Эту песню не задушишь...

Лежал он совершенно неподвижно, только по лицу иногда пробегали тени увиденного во сне. Потом, через несколько часов, Алькарин что-то неразборчиво прошептал, потом еще раз, вскрикнул, рванулся. Руки были прижаты к полу за цепь, под его собственным весом, но он об этом не помнил. Чувствовал лишь, что снова не может пошевелиться, поднять руку. Эленорэ это время пролежал без сна, просто с закрытыми глазами. Мысли в голову лезли в основном невесёлые и друг от друга отличались только степенью мрачности. Иногда он открывал глаза и всматривался в лицо Алькарина, чтобы проверить всё ли с ним в порядке. Потом снова ложился. Когда тот вскинулся и начал рваться, Эленорэ резко поднялся на локте. - Алькарин! Алькарин! - позвал он. Живая речь обычно приводила в чувство после кошмаров. Тот вздрогнул, резко открыл глаза. На мгновение Эленорэ могло показаться, что не будь цепи, его бы сейчас ударили, но потом ярость сменилась узнаванием, Алькарин расслабленно выдохнул. - Плохой сон... как хорошо, что только сон. Эленорэ только покачал головой. Чуть не сказал, что это не просто сон, но вовремя сдержался - какой смысл лишний раз напоминать о том, где они. - Ты как? - только и спросил. - Я? - Алькарин задумался, не зная, как объяснить. Вместе с ним проснулась и боль, тупая, выматывающая, а в некоторых местах пульсирующая и дергающая и все это сливалось в один постоянный фон. Но при этом он был почти счастлив. Возможно, последняя его победа... в этой жизни. - Я хорошо, Эленорэ. Нога вот плохо, похоже... а я хорошо. Эленорэ посмотрел на него с лёгкой тревогой. Он чувствовал, что Алькарин сейчас не совсем здесь, а где-то там, ещё в пережитом, но полностью понять не мог. Не было у него этого опыта. Только очень отдалённо мог представить - Алькарин сейчас смотрел так, как смотрели порой смертельно раненые, но совершившие нечто, что остальным кажется превыше сил. И на несколько мгновений от этого стало страшно. - Ты выиграл, - не то вопрос, не то утверждение. - Да... не знаю правда... насколько велика та победа. Он, наверное, уже забыл. Но вода камень точит. Пусть я капля... в море. Ничего. Говорил он по прежнему с трудом, от ясного и сильного голоса не осталось ничего. Потом завозился, вытаскивая из-под своей спины цепь кандалов. Нужно как-то постараться вернуть руки вперед, иначе он чувствовал себя совсем беспомощным. Задача несложная, цепь довольно длинная, но сейчас правая нога казалась, вся горит огнем, а придется ее согнуть в колене и подтянуть к груди. - Из капель рождается океан… - тихо сказал Эленорэ. Он заметил движение Алькарина и первым порывом было остановить, но потом решил - не надо. Боль болью, и она останется, и много её ещё будет, а вот ощущение, хоть и небольшое, свободы и уверенности сейчас важнее. - Давай-ка я тебе помогу. Помог вытащить цепь из-под спины. Он вида правой ноги горло сжалось, он сглотнул. - Согни сейчас обе ноги, а я проведу цепь так, чтобы ничего не задеть. Постарайся. - Да, только медленно. Хотя нет. Лучше помоги мне сесть, я наклонюсь вперед и мы ее протянем через ноги. Я не... уверен, что смогу ее согнуть или что кровь снова не пойдет. Чем останавливать будем? Можно... конечно и не останавливать... но я жить хочу. И бросать тебя здесь тоже нельзя. - Жить - хорошее желание, - по губам Эленорэ пробежало даже какое-то подобие улыбки. - Я тебя перевяжу потом, мне то повязку оставили, - он грустно усмехнулся. - На всё не хватит, но на что-то - да. Поддержал Алькарина за плечи, помогая сесть. - А сам как? - впрочем, тон был не слишком возражающим. Но свою ногу Алькарин и сам не мог смотреть без приступа тошноты. А нагибаться пришлось плотную к коленям, чтобы продернуть цепь. Наконец, он смог вытянуть руки и опереться на одну из них, все-таки хоть что-то сам. Эленорэ помог ему провести цепь под ногами. Заодно обнаружил, что снизу правая нога пострадала не так сильно. Сел, придерживая цепь, чтобы она не коснулась ран. - Ложись обратно теперь. - Раскомандовался, - пробормотал Алькарин. Но лег, так же медленно, опираясь на поддерживающую его руку. Поднял руки, которые теперь были относительно свободны и начал осторожно ощупывать пальцами горло. - А там что? - синяки Эленорэ заметил еще вначале, но понять их происхождение даже не пытался. - Он меня едва не придушил... - в голосе Алькарина послышалось чуть ли не удовлетворение, но лишь на мгновение. - Его пальцев следы. Но что-то с горлом не так теперь. Ты же слышишь... голос-то. Хотя, может это я сам себе... - Мог и сам, неудивительно. И тогда со временем восстановится, хотя про это пока рано думать, конечно, - Эленорэ сел рядом и стал разматывать повязку на ноге. - Ты его разозлил? - Определенно, - улыбнулся Алькарин. - Наверное это глупо... если пытаться здесь выжить. - Глупо, не глупо, а пытаться выжить можно по-разному, - Эленорэ на него не смотрел, но хмурился и морщился. - Ты это имел в виду, когда сказал, что выиграл? - Нет, это... так. Скорее для себя... чтобы хоть как-то ответить. Это несложно было, в какой-то момент сил еще много, а ярости уже достаточно. - Не думаю, что это было так уж глупо, - Эленорэ, наконец, размотал повязку. - Иногда важней сохранить что-то внутри себя, а это - один из способов. Возможно только, что самый простой, поэтому мы его и используем. Ладно, не уверен, что имею право об этом говорить, я ведь не был там, где ты. Давай перевяжу тебе ногу. Лучше будет. - Что-то сохранить очень важно, - Алькарин чуть приподнялся, ловя его взгляд. - Когда нечего беречь в себе, не станешь беречь и других, надломишься, как мертвая ветка. Он замолчал. Говорить о том, что скорее всего, Эленорэ окажется на том же столе и дыбе очень скоро, не хотелось. Вместо этого сказал по делу: - Да, давай. Только... ты не торопись, осторожно. А я тебе еще что-нибудь расскажу пока. Прежняя тревога из глаз Эленорэ уже ушла, теперь он смотрел устало и даже спокойно. - Расскажи. Ты говорил, что выиграл. В чём? - он покосился на Алькарина и на всякий случай добавил: - Если не хочешь, не рассказывай. Руки у него были лёгкие. Не такие нежные, как у настоящих целителей, но повязку он накладывал осторожно и умело, судя по движениям - не в первый раз. - Да ничего. Тебе стоит знать... хоть, может и не пригодится. Представь хорошую крепость, - Алькарин говорил ровно, хоть и очень тихо, голос не вздрагивал, хотя любые прикосновения причиняли боль. - У нее не одна линия... не одна стена. Вот я "построил" такую стену. Скорее для себя... но он понял. И пытался проломить хотя бы ее. Не смог... Я решил, что буду молчать вообще. Не только на вопросы не отвечать, но и не кричать. Руки Эленорэ на мгновение замерли, но это было всё, чем он отреагировал на рассказ. - Судя по голосу, не очень получилось, - мягко заметил он. - Или я ошибаюсь? - Получилось, - Алькарин нахмурился. - Я же сказал... он не смог добиться даже этого. Голос это... он мне что-то повредил, когда горло сжал. Ну и потом уже я сам. Когда не мог больше терпеть, просто... сам уже его зажимал, чтобы кричать было нельзя. Вряд ли я буду еще петь, так что... неважно уже. А что лекарь? Эленорэ закончил перевязку и теперь смотрел на Алькарина. В его глазах сейчас читалось удивление и глубокое восхищение, которые он не пытался скрывать. - Прости… я тебе… - он помотал головой. - Я не думал, что такое вообще возможно. - И я не думал, - сказал Алькарин. - Но мы вообще... мало о себе знаем. И мы сильнее, чем привыкли думать. Это же просто... внешняя стена. Пока я защищаю ее, я могу не думать о том, что действительно нуждается в защите. Он сломает ее, я думаю. Довольно быстро. Но в этот раз не смог... как ни пытался. Спасибо за помощь, так, наверное, лучше. Эленорэ неподвижно смотрел в стену за головой Алькарина. На лице отражалась сложная смесь злости, восхищения и… стыда. - Кто он? - спросил наконец. - А ещё, знаешь, я всё время думаю, почему каждый раз ты? А меня вот, - он со злостью посмотрел на ногу, - лечат, наоборот. Сломать её второй раз, что ли, - поджал губы, и быстро глянув на Алькарина, добавил: - шучу. Алькарин скривился, как от сильной боли. Проговорил нехотя: - Я тоже об этом думал. Даже в первую минуту чуть ли не с обидой - "как же так, не мой черед". Это отвратительно, Эленорэ. Я себя просто ненавижу за это. Вот, хотя бы тебе сказал, все честнее. А он... он не назвался. Но я... догадываюсь. Саурон... Глаза у Эленорэ расширились. - Жестокий? - он нахмурился и отвёл взгляд, снова глядя в стену. - Какая честь, - в голосе прозвучала злая ирония. Замолчал и продолжил только после минутной паузы: - Я бы на твоём месте тогда тоже так подумал. Скорее всего. Так что сказал - и правильно, и больше не думай об этом. Хотя… Я сейчас боюсь, что получится, как в там, в пещере, - он заговорил быстрее. - И, Алькарин, если так получится… Пожалуйста. Не верь тому, что слышишь. Они умело могут лить яд в уши. Ты же знаешь. И мешать его с правдой - что хуже. Но слухи о том, что мы, последовавшие за Феанаро, ни во что не ставим остальных - это ложь. И мне там, в пещере, было не всё равно. Но если подставить под удар себя - это ещё можно, то своих, Химринг, я не имею права… - он тряхнул головой. - Да что я тебе объясняю, ты сам всё понимаешь наверняка. Но сказать это было нужно. И если так получится… - он посмотрел Алькарину в глаза, - я не хочу, чтобы так получилось, но если получится… И если ты увидишь, что я готов сдаться, не дай мне этого сделать. Если сможешь. А я… не дам тебе. Он зажмурился, словно хотел от чего-то спрятаться, но быстро открыл глаза. - И я надеюсь, что ошибаюсь. Алькарин потянулся к нему, насколько позволяла цепь и собственная подвижность. Коснулся пальцами плеча, погладил. - Если увижу, что ты сломан и другого выхода нет - обещаю. Если тебе так проще и если то будет в моих силах. Но пока ты будешь в состоянии сопротивляться - нет. А они пусть играют в свои игры. С каждым днем все, что мы знаем, становится менее ценно. Особенно ты, тебя же вообще в отступлении взяли. - Пока я буду в состоянии, в этом и не будет необходимости, - порыв прошёл и Эленорэ снова казался усталым. - Это я так… на крайний случай пытаюсь подстелить соломки. У каждой крепости должны быть свои маленькие хитрости. - Должны... - Алькарин чуть улыбнулся, потом улыбка исчезла. - А я вот все думаю, прав я или нет был тогда, в первый день. Ведь если нам все равно умирать, то лучше быстро, чем вот так... в допросной камере. С каждым днем все хуже, все слабее. Но мне все казалось, что убить себя было неправильно. Все равно что сбежать, сдаться, отказаться от сражения. Показать врагу, что боишься и не веришь в свои силы и правоту. Но я тогда... ммм... на теорию опирался. А сейчас... страшно. Взгляд Эленорэ прошёлся по его телу, особенно задержавшись на животе и ногах. Потом он качнул головой: - Но ты ведь уже принял решение. И сам знаешь, что прав. - Принял, - с тоской в голосе сказал Алькарин. - Только все равно... Он быстро поднял руку, чуть не врезав себе цепью по подбородку и начал тереть глаза тыльной стороной ладони. Движения были резкие и торопливые. Эленорэ медленно протянул руку и взял его ладонь в свою. Сжал, и посидел так молча, закрыв глаза, словно собираясь с мыслями. - Алькарин, - медленно начал он примерно через минуту. - В ту зиму, когда мы увидели волну, которая идёт на нас, мы поняли почти сразу - нам, скорее всего, не удержать крепость. Знаешь, это очень странное состояние, когда с одной стороны ты понимаешь, что то, что ты делаешь, обречено, но в то же время не чувствуешь это бесполезным. Я уже говорил, что все четыреста лет осады я был словно клинок… Так вот там я чувствовал себя на острии этого клинка, и знал, что до тех пор, пока я живу и сражаюсь, мир существует. А умру - на моё место заступит другой. А ещё мы все знали, что удерживая Врата, пусть безнадежно, но удерживая до последнего, мы даём шанс остальным, тем, кто уходил. И мы дали. А некоторые, как видишь, даже успели уйти и повоевать ещё. И сейчас, Алькарин, и ты, и я, здесь, мы такие же крепости. Пусть маленькие. Но до тех пор, пока мы держимся, мы даём шанс другим. Пусть тоже небольшой. Но даже мы здесь можем оттянуть внимание, вселить в сердце врага если не страх, то хотя бы маленькую, слабую мысль о том, что он не всесилен. И это тоже будет победа - здесь. Ты… - он перевёл дыхание, - ты не думай, что мне не страшно. Я смотрю на тебя и у меня внутри всё холодеет. Но… ты сам поселил в моём сердце желание жить. И я теперь не готов сдаваться без боя… Он резко замолчал и склонил голову. - Алькарин, я сейчас говорю, и не знаю, имею ли право такое говорить… - сказал он уже тише. - Но давай ещё подержимся. Вряд ли получится долго, я знаю… Но давай ещё чуть-чуть. Насколько получится. А ещё, ты знаешь… - он поднял голову, на глазах стояли слёзы, но лицо светилось каким-то незнакомым светом, какого Алькарин у него ещё не видел. - Ты должен помнить… Вы перешли Вздыбленные Льды, сделали то, что всеми считалось невозможным. Прости, я знаю, тебе тяжело об этом вспоминать, но ты знаешь как совершать невозможное. А отсюда… - он оглядел камеру. - И отсюда выходят. Живыми. Я видел.