Эту песню не задушишь...

Джен
NC-21
Завершён
69
Alasse_Day соавтор
Размер:
725 страниц, 120 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
69 Нравится 113 Отзывы 19 В сборник Скачать

1-24 (!)

Настройки текста
Несмотря на стремительно тающие силы, Эленорэ попытался оглядеться на выходе в коридор: он хотел понять что же тут произошло и кто доставил оркам такие неприятности. Даже поднял голову и, как мог, сделал вид, что хочет идти сам. Но от грубой хватки орков и от боли перед глазами всё плыло, и казалось каким-то ненастоящим, словно во сне. Где-то за спинами стражников он заметил фигуру, тёмную, а рядом ещё одну, на полу. Кто-то новый? Кто-то, кто несмотря на плен и цепи сумел сопротивляться оркам? Эленорэ даже попытался сказать что-то ободряющее: “ты молодец, держись, всё не так страшно”, но его собственный голос показался ужасно тихим… Однако, он надеялся, что неизвестный пленник его услышит. “А враг сдохнет и провалится!” - добавил он громче, но тут же закашлялся и последнее слово получилось смятым. На этот возглас и на кашель ушли остатки сил, в глазах потемнело и ноги уже не держали. Услышали его те, кого он хотел дозваться, или не услышали, осталось неизвестным. А вот оркам, сегодня каким-то особенно раздраженным, совсем не понравилось, что эльф чего-то там лопочет. Сам подлюка не шел, так еще и бормочет чего-то. К тому же, слово “сдохнет” они знали. - Сам сдохнешь! - его толкнули, поддали коленом снизу вверх, приложили к стене и поволокли дальше. Эленорэ от удара застонал, силы, потраченные на то, чтобы оглядеться и позвать неизвестных пленников, кончились и он потерял сознание. На этот раз он себя даже удерживать не пытался: охота оркам его доконать поскорее, так пожалуйста. Мастерская майя была все там же. И в ней мало что изменилось. Даже пришпиленный к стене синда был на месте. Когда эльф открыл глаза, он не сразу понял, где находится. А когда понял, закрыл их снова, хотя бы на несколько мгновений ещё надеясь ускользнуть от кошмара. Рядом с эльфом на полу лежали остатки незадачливых стражей, которые доставили эльфа на допрос в бессознательном состоянии. Остатки эти шустро убирали, а майя брезгливо отряхивал руки, хотя они были абсолютно чистыми. Ускользнуть не получилось, едва он закрыл глаза, как перед мысленным взором с ясной, пронзительной точностью появился Мирилас, распятый на стене. Это зрелище было едва ли не хуже собственной боли, и он в душе содрогнулся тому, как долго здесь могут продлевать муки. Неужели это вообще возможно? И неужели и его, и Алькарина ждёт то же? Он медленно, по крупицам, словно стряхивая в чашу росу с листьев, собрал внутри себя остатки сил. Феанаро. Он бы не сдался здесь. Значит, и он выдержит хотя бы ещё один бой. Он медленно вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоить себя и расслабить сведённое судорогой горло. Хотелось плакать, а нужно было собраться. Вдох и выдох, и хорошо, что есть эта короткая передышка. Глаз открывать и, тем более, подниматься с пола он пока не спешил. Пока суть да дело, свободные орки куда как более аккуратно принялись вливать в узника зелье, которое быстро прояснило ему голову и придало сил телу. Майя отвернулся от орков, бросил взгляд на синда, но тот был пока не интересен. Когда в эльфа достаточно влили, майя подошел ближе, орки задрали голову пленника, чтобы тот смотрел на хозяина. - Я бы хотел тебя попросить об одном одолжении, - улыбка его была холодна и многообещающа. - Я тоже, - какой бы гадостью зелье ни было, но сил оно эльфу придало и смотрел он теперь едва ли не с ещё большей, чем прежде, ненавистью. - Сдохни. - Это мы уже обсуждали, - пожал плечами майя. - Но не мог бы ты как в прошлый раз сказать что-нибудь воодушевляющее тому синда? Эленорэ почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Он бросил короткий взгляд на Мириласа, но быстро отвёл глаза. Его начинало трясти, то ли от вида синда и общей обстановки, то ли от близости майя, то ли это была такая реакция на зелье. - Моргот сдохнет. И ты, Тху, тоже. - Я еще понимаю синда, они темные и мало знают. Но ты-то был в Амане, ты должен прекрасно знать, что мы не можем умереть. Даже, допустим такое, если разрушить мое тело, я просто создам новое. И все же… Ему сильно помогли твои слова. Не мог бы ты еще раз его поддержать? - Залезь тогда в самую глубокую дыру и не высовывайся до конца мира? - предложил Эленорэ. Ему казалось, что он говорит глупости, но ни на что более мудрое его сейчас не хватало. Как же он сейчас завидовал тем, кто умел метко срезать одним словом… - И хозяину своему про создание тел расскажи. У него же с этим возникли трудности? Он попытался презрительно улыбнуться, хотя самому было очень страшно. Что же он сделал такого в прошлый раз, если даже палачи хотят, чтобы он повторил? Или это только насмешка? Мир шатался под ногами и единственное, что можно было делать - держаться только своего собственного пути и не верить здесь ни единому слову. - Жаль, - непонятно чему пожал плечами майя. - Но, если надумаешь, скажи, я вас наедине оставлю. И приказал оркам крепить нолдо на столе. Попутно с него содрали штаны, обнажив ноги, замотали тряпкой глаза. - Если надумаешь, скажи, мы тебе поможем раскопать дыру поглубже, - сквозь зубы сказал Эленорэ. - И замуруем снаружи. Для гарантии. Он соприкосновения со столом спина полыхнула такой болью, что он едва не потерял сознание снова, но в последний момент что-то выдернуло его на поверхность и он только застонал. Майя коснулся его головы, эльф уже мог узнать звуки заклятия, сковывающего его сознание в границах тела. У Жестокого на этот раз не было планов с самого начала устраивать эльфу душевные страдания. Зато его тело было в полном распоряжении. И на нем было еще много “живых” мест. Только для начала он занялся не целыми ногами, а снова руками. На плечах раны были свежими, а вот кисти он не трогал с самого первого раза. Один за одним майя прижигал, ломал, выворачивал пальцы. Хотя и оставил все на месте. В прошлый раз Эленорэ так обрадовался, что пальцы не сломали. Он ни на что особо не надеялся, но руки означали возможность хоть что-то делать, а и эта возможность обрывалась. Сознание заметалось в теле, как в пылающей клетке, пытаясь убежать от кошмара, но не находя выхода. Он дёрнулся, не сразу поняв, что этим сам себя ранит, и вдруг замер, закусив губу. Им нравится причинять боль. Им нельзя показывать, что тебе больно. Эльфы всегда наивны. Им кажется, что если они не показывают своей боли, то ее и не видно. Впрочем, их крики всегда приятны. Но этот кричать отказывался, как и первый до недавнего времени. Пусть, пусть тратит силы на это. Он, Жестокий, разве против. А боль нолдо он впитывал всей душой, тело того вопило о ней, стенало, скоро оно начнет просить пощады у самого эльфа. Даже ему, майя не слишком-то хотелось терять тело, что уж говорить про этих, пусть даже они и похожи в чем-то на высших существ. Закончив с руками, он дал эльфу отдохнуть немного, вернулся к синда, тот требовал много внимания, но оно того стоило, если все получится. Эленорэ не сразу понял, что его оставили в покое. Попытка не кричать требовала столько сил, что челюсть свело судорогой и он уже не мог её расслабить. Так и лежал, с исказившимся лицом, переживая боль в руках и лишь через некоторое время понял, что майя рядом нет. Он судорожно вдохнул, но ни горло, ни лицо расслабиться так и не смогли. Жестокий вернулся не скоро, у эльфа было время отдохнуть и, быть может, даже поразмышлять. Коснулся пальцами его щеки, чуть царапнул, проверяя: укусит-не укусит. Иногда такие вот упрямцы даже кусались. Эленорэ не пытался расслабить горло. Свело, может быть, даже хорошо, так проще, и Алькарин говорил, что ему удавалось так не кричать. Он сам не понимал зачем молчит, но после того, как узнал что их боль доставляет майя удовольствие, это стало почти делом принципа. Ещё бы дрожь успокоить, но она не проходила, и чем дольше он лежал, тем сильнее она била. Сознание металось в теле, как испуганная птица, а под конец Эленорэ начало казаться, что он слышит голоса. Кто-то стонал рядом и молил о смерти, и вдруг, среди боли и ужаса он услышал стук. Словно в ворота били тараном. А потом победные кличи и звон мечей. Неужели они успели собраться? Наконец-то союз? И пришли сюда? Он рванулся навстречу и хотел закричать, поприветствовать, но возглас сорвался в хрипе, а потом и вовсе перешел в кашель. Майя сначала не понял, потом вгляделся в лицо эльфа, довольно улыбнулся. Похоже, тот еще надеется. Это, мешает, конечно, но в целом не так и плохо. Помирать не собрался еще. Пусть. Все же, этот относился к тем, кто убегает. Этот вот что-то свое видел и этим спасался. Знать бы что… Впрочем, хватит ему отдыхать. Майя перешел к ногам, но внимательно наблюдал за состоянием пленника. Не хотелось бы, чтобы тот совсем ушел в свои фантазии, сойдя с ума, а такое иногда случалось. Так что начал он не со ступней, как предпочитал, а с бедер. Чтобы лучше видеть лицо. Приказал оркам повязку снять тоже. Кашель и связанная с ним боль немного привели его в себя. К сожалению. Когда с него сняли повязку, Эленорэ сначала уставился широко распахнутыми глазами в потолок, потом перевёл их на майя, и взгляд был ошалевший и наполовину безумный. Губы открылись и беззвучно что-то прошептали, а потом он снова закашлялся, но уже не так сильно. - Они… они уничтожат тебя… скоро… - прохрипел он. - Надейся на это, я не против, - улыбнулся ему майя, берясь за инструменты. Следующие часы он резал, прижигал, дергал, вонзал, скручивал, раздирал, тянул. Инструменты были разнообразны, многие он создавал именно в этой мастерской на таких вот пленниках и это было чудное время. Но давно в его руки не попадался кто-то, на ком их можно было дальше совершенствовать. Большинство уже просто не выдерживало. - Уничтожат… они… идут… уже… - Эленорэ хрипел между вдохами, но больше не кричал и не стонал. Лицо снова свело судорогой, превратив его в какую-то жуткую, безумную маску. Губы распахнулись в беззвучном крики, но он молчал. Он сам не понимал откуда и с чего взял, что сюда, им на помощь, идёт войско, и даже где-то на грани сознания жила мысль о том, что это, скорее всего, безумие и никакого войска нет, но страстная надежда заполнила душу. Продержаться, ещё чуть-чуть. ещё немного, ещё… ещё… ещё… Это кончится, скоро, совсем скоро, а его палача выволокут из этого логова в цепях. Но надеждам нолдо не суждено было сбыться. Через несколько часов майя отложил свои инструменты и приказал оркам отвязывать эльфа. Пока те возились, вымыл руки, снова подошел к пленнику, заглянул в его глаза, ища там хоть крупицу разума. В глазах эльфа жила боль, казалось, заполонившая и сковавшая всё его существо, но ещё там жило злорадство. И чистая, яростная ненависть, с которой он смотрел на майя, мешалась с этим злорадством в равных пропорциях. Губы чуть приоткрылись и он прошептал: - Скоро… - Отлично, - это не было адресовано эльфу. Майя повернулся к оркам, отдавая приказы настолько четкие, что у тех застекленели глаза. Потом махнул рукой - “выполняйте”. Эльфа еще раз напоили жгучей гадостью, которая жажду не утоляла и в желудке вызывала спазмы, но сил давала. Потом сняли со стола и поволокли по незнакомым коридорам. Волокли дольше, чем обычно, но бережно. В итоге нолдо оказался на какой-то галерее, обрывом выступавшим над большой пещерой, в данный момент наполненной орками, их вонь, сиплое дыхание и грубая речь наполняли все ее пространство. У дальней стены в клетке скрючились жалкие фигуры, в которых по контрасту все же можно было признать эльфов. Время от времени кто-нибудь бросал в клетку камень, стараясь попасть между прутьев. Надсмотрщики рычали на слишком ретивых. Нолдо закрепили на стене. Так, чтобы он не стоял, но и на руках не висел, хорошо закрепили, удобно. И обзор с его места был прекрасный. Только пасть заткнули, чтобы не орал чего-нибудь неподходящего. Эленорэ сперва закашлялся, когда в него влили новую порцию гадости, а потом взгляд стал более осмысленным. Он оглянулся на майя, уже как-то иначе на него глядя. Когда его вытащили в коридор, он обрадовался сперва: неужели всё закончилось, но дорога была другой, и дольше. Сквозь сухую, красную пелену боли он пытался запоминать путь, коридоры и переходы, и они со странной чёткостью вбились в его мозг, словно печать. “Как же их много” - подумал он, глядя вниз, в пещеру. - “Как же их сложно будет уничтожить…” Больно было невероятно, и всё казалось странным, ненастоящим. Даже звуки, запахи и сам воздух казались горячими, красными и резали, словно ножи в пыточной. Он хрипло дышал и почему-то даже застонать сейчас было выше его сил. Взгляд привлекла клетка и фигурки в ней. Смотреть на них было одновременно и не так больно, и страшнее в несколько раз. Что-то своё, родное, не такое острое и красное, но так же отчаянно страдающее здесь. Он попытался что-то сказать, но не смог бы этого сделать и без кляпа. И почувствовал, как по щекам потекла предательская влага. Тем временем накал страстей внизу все нарастал, орки ждали развлечения, а его все не было и не было. Наконец, в пещере появилась еще одна фигура. Высокий, худой, с застывшими, холодными чертами лица. На орка он похож не был, на эльфа тем более. Сквозь шум орочьей толпы не было слышно, что он говорил рабам в клетке. Кажется там кто-то тоже плакал. Потом неизвестный отошел, а орки принялись вытаскивать малосопротивляющихся эльфов из клетки, подвешивали их на цепях посреди площадки, перед которой стояли орки. Эленорэ с отчаянным напряжением следил за происходящим. Мелькнула мысль: почему они так беспечны? Почему не готовятся к бою, если сюда идёт войско? Или? Или его нет? И вдруг с жестокой очевидностью понял, что войско вряд ли сумели бы собрать за такое короткое время. Пленники были худыми и изможденными, у одного не хватало пальцев на руках, еще один, похоже, почти не мог ходить. Всего пленных оказалось трое. Толпа зашевелилась, засопела сильнее, раздались ликующие возгласы. Их убивали. Долго, мучительно. Пытали, расчленяли, кидая в толпу куски, которые тут же и пожирались. И толпа все больше воодушевлялась. Появились знамена, если их можно таковыми назвать, и постепенно толпа начала походить не на толпу, а на орду, которая готовится выступить в поход. Эленорэ стало жутко. Сперва он закрыл глаза, чтобы не смотреть на отвратительную картину, а потом заставил себя открыть их снова. Он не имел права не смотреть. Он должен был видеть и запомнить, чтобы потом, до тех пор, пока сам может хотя бы что-то, отомстить этому месту за то, что оно творило. Он вглядывался в лица палачей - пусть они будут у него перед глазами в нужные моменты, в беснующуюся орду и видел за всем этим единственного, кто был более всех виноват. И ему ни в коем случае нельзя было покоряться. Изнутри волной поднялась ненависть, он чуть шевельнулся и медленно, словно вылезая из вязкой жижи, начал мысленно повторять слова песни Алькарина. Во всём этом должно было быть хоть что-то, что ещё неподвластно врагу. Рабы умерли, их жизни никто не поддерживал тут. Остатки их кинули в толпу и орда выступила. Орки шли и шли, но постепенно пещера опустела, осталась лишь клетка у стены. Эленорэ опустил голову. По щекам текли слёзы, а на смену ненависти приходило отчаяние. Однако это было злое отчаяние, пусть и убивающее надежду, но одновременно дающее сил держаться до самого последнего края. Неизвестно, чего хотел добиться майя, показав ему эту казнь, но всё увиденное не сломало, а, наоборот, укрепило упрямство эльфа. Он догадывался, куда уходила орда. Но это было почти неважно, мысли о том, что происходит за стенами тёмной крепости пробивались словно сквозь толстый слой ваты, и тот мир казался уже недоступным ему. Он никогда этого не увидит. Но там - Эленорэ точно знал - победят и без него. А его бой - здесь, и он должен сделать всё, что может, чтобы доказать врагу, что тот не всесилен. Эльфа не спешили снимать со стены. Шло время и в пещере снова появились орки. Мало. Они привели новых пленников в клетку. Эти были, похоже, захвачены недавно, на них хоть и рваная, но была нормальная одежда. В этот раз пленных было всего двое. И одним из них была женщина. Эленорэ несколько раз казалось, что он впадает в забытье, но каждый раз что-то выталкивало его наружу. Заклятье майя действовало и он даже в мир грёз не мог ускользнуть отсюда. Когда привели новых пленников, он чуть подался вперёд и напряг зрение. В голове мелькнула страшная мысль: а вдруг? но он тут же отбросил её, убедив себя что таких совпадений попросту не бывает. Но продолжал вглядываться. Эльфов в клетку запихали, кормить их или поить никто не собирался. Зачем? Эльфийка что-то сказала оркам, гневно, но что именно наверху слышно не было. Орки в ответ принялись избивать обоих плетьми. Эленорэ прищурился и, наконец, разглядев лица, сперва вздохнул с облегчением. Наверное, это было совсем плохо, но в душе колыхнулось: не она. Увидь он её, здесь, в этой клетке, он бы не выдержал. Кого угодно, но не её. Хотя и она могла бы плюнуть в рожи оркам, с неё бы сталось сделать что и покруче. Но кем бы ни была та неизвестная мужественная эльдиэ, а сердце сжалось. На этот раз в пещере не было галдящей орды, так что крики пленников были слышны и у дальней стены. Когда пленники потеряли сознание, орки плюнули, отступили, заперли их в клетке. Часы шли. В пещере было тихо, только тихие стоны иногда доносились до прикованного у стены пленника. Ни воды, ни сна, ни даже обморока. Эленорэ вскользь подумал, что там с Алькарином и мысленно пожелал тому сил. Пленникам, которые лежали внизу, тоже. Похоже, их ожидала та же страшная судьба, что и предыдущих, но в чём-то им повезло: они хотя бы умрут быстрее. Очень хотелось пить. От жажды мир стал ещё более острым и жарким, но красные цвета исчезли, а пещера словно превратилась в пустыню. Тряпка, которой заткнули ему рот, была грязной и мерзкой, Эленорэ поморщился и попытался вытолкнуть её языком. Какая-то деятельность на время давала возможность забыть о происходящем. А происходящее не проходило. Даже орки, приставленные следить за пленниками, дремали или лениво перепихивались. Пленники в клетке очнулись, кажется мужчина попросил воды, но ответом ему был только удар. Потом, выспавшиеся орки решили, что эльфы достаточно свеженькие чтобы с ними поразвлечься. Вытащили женщину из клетки, она больше раздражала, принялись избивать, перепихивая ее от одного к другому. Эленорэ, пытавшийся справиться с кляпом, мрачно смотрел на это. От боли и от ощущения собственного бессилия стало совсем мерзко на душе. Он отвернулся и упорно продолжил сражаться с тряпкой. Не можешь помочь другому - делай то, что можешь сделать. Кляп был засунут как надо, да и собственные зубы изрядно мешали. От того, что во рту появилось чуть-чуть свободного места стало лишь хуже, там начала скапливаться слюна. Орки тем временем почти раздели эльфийку, так было приятнее ее плетьми полосовать, следы виднее. Кнутом-то нельзя, разрешения не давали. Изгалялись как могли, несмотря на протестующие вопли мужчины. Впрочем, тот тоже напросился. Девка уж очень быстро сознание потеряла, так что взялись и за него. Эленорэ закашлялся и едва не задохнулся, и оставил попытки вытащить тряпку. Пока кашлял и пытался отдышаться, вниз не смотрел, а когда снова глянул, орки занимались уже вторым пленником. К горлу подступил комок - сколько же это еще будет продолжаться… Эльф, пока его избивали, вначале даже пытался сопротивляться. Но он явно не был воином, к тому же, похоже, был еще и ранен, под обеждой, которую тоже содрали, обнаружилась повязка на груди. А орков на него оказалось слишком много и его сопротивление ни к чему не привело. Так что, в конце-концов, он тоже потерял сознание под орочьими сапогами. А орки притащили откуда-то котелок с варевом и принялись жрать, жадно поглядывая в сторону клетки. Эленорэ закрыл глаза, но картина по-прежнему стояла у него перед глазами. Хотелось сказать им что-нибудь, но он не мог. К горлу снова подкатил комок. “Слёзы бессчётные прольёте вы... “ - вспомнилось вдруг и он помотал головой. Нельзя было об этом сейчас думать. Время тянулось. Для орков тоже. Особенно скучно было тем, которые приглядывали за нолдо. Те, которые внизу могли хоть иногда развлекаться с приходящими в себя эльфами. Один раз не выдержали, даже отлили их водой, напиться те не успели, но что-то досталось глотнуть. Эленорэ снова разобрал кашель и на этот раз приступ был сильнее и дольше. Он начал задыхаться, с усилием втягивая в себя воздух, но что-то попадало, хоть и все внутри рвало. Само ожидание превращалось в медленную пытку: жаждой, болью тела и души. Он скосил взгляд на собственные ноги и, содрогнувшись, отвернулся. Такого, казалось попросту не может быть. Но это было… Время тянулось... Эленорэ уже не знал, сколько прошло часов, в этих стенах время и так не чувствовалось, а сейчас он и вовсе запутался. Он пытался считать по тому, как часто орки что-то жрали или развлекались с пленниками, но это был настолько мерзкий способ счёта, что он быстро прекратил это занятие. Иногда приходил кашель и он снова начинал задыхаться, и тогда словно разрывался надвое: одна часть почти панически пугалась, вторая же молила об отдыхе, пусть даже он и будет смертью. Спина, которой он был прислонён к камню, заново изорванные руки, искалеченные ноги - чем дальше, тем сильнее они болели, и иногда казалось, что палач пришёл уже сюда и снова терзает их. В какой-то момент он не выдержал и заплакал. Уже просто так, от собственной боли, от жалости к себе, к тем, над кем потешались сейчас орки внизу, к Алькарину, распятому на стене в пыточной Мириласу, и к тысячам других, истерзанных и замученных здесь. А потом и слёзы высохли, кончились, и он то кашлял, то плакал, уже без слёз. Один раз ему показалось, что он услышал шаги, и дёрнулся, чтобы увидеть кто идёт, но поняв, что лишь показалось, разрыдался снова, сам уже не понимая от чего, но скорее просто от несбывшейся надежды. Войско, идущее на помощь, ему больше не чудилось - сознание было до отвращения чётким и трезвым, впрочем, слова Мандоса не вспоминались тоже. Время потекло полосой красной боли, жара и жажды, кашля и плача без слёз. Только от стонов он старался удерживаться - не хотел, чтобы его услышали внизу. Внизу его не слышали. Время утекало в темные коридоры. Но вот звуки изменились, послышался звук шагов и в пещеру снова начали идти орки. Сначала их было немного, но постепенно они начали наполнять ее, брякающей железом, вонючей массой. Эленорэ поднял голову. Он уже догадывался, что будет дальше, но теперь, после многих часов, проведённых здесь, сил смотреть на всё это уже почти не осталось. Он закрыл глаза. Вот только звуки никуда не делись. Однако, ему не пришлось смотреть. Он почувствовал орочьи лапы на своем теле, его отковывали от стены. А потом вопли и восторженные крики орочье орды остались позади. Его снова куда-то тащили. Эленорэ не открыл глаз. Что толку? Всё равно эти глупые попытки запомнить дорогу не имеют никакого смысла. Даже если он и запомнит - эти сведения никогда ему не пригодятся. Дорога была долгой и закончилась она звуком открывающихся дверей и пронзительным криком. Эленорэ вздрогнул и на этот раз открыл глаза. Изнутри волной поднялась тошнота - уже привычная реакция здесь, и ужас - неужели это ещё будет продолжаться? Его опасения оказались реальностью. Орки притащили его в мастерскую Жестокого. А кричал под руками майя очередной пленник. Кто это видно не было, он был на столе и спина майя заслоняла картину. Жестокий не оглянулся, лишь махнул рукой в сторону дыбы. Силы, которые придала ему недавняя ненависть, пока он смотрел на казнь, ушли, были высосаны временем проведённым в пещере, растворились в тягучей злобе коридоров, и сейчас Эленорэ ничего не мог найти внутри. Только какие-то слабые крупицы. Он бы заплакал сейчас - если бы мог. Орки подвесили пленного на цепи, рванули запястья, но рук не выворачивали. Только подвесили, побежали на зов майя. Отвязывать и уносить потерявшего сознание узника со стола. Майя сначала глянул как там синда на стене и подошел к нолдо. - Рад снова тебя видеть, - ухватил за волосы, поднимая голову, заглянул в глаза. - Пока я не начал… может у тебя найдется что мне сказать? Ну кроме проклятий, их можно пропустить, все равно ничего нового не скажешь. Крепость окружили огромные, тёмные полчища врагов - он никогда и не думал даже, что их может быть столько. А защитники падали, один за одним и света внутри становилось всё меньше и меньше. Эленорэ закрыл глаза, чтобы не выдать хотя бы этого. - Хорошо, тогда я, пожалуй, продолжу, - усмехнулся майя. - Но, если что, ты можешь выкупить себе отдых. Или больше. Твой собрат по несчастью, между прочим, уже просил…, - фыркнул, не закончив. - Довольно слов. Крикнул оркам, тем подтащили жаровни поближе, полыхнул огонь, стало темно и жарко. Из груди эльфа вырвался то ли слабый стон, то ли рыдание, а тело снова начала бить непрошеная дрожь. Но губы, хоть и беззвучно, прошептали уже знакомое "сдохни". - Лучше скажи, если бы ты защищал Химринг, где защита была бы сильнее всего? - непонятно, то ли всерьез спрашивал, то ли в шутку. И не дожидаясь ответа взялся за раскаленный металл. Эльфу предстояло еще много часов муки. Эленорэ понял, что даже кричать он уже не может. Из горла вырвался только слабый хрип, и он уже забыл про гордость и про то, что похож сейчас, скорее, на грязную тряпку, чем на эльда. И только где-то далеко, в самой самой глубине изорванной души жил слабый огонёк, словно зерно, и его нужно было беречь до последнего момента. А перед глазами, изредка вырываясь из красной пелены, проплывали лица и образы. Друзей, любимых, Тинну, лордов сыновей Феанаро, и одно-единственное, державшее крепче всего. И на мгновение он вдруг встретился с ним взглядом. Феанаро казался суровым и строгим и словно бы обвинял в слабости. Но Эленорэ было слишком больно и он прошептал: - Отпусти меня… - Кому это ты? - поинтересовался майя. Голос эльфа был практически не слышен, но он услышал. Вот только сомневался, что это не опять бред богатого воображения нолдо. Эльф плакал, хотя слёз почти не было. - Отпусти… я уже сделал… больше, чем… мог. - Нет ещё, - усмехнулся Жестокий. - Но ты не бойся, второй раз предавать не так страшно. А потом… потом всё закончится… Ты ведь этого хочешь? Эльф лишь глухо застонал в ответ, и было видно, что не только от боли тела. Он явно подошёл к той грани, за которой уже или сумасшествие, или поражение, или ещё что-то, пока ни ему, ни майя не известное. Майя нахмурился. Ох уж эти впечатлительные натуры… Но все же решил не отступать. Сойдет с ума, ну так и быть, может и тогда на что сгодится. - Просто отвечай мне… Позволь себе отдохнуть… Просто отвечай, это не сложно… Жарко стало так, что дышать казалось уже нечем. И стены сузились, грозясь поглотить эльфа, навсегда оставив в своей толще. А эльф смотрел прямо перед собой огромными, расширившимися глазами, и видел нечто, неизвестное майя, и явно что-то своё. Он плавно уходил из пыточной, наполненной болью и ужасом, куда-то далеко, в какие-то свои, недоступные никому видения. Эленорэ было жарко. Огонь сжирал его, казалось, в теле совсем не осталось влаги: ни слёз, ни крови. Он чувствовал себя пеплом, сухим, но почему-то не серым, а чёрным. А напротив, за плечом майя, стояла фигура. Он видел только лицо, а остальное было или тёмным, или опалённо-огненным, но остальное и не нужно было. Самыми яркими были глаза, такие знакомые, горящие ненавистью к врагу, глаза того, кто сильнее всех держал его и не давал сломаться и тем самым причинял сейчас едва ли не большую боль. Эльф со страшным хрипом вдохнул и зашептал: "отпусти, отпусти, отпусти..." и продолжал шептать, с трудом выдыхая воздух из пересохшего горла. На старания майя он, похоже, почти не обращал внимания, полностью уйдя в собственное безумие. Майя уже почти ничего и не делал, смотрел на нолдо и на лице его все больше проступало разочарование. С “беглецами” всегда так. Но, подумав, все же решил попробовать еще немного. А пока этот бред пора было заканчивать. Снял заклятие итак, по простому дал пощечину бесполезной твари. Голова эльфа мотнулась так, что виском ударилась об стену. А майя уже потерял интерес и приказал оркам вернуть пленника в камеру. Глаза становились всё больше и больше, всё огромнее и злее, и вдруг Эленорэ с очевидной ясностью понял, что смотрит он не на того, за кем пошёл в эти земли, а на собственное отражение его образа. Таким, каким исказило и сделало его в воображении Эленорэ это место. Что-то лопнуло внутри и он понял, что погружается в темноту, из которой, если он окончательно в неё рухнет, не выберется уже никогда. И тогда он, собрав последние остатки сил, хранившиеся в самой глубине души, рванулся на поверхность, с отчаянным криком “Айя, Феанаро”, но вспоминая того Феанаро, каким помнил его в иные, лучшие дни, не давая тьме завладеть своей душой полностью. Он сам не знал, как не потерял сознание, просто понял, что если сейчас уйдёт, то может уже и не вернуться в мир реальных вещей. И начал говорить - слова отвлекали и не давали отключиться. - Ты ошибся, я почти ничего не знаю про Химринг. Я воевал в горах, ты допрашиваешь не того. Но эльфу удалось удивить майя - он не потерял сознания. Впрочем, его слова на мольбу тоже не походили. И все же Жестокий вернулся, снова поднимая голову нолдо, заглядывая в глаза. - Хорошо. Так ты согласен поделиться со мной сведениями, сколько таких отрядов как ваш, сколько в них осталось? Примерно. Или быть может еще что-то? В глазах эльфа уже не было безумия, только зрачки расширились от боли. И видно было, что держится в сознании он на каком-то невыносимом, почти невозможном пределе. Зачем-то ему это было нужно. - Не могу. Ты их убьёшь тогда. Эленорэ понимал, что чтобы не потерять сознание ему нужно говорить. Что угодно, лишь бы говорить. - Это одна из ваших иллюзий. Мы не стремимся уничтожить мир. Нам нужна лишь власть над ним. Чем проще мы побеждаем, тем меньше нам надо убивать. Нам даже не все в плену-то нужны, если уж на то пошло, - майя говорил, а сам пытался понять, что же такое с этим эльфом. Говорить ли с ним, пытать ли дальше или бросить в яму, чтобы уж совсем с ума сошел. - Говори, раз уж начал. - Они будут защищаться… и ты убьёшь их… лучше… убей меня… - эльф упорно отказывался терять сознание, но и говорить не говорил. - Я тебя не убью, - покачал головой майя. - Я могу сделать много вещей хуже этой. Нолдо застонал, словно прося пощады, но тут же замотал головой. - Тогда и с ними тоже… - Нет, сейчас только с тобой. Хочешь, я расскажу, что придумал для тебя на следующий раз? Эльфа снова начинало трясти от боли и невыносимого напряжения, но он почему-то сознания не терял и ещё говорил: - Не хочу. - Тогда, если ты не хочешь, чтобы говорил я, говори ты. Это не сложно. Главное начать. Попробуй. Эленорэ чувствовал, что ещё немного и он потеряет сознание. Раньше он бы этому обрадовался, сейчас - было страшно. - Я не могу, не могу их предать. Ты не поймёшь. А я не могу. - Ты это делал уже. Как и те, кто были рядом с тобой. Избавить себя от проблемы, с которой не могли справиться. Не будет рядом проблемы и не будет ее. Ты можешь. Попробуй. Не надо чтобы я понял. Просто ответь на мои вопросы. Возможно, ты даже сохранишь этим чью-то жизнь. Мир странная штука. Ну же, говори… - Не могу… уже предал, поэтому и не могу… - эльф говорил всё тише, и в голосе слышались слёзы, но теперь уже не безумные, а настоящие. - Я же говорю… ты не поймёшь. - Мне и не надо. Разве ты хочешь, чтобы я понял? Нет. Горячая рука легла на плечо эльфа, сжала. - Лучше сделать это сейчас, а не тогда, когда ты останешься без рук и без ног и будешь отвечать мне только за тем, чтобы я позволил тебе умереть. Эленорэ вспомнил виденную им казнь. А потом то, что с ним будет, если… - Нет… - он помотал головой, попытался уйти от руки майя. - Нет, один раз предав, второй раз - нельзя, это страшнее… - Это не самое страшное, поверь. Ты вряд ли захочешь услышать, но я тебе скажу… Знаешь почему Мирилас все еще жив? Почему он изо всех сил старается жить? - голос майя был тихим. - Потому что, если он умрет, то останется здесь навечно. Никакого Мандоса, ничего… Вот что страшно, не находишь? - Ты лжешь. Так не может быть… это не в вашей, не в вашей власти наши души. Пока… мы сами не отдали себя вам, - эльф старался говорить уверенно, но было видно, что сомнения в душу запали. - Многие души, что не могут найти дорогу к Мандосу. Я не скажу тебе, как это делается. Но это возможно. Только допросить их уже не получится, невозможно причинить им еще больше страданий. Потому что их мука безмерна. Потому-то я и просил тебя поддержать Мириласа. Дать ему сил и дальше жить. А теперь… отвечай мне… что ты знаешь о линии обороны в горах, расскажи... - Мы... - голос эльфа был совсем тих, - знаем... почти все тропы... известные вам. Я... там... предпочитал перехватывать ваших... не сразу. А... когда зайдёте... слишком далеко... - Расскажи мне о тропах, которых мы не знаем. Говори… ведь ты хочешь говорить... - Там есть две... одна... ведёт через Синий перевал к... Аглону... вторая... вглубь земель... - Эленорэ застонал и видно было, что долго говорить уже не сможет. - Сними его... - он слабо кивнул в сторону синда. - Вы же можете... ещё...его вылечить... - Опиши эти тропы… Эльф описал. Слабо, часто путано, а под конец уже совсем тихо. Говорить он уже почти не мог. Но потом снова попросил: - Отпусти его… - Тебя я отпущу. Можешь не верить, но обещания я всегда держу. У тебя будет отдых. Рука на плече эльфа сжалась сильнее, но на этот раз она несла просто темноту.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.