Эту песню не задушишь...

- Значит, это всё-таки Саурон, - сказал Эленорэ, когда за орками закрылась дверь. Глаза он снова закрыл, так и лежал. - Ну, видишь... и от этого разговорчивого бывает польза. Алькарин сел, тяжело дыша. Потянулся к воде. - Ну, он подтвердил догадки, не более. Хотя пользы нам от этого знания… Разве что знать кого искать для мести, когда, и если, мы отсюда выберемся. - Ну... лучше знать, с кем имеешь дело, - Алькарин говорил не очень уверенно. Потом, после паузы, спросил: - Ты как? - Терпимо, - лаконично ответил Эленорэ. - Бывает лучше, конечно. Но и хуже тоже. Я вот думаю, почему он здесь, а не на войне? - Отдыхает? Отозвали по делу? - Алькарин пожал плечами. - Но лучше пусть он будет здесь. В этом, возможно тоже... капля нашей заслуги есть. Эленорэ ничего не сказал, но поморщился так, что стало понятно, что он думает по поводу обеих этих версий. - Может и есть. Как они мне все надоели… Он перевернулся сначала на бок, а потом сел. - Устал ты здесь? - продолжил за него Алькарин старую шутку. - Пойдем отсюда? - Пойдём, - согласился Эленорэ. - Налей воды, пожалуйста. Алькарин удовлетворенно улыбнулся. Он вообще сейчас напряженно относился к тому, что не все может сделать одной рукой, и был рад, если удавалось все-таки быть полезным. Плеснул в миску воды, протянул ее Эленорэ. - Странный он был сегодня. У Эленорэ по лицу скользнуло выражение, словно его тошнило. - И с каждым разом всё противней. Хотя, если по-честному, наверное, мне нужно быть благодарным. - Тебе не нужно было бы благодарить за лечение, если бы они перед этим не изуродовали тебе руки, - качнул головой Алькарин. - Я видел его там. Он даже не морщится, когда видит все... все что там происходит. Разговаривает с Сауроном, как будто они просто встретилсь где-то и вокруг ничего нет. - Хватит! - Эленорэ резко поставил чашку на пол. - Сколько можно?! Зачем?! Я не могу уже больше об этом! Чашка встала неудачно, на комок какого-то тряпья, и опрокинулась, не устояв. Эленорэ несколько секунд неподвижно смотрел на лужу. - Извини. Алькарин растеряно смотрел на него. Потом молча взял миску, снова наполнил водой. Рука заметно дрожала. - Извини, - Эленорэ сделал какой-то резкий, кривой жест, неловко повёл рукой, словно хотел что-то от себя оттолкнуть, но одновременно боялся этого. Потом скривился, закрыл глаза ладонью. Опустил голову. - Я не могу уже об этом думать, - сдавленно сказал он. - Не могу… - Я молчу, Эленорэ, - сказал Алькарин. Он не понимал, почему тот вдруг сорвался и о чем он не хочет слышать. Надо было что-то сделать, но от резкого окрика от того, с чьей стороны он подобного не ждал, его самого била дрожь и глаза жгло от подступающих слез. Не сможет он в таком состоянии кого-то успокоить, с собой бы справиться. Эленорэ вдруг резко развернулся и изо всей силы, какая у него сейчас была, пнул стену. По счастью, левой ногой, но и она отозвалась такой болью, что в глазах потемнело. Он застонал и сник у стены, прижавшись к ней лбом. "Всё, хватит, хватит" - прошептал тихо, словно успокаивая сам себя. "Хватит". - С ума сошел? - Алькарин дернулся, будто хотел вскочить, но лишь встал на колени, чтобы подобраться ближе к Эленорэ. Протянул руку, коснулся плеча. Мягко, встревоженно спросил: - Ну, ты что? Эленорэ била крупная дрожь. Он левой рукой обнял Алькарина за пояс, настолько, насколько позволяла цепь, притянул к себе, уткнулся лицом в плечо, то ли сам успокаиваясь, то ли успокаивая. - Всё. Уже почти всё... Но давай не будем о том, что там было. Не будем. Страшно... - Вот ты о чем... я дурак. Да... прости меня. Ну все, все... Алькарин сам обхватил его за шею, ладонью гладил по затылку. Глаза перестало щипать, ресницы намокли. Эленорэ не плакал, он посидел так немного, потом мягко отстранился. - Если однажды, - голос был чуть сдавленным, но почти ровным, - дело всё-таки дойдёт до суда и Силы его простят... то лишний раз докажут собственную недальновидность, и глупость, или это будет значить, что они действительно все заодно. Такое нельзя прощать. - Нет, - Алькарина потрясла сама мысль, он как-то судорожно вздохнул, почти всхлипнул. - Так не может быть. И такое не простят. Тем более... один раз уже ошиблись. Но многие ошибаются, когда речь идет о родном брате... - Могут и дважды, - Эленорэ криво усмехнулся. - Если дело вообще дойдёт до этого. Глянул на Алькарина. - Ну, не плачь. Кто-нибудь да вломит ему однажды. Обязательно. Тот улыбнулся, потер глаза рукой. - Ты меня утешаешь, как мальчишку, который жалеет, что не может ответить обидчикам. Но знаешь, я верю в то, что все возвращается. Всегда. Все... что ты отдаешь в этот мир, оно же и вернется...Так что да. Им всем кто-нибудь вломит, как ты говоришь. - Я утешаю ещё и себя. Тяжело, если жить без надежды, что им однажды кто-нибудь вломит. Даже если это буду не я... Хотя на то, как лекарь будет выкручиваться я бы тоже посмотрел, - мрачно добавил он. - Если мы как-то сможем... повлиять на процесс, - мечтательно сказал Алькарин. - Пусть лишь словами против него. Если будем живы... или... ладно, это пустое. Честно говоря, у меня в сердце не так много места для ненависти и на лекаря там места почти нет. - У меня достаточно, - хмуро ответил Эленорэ. - Но не хочу спорить. Давай спать, у меня после его визитов уже почти ни на что сил не остаётся. - Будешь за двоих. А... вот этого никогда не прощу Саурону. И тем, кто может его простить - им тогда тоже. Он кивнул на замотанный бинтами обрубок правой руки, лицо на несколько мгновений стало словно каменное. Потом Алькарин чуть расслабился, начал сбивать тряпки в некое подобие подушки - в основном для Эленорэ, сам он последние пару раз спал головой у него на плече. - Я тоже, - по лицу у Эленорэ пробежала тень. Он помог Алькарину собрать обрывки в кучу, отбросил несколько сырых, на которые недавно пролилась вода. Сполз на пол, вздохнул. - Холодно здесь. - Холодно... - повторил Алькарин. Подтянул плащ, которым они накрывались, набросил на ноги себе и Эленорэ, потом поднял, насколько хватало его длины. Лег рядом, головой на плечо друга, правой рукой поперек его груди - так у Алькарина оставалась иллюзия, что он тоже его обнимает, лежать же на правм боку, чтобы обнимать левой, он пока не мог. А еще так боль казалась меньше, ровное тепло от чужого тела успокаивало ее. - Сейчас согреемся. - Да, - пробормотал Эленорэ, поворачиваясь так, чтобы Алькарину было удобно. Он уже почти привык к такому положению во сне, так что выходило почти само собой. А глаза слипались. - Вообще мне повезло, ты теплый, - сказал Алькарин. Глаза он закрыл. - Нда, мне тоже, - хмыкнул Эленорэ. - Спи. Заснуть, несмотря на усталость, было сложно, все раны болели, растревоженные лекарем. Но потом жжение от мази прошло, боль чуть утихла и сон пришел. Пару раз Алькарин просыпался от шагов в коридоре, но это шли не к ним. Эленорэ сперва спал спокойно, а потом вдруг, в несколько секунд, дыхание сбилось, он хрипло застонал и вскинулся, словно пытаясь от себя что-то оттолкнуть. Алькарин вскинулся, потянулся правой рукой, собираясь коснуться лица Эленорэ или погладить по голове, но потом опомнился. Приподнялся на локте, пальцами сжал руку - куда дотянулся. - Эленорэ... тшшш... ты что? Ты что, мой хороший… Тот дёрнулся и резко вырвался, и лишь потом проснулся окончательно. - А… это ты. Алькарин прикусил губу - резкое движение отозвалось болью, но ответил ровно и спокойно: - Да, это я... плохой сон? - Даже не сон… видение. Просто очень яркое… И страшное. Я не знаю, как объяснить… - Эленорэ осторожно лёг обратно. - Я не очень тебя задел? - Нет, не беспокойся. Алькарин, наоборот, сел и всматривался в его лицо. - Сейчас прошло? - Не знаю… А мы долго спали? - Не знаю, - скопировав его тон и голос, ответил Алькарин. - А мне кажется, будто вообще не спали, - Эленорэ сейчас действительно выглядел уставшим, даже тёмные круги под глазами стали больше. - У меня сейчас ощущение, будто сейчас ещё хуже, чем когда я только-только пришёл в себя здесь… - Ты устал, а сил брать неоткуда. Я про... душевные. Давай я попробую помочь... раз уж изобрел новый способ - рассказывать песни, а не петь. Если получится, нам обоим будет спаться хорошо. Алькарин положил ладонь ему на грудь. - Давай, - Эленорэ попробовал перевернуться на бок, но оказалось неудобно и он снова лёг на спину. - Чтобы не снилось… всякое… Алькарин, а они не могут это делать… специально? Как ты думаешь? - Не знаю... мы и сами можем. Наверное, иногда сами себе можем сделать хуже, чем кто-либо... Он начал говорить, потом вдруг сбился, на первых же словах. Чуть улыбнулся и запел, только руку прижал к горлу, как зажимают порез или ушибленное место. Потом и руку опустил. Судорог и кашля не было, голос постепенно набирал глубину и силу. Только пел Алькарин негромко, еще орков им не хватало... Как холодна звезда на небосклоне Отныне с нами свет ее лучей. Она в своей мерцающей короне Спасет от тьмы и тяжести ночей, Отныне с нами свет ее лучей... И вплел в слова образы, заставляя темный каменный свод их камеры подняться, растворяясь, раскидываясь звездным куполом. Эленорэ хотел было что-то спросить, но перебивать песню уже не стал. Молча слушал, а потом, кивнув, и вовсе закрыл глаза. Допев, Алькарин лег рядом. Несколько минут смотрел в постепенно туснеющее небо, потом тоже заснул. Эленорэ на этот раз спал спокойней. Хотя в какой-то момент дёрнулся, резко проснувшись, но, обнаружив Алькарина рядом, вздохнул, придвинулся ближе, уткнулся в него лицом, и уснул снова. "Утром" Алькарин осторожно отодвинулся, чтобы не будить и перебрался к воде и успевшей чуть заветрится еде. Но голод был такой сильный, что его это особо не смущало. Отодвинув на всякий случай половину в сторону, он начал есть. Эленорэ спал долго, но в какой-то момент вздрогнул, открыл глаза и резко поднялся на локте, оглядываясь. Обнаружив Алькарина, успокоился. - Ешь... - одобрительно высказался он. - Ты меня так ищешь, как будто я мог куда-то уйти, - сказал Алькарин. - Давай, присоединяйся. Эленорэ ничего не ответил, но в глазах мелькнуло напряжение. - Поесть - хорошая мысль, - он сел. - Налей, пожалуйста, воды. Алькарин протянул ему полную миску. Глянул внимательно. - Эленорэ, не думай о плохом. У нас не так много... возможности для отдыха, для того, чтобы собрать силы. Не нужно... Сейчас поедим и чем-нибудь займемся, чтобы мрачным мыслям не осталось места. И тут же, разрушая слова Алькарина в коридоре послышались тяжелые орочьи шаги. Эленорэ вздрогнул и едва не выронил из рук чашку, которую и так держал не очень крепко. Поставил её на пол и оглянулся на дверь. Алькарин чуть отодвинулся в сторону, на случай, если откроют дверь и ворвутся, не глядя. Но стража могла и мимо пройти. Орки снова пришли не за кем-то из них. Они принесли свежую еду и в этот раз ее было гораздо больше. Там даже торчала кость с остатками мяса на ней, какое-то крутное животное было когда-то. Впрочем, орки свое получили, потому что, принеся свежее, забрали то, что было у эльфов до того не съеденным. Кто-то хотел было почавкать, но один из вооруженных охранников дал плетью по голове ретивому и жадному. Орки помельче притихли, с ненавистью и злобой косясь на охрану, долили масла в светильники и воды в кувшин. Потом орки убрались. Эленорэ, всё время, пока орки были в камере, с напряжением наблюдал за ними, словно в любой миг ожидая подвоха. И даже когда они убрались, расслабился не до конца. Алькарин посмотрел на то, что они принесли, чуть отодвинулся. Было ясно, что с мясом все в порядке, но его затошнило, к горлу подкатил комок. - Не будем это есть, - то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал Эленорэ. - Я не буду, - Алькарин помотал головой и слабо улыбнулся. - Нет, это... тур горный или козел, не то, что... могло бы быть. Но меня тошнит. А ты ешь, оно же нормальное. Эленорэ поморщился. - Не очень хочу. С сомнением взглянул на несчастную кость, потом взял, кое-как завернул в какую-то тряпку и отложил в сторону. - Спасибо, - Алькарин глянул на него с благодарностью, но чувство голода временно пропало. Он оперся спиной на стену, отщипнул кусочек хлеба - уже просто потому, что надо. Эленорэ взял чашку и медленно стал пить. Есть он тоже не спешил, то ли не был голоден, то ли кость и ему испортила настроение. Хотя лицо и скулы у него так заострились, что было понятно: есть надо. - Мне вот интересно, - заметил он, оставляя чашку в сторону и глядя на оставшееся на подносе. - Где они берут овощи? И зерно? И кто печёт? Алькарин покрутил в пальцах лепешку: - Похоже, просто намазывают тесто на раскаленный камень или лист железа. Наверное... орки пекут? Их... женщины, - он с сомнением произнес слово. - Или люди, есть же те, кто служит Врагу. - А откуда берут из чего печь? Здесь же не может расти ничего. - Может, где-то и растет, за этими горами, пожал плечами Алькарин. - Ну или... отбирают. Привозят. Я не думаю, что орки едят хлеб... точнее, думаю, что им все равно, что есть. Но мы же не станем грызть зерно. Да и тут понамешано... всего. - Просто если бы им перекрыть доступ ко всему этому… Но вряд ли возможно. А мы никогда и не были за этими горами… - Да и здесь, в подземельях, мало кто был. Все такое... огромное... - Алькарин поежился. - К тому же, думаю, они могут долго обходиться без пищи. И жрать все, что найдут. В том числе и друг друга. Нужно было идти на штурм... когда Нолофинвэ об этом говорил. - Тогда казалось, что можно ещё подождать и подготовиться лучше, - Эленорэ вздохнул. - А ты был с ним согласен? - Да, - не раздумывая сказал Алькарин. - Эленорэ... ведь никто особо не готовился. Просто это страшно, самим снова ломать мирную жизнь. Кажется, что можно не сейчас, а еще немного позже... и вот. - Я помню, что страшно. Мне и самому… не очень то хотелось. И если бы спросили… не знаю, что бы я тогда сказал. Хоть у меня и не было никого. Впрочем, прозевать оказалось страшней, - грустно добавил он. - Ну да, теперь все поняли, что он был прав... Когда все началось, первые дни он был в очень... тяжелом настроении. Говорил, что тоже виноват - не смог настоять на своем… - А ты думаешь, мы смогли бы тогда? - Думаю... тогда была хоть какая-то возможность. Эту силу он копил не один год. Иначе - чем мы лучше? Жили в беспечности, предпочитая не решать проблему, а не замечать ее и ограждать себя. Но что сейчас-то об этом… У Эленорэ глаза вспыхнули. - Алькарин, может синдар где-то за их завесой и жили в беспечности, но мы всегда помнили об угрозе. Знаешь, говорить так - это обесценивать заслуги тех, кто все эти годы стерёг границы. И твои в том числе. - Да, я слишком резко сказал... но границы оберегали далеко не все. Кто на советах предлагал никуда не спешить. Впрочем, ни тебя, ни меня это не касается больше. - Касается, потому что на ошибках учатся… И вообще, если бы не касалось, мы бы об этом не заговорили, - было видно, что Эленорэ разговор задел. - Но не хочешь, как хочешь. - Мне кажется, это плохое место, чтобы говорить об ошибках и о военных планах, - мягко сказал Алькарин. - К тому же... мы выяснили, что думали по-разному. А кто прав, сейчас уже не узнать. Эленорэ искоса посмотрел на него и неожиданно успокоился. - Я, ты знаешь, иногда завидую твоему терпению. - Сейчас его не то, чтобы много понадобилось, - хмыкнул Алькарин. - Или ты вообще? - И сейчас… и вообще… - туманно ответил Эленорэ. Потянулся за лепёшкой и попытался её отломить. - У тебя тоже есть много... чему завидовать. Алькарин с помощью не лез, но был готов, если Эленорэ не справится сам. А у Эленорэ дело почему-то застопорилось. То есть, отломить то он отломил, но какой-то совсем маленький и неровный кусок. - А ты не ломай, ешь сразу всю, - сказал Алькарин. - Я... мне хватит того, что есть пока. Как-то пропал голод... - Мне много будет... Отломишь? - Эленорэ повертел в руках уже отломленный огрызок и сунул в рот. - Одна рука на двоих, - пробормотал Алькарин. Разломил хлеб на несколько кусков, взял один. Начал медленно, задумчиво грызть. - Зато какая, - Эленорэ улыбнулся, как можно более подбадривающе. - Ешь, это важно. А то придётся кормить тебя как маленького. - Как бы тебя самого не пришлось, - ответил Алькарин. Желание есть так и не появилось, он впихнул в себя некоторое количество хлеба и какой-то разваренной овощной массы, потом лег, поджав ноги. - Знаешь, ты прав. Сейчас как-то нехорошо. Хотя вроде бы лучше, чем раньше, а все равно плохо. Эленорэ догрыз кусок лепёшки и лёг рядом. - Это усталость. - Наверное... давай поиграем... Он начал первым, предложив слог, который можно было продолжить или закончить слово. Старая детская игра, которая могла длиться часами, пока участники не уставали. Эленорэ сперва поморщился: играть в этом месте показалось странным, но потом начал, и так втянулся, что продолжал бы играть даже когда Алькарин уже закончил. - Я забыл считать, кто больше раз выиграл, - признался Алькарин. - Нужно было рисовать палочки или соломинки откладывать. В следующий раз... сейчас я устал. Он зевнул, потер глаза. - Я, - нагло заявил Эленорэ. - Потому что ты первым устал. Спи… - добавил уже обычным голосом. - И в следующий раз будем соломинки. - Хорошо, ты - каким-то слишком уж покладистым голосом сказал Алькарин, но губы чуть кривились, пряча улыбку. - Конечно, ты... у меня пока сын был маленький, тоже всегда выигрывал. - Нда? - Эленорэ глянул не него с подозрением. - Ну ладно же, в следующий раз будем считать. Иди сюда поближе. И спи. - Будем, будем... Алькарин придвинулся, занимая привычную уже позицию, устроил голову поудобнее. - Когда... поправимся, тоже сможешь спать у меня на плече. Я... привык, часто приходилось так, хоть и давно. Что надо спокойно лежать. Он улыбнулся. - Когда поправимся, видно будет, - Эленорэ пожал плечами. - А почему спокойно? - Потому что иногда спали... с двух сторон, с одной Ринглин, с другой Айвендэ. Еще дома, в походе-то мы его между собой клали, так теплее. И не повернешься, жалко будить. Тебе-то можно. Я здесь и так очень много сплю... - Спать - это хорошо, - вздохнул Эленорэ, закрывая глаза. И прижался чуть плотнее. Следующие два дня жизнь не отличалась разнообразием: они то ели, то спали, то играли. Эленорэ оказался азартным и словно поставив себе цель обыграть Алькарина, упорно к ней шёл. Удавалось, впрочем, примерно с равным результатом, но он не расстраивался, поскольку всё равно был чуть впереди. О плохом старались не говорить, однако иногда это проскальзывало то в случайных словах, то в снах, то в молчании. Впрочем, никто и не срывался больше, что можно было считать своего рода хорошим результатом. На третий день Эленорэ проснулся раньше и, некоторое время полежав и о чём-то подумав, подполз - мог бы уже и подойти, но вставать не хотелось - к той стене, на которой Алькарин когда-то выцарапал стих. И какое-то время лежал молча рядом, неподвижно глядя на слова на стене.