Эту песню не задушишь...

Несколько раз в камеру заходили орки, но одни. Выполняя приказ, поили эльфа, заливая ему в глотку сколько заливалось и уходили. Алькарин даже не пытался дергаться, все равно сам пить не сможет. И старался не думать о том, как они с Эленорэ помогали друг другу. Больше этого не будет, не в этой жизни. Но его страху было суждено сбыться не в этот раз. С очередной водой в камеру принесли обмякшее тело. Кинули рядом с первым пленным, потом принялись снова поить того. Алькарин едва мог дождаться, пока уберутся орки. Он даже на воду внимания почти не обращал, много пролилось мимо. Его трясло, только не от боли или холода, а от нахлынувшего радостного возбуждения. Когда дверь закрылась, он рывком приподнялся на локте, потянулся к Эленорэ, дотронулся до щеки, убеждая себя, что тот живой. Щека была холодной, но не мертвенно ледяной, каким недавно был сам Алькарин. Но глаз Эленорэ не открывал. - Живой, - пробормотал Алькарин. Локоть подогнулся, он упал обратно на спину, но теперь лежал улыбаясь. Пока не провалился не то в сон, не то в беспамятство. Когда он проснулся, Эленорэ по-прежнему то ли спал, то ли был без сознания. - Эленорэ... - тихо позвал Алькарин, особо не рассчитывая на ответ. Странно, но Эленорэ открыл глаза. Но больше не шевельнулся. - Эленорэ, - выдохнул Алькарин, голос звучал тепло и нежно. - Я думал, они тебя убили. Но я рад... я так рад, что ты жив. Ты не представляешь... Ты слышишь меня? Эленорэ повернул к нему голову и некоторое время смотрел, как-то устало и пусто. Потом губы шевельнулись, впрочем, звука почти не было, только по губам можно было прочитать “слышу”. - Хочешь пить? - спросил Алькарин. Он не представлял, как это сделает, но знал, что сможет, даже боли сейчас почти не чувствовал. - Наверняка хочешь... У Эленорэ губы были все потрескавшиеся и искусанные, а взгляд больной. Он ещё какое-то время смотрел на Алькарина неподвижно, потом так же молча оглядел его. И только после этого чуть усмехнулся, и качнул головой. - Не надо… Сказано было очень тихо, едва слышно. - Ты дурак, - сказал Алькарин. - Я очень тебя люблю, но ты дурак... Он приподнялся на локте, второй рукой потянулся к миске - вода там была, около половины. Убедившись, что она не пустая, Алькарин зубами оторвал кусок тряпицы от их подстилки, намочил его, поднес к губам Эленорэ. - Давай... пусть понемногу. У Эленорэ вдруг исказилось лицо и из горла вырвался то ли хрип, то ли рыдание. Но пить он стал, и было видно, что выпил бы всё, сколько ни дали. Алькарин снова и снова окунал тряпицу в воду, пока миска не опустела. Был еще кувшин, но он стоял чуть дальше. - Нужно еще? - спросил он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, хотя к горлу подступил комок слез. У Эленорэ на лице отразилось сожаление, но он упрямо покачал головой: - Нет, всё. Всё. Правда. Настаивать Алькарин не стал. Но раз уж нашел в себе силы двигаться, то перевернулся на живот. Так и привстать проще и лежать не так больно. Прижался щекой к мокрой от пролитой воды подстилке, некоторое время молчал, тяжело дыша. - Я... я потом попробую снова. Если никто не придет помочь... мне давали воды. - Тебе и досталось… я вижу, - Эленорэ говорил совсем тихо. - На себя посмотри, - отозвался Алькарин. - Почему так долго?.. Бедный мой... я-то здесь с ума сошел, а ты как... - С ума... - у Эленорэ взгляд остекленел. - Э... ты что? - Алькарин прикусил губу. Явно сказал что-то не то. - Все очень плохо, да? - Было бы хуже... если бы я умер... Эленорэ закрыл глаза, но тут же открыл их снова. - А я уже думал... ты в Чертогах. Не знаю, как там, но точно лучше... чем здесь... если уж выбирать, - Алькарин сам говорил почти беззвучно, голос он таки окончательно сорвал. Неожиданно в глазах у Эленорэ заплескался ужас. Губы задрожали и он отвернулся, быстро. - Прости меня. Я говорю всякую ерунду... я просто так боялся, что остался здесь один... Лучше я буду молчать. - Алькарин... - Эленорэ говорил глухо, словно душил слёзы. - Отсюда нет выхода через смерть... - Он говорил что-то такое, - Алькарин помнил смутно, но все-же помнил. - Но это ложь... - Есть... есть... Мирилас... он боится этого... и я... теперь... тоже... - голос всё-таки сорвался и было слышно, как Эленорэ заплакал. - Ох, Эленорэ... - Алькарин втянул воздух сквозь зубы, потом чуть приподнялся, погладил друга по голове. - Я слышал это... раньше тоже. Не знаю, что с Мириласом... но ты, вспомни, где ты рожден. Мы отличаемся от тех, кто никогда не видел свет Амана. Даже внешне... и ты и я - мы оба знаем, куда нам идти. И такой власти у него над нами нет. Слышишь? Пока ты сам в это не поверишь. - А если... есть? Если душа потеряется здесь? В глубине этого безумия? Если... - он задохнулся. - Я... я знаю... может... потеряться... - Не твоя, - с абсолютной уверенностью сказал Алькарин. - Ты весь пылаешь этим светом, не зря... не зря - Наро. Не твоя... этого им с тобой не сделать. Ты просто устал и слушал весь этот яд... Эленорэ рассмеялся и смех выглядел тут дико. - Алькарин, ещё немного и тебе, сюда, притащили бы безумца. Ты... слишком хорошо обо мне думаешь. Мы не знаем своих сил. Верно. И в этом... тоже. - Не притащили же... Я знаю тебя. Я вижу тебя... и даже... даже если бы ты сошел с ума, это ничего бы не изменило. Им тебя здесь не запереть... вспомни Феанаро - мог ли кто-то сделать с ним что-то против его воли. Даже когда он... в общем-то, стал безумен. Особенно после этого. Алькарин задыхался, но продолжал говорить, с жаром и полной убежденностью. Он не придумывал сейчас, что сказать и как, слова сами складывались, как в песне, которая рождается помимо воли и разума. - Ты явно ничего не знаешь про безумие. Это... когда ты перестаёшь быть собой. Забываешь... всё. Я... не чувствовал даже боли... ничего... Зова я бы тоже не услышал. А здесь... они наверняка научились его как-то заглушать... души безумцев легче сломать, открыть... Это страшно, Алькарин, ты просто... просто не представляешь, насколько это страшно... Эленорэ говорил с каким-то жутким, словно замёрзшим, спокойствием. И только под конец тихо застонал. - Я... знаю, - выдавил Алькарин, содрогнувшись. - Но это... неважно. Для смерти - не важно... Но я не могу тебя переубедить, ты веришь им, а не мне... и сил нет с тобой спорить... пусть так. Думай так... может это сохранит тебе жизнь. Он снова опустил голову, душевный подъем и потраченные впустую усилия вытянули из него все. Как мало сейчас было нужно для полного истощения. - Алькарин... - Эленорэ повернул к нему голову и смотрел со страхом теперь. - Я боюсь за тебя... уже... - Я просто устал. Очень. Ничего... страшного. Не хуже, чем раньше. Просто... не знаю, как тебе помочь... раньше все было бы проще. Но ты и сам справишься... просто наверное нужно время. - Не умирай... ты... хорошо? Что бы ни случилось... пожалуйста... - Эленорэ снова смотрел на него. - Я тебе уже говорил, - Алькарин чуть улыбнулся. - Я хочу жить... и не потому, что чего-то боюсь. Не собираюсь я умирать... не сейчас. Не здесь. - Хорошо... - Эленорэ смотрел на него очень серьёзно. - Ты обещал. - Вот как, - хмыкнул Алькарин, потом добавил задумчиво. - Очень хорошо... да, я обещал. Эленорэ только вздохнул и закрыл глаза. Алькарин какое-то время смотрел на него, губы беззвучно шептали какие-то слова, потом резко, судорожно выдохнул, приняв окончательное решение и почти сразу заснул. Эленорэ какое-то время лежал молча: то ли спал, то ли снова потерял сознание. Потом открыл глаза и так же молча посмотрел на Алькарина. И тут же резко отвернулся, закусив и без того потрескавшиеся губы. Из глаз потекли непрошеные слёзы и он ещё дальше отвернул лицо. Алькарин зашевелился, приподнялся. Слышно ничего не было, но он чувствовал черные волны горя и боли, и разобрать оттенки там уже не мог. Прикусил губу, приподнялся, не то вглядываясь, не то вслушивась, замер на несколько секунд. Потом протянул руку и обнял Эленорэ поперек груди, насколько цепь позволила, сам тоже подался вперед, прижался лбом к худым, обтянутым кожей ребрам. - Хороший мой... все изменится, когда-нибудь все станет лучше... потому что иначе просто не может быть. Эленорэ только резко вздрогнул, почти дёрнулся и дыхание сбилось ещё сильнее. Спрашивать, что случилось, было глупо - с ними обоими случилось одно и то же. Но Алькарин чувствовал хрупкий, но ясный огонек спокойной, уверенной силы - тот же, что не дал ему когда-то замерзнуть во льдах. Потому что тогда нельзя было оставить ребенка. Сейчас - нельзя было оставлять Эленорэ. И это не выжигало последнее, наоборот, придавало сил. Он погладил друга по груди, потом поднял руку, коснулся подбородка, щеки. - Посмотри на меня... слезы это не хорошо и не плохо, нечего их стыдиться. Эленорэ больше всего на свете сейчас хотелось забиться в угол и не вылезать оттуда как можно дольше. Даже на спине лежать было неудобно, и не только потому, что болели ожоги. Просто, так он чувствовал себя слишком открытым. Но в то же время он понимал, что начав закрываться сейчас, скорее всего, обидит Алькарина. На обиду уйдут силы. А силы - он уже понял это, жаль, что так поздно - это единственное, что нужно беречь здесь и хранить, любые крупицы, и не тратить попусту. Но и говорить тоже не мог. Горло свела почти настолько же сильная судорога, как там, в пыточной, и он задрожал. Алькарин вздохнул, снова опустил голову. Теперь он лежал совсем близко, мог коснуться лбом затылка Эленорэ - тот по прежнему не поворачивался. И руку не убирал, пусть в ней не было силы на то, чтобы обнять. - Я ничем не могу тебе помочь, наверное. Слова это слова... но знаешь, ты мне стал очень дорог. Наверное, как дорог был бы брат... если бы он у меня был. И не потому, что нас просто взяли и заперли вдвоем, и больше не к кому потянуться в последние дни. Нет... Эленорэ, ты сильный. Ты обжигающе упрямый и уверенный. Об тебя можно было греться... и я сейчас не про тепло тела. Ты тот свет, который может ослепить и сжечь... такая это сила. Иногда я завидую тебе и хотел бы быть таким... Но в этом и твоя беда, ты не умеешь быть слабым и прощать себя за это не умеешь... а здесь плохое место, чтобы учиться... Он говорил, не ожидая особо ответа, просто, чтобы не было этой тишины, наполненной черным горем. Речь была прервана шагами в коридоре. Тоже, в своем роде, звуки. Эленорэ тихо застонал, из горла вырвалось рыдание и он, наверное, даже заплакал бы, если б не шаги в коридоре. Но, едва услышав, он всё в себе подавил. Алькарин на миг плотно прижал ладонь к его груди, там, где сердце, потом убрал руку. Откатываться не стал, слишком больно и тяжело. Орки, ввалившиеся в камеру остановились на пороге, оглядывая пленников, выбирая. Но появившийся майя дал им знак прижать обоих. Впрочем, к голосистому он не пошел, сразу сел рядом с меченым. Наполнил чашку, приподнял голову, поднес к губам. Едва орки вошли, Эленорэ охватила паника. От выбирающих взглядов, от всего… Неужели снова и им вообще не дадут отдохнуть? Страх перекрыл все прежние чувства и, когда следом за орками вошёл майя, Эленорэ был просто испуган. И в то же время, внутри себя, выдохнул с облегчением: ещё не сейчас. Когда майя присел рядом с ним, он просто закрыл глаза. Но пить стал, глаз так и не открывая. Алькарин был даже рад - Эленорэ хоть напоят, не придется тащить сюда кувшин и придумывать, как его поить. Только жесткие лапы причиняли боль, хоть он и не пытался дергаться, держали крепко. Между тем, майя, напоив меченого, махнул оркам, чтобы второго тоже напоили. Ему и самому было не сложно, но тот нолдо так откровенно его ненавидел, что у майя было мало желания с ним общаться. Потом он взялся за руки эльфа, осматривал тщательно, потом принялся доставать бинты из сумки. - Придется потерпеть, пока я буду ровнять твои пальцы и бинтовать их, - сообщил между делом. У Эленорэ лицо замерло и стало совершенно каменным, словно он в статую превратился. Майя он не ответил. У Алькарина молчать не вышло - чтобы напоить, орки сперва попытались задрать ему голову назад, потом перевернули на спину. Он застонал, дыхание сбилось и воду пил уже с трудом, половину проливая на себя. Майя нахмурился. И этот тоже, а ведь сначала ничего был. Ну так тому и быть. И уже без всякой жалости принялся вправлять и “клеить” пальцы, покалеченные Жестоким. Орки держали крепко там, где он показывал. Эленорэ глухо застонал и дёрнул головой, зачем-то отворачиваясь от майя. Но каменное выражение не ушло, только лицо исказилось от боли. Майя работал быстро, а работы было немало. Эти хорошо хоть еще не дрались, а ведь встречались и такие. Он косо глянул на второго, от орков как обычно пользы чуть. Смола на ногах голосистого уже начала трескаться, скоро начнет облезать. Пальцы бинтовал туго, и между собой тоже. А то ведь они даже себе хуже умудряются делать, ежели им приспичит. Когда закончил, дал эльфу выдохнуть. Снова наполнил миску: - Пить будешь еще? Эленорэ какое-то время лежал, с чуть прикушенной губой, приходя в себя, а когда немного отошёл, слабо кивнул. Алькарин только выдохнул. Хорошо, что Эленорэ не стал отказываться. Руки майя были бережнее, когда он приподнял голову эльфа чтобы напоить. - Как тебя зовут? Эльф на этот раз не выглядел гордым и злым, как в прошлые, когда майя имел с ним дело. Только измученным и каким-то поникшим: не пытался хамить или ругаться, только глаза чуть приоткрыл, бросив короткий взгляд на майя. Похоже, он хотел, чтобы его просто поскорее оставили в покое, но пить хотелось сильнее, поэтому помощь принимал. Однако, отвечать не стал. Майя нахмурился, опустил эльфа обратно на подстилку, поднялся, раздраженно прошипел оркам, чтобы этого тоже напоили. Зло глянул на обоих и вышел. Орки сразу почувствовали себя уверенней. Быстро влили в эльфа сколько влилось и убрались. Алькарин, кусая губы и стараясь не стонать, попытался повернуться обратно - на спине было лежать слишком больно. Не вышло, в какой-то момент он понял, что просто потеряет сознание, если не остановится и не будет лежать спокойно какое-то время. А сейчас не надо... нельзя. Эленорэ лежал, как застыл, но через некоторое время сам начал переворачиваться набок. - А я лучше так... - пробормотал Алькарин. - Зачем ему твое имя? - Не знаю… - голос у Эленорэ звучал как-то совсем слабо. - Из любопытства, наверное. Мы ему интересны… похоже. - Я думал, если бы были силы и время - попробовать его переубедить... чтобы помог. Но противно. Не могу. - По-моему, бесполезно… Они все… слишком долго здесь пробыли. Тут никаких сил не хватит, а этот ещё и по доброй воле сюда пришёл сам. - Да... - отозвался Алькарин. - И хватит о нем... не стоит он того. - Как хочешь, - просто согласился Эленорэ и закрыл глаза. Он больше не плакал и не дрожал, просто казался каким-то опустевшим. - Хочешь поговорить? Или я что-то расскажу? Или... отдохнешь? - Алькарин повернулся к нему, но обнять больше не мог, для этого пришлось бы таки повернуться. Принесло же этого майя… - Не знаю… я сейчас вообще ничего не хочу… - Эленорэ лежал с таким же отрешенным лицом. - Прости. На самом деле хотел. Забиться куда-нибудь, в самую глубокую дыру в мире и остаться там. Или пропасть. Не умереть, а просто исчезнуть и не быть, чтобы никакого Мандоса, никакого Ангбанда. Ничего. Но говорить об этом не стал. Алькарин дернулся, все-таки приподнимаясь - такой жутью его вдруг пробрало. Слишком похоже это было на то, что говорила когда-то Айвендэ. Тихо, словно уже не здесь, и взгляд мимо и белые губы едва шевелятся. "Нет, милый, мне ничего не нужно... Прости"... Он подался вперед, развернулся, не обращая внимания, что лежит теперь на боку, где живого места не осталось. Пальцами коснулся, почти схватился за щеку Эленорэ, чтобы тот снова не отвернулся. - Не надо так, слышишь? Нет... Эленорэ резко открыл глаза. - Сдурел? Ляг обратно! - голос был почти командный. - Зачем над собой издеваться? Алькарин моргнул от неожиданности, не успел ни обидеться, ни обрадоваться. - Что хочу, то и делаю... - Ну и дурак. Ложись же… - Эленорэ всё ещё говорил громче, чем недавно, но потом добавил уже мягче: - Я ещё не умираю, если ты этого испугался. Горло на мгновение сдавило, губы дёрнулись. - Не совсем... - пробормотал Алькарин. Он был весь белый, губы дрожали, но видение постепенно отпускало. Лег, почти рухнул он вперед - все-таки не на спину, раз уж поднялся. - Не совсем… - Эленорэ смотрел на него грустно, с какой-то кривой недоулыбкой на лице, и снова говорил тихо. - Я хотел куда-нибудь спрятаться. Но с тобой разве… спрячешься. - Это ты хорошо придумал... - выдохнул Алькарин. - Бросил бы меня одного, так? Он тоже чуть улыбнулся, показывая, что это не всерьез. - Иногда бывает нужно побыть одному, - Эленорэ понял шутку, но ответил всерьёз. - Не так... - прошептал Алькарин. - Ты себя не видел... Его снова затрясло. Эленорэ взглянул на него: - Так плохо? - Нет, испугался просто очень. Очень... было похоже на то, как жена умерла. Тоже ничего не хотела и голос такой же, - Алькарин закашлялся, выдавил из себя короткий нервный смешок. - Так-то ты на нее не похож... - Нет... я не ухожу... - сначала Эленорэ говорил почти равнодушно, но вдруг, при мысли о смерти и, главное, о том, что будет за ней, его пробило. Он вздрогнул от страха и ткнулся лицом в подстилку. Алькарин придвинулся к нему, лбом коснулся виска. Молчал, самого еще не до конца отпустило. Эленорэ дрожал и молчал, перед глазами снова всплыли жуткие картины о посмертии здесь, а ещё воспоминания об обстоятельствах, при которых ему это знание стало доступно. И о том, что было после. Всё внутри снова обжгло болью, его затошнило, и Эленорэ глубоко задышал, чтобы снова не разрыдаться. Алькарин молча протянул руку и погладил его по голове. Та коса, которую он когда-то заплел, совсем растрепалась. Он пропустил пряди волос между пальцами, и не то гладил, не то массировал Эленорэ затылок. Эленорэ каким-то образом удержал плач, но дышал глубоко и неровно. - Алькарин, -сказал он всё так же не поднимая головы. - Это конец. И... не конец тоже. Я... боюсь теперь умирать. Но и жить здесь... страшно... - его снова передёрнуло. - Он... он... в этот раз он меня достал. - Я понял, - тихо сказал Алькарин. - Меня тоже... почти. Но это не конец... все равно нет. - Не конец… теперь придётся с этим как-то жить… как-то… здесь, - он отвернул голову, зарываясь носом в подстилку, словно хотел свернуться, спрятаться и стать невидимым. Но длилось это недолго и он снова чуть повернул голову. - Я чуть не сошел с ума. Просто было очень больно, и устал, и… и стал уходить куда-то в свои видения… а они оказались страшными… и чуть не засосали… как болото. Я не знаю, каким чудом и в последний момент я вернулся. А ведь это даже не он… это я сам с собой сделал. А потом было страшно потерять сознание, вдруг - снова туда… а он уже снял своё заклятье. И я не знаю как… у меня все силы ушли на то, чтобы остаться в себе… Тогда он и… страхом… моим же собственным… и я ему поверил… А теперь… не знаю. Вдруг. Это правда. Вдруг, он не лжёт и отсюда даже душам нет выхода… особенно, в безумии. - Я не знаю... но подумай, кто тебя создал, и каким законам подчиняется созданное Им? Не думаю, что Морготу под силу это изменить. Запутать, исказить - возможно... но ты даже в безумии не растеряешь то, что сама твоя суть. Ты рожден в чистой, неискаженной земле. Алькарин тяжело вздохнул, сам едва не плакал. Продолжал медленно перебирать волосы Эленорэ, гладить затылок и висок. - В безумии едва не растерял… И я чудом оттуда вырвался. Не знаю, как… Но теперь буду изо всех сил стараться снова туда не попасть. Это жутко… - он задышал чуть ровнее. - Алькарин, спасибо, что ты рядом сейчас. Я не хотел тебе рассказывать… Не хотел делиться ужасом. - Какой же ты дурак, - с нежностью сказал Алькарин. - Просто невозможный. Знаешь, все, облеченное в слова, проще пережить. Говорить трудно, а потом проще. - Зачем пугать… - Эленорэ повернул к нему голову, и взгляд был уже чуть поживее. - На тебя тоже страшно смотреть и… а думать что ещё будет - вообще невыносимо. - Ты меня пугаешь гораздо больше, когда молчишь, - ответил Алькарин. - Намного больше. А что будет... знаешь, я подумал... раз этот лекарь... так хочет поговорить, надо с ним говорить. Чем больше будем знать, тем лучше... это как... как разведка. Только такая вот сложная. - Тошно… - Эленорэ поморщился. - Может, он сам разведка. Хотя… глупо это, наверное. - Нет. Хочет болтать - пусть болтает. Нужно просто... поддержать и вовремя спросить что нужно. Зато он много знает и потом возможно, что-то повернется против них. Эленорэ чуть поднял голову, потом уронил её снова и вдруг заплакал. Плакал он несколько минут, но на этот раз в слезах не было отчаяния. - Прости, - наконец сказал. - Мне казалось, что я сделал самое страшное, что можно было только сделать. А ты… ты говоришь так, словно у нас есть надежда. И я не могу тебе не верить... - Мы пока оба живы, - выговорил Алькарин. - И смотри... он до сих пор нас боится, даже таких, хотя мы едва дышим. А значит... значит что-то было. Что-то можно еще сделать. Уравновесить... мы придумаем - как. - Превратить проигрыш в победу… Или победить после проигрыша… Или хотя бы попытаться, - Эленорэ слабо улыбнулся. - Алькарин, спасибо тебе. - Пожалуйста, - ответил тот. - Давай поспим? Я даже от разговоров устаю так, словно бревна таскал. Но сейчас и мне легче... ты все-таки светлый и горишь... когда не тонешь в горе. - Давай, - просто согласился Эленорэ. - Надо отдыхать. Алькарин убрал руку, но не далеко, пальцами по прежнему касался Эленорэ. Закрыл глаза.