You're that Spider Guy

ㅤㅤ ㅤㅤ       Незабываемые ощущения подарил ему первый полет над Нью-Йорком. В глазах мелькали пейзажи города, высокие здания, машины, люди — он был выше их всех. Он взлетал, парил ту прекрасную долю секунды и падал, отдаваясь силе притяжения, а затем вдруг хватался за что-либо паутиной, и это было как в детстве: будто он снова на тех качелях, что в Центральном парке, мама подталкивает его сзади, раскачивает, и вот Стайлз уже на пике, а качели все скрепят, но ему нравится, нравится это ощущение, потому что ты вроде сейчас коснешься самой земли, но нет, нет, и вот ты снова на прекрасной высоте!       Эта прекрасная высота вознаграждала покорившего — его — этим безмятежным чувством, и хоть по началу было даже страшно, ведь не каждый день умудряешься пролететь прямиком вниз пятьдесят этажей и больше, когда в ушах все свистит и слышно, как развевается и хлопает на ветре костюм, но насколько превосходен тот выброс адреналина с покрывающем с ног до головы ощущением безопасности. Конечно, наличие в такой ситуации безопасности спорно: он может не успеть выпустить паутину, и поминай как звали. Но он все еще на тех качелях, сзади стоит мама, и он ни за что на свете не упадет, его греют теплые чувства, безопасность, полный контроль над ситуацией. И он спокоен. Он знает этот город наизусть — это его город. И пришло время в нем прибраться...       Тогда его душу держало неприятное ожидание, даже, наверное, нервозность. Стайлз знал, что с ним может сделать мистер Харррис за его побег с наказания, знал, что тот специально придет на каком-нибудь уроке и начнет об этом беседу, потому как сегодня нет химии, и это осознание необратимого душило: снова придется терпеть это, выслушивать, какой он ужасный, несобранный и безответственный человек перед всей группой, пока воспоминания о пожаре плавно приглушают речь учителя, всплывают картинки с падающими с большой высоты и еще горящими окнами, а там внизу люди, и он разрывается: либо те пятнадцать до сих пор запертых без кислорода человек, либо уже спасенные и полицейские внизу, поэтому ловит окна паутиной, не давая им упасть, и их тут же начинают тушить пожарные.       И он бы так и ожидал «судного дня», если бы Айзек не подошел и не спросил так небрежно:       — И как же это ты, идиот, жил без меня раньше?       Стайлз нахмурился, сжав лямки рюкзака, и посмотрел на него. Они шли по коридору к кабинету математики.       — Рассла-а-абься, — протянул он и самодовольно улыбнулся. — Я тебя отмазал.       — Что? — Он даже замер. — Зачем?       Айзек вдруг хлопнул в ладоши, подмигнул ему и, повернувшись, вошел в кабинет, оставляя его в коридоре с толпой учеников из различных классов. А он все недоумевал: зачем Лейхи отмазал его?       Удивительно, но кажется, это правда. Прошло несколько уроков, а Харриса нигде не видно. На самом деле, Стайлз был уверен еще с того момента, как сбежал, что его в асфальт закатают за подобное поведение, поэтому такое развитие событий он явно не предвидел. И если сейчас, поглядывая на дверь кабинета во время урока биологии, ему казалось, что противный химик возьмет да и откроет ее, разрушив завесу, впустив враждебное, то с течением времени он все больше понимал, что этого не произойдет.       А Лидия сидела за партой, что слева, вместе с Эллисон. Учитель несколько раз спрашивала ее то об одном, то о другом, выискивая возможность придраться. По обыкновению, он даже не придавал этому значения, не вслушивался в тему урока, не был вовлечен в дискуссии, а просто делал то, что всегда делал на уроках, на которых присутствует Лидия Мартин.       На ней было платье с синими цветами из такого легкого и приятного материала, она красиво убрала волосы в косу «корзинку», а сейчас сидела прямо, смотрела то в учебник, то на учителя, и ее взгляды полны сосредоточенности, хотя движения плавные и даже утонченные. Любой человек, лишь взглянув на нее, сможет сказать, что в Мартин одновременно собрана и эта серьезность, и девичья нежность, но так, представьте себе, было не всегда. Раньше Лидия строила из себя ту еще дурочку, чтобы хоть как-то поднять самооценку приклеившегося к ней парня, а Стайлз в течение многих лет наблюдал за ней, видел, как вольная и открытая для нового девочка превращается в прекрасную девушку, и ради бога не спрашивайте, что творилось с ним в переходном возрасте, но тут она вдруг стала играть с этими качками-отморозками, притворяясь, поэтому легко представить степень его возмущения. Она же умная! Боже мой, какая же она умная!       В тот момент она и улыбнулась ему, вдруг обернувшись. И Стайлз хорошо запомнил это, наверное, так же хорошо, как и ту следующую ее улыбку. Тогда она и Эллисон подошли к нему, пока он рылся в своем шкафчике, и Арджент спросила:       — Пойдешь сегодня с нами на вечеринку в Ноль?       Он посмотрел на них, и тут-то Лидия и улыбнулась, встретившись с ним взглядом.       — Сегодня в Ноль? — (Ноль был самым популярным клубом среди подростков, ведь все знали, как туда трудно попасть.) — И как же мы туда пройдем?       — Так ты пойдешь, — полувопросительно произнесла Лидия, а по ее лицу можно было сказать, что она уже зачислила его в посетители.       — Меня занесли в список, — объяснила Эллисон, кивнув. — И я могу взять с собой кого-нибудь.       У него была причина отказаться. Прогуляешь вечер и ночь в клубе — и давись потом последствиями. Но он не должен же привлекать к себе особого внимания, не должен вызывать какие-то сомнения у друзей, поэтому с данной точки зрения…       — Вечеринка... Какой дресс-код?       — Надеть что-то белое, — ответила Лидия.       — Где встречаемся?       — В десять у станции метро Бликер-стрит.       В десять... Краем уха — так уж и краем — он слышал, что родители Эллисон устроили ей что-то типа комендантского часа, запирают дома, как какую-то принцессу в башне, ставят на охрану злого дракона, и не подумайте, Стайлзу в какой-то степени это даже нравилось, ведь его подруга под защитой, но сейчас явно стали видны приложенные против этого усилия с характером протеста, а инициатор наверняка Лидия.       — Хорошо, — попросту ответил он и кивнул, продолжая выискивать в шкафчике.       — Не опаздывай, — коротко предупредила Эллисон, и прозвенел первый звонок.       Девушки тут же встрепенулись и направились на историю, а Стайлза передернуло — он до сих пор не нашел этот чертов учебник!       Сколько он уже копается здесь? И ничего! Ничегошеньки! А ведь все учебники у него обычно лежали тут, парочку он таскал с собой, чтобы дома подготовиться к тестам и (или) вспомнить забытые темы, успешно выброшенные мозгом, как ненужный хлам, но тут вдруг приспичило и пропал учебник истории!       Вообще, ему стоило бы здесь прибраться, но он решил оставить это на последние дни школы, чтобы потом вспомнить все, как приятное, так и не очень, — раз в жизни выпадает такой шанс. А Скотт все талдычит, что у него скоро болты из дверцы повылетают и...       Ах, точно! Скотт! Они же вместе занимались историей в прошлый раз, а потом он оставил у него учебник, МакКолл обещал принести, но уехал...       Прозвенел второй звонок — Стайлзу пришлось идти на урок без учебника. Он спросил у Лидии, что задавали, на что она ответила странным взглядом, а затем все-таки протянула свою тетрадь, показывая сочинение-рассуждение, и тогда он сказал себе срочно наведаться в дом МакКоллов и забрать хренов учебник. Ну а что, ключи у него есть.       На уроке, слава богу, его особо не спрашивали, про сочинение все успешно забыли, стоило только учителю начать новую тему, а он вдруг задумался о Уиттморе…       Какого черта арестовали именно его? Неужели нашли какие-то улики? Без них, к слову, у полицейских не было бы разрешения на арест, значит, ему следует быть осторожней. Но это тот еще вопрос, в особенности если тебя дубасит полоумный псих, рассказывающий о своем ужасном детстве, как бил отец, причинах своей ненависти, мотивах, и кидает в проезжающий школьный автобус. Уже слышен пронзительный детский крик, но он быстро реагирует, из-за чего и обзаводится одиннадцатилетними фанатами, попутно разделываясь с надоедливым злоумышленником. И как в такой ситуации не оставлять наводящих улик? В такие моменты он заботится не о благополучном исчезновении из поля зрения полиции — а о тех неповинных детях.       К учителю подошла учительница по физике, они о чем-то разговорились, а затем и вовсе ушли куда-то. Класс сразу воспользовался ситуацией, по кабинету пошел гул из голосов, Стайлз повернулся к Лидии.       — Дашь тетрадь?       Она до этого что-то писала, а сейчас подняла на него глаза и сказала:       — Так же просто я могу пойти и стать чирлидером.       Стайлз непонимающе поморгал.       — Правда?       — Нет. — Она замолчала, но потом все-таки сказала: — Я дам тебе конспект.       — О, спасибо!       — Не за что.       Лидия снова вернулась к своим записям, улыбнувшись; Стайлз обменялся взглядом с Эллисон, та посмотрела на Лидию и снова ему в глаза, как бы намекая, на что он скривился.       Конечно, он испытывал чувство благодарности, ведь Арджент с самого начала увидела, что он испытывает чувства к девушке с волосами цвета клубничного блонда, ее лучшей подруге, поэтому и поспособствовала их сближению (без этого не было бы и тех отношений, что между ними сейчас), но, надев костюм, Стайлз понял, что на большее надеяться не стоит, хоть часть его и кричит о другом, планирует всякое, набрасывая планы на несколько лет вперед, а Эллисон все продолжает кидать эти взгляды, без умолку твердящие «ну давай!», из-за чего и стал игнорировать, постоянно кривя лицо.       Ну а что ему еще делать? Не пытаться же объяснить Эллисон, почему вдруг перестал стремиться завоевать сердце Лидии Мартин.       Наверное, ему стоит отвлечься от этих мыслей. Сходить на вечеринку, расслабиться, забыть, затем вернуться к прилежной учебе, начать снова лезть в папины дела, подкинуть ему пару идей и раскрыть несколько преступлений, одновременно пытаясь очистить город, помогая полиции двумя известными ему способами.

***

      В доме МакКоллов тихо и убрано. А тиканье кухонных часов настолько медленное, что они, кажется, вот-вот остановятся. Если бы не писк сирены машины скорой помощи, то его бы полностью завлекло в это сонное царство; на лакированных дверцах шкафов отражались световые блики, мебель мирно стояла на своих местах и наверняка спала.       Стайлз ощущал это. Ведь каждый раз, когда он приходил сюда, он замечал, как дом дышит от тех спешных сборов Мелиссы на работу, от его посиделок со Скоттом, их важных дебатов и бездельнических времяпрепровождений, от запаха свежеиспеченного домашнего хлеба по рецепту бабушки миссис МакКолл, от того, как маленькие мальчики прибегали с улицы, замерзшие, голодные, в то время, как предрождественская вьюга бесновалась за окном, не давала водителям разъехаться из пробок, а они находили четырех беззащитных щеночков, брошенных у мусорного бака в одном из кварталов, и жалобно молили о возможности принести их в дом и согреть, Стайлз все горячо повторял «Пожалуйста, тетя Мелисса, пожалуйста!», а Скотт страстно клялся, что в ином случае останется с ними и проведет сочельник рядом с мусорным баком.       И они получали согласие. Впоследствии чего и сидели у наряженной елки, укутавшись в теплые одеяла, напялив шерстяные носки, попивая горячий ягодный чай, наблюдая, как мирно посапывают Лея, Рокси, Джек и Вимми.       Ему казалось, что нет ничего важнее, чем спасти тех бедных щенят. Те пылкие чувства, ведомые только детям, будто навсегда застыли в стенах этого дома, упали в копилку другого мира, где город распался на две половины, и встретились в тайном единении со всем сокровенным, что им удалось пережить. А дом хранил все это, как какой-то мудрый дедушка, и каждый раз при встрече не забывал напомнить о тех прекрасных августовских деньках, в полудни которых летние мальчишки одевались как индейцы, а через несколько месяцев грезили о встрече с Санта-Клаусом.       Здесь и вправду был другой мир. Полный уюта и комфорта, с открытой дорогой в воспоминания, сокрытой от чужих глаз, словно незрелые плоды, спрятанные меж листьев дикой яблони, и, поступью шагая по ней, вспоминаешь майский грибной дождь, под которым было так приятно промокнуть, ведь они сдали переходной тест, а только вчера выиграли в матче.       Но проживающие вдруг уехали, ушли без предупреждения, забрав надобность в наблюдении и сохранении. И тогда дом замер, уснул…       Стайлз тихо ступал по лестнице, поднимаясь в комнату лучшего друга, боясь потревожить чужой сон. В комнате Скотта было также убрано; в окнах стояла беспроглядная темнота — солнце давно село. Господи, если бы в этой комнате жил кто-то другой, то он бы не смог этого представить. Вот честное слово. Здесь все насквозь пропитано духом МакКолла, Стайлз даже специально сделал попытку выдумать какого-нибудь флегматика или меланхолика, посмотрев на все эти вещи, однако сразу долбанул себя, чтобы перестать страдать фигней, и начал искать.       Стилински обыскал книжный шкаф и, лишь дойдя до стола, заметил записку на ноутбуке, на которой было написано почерком Скотта: «Залезешь в ноут — прибью!», отчего и разулыбался. Знал, что придет!       А иначе быть не могло! Если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе, правильно? Ему нужен этот чертов учебник, и он стал рыться в учебниках друга, раздумывая о возможности, что тот положил его сюда, чтобы потом взять с остальными, и наткнулся на странную бумажку, усыпанную восклицательными знаками, торчащую из какой-то книги.       Лишь потом он понял, что это никакая не книга, а его учебник по истории; на бумажке, посередине, крупными буквами написано и подчеркнуто дважды «ОТДАТЬ СТАЙЛЗУ», и он неслышно усмехнулся, сунув учебник в рюкзак.       Возможно, в доме и прохладно, из-за отключенной воды и отопления, но гораздо теплее, чем на улице. Он уткнулся подбородком в воротник куртки, пряча руки в карманы, — как же противна такая погода. Но ожидать большего от октября даже наивно: температура будет держать гадкую отметку и не будет подниматься выше девяти градусов по Цельсию, ветер и бури сметут прекрасные сентябрьские пейзажи и дадут городу утонуть в холоде, предвещая скорый приход нового времени года.       А те пейзажи… Один раз он слышал, как кто-то в парке сказал, что пейзаж — это портрет земли. Портрет земли. Портрет земли. Может, правда?..       К дому МакКоллов его путь освещал узкий серп восходящего месяца; тогда было не так темно. Сейчас же его путниками стали последовательно расставленные по всей улице фонари и подсветки крупных торговых центров, ресторанчиков, банков; было малолюдно, кое-где — вообще безлюдно, поэтому он и не выдержал.       Стайлз появился внезапно, Лидия вдруг попятилась и обернулась.       — Как ты?.. — начала спрашивать она, но, видимо, еще не сформулировала вопрос.       — Шел неподалеку и вас увидел, — протараторил он.       — Ты бежал?       — Ага, — выдохнул он коротко и с выражением.       — Ох, Айзек не придет, — сообщила Эллисон, до этого она с кем-то говорила по телефону. — Отец опять наказал его.       Лидия фыркнула в ответ, а Стайлз покачал головой, опустив глаза, — это было предсказуемо.       Они шли по оживленному Бродвею, мимо все проезжали желтые такси, должно быть, хотели подобрать их, но, подъезжая, понимали, что таковой вид транспорта им не понадобится, и уезжали искать других клиентов. А Стайлз пробежался взглядом по внешнему виду девушек: обе в пальто, на Эллисон белое платье, длинные сапоги, а на Лидии полусапожки, юбка с цветами и белая футболка, подчеркивающая ее... грудь.       Стайлз посмотрел перед собой, понимая, что пялился. Где-то внутри он задавался вопросом, как же они так ходят в такой холод, но тут Лидия сказала:       — Этого психа нужно сдать полиции.       Эллисон склонила голову набок, посмотрев на подругу, и свернула за угол; Стайлз и Лидия продолжали идти за ней.       — Ой, вот не надо мне тут, — она цинично скрестила руки. — Ты видела эти побои. Это же ненормально!       — Мы же не знаем, что у них там...       — Эллисон!       Эллисон выдохнула — она явно не хотела продолжать этот разговор. Лидия тоже замолчала, а Стайлз вдруг осознал, что обязан растопить лед и увести тему куда-нибудь далеко, но в голову как назло ничего не лезло, поэтому сказал:       — Скотт татуху набил.       — Что?       — Когда?       Вообще-то он поклялся никому об этом не рассказывать.       — Летом еще. Сказал, что это будет символизировать наш последний год в школе.       — Романтик, — прокомментировала Эллисон. Лидия улыбнулась ей. — Вы вместе набили?       — О не-е-ет, — замотал головой он. — Не люблю я эти иголки и кровь... и иголки...       — А мы бы вместе набили, правда? — спросила она у Лидии и приобняла ее, почти повиснув на ней.       Лидия засмеялась, а Арджент вновь свернула, и им открылся вид на огромнейшую очередь, в начале которой виднелась гордо горевшая отвратным неоном надпись — Ноль. Они пошли мимо очереди к вышибалам, а толпа будто их и не замечала, лишь у входа парочка парней оценивающе осмотрела девушек, присвистнув.       — Эллисон Арджент, — назвалась брюнетка высокому и слишком уж накаченному лысому мужику, а тот глянул в список. Перевернул страницу.       — Нет такой.       — Что? А вы посмотрите еще раз. Я — Эллисон...       — Нет такой, — повторил мужик, перебивая. — Катитесь в конец очереди.       — Но меня...       — Катитесь. В конец. Очереди.       — Эллисон... — взяла ее за руку Лидия, отчего мужик и глянул на нее. А если точнее — на ее грудь.       — Но есть выход, — порочно блеснул глазами тот, не скрыв ядовитую улыбку, осмотрев Лидию с головы до пят, а после посмотрев и на Эллисон. — Если я найду у вас обоих вход.       — Ой, пойдем отсюда! — подал голос Стайлз.       — Пойдем, — фыркнула Эллисон, уводя подругу.       Когда они снова оказались на Бродвее, Стайлз заметил, что Эллисон все еще держит Лидию за руку. Он пытался идти как можно ближе, хоть и чувствовал этот резкий прилив осознания: на город капнуло мрачной краской, вдруг открылась вся его уродливость, украшенная эгоизмом проживающих в нем людей, их грязью.       — Уедем на метро, — сказала Эллисон, глянув на станцию.       Метро... Пусть оно ему и не нравится, но что ж поделать...       Эллисон вообще-то выглядела не очень. Откинув голову на стекло вагона, уставилась перед собой, потому что сбежала от родителей, чтобы отдохнуть, позвала друзей, а теперь все коту под хвост. Она видела цель, знала, как будет приятно возвращаться домой после вечеринки, приятно смотреть на пропущенные вызовы, понимая, что ночь прошла не зря, а сейчас...       Ему-то такое не впервой, его и Скотта не раз отшивали всякие. Он еще спрашивал: «Че он выглядит как чмырь какой-то?», а МакКолл отвечал бессмертное: «Просто слишком часто в зеркало смотрит». И на этом кончалось, они, совсем не расстроенные, шли в другой клуб, шатались где-то полночи, под утро являлись домой, чтобы сделать домашку, — все шло по кругу. Правда потом с ним кое-что приключилось, все изменилось, и он не смог не перестать чувствовать. Чувствовать...       Что-то нависло. Она не смогла скрыться в шуме движения поезда, его покачивании, стуке рельс. Не смогла скрыться от его паучьего чутья. Безмолвная опасность не смогла обмануть его.       У мужика, что справа, пистолет в кармане.       Стайлз удержал самообладание и глубоко вздохнул. Рядом с ним стояла Лидия — Эллисон на безопасном расстоянии. Он уже хотел увести Мартин подальше, взял ее за руку, повел ее в дальнюю часть вагона, но тут во всем поезде погас свет.       Лидия перепугалась, сжала его руку сильнее; раздались испуганные крики пассажиров. Ход поезда не замедлялся, он даже сначала перепугался, но его способности не дали ему растеряться. И пока Лидия рукой нашла поручень, Стайлз услышал, как тот мужик вытащил и перезарядил пистолет, — ему не осталось другого выбора.       Быстро преодолев расстояние, оставив припавшую к поручню Лидию, он попытался вырвать пистолет. Мужчина отчаянно вцепился в оружие — палец вот-вот нажмет на курок, и Стилински, быстро среагировав, направил его вверх. Произошел выстрел.       Рассудок у пассажиров еще не привык к темноте, а выстрел только вызвал новую волну паники и ужаса, все ринулись на пол, прикрывая голову, а поезд все ехал и ехал, их заносило.       Разозленный мужчина кинулся на него — а у Стайлза до сих пор уши заложены, — и, не удержавшись, упал, потеряв равновесие. Стилински же ловко отпрыгнув, дал ему упасть, но сразу же понял свою ошибку: падая, мужик головой задел огнетушитель.       Он бросился через людей на полу, не наступая ни на единого, и поднял на руки мальчика — огнетушитель летел прямо на него. И один Бог знает, что было бы дальше, но поезд вдруг доехал до станции, вагон озарил свет и двери открылись.       Толпа ожила, кинулась с возбужденными криками к выходу, толкаясь локтями и переругиваясь; мальчик посмотрел на него с открытым от ошеломления ртом; Стайлз встретился взглядом с Лидией. Она смотрела на него… с восхищением.       — Чарли! — кинулась к мальчику мать и выхватила его, прижав к груди.       Напоследок посмотрев Стайлзу в глаза, женщина выбежала из вагона, все держа сына на руках. Стилински осмотрел девушек — обе были напуганы, но не ранены. Он протянул руку Эллисон, кивнув в сторону выхода, и она, сглотнув, взяла его за руку.       Иногда в метро случались перебои с электричеством, в этом не было ничего особенного — все привыкли к этому. Но нападение… Как часто можно увидеть свободно гуляющего пешехода, спустившегося в метро, да еще и вооруженного? Частный случай, думал он, но как только вышел из метро, увидел повсюду машины скорой помощи и полиции. А потом вдруг заметил его через толпу полицейских.       — Пап! — крикнул он и подбежал к нему.       Мистер Стилински будто ожил, заметив сына, и налетел на него с объятиями.       — Боже, Стайлз, — крепче обнял его он, а отстранившись, спросил: — Ты в порядке?       Стайлз закивал, Джон Стилински глянул на Лидию с Эллисон — те тоже закивали.       — Господи, вы там были!       — А что случилось? — Эллисон поежилась от ветра.       — Произошли нападения в метро: эти гады забрались в систему, вырубили свет в поездах и начали стрелять в людей. Из составленной схемы было видно, что следующее — четвертое — нападение произойдет на этой станции.       Вот тебе и частный случай…       — О-ох, — тяжело выдохнула Лидия.       — Идите домой, — настойчиво произнес мистер Стилински. — Вы уже давно должны были быть дома!       — А-а-а, — протянул Стайлз, — я должен забрать конспект.       — Стайлз…       — Нет, это важно, — перебил он. — Я быстро! Заскочу к Лидии, возьму конспект и домой.       Джон странно посмотрел на него, а Стайлз, приняв это за ответ, отошел к дороге; Лидия пошла за ним.       Эллисон проводила друзей взглядом и спросила:       — Меня может кто-нибудь домой отвезти?

***

      Мамы Лидии дома не было. Лидия открыла дверь ключом, вошла в квартиру и принялась быстро разуваться, после чего убежала на второй этаж. Стайлз вошел следом и тоже разулся.       Ее комната все в тех же розово-фиолетовых тонах. Рыжеволосая сидела на коленях у своего стола и рылась во втором ящике, а заслышав его, обернулась.       — Сейчас, — сказала она и вернулась к поиску. — Я сделала его еще на той неделе. Для таких, как ты.       — Из таких, как я, у тебя только я.       — Именно, — улыбнулась Лидия, вытащила темно-синюю тетрадь, поднялась на ноги и протянула ему. — Учи историю, Стилински. Тебе нужно подтянуть.       Он непонимающе разулыбался, взяв тетрадь.       — Почему это?       — Ты же тоже станешь полицейским? Как твой папа.       — А-а, — покачал головой он.       — Да. Это же ваше призвание. Призвание семьи Стилински — спасать людей.       Она довольно скрестила руки на груди, улыбаясь. Стайлз на мгновение замер, но после сделал вид, что ни о чем другом не подумал.       — Призвание, — повторил он.       — А сегодня ты спас того мальчика.       — Да брось, — отмахнулся он. — Пф-ф, спас! Просто поднял на руки, иначе бы на него упал огнетушитель.       — А знаешь… может, чая?       — Я ж папе обещал сразу домой после тебя.       — Ах да, точно, — она вдруг нервно улыбнулась.       — Ты в порядке?       — А? Да, да. Просто… — она замолчала, уставившись в пол, а затем села на край кровати. Улыбки как не бывало. — Просто это все так неожиданно… свалилось.       Стайлз закивал, присев к ней.       — Да…       — А перед этим… — хотела было продолжить она, повернула к нему голову, но замолчала.       — Если ты про этого идиота-вышибалу, то…       — Нет, — настойчиво оборвала она. — Не про него.       — А про что же?..       Лидия молчала. Обдумывала. Так долго, что Стайлз пожалел, что спросил. Ему не стоило лезть: если Лидия хочет сохранить в тайне, то почему бы ему…       — Происходило ли с тобой что-нибудь настолько ошеломляющее, что ты потом спать не мог? — вдруг оборвала его мысли Лидия.       Конечно. А причина сидит рядом с ним.       — Ну да.       — А преследовали ли тебя когда-нибудь грабители?       — Нет…       — А меня, представь, да, — грустно улыбнулась она и долго посмотрела ему в глаза. — А потом меня спас Человек-Паук…       У него будто что-то взорвалось внутри. Это как химическая реакция. Добавляешь в раствор вещество, а он как вдруг начинает бешено искриться! Дымить! И что ему ответить?! Конечно, он понимал к чему она клонила, но каждый раз сердце замирало: расскажет или нет, расскажет или нет? А теперь, когда занавес поднялся, он растерялся.       — О, — смог выдохнуть Стайлз.       Она не знает, кто под маской, рассказывает о произошедшем ему…       — Да, — почти шепотом произнесла она. — Было страшно. Меня могли просто зарезать, он мог там и не появиться, а появился… Сегодня тот, кто выстрелил, мог попасть в любого, включая меня, но… И теперь я начала все осмысливать. Видеть по-другому.       Стайлз вопросительно посмотрел на нее.       — Ну, раньше я как-то нейтрально относилась к происходящему в городе: летает какой-то парень, вроде и спасает людей, и грабит, а пережив… это, я почему-то не могу представить второго… Он правда не может грабить. Лишь увидев человека собственными глазами, понимаешь какой он, это не передать на словах.       Он и до этого видел в ней изменения, а сейчас представил, сколько всего может находиться за ее словами.       Стайлз Стилински запустил необратимый процесс…       — А если правильно истолковать?       Лидия засмеялась. Тепло и очаровательно.       — Возможно. Но я сейчас на такое не способна.       — Ла-а-адно, а мне уже домой пора, — встал он и направился к двери.       — Не уходи.       — М-м? — он остановился, обернувшись.       Лидия долго посмотрела на него, а потом сказала:       — Удачно добраться до дома.       Он помедлил с ответом.       — Спасибо. ㅤㅤ ㅤㅤ ㅤㅤ       А потом это и началось… Стайлз вдруг перестал разговаривать с ней. Лишь в ту ночь прислал «Спокойной ночи», Лидия сидела дома одна и почему-то улыбалась, глядя на смску, через какое-то время уснула, но проснулась посреди ночи… от стука. Сначала она подумала, что это мама вернулась, но оказалось, что стук шел… из самой квартиры. Лидия не могла понять, что происходит. Вдруг снова испугалась.       Температуру за окном можно было сравнить с канадской, девушка закрыла окно на кухне, но стоило дойти до лестницы, как замерла. Стук…       Тук. На улице выл и жалобно стенал ветер своими сильными порывами. Тук. Высокий темный гардероб в коридоре напоминал существо, что созерцает толпу, теснящуюся вдали у виселицы. Тук. Прошла волна дрожи; ее шеи коснулось что-то холодное — она не могла двигаться, дышать, моргать. Тук. Лидия не выдержала и побежала в свою комнату.       Стихло.       Она успокоилась.       Но... куда же делся Стайлз? Почему он не приносит ей задания, как делал всегда, когда она по вынужденным обстоятельствам пропускает учебный день? Почему не достает своими смсками? Почему не бесит своим присутствием, в конце концов?       Где он?       И тогда пришла смска. «На крыше твоего фитнес-клуба. Пожалуйста», — гласило в ней, Лидия не смогла скрыть шок. Так и замерла с поднесенной ко рту ложкой томатного супа. «Милая?» — позвала ее мама, потянувшись за солонкой с солью; она не отреагировала.       Откуда он знает о фитнес-клубе? О нем знает лишь Эллисон. ㅤㅤ ㅤㅤ       Стоять на крыше, давать потокам ветра обдувать себя, смотреть на этих людей внизу, сильнее укутываться в пальто и дрожать очень непривычно для нее вообще-то. Она следила за тем, как сгустились сумерки, село солнце. Хотела уже уйти, но что-то останавливало ее, и вновь смотрела вниз.       Услышав шаги, она обернулась. И оторопела.       — Оу, — попыталась выдавить она, а после и прийти в себя. — Снова встретились.       Лидия даже улыбнулась. Вышло это как-то робко и застенчиво. А он подошел чуть ближе своей походкой, но потом остановился, она сказала:       — Я в порядке, меня не нужно спускать вниз. Сама доберусь. Я жду…       Не смогла договорить. Человек-Паук снял маску. ㅤㅤ ㅤㅤ ㅤㅤ ㅤㅤ ㅤㅤ