ней ранее.       — Ты проснулась.       Внезапно Хуа Цяньгу услышала такой знакомый и в тоже время такой чужой голос, и сердце её сильно застучало. Подняв голову, она увидела, к своему удивлению, что Бай Цзыхуа стоит на краю большого камня и с высоты смотрит на Чанлюшать и весь остальной мир. Его белая одежда развевалась, словно он в любой момент мог улететь.       Сердце Хуа Цяньгу чуть не выскочило из груди. Хотя девочка и знала, что это невозможно, она боялась, что Бай Цзыхуа, в чьём облике было столько чистоты и эфемерности, может по неосторожности упасть.       — Почтительно приветствую Высокочтимого Главу! — Хуа Цяньгу опустилась на колени и поклонилась.       — Ты должна называть меня учителем.       Бай Цзыхуа, склонив голову, посмотрел на неё. Его голос звучал равнодушно, а слова были простыми. Однако Хуа Цяньгу спросила себя, а правильно ли она расслышала.       Она покраснела:       — Почтительно приветствую учителя!       Бай Цзыхуа кивнул:       — Я знаю, что у тебя сейчас много вопросов. Я несколько веков провёл в одиночестве и уже не сильно разговорчив. Если у тебя возникнут вопросы, или ты чего-то будешь не понимать, сейчас или позднее, сразу говори мне.       Хуа Цяньгу промямлила:       — Почему высокочтимый глава выбрал меня? Я ведь проиграла соревнования и не выполнила обещания, которое дала год назад.       Бай Цзыхуа ответил:       — Я только говорил, что должен быть удовлетворён прилагаемыми тобой усилиями, но не упоминал, что ты должна стать первой в соревновании. Ты и так приложила достаточно усердия.       Вообще-то Хуа Цяньгу хотела ещё узнать, почему во время состязания к ней прилетел меч Отречения, но не знала, как спросить об этом, поэтому она заговорила о другом:       — У-учитель, а что с Тан Бао? Неужели ей нельзя остаться со мной в Чертоге Безучастия?       — Из-за тяжёлого ранения ты впала в забытье, поэтому я перенёс тебя в Чертог Безучастия для лечения. Тан Бао, увидев, что ты и через три дня не очнулась, вернулась в зал Хай, чтобы собрать твои одежду и вещи. С этого дня ты будешь жить в Чертоге Безучастия.       — А что насчёт Юнь Иня и остальных? Они уже вернулись?       — Так как они не знали, когда ты очнёшься, поняв, что тебе не угрожает опасность, они в срочном порядке вернулись на Маошань.       Хуа Цяньгу не знала, почему она так нервничает в присутствии Бай Цзыхуа, и не могла так сразу придумать что-то такое важное, о чем ещё можно спросить, поэтому она указала на поток воды, который, казалось падал сквозь облака на Чанлюшань превращаясь в огромный водопад:       Учитель, три Чертога ведь летают по воздуху, как может с них неиссякаемым потоком течь вода?       Ещё когда она только-только прибыла на Чанлюшань, это показалось ей очень странным.       — В каждом из трёх Чертогов есть по скульптуре древнего мистического животного. Из их открытых пастей круглый год извергается три священных потока, и в горах трёх Чертогов установлены разного рода необычного камни, которые удерживают дождевые тучи. Всё это превращается в водопад, который стекает на Чанлюшань в пруды Трёх Жизней. Затем морские испарения поднимаются в небо образуя тучи. Это так называемый кругооборот воды. Что же касается трёх древних зверей, никто не знает почему они низвергают священную воду.       — А-а! — Хуа Цяньгу, внезапно всё поняв, кивнула.       — Тан Бао уже почти знакома со всей окружающей обстановкой, когда она вернётся, то может показать тебе окрестности. В Чертоге Безучастия нет запретных мест, к тому же здесь находимся только мы двое, ты можешь без стеснения гулять там, где тебе нравится, не спрашивая моего разрешения.       — Ученица поняла.       — Что ты видишь, когда смотришь вниз?       Хуа Цяньгу подошла к самому краю и сильный ветер чуть не сбил её с ног.       — Ваша глупая ученица видит только Чанлюшань.       — Этот Чнлюшань и тот, который ты видела раньше, отличаются?       — Сейчас он кажется более величественным.       — Да, пейзаж сверху всегда кажется величественнее. Даже если это самое заурядное зрелище, оно будет отличаться от того, к чему ты привыкла. Однако слишком широкий кругозор показывает насколько отличается мир, который ты видишь, от того, какой он на самом деле. Вплоть до того, что можно начать сомневаться в собственном существовании. Кругозор обыкновенного человека охватывает лишь пейзаж, который его окружает, однако кругозор человека занимающегося самосовершенствовании в даосизме больше охватывает память чувств и разума. Учитывая, что твой жизненный опыт не столь велик, Чертог Безучастия и Чанлюшань охватывают весь твой кругозор и представляют целый мир. Для тебя это место, которое ты чувствуешь, понимаешь и хочешь защитить.       Хуа Цяньгу поняла о чём говорил Бай Цзыхуа. Внезапно она почувствовала, что мир перед её глазами расширился, и не было даже самого отдалённого уголка, которого она не увидела, и не было звука, которого она не могла расслышать. Хуа Цяньгу взирала на всё с высоты подобно богу, наблюдала за рождением и смертью людей, которые словно цветы распускались, а затем увядали. Однако это чувство было таким одиноким и таким холодным. Неужели учитель так видит Чанлюшать и весь мир вокруг?       Изо дня в день он стоит на вершине и смотрит вниз на всё и вся. Даже если он этого и не желал, невольно это отпечаталось в его душе, то что можно назвать одним словом — отчуждение.       Взглянув в холодные и равнодушные глаза Бай Цзыхуа, Хуа Цяньгу вдруг почувствовала, что понимает его намного лучше.       В глубине души она улыбнулась. Учитель, с этого дня Сяогу всегда будет с тобой, ты больше не один.

***

      Вечером Тан Бао не появилась. Хуа Цяньгу ходила из одного конца Чертога в другой сетуя, что наверняка Тан Бао заигралась с Ло Шии и забыла вернуться.       Но почему, куда бы Хуа Цяньгу не пошла, ничего не могла найти?       За исключением комнаты для медитации и спальни учителя, она уже везде побывала.       Бац! Бац! Бух! Бух! Встревоженный Бай Цзыхуа выглянул из комнаты.       — Что ты ищешь?       — У-учитель, я голодна и искала какую-нибудь еду, — опустила голову Хуа Цяньгу.       Бай Цзыхуа удивившись посмотрел на неё большими глазами. Он долгое время молчал, словно не мог найти подходящего ответа.       У Хуа Цяньгу помрачнело лицо, если она не поест, то, несомненно, умрёт от голода.       Бай Цзыхуа задумался, и как он мог быть настолько бестолковым, что совершенно забыл об этом?       — В Чертоге Безучастия нет еды.       — А? Что? — Хуа Цяньгу вытращила глаза. Неужели она не сможет поесть?       — Раньше я жил здесь один, поэтому мне не надо было думать о таких вещах как еда.       Только сейчас Хуа Цяньгу поняла, что раз учитель бессмертный, то он не нуждается в еде. Но сама она состояла из плоти и крови, поэтому есть ей необходимо. К тому же она была сильно ранена и ей нужно было восполнить силы!       — Ты можешь обедать в зале Хай.       Что? Но она так часто ест, не будет ли обременительно летать туда каждый раз?       — Учитель, а я могу взять продуктов и приготовить их здесь?       Бай Цзыхуа остолбенел на мгновение, но потом кивнул и сказал:       — Можешь.       — Хорошо! Тогда я сразу же отправлюсь за вкусной едой и заодно заберу Тан Бао, — Хуа Цяньгу уже взволнованно собиралась ринуться наружу.       — Погоди!       Хуа Цяньгу остановилась и обернулась, как раз для того, чтобы увидеть, как Бай Цзыхуа подошёл к ней и, присев на корточки, и, протянув руку длинными белыми пальцами, осторожно развязал колокольчики, которые она повесила себе на шею, а затем закрепил их на рукояти её меча Отречения.       — Почему ты носишь их словно собачка? — и хотя лицо Бай Цзыхуа по-прежнему не выражало никаких эмоций, однако трудно было не заметить скрытые в глубине души смех и мягкость.       Хуа Цяньгу, почувствовав тепло на сердце, опустив голову, сказала:       — Я боялась случайно потерять их.       В конце концов, учитель собственноручно дал ей колокольчики, подтверждая этим, что теперь она является его ученицей.       — Иди медленно, будь осторожной, чтобы не поскользнуться и не упасть.       — Ваша ученица уходит, — и Хуа Цяньгу, повернувшись, вышла, ещё никогда не чувствуя себя такой счастливой.       Едва она подошла к водопаду, как ей захотелось совершить какую-нибудь шалость. Хуа Цяньгу подбросила меч Отречения, легко запрыгнув на него, а затем словно на сноуборде заскользила вниз по водопаду. Казалось, словно она катилась с горки. Это было очень весело. К тому же она могла спуститься на Чанлюшань не прилагая никаких дополнительных усилий. Брызги воды разлетались повсюду напоминая радугу. Глядя на то, как за горизонт медленно садится красное солнце, сердце Хуа Цяньгу наполнилось ни с чем не сравнимой радостью.       Это начало новой счастливой жизни Сяогу и учителя!