Эту песню не задушишь...

Очень скоро погасла и последняя лампа, и очнулся Эленорэ в полной темноте. Сперва ему показалось, что тьма, с которой он познакомился недавно, никуда и не думала уходить, что избавление было лишь временным и что он снова тонет в её пучине. Он захрипел, забился и начал задыхаться, снова показалось, что он умирает, но потом, один из судорожных вдохов привёл его в чувство. Всё-таки, здесь можно было дышать. Тело выше пояса болело всё, грудь что-то сжимало, но короткие, быстрые вдохи делать удавалось. Он чуть-чуть подышал, пытаясь унять паническую дрожь. Потом поднял голову: - Где я? Ответа не последовало. - Есть кто-нибудь? Тишина. Он снова лёг на плиты. Дрожь никуда не уходила, ему было холодно. Прежде он не чувствовал такого холода, о котором говорил Алькарин. Зубы стучали и, казалось, вместе с темнотой в тело проникал лёд. Эленорэ ещё какое-то время пролежал так, не понимая что с ним, и где он находится. Пыточная и всё, что там было, казались страшным сном, и он не уверен был, что всё это происходило на самом деле. Но если бы не происходило… Почему тогда так сложно дышать? Вцепившись в камень пола, он подтянулся и начал ползти. Руки отозвались болью, он застонал, но продолжил упрямо продвигаться вперёд, отдыхая почти после каждого движения. Надо было понять где он. Когда Эленорэ, наконец, дополз до стены, комната уже казалась ему огромным залом, и снова стало страшно. Куда его зашвырнули? И зачем? И почему не вернули обратно в камеру? Он лёг у стены, лицом к ней – так казалось безопасней – и постарался успокоиться, задышал ровнее. Это помогло, разум начал возвращаться, а с ним и способность трезво мыслить. И эльфийское чутьё, пусть и придавленное тёмной силой Ангамандо, но не задушенное полностью. «Ты дурак» - сказал он сам себе. - «Это та же камера, только теперь тут темно». Словно в подтверждение, рука дёрнулась и нащупала какой-то предмет. Чашка, из которой они пили. Жаль, перевёрнутая. Эленорэ вспомнил их давешнюю драку с орками и пожалел о собственном безрассудстве. И силы потратили, и воду разлили. Глупо. - Алькарин, - тихо позвал он, впрочем, не очень рассчитывая на ответ, просто, для того, чтобы ещё раз убедиться. Ответа и не было, а значит, Алькарина забрали. Или убили… От этой мысли Эленорэ похолодел. На этот раз путешествие по всей камере заняло гораздо больше времени. Он обшарил все углы, но друга не нашёл, а это значило, что его действительно забрали, а не лежит он где-то в углу без сознания и без помощи. Эленорэ вздохнул и лёг у стены. Оставалось только ждать, и незаметно для себя он провалился в полузабытьё. На этот раз прошло гораздо больше времени, чем было раньше. Но второго узника все же вернули в камеру. Орки открыли двери, покосились на темноту за ней, закрыли дверь. Кто-то сбегал за маслом, принесли факел. Бессознательного эльфа кинули в сторонку, принялись заправлять лампы. Эленорэ никогда не думал, что обрадуется оркам. А вот надо же, довелось. Они принесли Алькарина. И свет, хоть какой-то. И они были живые. В отличие от недавней, страшной темноты. Он поднял голову, щурясь на свет, сделал слабое движение в сторону Алькарина, но потом снова обессиленно опустился на плиты пола. На первый взгляд Алькарин был почти в порядке - новых повреждений не прибавилось, только на груди, в районе солнечного сплетения было несколько надрезов и следов от игл и на щеке тонкая рваная рана. Но за прошедшее время он, казалось, похудел еще сильнее, скулы заострились, под глазами залегли черные полукружья. Губы были покрыты спекшейся коркой. Орки опасливо поглядывали на эльфов, пытанные они или нет, а буйствовать могли начать в любой момент. Пока заливали масло в лампы, принесли воды и еды. Больше тут задерживаться никому не хотелось и орки вымелись. Несмотря на то, что Эленорэ немного отдохнул, задача преодолеть половину камеры до Алькарина оказалась не самой простой. Но он упрямо подобрался к нему, пусть и не быстро, лёг рядом, отдышался, а потом чуть приоднялся, вглядываясь в лицо и пытаясь понять что не так и можно ли тут что-то сделать. Или уже ничего нельзя и остаётся только лежать и ждать. Алькарин сейчас явно не мерз - от тела исходил жар, кожа словно горела. Но похоже это было не на ровное тепло здорового, а на горячку. Дышал он тоже неправильно - с усилием, иногда сбиваясь, как будто начинал задыхаться. Эленорэ сперва прижался щекой к его плечу, пытаясь определить, насколько силен жар - рукой было и больно, и страшно. Потом вспомнил, как сам задыхался от ужаса недавно в темноте, и никого не оказалось рядом. Лёг ближе и стал дышать в такт, постепенно выравнивая своё и прислушиваясь к Алькарину. Ему самому дыхание давалось с трудом, но по крайней мере оно уже не было судорожным и он не задыхался от ужаса, как недавно. Тот через какое-то время чуть расслабился, судорожные попытки вдохнуть почти прекратились. Но в себя не приходил, только пробормотал несколько раз "Не надо... пусть замолчат"... Эленорэ в какой-то момент впал в полузабытьё, но от слов мгновенно проснулся. - Алькарин, - позвал он, надеясь, что голос разгонит то, что мучило сейчас друга. - Алькарин, их нет, здесь их нет. На его голос Алькарин вздрогнул, дернулся, почти сел, но повалился обратно, едва успев подставить локоть. В глазах был не то ужас, не то желание убить - вспыхнуло и погасло. Он медленно оглядел камеру, глянул на Эленорэ, словно пытался что-то не то сообразить, не то вспомнить. - Алькарин, - Эленорэ позвал ещё твёрже. - Возвращайся. - Да, - тихо сказал тот. - Показалось. Закашлялся, прижимая руку к груди и долго не мог остановиться. Потом нашел взглядом кувшин с водой и перестал замечать что-либо, кроме него. Ноги не слушались и опираться можно было хоть как-то только на правую, но это казалось неважным. Вода была совсем рядом... а добраться до нее, это вопрос времени. Он перекатился на живот и пополз, получалось даже быстро, очень уж пить хотелось. Эленорэ только глянул на него, и пополз следом. Он вовремя сообразил, что Алькарин может и не справиться с тяжёлым кувшином в одиночку. - Я принесу, если подождешь минуту, - сказал Алькарин, не оборачиваясь. - Я.... не так уж плохо. Сейчас буду совсем хорошо. Он выпрямился, поднял кувшин и начал пить. Руки чуть дрожали и немного пролилось мимо, но воды здесь было с избытком. Иногда Алькарин отрывался, чтобы перевести дух, и было видно, что его трясет. Эленорэ посмотрел на него какое-то время, потом упрямо подполз. Он даже не столько пить хотел, сколько показать, что он тоже ещё живой и не надо о нём сильно беспокоиться. Попытался даже сесть, но на этом силы кончились и он остался лежать, как лежал, отдыхая. Алькарин понял его по-своему. Поставил кувшин, сперва протянул руку, потом замер. - Тебе помочь сесть? Или помочь так напиться? Вместо ответа Эленорэ молча попытался сесть сам. Но не смог, только побледнел, и довольно быстро оставил эти попытки. - Я не очень хочу. Пей, потом дашь мне чашку, - отдышавшись, ответил он. Голос был ещё более хриплым, чем в прошлый раз, а тон мрачным. - А думал, я там просто умру... и воды нет, - пробормотал Алькарин тихо, словно сам себе.. - Хотя это неправильно, там-то она была. Сколько хочешь должно было быть воды. Море же... Потом он очнулся, покачал головой. - Самому тебе будет неудобно. Налил воды в миску, протянул: - Я буду держать, а ты пей. По-другому никак.... Он посмотрел на блестящие концы металлических штырей, торчавших из ран на спине, поморщился. - Морскую воду не пьют, - заметил Эленорэ. - Он приподнял голову к протянутой чашке, поморщился. Вопреки своим недавним словам пил жадно и когда, наконец, оторвался, дышал тяжело. - Спасибо... - Снова опустил голову на пол и выдохнул. - Ты плохо выглядишь. Но… не так, как раньше. Что случилось? И почему умирать собрался? - Еще будешь? - вместо ответа спросил Алькарин. По лицу прошла судорога, как будто ему было больно о чем-то говорить или вспоминать. - Нет, - Эленорэ лежал лицом вниз и пытался отдышаться. Выражения лица Алькарина он не видел, но больше ни о чём не спрашивал. - Я расскажу. Не хочу, но надо. Сперва... Он тяжело выдохнул, прислонился плечом к стене, сидеть было все сложнее. - Сперва реши, будем вытаскивать... это, или нет. Я могу попробовать, но не уверен, что сил хватит. И это очень больно. Эленорэ издал звук, словно его то ли тошнило, то ли он смеялся. - Ну, если можешь… - в голосе проскользнула нотка иронии. - Я то не буду против… - он остановился, и добавил уже совсем другим тоном: - Извини. Вытащи, пожалуйста. Если получится. - Я попробую, - повторил Алькарин. - Только мне нужно сесть так, чтобы я на тебя не свалился... Лучше всего было бы уложить Эленорэ к себе на колени, для устойчивости, но там живого места не было, хоть и замазано все было черной смолой. Хотя правая нога выше колена была почти целой... и это будет лучше, чем упасть. Алькарин сел так, чтобы спиной опираться на стену, расставил ноги. - Подвинься сюда. Обопрись мне на ногу, вот здесь... прямо ложись на нее. Так я смогу достать, и у меня обе руки будут свободны, не нужно опираться или держаться. Эленорэ искоса глянул на него с лёгким сомнением, но потом, видимо, что-то для себя решив, начал передвигаться. Оперся на ногу Алькарина, как тот сказал, но сам осторожничая, словно не хотел сильно давить. - Ложись нормально. Расслабься. Ты должен меня держать, помнишь? - Алькарин снова закашлялся, продышался. - Держи меня и сам держись. Он обмотал цепь вокруг наручников - руки ему разводить широко не нужно, а так она не будет бить Эленорэ по спине. Взялся пальцами за штырь, стараясь не касаться раны - если пальцы вымажутся в крови, будет скользить. На резком выдохе дернул, уже зная, какие нужно прилагать усилия. Пальцы у Алькарина были сильные, как у любого музыканта, но едва не сорвались. Эленорэ слабо вскрикнул, а потом прикусил губу. - Давай… дальше. Было больно и боль отдалась дальше раны, но это можно было перетерпеть. И не только ради того, чтобы потом дышать стало легче. Ещё и ради другого. Алькарин выдернул еще два, постоянно вытирая пальцы от маслянистой жидкости, но с четвертого руки сорвались, в груди заболело так, что он на мгновение подумал, сейчас сознание потеряет, упадет, как сидел, лицом вниз... - Перерыв, - выдавил он. - Лежи... мне не больно. Эленорэ только что-то неразборчиво пробормотал в ответ, но по тону можно было уловить согласие. Молчал Алькарин долго, дыхание сбивалось, не до разговоров. Потом как-то успокоился, посидел еще немного, оттер пот со лба. - Ты как? Не передумал? Дальше? - Да… - Эленорэ сначала говорил тихо, потом добавил уже громче: - Да. Если ты ещё можешь. - Могу, пока нужно, - ответил Алькарин. - Неправильно такое оставлять. Только ты потерпи еще... Он погладил Эленорэ по спутанным волосам, по лбу. - Останови меня, если что, ладно? Я постараюсь быстро. Снова взялся за тот, с которым не получилось, рванул. Эленорэ ответил полувздохом-полустоном. - Продолжай… Так надо. Сам закусил губу, чтобы не стонать и начал мысленно повторять про себя то же, что повторял на допросе. Он очень надеялся не потерять сознание, пока Алькарин не закончит. - Потерпи... - повторил Алькарин. На собственную боль он внимания почти не обращал, занятый чужой. Когда-то ему говорили, что мог бы стать целителем, но он всерьез к этому не относился. После нескольких штук потребовался еще перерыв, пальцы устали. Но долго Алькарин не отдыхал, понимал, что Эленорэ не выдержит. Эленорэ не всегда мог сдержать стона, но в целом держался. В какой-то момент ему показалось, что он теряет сознание и он усилием воли заставил себя выплыть на поверхность, только тело совсем обмякло. Но перестать он не попросил, только прошептал в какой-то из перерывов: - Спасибо… Алькарин гладил его по голове, шептал что-то ласковое, говорил всякую ерунду. Потом, когда понимал, что может продолжать, убирал еще два или три, насколько хватало сил. Наконец сказал: - Последний. Почти все... Дернул и с выдохом облегчения откинулся на стену, начал разматывать цепь, чтобы развести руки. Эленорэ судорожно вдохнул, но выдохнул уже с облегчением. Рёбра болели, но дышать было уже легче, хоть и сил почти не осталось. - Алькарин... спасибо... я... сейчас... - сделал движение, собираясь сползти с ноги, но сразу лёг обратно. - Сейчас... передохну... - Лежи пока, - прошептал Алькарин. - Мне тоже нужно отдохнуть. Руки дрожат... Очень сложно, я же знаю, как это больно... И даже во благо, сложно. - Я знаю... - Эленорэ говорил с паузами. - Мне.. тоже... было страшно... доставать... но спасибо тебе... - перевёл дыхание. - Их всё равно достанут... и лучше... ты... чем он. Алькарин... ты... - снова прервался. - Просто... спасибо... за всё. И то, что ты... мы делаем... это тоже... победа. Потому что они на это не способны. Последние слова он произнёс уже четче, но, лежа лицом вниз, радовался, что Алькарин сейчас не видит его слёз. Алькарин не видел, но почувствовал. Он и сам был на грани, тот комок, который появился в горле, никуда не делся. Положил руку на голову Эленорэ и просто гладил, перебирал пальцами волосы. - Тшшшш... когда-нибудь это все кончится. Жизнью или смертью, но победой. Ты прав... а сейчас просто отдохни. Тшшш... - Не надо... - только и смог сказать Эленорэ, но голос предательски сорвался, а плечи задрожали, и только через несколько минут он сумел продолжить: - Не надо было меня жалеть... Мне стыдно сейчас. Прости. Думал... у меня больше сил. - Вроде бы ты взрослый, а такой дурак, - проговорил Алькарин. - Если мы еще друг от друга будем держать осаду, что останется? Мне жаль и тебя и себя, и я тоже наверное сейчас расплакался бы... если бы не пришлось сделать это раньше. Но это не делает тебя хуже или слабее. Учись принимать, Эленорэ. Я же тебе не враг... я друг. И брат. Я даже жил рядом с фонтаном, который строил твой отец... - Нет... я не держу... Просто... если кому-то рядом плохо, нельзя поддаваться тому же, - повторил он недавние слова самого Алькарина. - А я вот... Но... он меня сегодня почти достал. Не я его, а он... Вот же дрянь. - Плохо сейчас тебе, - сказал Алькарин. - Мне... пока ничего. А потом, когда у меня не останется сил, ты поможешь. Уже помогал... и не один раз. Меня он тоже почти достал. Но почти, Эленорэ, не считается. Мне так отец говорил. Он продолжал гладить его по голове, словно и не слышал протестов. - Не считается... - тихо повторил Эленорэ эхом. По его телу прошла дрожь, потом он ещё немного полежал и начал сползать с ноги Алькарина. - Тебе самому надо бы лечь. -Надо бы... - согласился Алькарин. - Я только выпью еще немного воды. Мне кажется, никогда больше не пройдет эта жажда. Он подтянул к себе кувшин, сделал несколько глотков. Эленорэ, морщась, кое-как лёг на бок, чтобы видеть Алькарина. Лёжа лицом вниз он чувствовал себя совсем беззащитным. - Расскажи... если хочешь. Или можешь... или считаешь нужным. Я не из пустого любопытства спрашиваю. Но... можешь и не говорить. - Расскажу. Потому что надо. Это... меня задело, и я хочу, чтобы ты знал, если вдруг... Алькарин поморщился, дышать снова стало тяжело и больно. Он лег, тоже на бок, на спине успел належаться. - Там было очень жарко. Много-много часов... и огонь кругом. А потом запах, знаешь, как горит дерево и плачет смолой, и эти слезы превращаются в едкий дым. Он помолчал. - Потом я слышал голоса. Торжествующий клич... думаю, ты понял. Твой голос там тоже был, но я... Алькарин снова закашлялся, прижал руки к груди. Эленорэ внимательно смотрел на него. - И ты... - Я давно простил. Как и... почти все. И государь тоже. Но это было... невозможно. Я как будто горел там сам... и слышал твой голос. Много часов... Алькарин сглотнул, чувствуя, что рано он решил, будто слезы уже кончились. Эленорэ вздохнул и смотрел сочувственно. -Вот он же тварь, - сказал зло. - Я ещё когда он придумал мне это имя, понял, что тут он... он сам хуже, а думает, что имеет право напоминать нам об этом. Прости... и все его чары доказывают только одно: он ничего об этом не знает. Потому что там не было торжествующих кличей, Алькарин. И торжества тоже. - Наверное, это не то место, чтобы спрашивать, а что там было... - пробормотал Алькарин. - Я знаю, что он лжет... просто это было тяжело. Сейчас проще. - А я подумал, что это не то место, чтобы рассказывать... - серые глаза Эленорэ стали почти стальными. - Но я расскажу. Если ты захочешь знать. - Он нахмурился. - Алькарин, а что именно я кричал? - Вы все кричали одно и то же. Из того, что я мог разобрать. "Айя, Феанаро". Голос у Алькарина сел до шепота. Эленорэ довольно долго смотрел на него и молчал. В голове пронеслась одна догадка, но... - Алькарин, -сказал он так же тихо. - Я многое отдал бы за то, чтобы сказать тебе сейчас, что это неправда... Но... Я не могу... - Значит, все-таки были торжественные крики... - медленно сказал Алькарин. Хотел что-то добавить, но вместо этого прижал пальцы к своим губам. Потом сказал, быстро и другим тоном. - Можешь не отвечать. Даже если и так, я же сказал - все прощено и забыто давно. И у Врага нет силы это изменить. Эленорэ снова опустил голову лицом в пол и лежал молча довольно долго, так, что могло показаться, что он то ли уснул, то ли потерял сознание. Но потом всё-таки тихо сказал: - Я покривил душой… Эти - были. Алькарин протянул руку, обнял его за шею, стараясь не касаться израненых плеч, ладонью провел по затылку. - Я же сказал, это неважно уже. Были и были... с тех пор еще много чего было, и мы сражались рядом и отдавали жизни друг за друга. Эленорэ... веришь мне? Эленорэ помолчал ещё немного, кивнул. Верить то он верил, но были в этом мире вещи, за которые, даже если тебя простят, сам себя ты простить не всегда можешь. И решить, что был прав - тоже. Именно поэтому он жил не на Аглоне, а в Маглоровых вратах, хотя по всему дорога была на Аглон. И в самые опасные места уходил - и выживал там - тоже отчасти поэтому. Но озвучивать Алькарину эти размышления сейчас было бы, пожалуй, нечестно. И даже жестоко. Поэтому он только вздохнул. - Да, верю. И продолжим. Сколько это ещё продлится. Однако, выводы свои собственные сделал. Но говорить о них не стал, вместо этого продолжил, снова поворачиваясь лицом. - Алькарин, враг хорошо умеет выворачивать наизнанку всё, что только можно. Эти видения, они страшнее пыток, по-моему. Я там тоже кое-что видел… После чего казалось, что тебя уже вывернули наизнанку и противопоставить ты ничего не можешь. Я поначалу, ещё даже там, в пещере, думал, что всё проще будет, а сейчас понимаю, насколько был наивный. Но не может же быть, чтобы этому совсем ничего нельзя было противопоставить. - Я тоже был... - Алькарин вздохнул. - Но теперь деваться некуда. Я знаю только одно... если он выворачивает правду так, что это хуже лжи... то можно просто держаться того, во что веришь и за что готов умереть. Я спрашивал себя сейчас - изменилось ли что-то во мне... нет. Мне было тяжело там и больно, но я давно принял это и простил. Хуже было бы... если бы я не знал ничего. Наверное тем, кто здесь впервые узнавал о том, что мы совершили в Альквалондэ, им было чудовищно. А мы и так все знаем и не от чего не бежим. Нельзя сделать хуже, можно лишь причинить боль, напомнив о произошедшем. - Впервые узнали, - взгляд Эленорэ стал задумчивым. - В этом разрезе я никогда не смотрел… Слабое место у крепости. Жаль… Но что теперь… Алькарин, вряд ли он ещё раз попробует именно это, но имей в виду, что этот клич, кототрый ты слышал, его кричали не только там. И в бою, и… в другом бою, мне, когда совсем становилось невыносимо, я кричал его. И так было легче. А Феанаро… Может быть, много страшных преступлений случилось из-за его огня, но враг боялся его. И ненавидел ещё даже там, в Амане. И… может быть, вы можете его и судить, и прощать, а я не могу. Я его любил. - Я слышал, где и как его кричали, - с непонятным выражением произнес Алькарин. Не то задумчиво, не то напряженно. - И в бою тоже. Твое дело... и в том, кого любить тоже. Я тебе тогда тоже скажу, сразу, чтобы не было... неприятных открытий. Я - нет. И королем его никогда не считал. И в Арамане я не молчал... хотя возможно, меньше других, потому что был рядом с Нолофинвэ, а он эти разговоры не одобрял и слушать не хотел. Эленорэ вдруг тихо усмехнулся. - Странно так. Место такое… для таких разговоров. А получается легче. Мы бы раньше может и не стали говорить, или было бы иначе. И меня бы задело, да что там, и сейчас ещё задевают такие слова, тогда казалось, что не любить и не соглашаться с ним - это подлость и безумие. Особенно, после того как нам такой явный знак дали. Я даже здесь, в этих землях, потом, государя Нолофинвэ старался пореже государем называть, принял, но… тяжело было. Даже Канафинвэ к этому относился проще. А у многих из нас - гордость. Но сейчас думаю, что не погибни он в бою, а окажись здесь, он бы и сам придавал бы раздорам меньше значения. Здесь некоторые вопросы гораздо проще становятся. Для всех. Не так важно, что говорил в Арамане тот, кто сейчас помогает тебе напиться, - он снова чуть усмехнулся. - Место самое подходящее... - кивнул Алькарин, тоже улыбнувшись. - Но ты... просто его почти не знаешь, да и то, что он сейчас Верховный король мало что меняет, для тех, кто не живет в Хитлуме. Решали-то все равно на Совете все. Но я не буду дальше спорить, кто более достоин. Я знал о Феанаро тоже не много... и любить было не за что, но я и не был в ближнем круге. - Было за что, - Эленорэ улыбнулся, уже чему-то своему. - Но ты не был… - он встряхнулся, - извини. Я, наверное, сейчас или оправдать пытаюсь, или оправдаться. Но всё это прошло, а государь Нолофинвэ стал королём по праву. Только принять это непросто было, но с этим мы в основном справились. И я думаю, что теперь, после всего, что случилось, все сплотятся ещё сильнее. Может, и синдар поймут опасность и присоединятся к союзу. - А он, кстати, его любил... - проговорил Алькарин. - Я еще поэтому особо не высказывался. Ну, до Лосгара, понятное дело, там все изменилось. И на это страшно было смотреть, знаешь... А так, я верю, пока король с нами, все не так плохо. Все еще может измениться. - Страшно? Почему? - Эленорэ даже удивился. - Я думаю, Нолофинвэ подозревал, но верить не хотел до последнего. А мы своими разговорами только хуже делали. А когда стало все понятно, у него такое лицо было, как будто... какая-то часть него только что умерла. Только не так... как умирает часть души вместе с кем-то из близких, а навсегда. Без надежды и возврата. И это было страшно, хоть я не очень близко стоял. Эленорэ отвёл глаза. Почему-то он сейчас очень живо представил себя на этом месте и его передёрнуло. - Это страшно, - согласился он. - Ладно, что теперь об этом... Нельяфинвэ очень смело поступил, и это притушило раздоры. Надо подумать, есть ли еще что-то, на чем можно нас поймать. - Тут и думать нечего, - грустно сказал Эленорэ. - Нет, - Алькрин даже на локте приподнялся, но потом со стоном лег обратно. - Мы оба там были. Мы оба отдаем себе отчет в том, что там произошло и в чем наша вина. Нас можно... бесконечно возвращать в этот кошмар и срывать повязки с этой раны, но ни для тебя, ни для меня это не станет... ммм... переламывающей новостью. - А, ты об этом, - как-то вяло сказал Эленорэ. - А зачем? Всего не продумаешь, а пытаться это сделать - только себя пугать, нафантазируешь такого, что потом можно и не жить уже сразу. Это ненадёжная защита, Алькарин, примерно как куча стен из камней, не скреплённых раствором. А вот что-то, чем можно скрепить - это сильнее. - Да нет. Просто вдруг я еще чего-то... не знаю. Не хочу узнавать там и от него. Но ты прав... это тоже несущественно. Он прикрыл глаза, пережидая приступ боли. Что-то было с ним не так, неправильно... Алькарин здесь впервые ощущал, как постепенно разрушается его тело и это пугало больше, чем сами пытки. Сейчас повреждения были почти не видны глазу, но отзывались гораздо глубже. Потом он дернулся, грудь словно тисками сжало, вдохнуть не получалось. Эленорэ словно почувствовал его состояние и встревоженно в него всмотрелся. - Алькарин? Ответить Алькарин не мог, только глянул в ответ, но кроме испуга и боли во взгляде не было ничего. Резко перекатился на спину, пальцами вцепился в край подстилки. Вдохнуть получилось, правда с трудом и грудь продолжало что-то сжимать. Но все-таки он дышал, пусть и через силу. - Пройдет... - выдавил на выдохе. Эленорэ смотрел на него с тревогой. - Что он с тобой сделал на этот раз? Алькарин ответил не сразу, а лишь когда более-менее смог выровнять дыхание. - Я не знаю. Вот тут... что-то... а отзывалось во всем теле, очень больно. Он прижал ладонь к груди, там, где ребра сходились над животом. Эленорэ подполз ближе и вгляделся. Он уже начинал привыкать к сюрпризам этого места, и к тому, что они пока что оказывались все, без исключения, неприятными - тоже. Поэтому то, что на месте, на которое указывал Алькарин, почти ничего не оказалось, кроме нескольких небольших дырок, его испугало, а не обрадовало. - Вообще не знаешь? Даже не помнишь? Убивать Алькарина вряд ли бы стали. Но… В груди похолодело он недобрых предчувствий. - Помню, конечно... очень было больно, и его лицо вот тут... - Алькарин поднял руку словно дотронулся до чего-то в воздухе. - Но он... втыкал иглу, поворачивал и как... задевал что-то, и боль отзывалась где-то еще. Иногда тоже дышать не мог. Эленорэ смотрел на него и ему казалось, что он чувствует эту боль, как свою. Он в общих чертах догадывался, или думал, что догадывается, что там мог наворотить палач, и теперь лихорадочно пытался придумать, что тут можно сделать. Но по всему выходило, что ничего. - Алькарин, всё, что я сейчас могу сделать, это подышать вместе с тобой. Когда ты был без сознания это помогло. Кажется. И… я думаю, они вряд ли станут убивать нас, по крайней мере, сейчас. А значит, это не смертельно. Не знаю, огорчит тебя это или обрадует. - Я все еще хочу жить. - улыбнулся Алькарин через силу. - Пройдет. Пока я... издевался над твоей спиной, такое тоже было. Прошло. Эленорэ мельком подумал, что зря Алькарин так настраивается, сам он уже старался привыкнуть к мысли о том, что вряд ли они выйдут отсюда живыми, и остаётся только продержаться как можно дольше - и всё. Но вслух говорить не стал, может быть, Алькарину легче, если хотеть жить. У каждого свой путь, в конце-концов… - Ты говори. Лучше, если я буду знать, что происходит, чем такие неожиданности. Я понимаю, глупо, и сделать я мало что могу, но так лучше. Я примерно догадываюсь, что с тобой, видел такое пару раз. Ты и дальше будешь задыхаться иногда. Но это не смертельно. - Я не знал. А говорить... вот точно странное занятие - рассказывать, что там было. Но ты... спасибо тебе. Эленорэ на несколько секунд опустил ресницы, потом взгляд снова вернулся. - Глупость сморозил. Извини. Но это пугает. Поначалу. Ты же понимаешь. У меня нервы крепкие, но здесь истончаются - обстоятельства способствуют. Алькарин, - он снова приподнялся и заглянул ему в глаза. - Чем бы оно ни кончилось, всё будет правильно. Если мы сами не будем забывать, что правы. А мы ведь правы. Этой тьмы не должно быть на земле. И всё. - И всё, - повторил за ним Алькарин, непривычно для себя произнося звуки (1). Улыбнулся. - Ты, главное, самому себе не сдавайся, а на Врага у тебя сил достанет. Эленорэ слабо усмехнулся, услышав его произношение: - О, я тебя так перевербую. С запозданием на несколько сот лет. А самому себе… тут уж как выйдет. Но постараюсь. - Ну, если тебя это порадует, - с сомнением произнес Алькарин, но в голосе пряталась усмешка. - Я готов. Придётся поступиться принципами. - Ужасно, - Эленорэ продолжил всё с той же слабой усмешкой. - Чувствую себя злодеем. Но нет уж, оставь как есть, мне так уже привычней. Незачем поступаться принципами ради того, что само по себе символизирует принцип. А забавно было, - добавил он неожиданно. - Тогда. - Когда? - Алькарин медленно и осторожно снова развернулся на бок, к нему лицом. - Тогда, когда спорили, наивные все такие были… Эленорэ снова перевернулся на живот, но, поёрзав, лёг обратно на бок - израненным рукам было больно. Но и так лежать тоже было неудобно, шея затекала, и он повертел головой, чтобы немного её расслабить. Алькарин молча наблюдал за ним. Потом предложил: - Хочешь, ляжем как в прошлый раз. Плечо у меня пока не болит и руки тоже. А тебе удобнее будет, да и мне тоже... я, правда, не мерзну сейчас, но когда ты рядом, мне по-другому тепло. Все-таки не один. Эленорэ, уже уставший возиться, кивнул. - А я вот теперь мёрзну… догоняю тебя, - он грустно усмехнулся. - Давай. Поспать, наверное, надо бы, - сказал он, придвигаясь. - Но как ты там говоришь… не хочется. Алькарин повернулся, отвел руку, чтобы Эленорэ мог лечь удобнее, уже привычно прислонился виском к его макушке. - А я как-то... перестал мерзнуть. Даже не знаю, сколько там прошло часов, среди этого огня. Он меня еще спросил, что я предпочитаю, лед или пламя. Эленорэ поморщился: он, в принципе, догадывался, что это мог быть за “лёд”. - Хоть какая-то от него польза, - хмуро заметил он. Прикрыл глаза, но быстро понял, что скорее всего так уснёт, а этого не хотелось, и снова открыл их, стал смотреть на фонарь в стене, бросавший тусклый свет в маленькую камеру. - Я не стал выбирать, - сказал Алькарин. - Вот еще... Нельзя, даже если что-то кажется легче. Он мне потом говорил, что я глупец, мол, надо выбирать поле битвы даже в безнадежных случаях. Эльфа передернуло. - Я так и понял, что ты не стал. Я бы тоже, - Эленорэ чуть шевельнулся. - И при чём тут выбор? Выбор из того, что для тебя заранее выбрали? - Вот если бы он мне оружие предложил выбрать, - мечтательно сказал Алькарин. - Правда, это тоже безнадежно, я вряд ли встать бы смог, но ради этого попытался бы. - Ты и сейчас можешь выбрать, - Эленорэ неподвижно смотрел на лампу, чуть прищурившись. - Оружие бывает разное. - Ну, если так на это смотреть, то да... - пробормотал Алькарин. - Я ему спел, знаешь. - Спел? - Эленорэ говорил ровно, но в голосе промелькнула какая-то искра. - И как? - Я много не успел... но стало светлее. Он какие-то чары творил, вокруг тьма была, только его я и видел. А ему-то... ничего. Но я никогда не умел так и не пробовал. - Светлее? - в голосе Эленорэ зазвучал живой интерес. - А ведь правда... Алькарин, а что за песню ты пел? Не пой, это может быть тяжело, просто скажи несколько строк... - Ту я не вспомню, оно само сложилось и так же оборвалось... там и было-то три строчки. Могу другую. Которую спел бы, если бы знал, что смогу закончить. Он начал тихо, но голос был чистый и даже почти не прерывался. Ты слишком уверен в своих руках, Ты думаешь, хватит сил. Нажатьем ладони бросать меня в прах Гостеприимных могил. И ты уверен в своих правах Увенчивать и свергать. Ты хочешь быть богом хотя бы в словах, Огнем заливая снега. Но, знаешь, твоя рука не сильней Той, что хранит меня И я, повинуясь одной лишь ей, Стою, не боясь огня. И я, лишь ей покоряясь одной, Спокойно встречу твой взгляд. Мне жизнь возвратят за той стеной, Где вечный сияет сад... (2) Вопреки ожиданиям Эленорэ не уснул. Он слушал, затаив дыхание, а может и не дыша даже. Потом спросил: - Откуда? Или... она твоя? - Мммм... - Алькарин что-то неразборчиво пробормотал, потом сказал яснее. - Ну да... можно сказать, свежая, впервые для кого-то исполненная. Без музыки, вот только. - Хорошая... спасибо... - Эленорэ тихо вздохнул. - Надо спать. Спи... Он не стал говорить о том, что половина сказанного в песне его скорей напугала, чем вдохновила. Но было в ней ещё что-то, чего он словами пока выразить не мог, но душой понял. И он лежал ещё некоторое время, глядя на тусклый свет лампы и обдумывая свои мысли. А потом незаметно уснул. Алькарин тоже заснул, но сон был неровный, рваный - он просыпался каждый раз, когда казалось, сейчас не сможет вдохнуть. Но хоть не снилось багровое пламя и крики, эхом отдающиеся в ушах.