Эту песню не задушишь...

Алькарин, проснувшись, увидел Эленорэ сразу, но не сразу понял, что он там делает. Приподнялся на локте, потом болезненно поморщился. Писал он это... давно. И правой рукой. Вслух же сказал, с чуть наигранной веселостью: - Что... ты что-то новое для себя прочитал? - В некотором роде... - неопределённо ответил Эленорэ, оглядываясь. Потом вернулся к нему и лёг рядом, прислонившись лбом к плечу Алькарина. - С добрым утром. - И я тебе рад. Алькарин нашел его руку, чуть сжал. - А ты больше любил... любишь что? Рассвет, закат, день, ночь? - Утро, - вздохнул Эленорэ. - Мне лучше всего работалось по утрам, рано. Иногда к полудню можно было принести новую вещь... И ночь. Несовместимо, да? Но ночью звёзды, а разве их можно не любить? Эленорэ выглядел сонным, словно спал бы ещё дальше. - А ты что? - Так... у меня тоже, - Алькарин счастливо улыбнулся. - Я люблю предрассветные сумерки, когда все прозрачное, свежее и сам мир словно заново рождается. Утренние туманы, первые лучи. Еще вечер, после заката. И ночь, конечно... если звездная. - О да, - Эленорэ оживился. - И воздух свежий, и в нём столько силы и жизни, сколько нет днём. И кажется, что день будет новым открытием… Я очень любил время до полудня, иногда мог не спать несколько дней, только грезить, и не уставал. - Да... Видишь, ты говорил мы совсем разные, но нет, - Алькарин посмотрел на него, глаза в глаза. - Что-то общее есть. Хорошо, что я сейчас об этом вспомнил, словно снова увидел... - Увидишь когда-нибудь, - Эленорэ пошевелился, устраиваясь удобнее. - А я разве говорил, что разные? Где-то вдалеке по коридору послышался грохот, потом орочья ругань и звуки потасовки. Алькарин тихо застонал сквозь зубы. Эленорэ пробормотал что-то невнятное, похоже выругался, но быстро взял себя в руки. Коротко пожал плечо Алькарина и отпустил, уставился на дверь. Потом звуки потасовки внезапно оборвались, сменившись предсметрными хрипами. Алькарин криво, бледно улыбнулся: - Лучше бы они чаще это делали именно так. Эленорэ не спускал с двери напряжённого взгляда. - Да, я тоже не против. Если это они друг с другом… Потом на некоторое время стало тихо, а потом послышались шаги майя. - Давно его не было, - выдавил Алькарин. Эленорэ задышал чуть легче. - Скоро будем узнавать как родного… Всё-таки, лекарь - это было не так страшно, как если бы их снова потащили на допрос, или в рудники, или куда-то ещё. Орков на этот раз было несколько меньше, чем обычно, и они были особо старательные - буквально растянули эльфов на полу еще до того, как майя опустил свою сумку на пол. - Вы мало едите. Аппетита нет? - поинтересовался майя для начала разговора. - Беспокоишься? - спросил Алькарин. Эленорэ пересчитал глазами стражников и отметил, что тех в этот раз меньше. - А у тебя в этот раз охраны меньше. Всех перебили? - в тон майя поинтересовался он и в голосе прозвучали нотки злого веселья. Майя брезгливо поморщился. - Я не люблю, когда грязь разводят. В этот раз сначала он сел возле голосистого. Коснулся плеча, ног, прислушался. Про грязь и недостачу охраны - как это связано - Алькарин не понял, но переспрашивать не хотелось. - Как же ты здесь живёшь тогда, - пробормотал Эленорэ. - Там, где я живу, чисто, - усмехнулся майя. - Кстати, - майя повернулся к меченому, - у меня не сильно много времени, я хотел бы воспользоваться твоим обезболиванием. В глазах у Эленорэ на мгновение пламенем полыхнула ненависть, но потом ушла, спряталась под ресницами. Он ответил ровно, глядя куда-то в сторону: - Я помогу. Но ты сам прекрасно понял, что это не совсем обезболивание. Зачем теперь издеваешься? Алькарин только глаза закрыл. Все, что бы они сейчас не сделали, будет только хуже. В глазах майя вспыхнула не меньшая ненависть, но он ее не скрывал. Впрочем, успокоился он так же быстро. - Потому что иногда я склонен выполнять ваши просьбы. Особенно, если они меня заинтересовали. Но я терпеть не могу, когда мне при этом лгут. Ну так? - он вопросительно глянул на нолдо и сделал знак оркам отпустить эльфа. - Лгать я не стал бы даже тебе, - мрачно ответил Эленорэ. Он не знал, что теперь делать. Что ни выбери, будет только хуже: согласиться - пойти на поводу у майя, отказаться - тот сделает так, что Алькарину мало не покажется. Милосердие в итоге победило и он протянул руку и коснулся Алькарина. Тот молча повернул голову в его сторону, чуть наклонил, чтобы прижаться лбом к руке. Потом открыл глаза, но молчал - что тут вообще скажешь. Все равно... хуже, чем некий предел, который он способен терпеть, не будет. - Ты сказал - “ему будет не больно”. Это не было правдой, - пожал плечами майя. - Так что сейчас ты соврал второй раз. Он принялся быстро снимать старые бинты. Это было не так уж и больно, заживало все хорошо и почти не кровило уже, так что бинты отлипали спокойно, только несколько раз пришлось отдирать. Но потом майя не стал тратить время, чтобы чистить раны водой. Он направил силу, вычищая все, что ему не нравилось из ран, а потом латал их, делал более прочными связи в костях, “сваривал” те места, которые казались ему ненадежными. Делал он это, не оглядываясь на ощущения эльфа, поставив более важным эффективность и скорость. Впрочем, он про это и предупреждал. Закончив, он уже не стал бинтовать ничего. Если прыгать не будут, ничего не откроется. А эти вроде были не буйные до сих пор. К этому моменту появились еще орки, принесли свежую воду и майя указал им на пол, приказывая убраться тут. А еще орки притащили свежее рванье на замену тому, что пропиталось кровью. Алькарин помнил, что Эленорэ говорил не совсем так... но спорить не стал. Лежал, собрав все силы на то, чтобы особо не дергаться и не стонать. Делал же он это, чтобы досадить Саурону, а сейчас стоит повторить, чтобы не делать еще больнее другу. Но то, что Эленорэ был рядом и прикасался к нему, действительно делало все чуть легче. И в отличие от тех полубредовых видений, сейчас все было правдой. Эленорэ хотел ответить, но майя уже занялся работой и он поостерёгся говорить под руку. Поэтому лежал молча, и смотрел за тем, что делает лекарь. Что бы там эльф не скрывал от второго, но майя его боль чувствовал прекрасно. И, закончив, выглядел он уже гораздо более довольным. Тут он решил сделать короткий перерыв и приказал оркам пока заменить подстилки. Эльфов разволокли в стороны, забрали старое, бросили новое. И снова прижали пленников к полу, а майя пересел к меченому. Ожог, правда на лице того уже почти зажил, но прозвища остались. Оркам так понятнее, а этих пленных они уже научились различать. Алькарин к этому моменту уже не очень сображал, что происходит, понял только, что его, наконец, оставили в покое. Эленорэ сейчас может быть даже и хотел бы, но не смог скрыть того, насколько присутствие майя неприятно. И со странной смесью грусти и удивления отметил про себя, что теперь он не кажется страшным. Когда-то, кажется, очень-очень давно, присутствие силы пугало, а сейчас эти ощущения притупились и было просто тошно. - Я сказал другое, - он и не пытался скрыть, что слова про ложь его задели. - Но ты слышишь только то, что хочешь слышать и делаешь выводы только те, которые тебе нравятся. Словно тот, кто хочет оправдаться или убедить себя в том, что он прав. Но ты вряд ли сможешь это сделать. - Мне надоели подобные рассуждения, если честно, - поморщился майя. - Поэтому они меня раздражают. Если у него и было желание поговорить с этими, оно пропало. Так что майя без особых рассуждений принялся за второго. Примерно так же, но позволил себе радость быть еще пожесче. Да и сел он между эльфами, так получилось само собой, но теперь это было даже лучше. Пленники не могли переглядываться. - Меня бы тоже раздражали, если бы я хотел оправдаться. Эленорэ поморщился. То, что в этот раз майя действовал жёстче, было заметно. Но терпимо. Поэтому он даже вздрагивал не каждый раз, когда было больно. Алькарин чуть улыбнулся. - Тяжело жить... наверное. Когда ума не слишком много. - Да, действительно, тяжело, - улыбнулся про себя майя. Что же, он предупреждал, сами напросились. Неопределенно махнул рукой, но орки его прекрасно поняли. Сапогами не били, этого им еще не разрешали, а вот кулаки и рукояти плетей пришлись к говорливому в самый раз. А майя с большим удовольствием принялся править кости меченому. Они целее будут, а эльфу помучаться чуток. Эленорэ зашипел и попытался вырваться. - Сволочь ты, - выплюнул он в сторону майя. Алькарин скорчился на подстилке, пытаясь закрыть хотя бы голову и лицо - бить и держать одновременно охране было неудобно, так что он получил относительную свободу. А потом вся злость и ярость, что он сдерживал в себе вдруг вспыхнула, все перед глазами залило слепящим белым... он рванулся, не обращая внимания на боль и удары, врезал одному из орков, тяжелым браслетом под колени, сбивая с ног. Цепь натянулась, вторую руку скрутило от боли, но сейчас это Алькарина только разозлило. Он попытался добраться до майя, тем более, что орку, пытавшемуся его прижать обратно к полу, хватило одного яростного взгляда. Знал, что не успеет, что задавят и скрутят, но сейчас ему было не до здравых размышлений. - А вот этого я не люблю, - пробормотал майя, даже не оглянувшись. У орков вокруг голосистого вдруг застекленели взгляды, они перестали бояться, тупо навалились на рвущееся вперед тело, выламывая руки, обе, прижимая сапогами цепи. Те, которые держали меченого, так впечатлились этим зрелищем, что на этого навалились сами, не дожидаясь, пока их будут использовать как бездушных марионеток. У Эленорэ лицо заледенело и закаменело. Было больно, но он больше не двигался, даже не вздрагивал, хотя майя, вероятно, мог чувствовать эту боль. Только тело напряглось так, что он и дышал теперь через раз, и даже силе стало тяжелее пробиваться в него. Алькарин закричал, от боли теперь темнело в глазах, если бы не яростный подъем и прилив сил, он бы давно потерял сознание. Какое-то время еще рвался и бился, потом замер, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы. Майя снова поморщился, почувствовав сопротивление эльфа, усилил напор. Через некоторое время решил было плюнуть, но привычка доводить дело до конца победила и он таки закончил править кости пленнику. Теперь, собственно, его помощь тут больше не требовалась вообще. Если они себе сами ничего не сломают, не спровоцируют орков или еще как, то дальше заживет все само. И на самом деле, он хорошо сделал свою работу. Если бы не дальнейшее, на эльфах бы даже шрамов не осталось. Он встал, глядя сверху на распластанных на полу пленников. Хотел было что-то сказать, но потом махнул рукой. Эти оказались такие же как и все. А он было уже начал надеяться. Даже лечил их медленнее чем других, оттягивая новую встречу с Жестоким. У Эленорэ дыхание тоже сбилось и под конец он едва не застонал: сила в этот раз ломилась как-то особенно грубо, и он даже решил, что это лекарь делает специально, чтобы поиздеваться. Хотел было что-то сказать, но слова и мысли растеклись и никак не могли собраться во что-то цельное и острое. И только когда рядом раздался крик, он резко вскинулся и вернулся в реальность. - Сволочь ты всё-таки, - зло сказал он майя. - И трус, как и твой хозяин. Не смог защититься словами, решил так. А я то думал, что вы мудрее. Алькарин его почти не слышал, сейчас он пытался хоть чуть-чуть сдвинуть левую руку, чтобы цепь не натягивалась так. В ушах нарастал шум, перед глазами плыло. - Может и сволочь, но я хотя бы честно предупредил. Захотелось позубоскалить, да пожалуйста. А я уж начал думать, что вы хоть чем-то от большинства отличаетесь, - в голосе майя звучало откровенное разочарование, а потом и злое ехидство. - Больше я тянуть с вашим лечением не буду. И, развернувшись, он вышел из камеры, не желая больше слушать всякий бред. Орки отпустили эльфов, только когда майя вышел. Те, которые держали голосистого уже начали приходить в себя. Глаза у них были мутными, расстерянными. Эленорэ проводил майя мрачным взглядом, и не дожидаясь, пока орки уберутся, подтянулся к Алькарину. Тот его словно не видел, смотрел в сторону орков, напряженный, дрожа не то от ярости, не то от боли. Только левой рукой вцепился в плечо правой, прижимая его к боку. Эльфам оставили воду и свежую еду. У орков, так же как и у майя, не было особого желания тут оставаться. Однако, взгляды их, которыми орки одарили эльфов на прощание были еще более злыми. И многообещающими. - Алькарин, - Эленорэ поймал его за правое плечо, удерживая. В общем то, в этом уже было мало смысла, после всего, что случилось, да и у Алькарина вряд ли сейчас хватило бы сил что-то сделать. Но на всякий случай. Слишком зло смотрели на них орки. Алькарин чуть дернулся от прикосновения, но не более. Когда дверь закрылась, задрожал сильнее, шумно выдохнул. Повернулся на бок и прижался к плечу Эленорэ лбом. Эленорэ обнял его и погладил по спине, правда, осторожно. - Ну, ты чего? - Что, просто лежать и давать себя избить? - прошептал Алькарин. - Когда связан... когда не можешь ничего сделать - выхода нет. Но... когда можешь закрыться, значит, и ударить можешь. Как глупо… - Я о другом. Нет, нет конечно… нет. Эх ты… - Эленорэ говорил сумбурно, только чтобы что-то говорить и гладил по голове. - Я глупость сделал, да, но как просто лежать и терпеть? - он словно сам себя убеждал. - Эленорэ, он тебе... тебе ничего не сделал? Из-за меня? - Нет, ничего… всё хорошо. Мы тоже повздорили, но только на словах… Ты этого испугался? Ну, не надо… - Эленорэ редко приходилось утешать детей и он не очень это умел, но сейчас говорил почти как с ребёнком. Алькарин приподнялся, глянул на него, и неуверенно, облегченно улыбнулся. - Испугался, да. Сейчас... подумал, что толкнул его или просто разозлил и он на тебе отыгрался. А тогда я не думал, вообще ни о чем... - Нет, я думаю, это было бы глупо даже для них. Хотя, боюсь, зря мы их разозлили, - Эленорэ говорил спокойно, но мрачновато. - Прости, я не знаю, что на меня нашло. Я... даже не думал. Алькарин тяжело сел, снова зажал рукой плечо, посидел несколько секунд, унимая головокружение. - Ничего, я тоже наговорил лишнего, - Эленорэ лежал, глядя на него. - А мог бы сделать - сделал бы. Так что просить прощения не за что… И бессмысленно. Но я вот думаю… - он стал задумчив, - что теперь будет… Почему этот разозлился, понятно, мы с тобой постарались. А почему орки? - Кажется... он им приказывал, без слов. Подчинил. Они... сперва боялись меня, один отскочил вообще. Потом перестали. Он чуть покачивался, так казалось, что боль уходит. - Подчинил волю? - Эленорэ прищурился. - С тобой вообще всё в порядке? Или просто больно? - Просто больно. Я не замечал, когда рвался... А он да. Мне кажется - да. Ты видел, какие они были, как оглушенные. Взгляд у Эленорэ стал сочувственый. Он вздохнул. - Алькарин, мы так с ума сойдём, если не научимся себя контролировать. Или нас изведут. А я уже не хочу. - Ты прав. Я не знаю, что на меня нашло... как... как безумие какое-то. Наверное, если бы я добрался до него, убил бы. Во-всяком случае, я был уверен, что убью. Алькарин, наконец, расцепил пальцы, отпуская браслет кандалов, из-под которого сочилась сукровица, вытер руку о колено, потянулся к кувшину с водой. - Ну убил бы, и что? Ты бы убил тело. Он создал себе новое. А вот ты - нет. Я не хочу видеть, как тебя убивают. И умирать за компанию тоже не хочу. Эленорэ тоже сел. - Я тебя не обвиняю. И говорю, наверное, то, что ты и без меня знаешь. - Я знаю, - тихо сказал Алькарин. - Я уже сказал, это было глупо... но я не думал. Я... со мной редко так бывает. - Я просто не хочу, чтобы ты погиб, - так же тихо ответил Эленорэ. Уже совсем другим голосом. - И я не хочу, - Алькарин засмеялся, несколько нервно, но все-таки уже по-настоящему. - Тем более из-за кучки орков и бесполезного лекаря. - Не такой он и бесполезный… Но всё равно не стоит того, чтобы из-за него умирать. - Надо было тебе меня остановить... хотя это вряд ли бы удалось. Но я правда, просто... как обезумел. Невозможно просто так позволять себя бить. Сколько раз уже просто терпел, а сейчас не смог… - Нужно подумать, как останавливать себя самому, не ломая. О чём вспоминать и за что цепляться… - Эленорэ говорил спокойно, но грустно, и сейчас особенно было заметно, насколько он не похож на того, каким был в самом начале. - Мы не всегда можем быть рядом, и не всегда будет возможность удержать. - Какой ты стал... - Алькарин глянул на него. - Спасибо. Привел меня в чувство, определенно. Пить хочу... ты будешь? Он налил воды в миску, рука чуть дрожала. - Шутишь? - Эленорэ покачал головой, пить он не хотел. - Подумай, что может быть такого. Для тебя. - Совсем нет. Не шучу. Алькарин сделал несколько глотков, посидел, закрыв глаза. - Что-то после его прихода я чувствую себя хуже, чем до. Плохой он лекарь. - Плохой. Он заставляет тело выздоравливать, а от этого плохо, хоть и эффект есть. А ещё мы просто каждый раз с ним цапаемся. Но мне кажется этот раз был последний. - Когда охрана бьет по его приказу, это тоже не помогает выздороветь. Ты понял, что он сказал? Что он оттягивал... лечение или растягивал. - Мне показалось, что мы ему интересны. Поэтому и растягивал, возможно, хотел говорить. Вряд ли из жалости, хотя и это может быть, как бы странно ни было. - Наверное, - Алькарин не стал говорить, что ему гораздо интереснее, "перед чем" нужно было тянуть время, но он догадывался и без Эленорэ, а лишний раз поднимать тему не хотел. Поставил воду, переполз обратно на подстилку из обновленного тряпья, лег. Его морозило. У Эленорэ к горлу вдруг подкатила тошнота, хотя он и не мог понять причины. Просто стало не по себе. Он поёжился и пододвинулся поближе, положил Алькарину руку на плечо. - Мёрзнешь, - это был даже не вопрос. - Да... мне как-то нехорошо. Зря я, конечно... и рука теперь болит. Он чуть придвинулся ближе, вздохнул. - Был бы нормальный целитель, я бы у него спросил... Эленорэ тоже было нехорошо, но не так и не от боли. Он потянулся, подгреб тряпок и как получилось укрыл Алькарина. Лёг рядом, обнял его, согревая. - И всё же вряд ли он причинил вред. У него ведь задача вылечить. - Он нет. Я сам... и орки. Там же... - он поморщился, - браслет не просто так держится, насквозь пробит. А я дергался, мне было как-то все равно. Сейчас вот жалею… - А я думал, это я бешеный, - улыбнулся Эленорэ. - А ты, оказывается, вот как умеешь… Тебе надо отдохнуть, или давай поговорим о чём-то, чтобы отвлечься. - Я тоже не думал, что я так умею, - Алькарин чуть улыбнулся. - Последний раз... в бою, было почти так же. Если бы думал, если бы дал себе остановиться, мы не смогли бы прорвать их строй. Правда, наступление все равно захлебнулось, раз я в плену, а не дома. Но... это была хотя бы попытка. - А из ваших никто не выжил, как думаешь? - зачем-то спросил Эленорэ. - Я же не помню ничего, - тихо сказал Алькарин. - Очнулся, когда уже бой закончен был. Но думаю... потери были у конных, кого со мной отрезали от остальных. Нас было чуть больше десяти... Мы прорвали строй, но удержать не сумели. Думаю, они погибли все, ну или кому-то удалось прорваться обратно, к своим. В плену я никого больше не видел, первые две недели шел один. - Ты всё равно попробовал. Не попытался бы - винил бы себя тоже. Иногда нужно совершать безумные вещи, но ты знаешь, если бы раньше я сказал тебе, что именно так и нужно, сейчас, здесь, начинаю смотреть на это уже иначе. - Нельзя было вечно только обороняться... тогда казалось, что если вклиниться в одном месте, то мы сможем отбросить их и пробиться дальше. Например, на помощь... Этот план не я один придумал, и я был согласен с ним. - У вас могло получиться. - Могло... Ну, а могли и убить. Каждый день на войне ты это знаешь, ведь так. Я не думал, что окажусь здесь, конечно... но вот тоже уже не зря. Наверное все-таки хорошего я успел здесь сделать больше, чем непоправимого. - Разве ты успел сделать что-то непоправимое? - Я же... - Алькарин замолчал, потом с усилием продолжил. - Я же отвечал на его вопросы. То, что я потерял руку - цена предательства. Но все же я надеюсь то, что я успел рассказать, не принесет необратимого вреда. Очень надеюсь. Эленорэ стиснул зубы. - Слушай. Даже раньше, в относительно мирные времена, мы знали, что если кто-то пропадает без вести - надо менять если не всё, то многое и быть настороже. А сейчас тем более все это понимают. И… - Эленорэ вдруг усмехнулся. - Прости, Алькарин, но ты не столь велик, чтобы совершить прямо уж совсем непоправимое. Разве что для себя. Алькарин потянулся и легонько толкнул его левой рукой в плечо. - Много ты про меня знаешь! - Пфф… Много. Мне птицы напели. - Но ведь есть и хорошее... - вздохнул Алькарин. - Ты говорил, я помог тебе. Так что все есть, как есть. Может, еще не все потеряно. - Помог… - Эленорэ усмехнулся чему-то. - И я бы тоже сложил про тебя песню, если бы умел. Но я не умею, а рисовать это не хочу… А так… ты сделал всё, что мог. Он снова грустно усмехнулся, протянул руку и погладил Алькарина по щеке. - Не всё потеряно, это точно. - Если выберемся отсюда - сделаешь из меня витраж, - заявил Алькарин, нарочно неуклюже подбирая слова. - Из тебя не получится. Ты недостаточно прозрачный, и красок в тебе маловато, - усмехнулся Эленорэ. - Ну тогда сделаешь его для меня. Я тоже немного умею, делал для своего дома. Будет интересно поработать вместе - у него даже голос изменился, стал оживленней и веселее. - Какой бы ты хотел? - Нам обоим нравятся туманные рассветы, а мне - лошади, - Алькарин прикрыл глаза, представляя себе будущий витраж. - Представь, сделать луг, уходяший вдаль, много лугов. И коней, которые бегут по этому полю. Туман, солнца еще нет, только первые лучи. Мы сможем сделать это вместе? - Ты знаешь, если мы сумеем отсюда сбежать, то и с одним витражом как-нибудь да справимся. Красивая должна получиться картина. Я знаю как можно сделать много лугов, уходящих вдаль, друг за другом... - Да! - обрадованно сказал Алькарин. - Ты это представляешь так же, как я. Я... это будет очень здорово - создать что-то вместе. Сейчас он не думал о том, насколько сможет работать одной рукой, это казалось неважным. Сможет, если Эленорэ не станет его торопить и поможет. А в этом Алькарин был уверен. Эленорэ усмехнулся, но и сам заинтересовался уже. - Куда бы ты его хотел? - Ну, ты спрашиваешь, - покачал головой Алькарин. - Я не знаю, цел ли мой дом... но у меня же будет какой-нибудь дом. И у тебя. Или это будет один дом... но мне кажется, это должно быть восточное окно. - Смотреть на рассвет? - улыбнулся Эленорэ. - Ну да. Чтобы когда восходит солнце, наши луга и лошадей освещали настоящие утренние лучи. Тебе нравится? - Ну да. И чтобы когда ты смотрел на него, они били тебе прямо в глаз, - со смехом закончил Эленорэ. Алькарин фыркнул. - Рассвет недолго длится. И вообще, что за мрачный реализм? Я так хорошо все придумал... - Отчего ж мрачный... Лучом в глаз - ай как весело. И бодрит поутру... - Я не говорил, что это будет в спальне, - заметил Алькарин. - Может, это столовая... или мастерская. Или вообще открытая галерея, или библиотека. - Думаешь, в открытой галерее или в библиотеке не так бодрит? - Эленорэ разобрало веселье. Алькарин глянул на него, протянул руку и подергал за свисавшую на лицо прядь волос. - Что ты мне портишь всю красоту, а? - сказал он сурово, но глаза смеялись. - Что это вообще за советы неизвестно от кого? - Что значит неизвестно от кого? - притворно обиделся Эленорэ. - Я один из лучших мастеров, между прочим! Он даже не сказал "был". - И чтобы солнце не бодрило, все свои витражи ты делаешь в подвале, на всякий случай? Еще можно шторой завесить или камнями заложить. И вообще... - он снова подергал его за волосы, потом легонько коснулся пальцем носа. - Мы еще посмотрим, какой ты мастер. - В подвале? - изумился Эленорэ. - Отличная идея! И как она раньше не приходила мне в голову?! Он фыркнул и помотал головой. - Что бы ты без меня делал, - проговорил Алькарин. Ладонью провел ему по щеке, потом обнял за шею. - Ты славный. Эленорэ, какой же ты... - Славный это ты, - Эленорэ довольно ухмыльнулся. - А я умный, красивый, талантливый, благородный, смелый, находчивый, ну и ещё что-нибудь сам придумай... - Скромный, - подсказал Алькарин. - Да, спасибо, - важно подтвердил Эленорэ. - А я думал, что же забыл... - Добрый. А умный ты будешь, когда обыграешь меня три раза подряд, - Алькарин улыбался, глядя на него. - Я же уже... - нахмурился Эленорэ, припоминая. - Хммм... ладно. Проверим? Судя по всему, проверять он собирался немедленно. -Три подряд не было, - помотал головой Алькарин. - Сейчас? Я готов сейчас на четыре игры... может, больше, но четыре я тебе обещаю. - Договорились, - азартно согласился Эленорэ. Первые две они почти выиграл, но с таким трудом, что это можно было назвать скорее ничьей. Третью доблестно проиграл, но на четвертой отыгрался, неожиданно легко обойдя Алькарина. Вздохнул, искоса глянул на того, мол, продолжаем? Он уже немного устал, но сейчас ни за что бы в этом не признался. - Я обещал четыре, - напомнил Алькарин. - Давай, ты пока оставишь мне "умного" и "славного", а потом еще попробуем. Я устал... Эленорэ поморщился. - Ты меня тоже три раза не обошёл, так что титул умного и тебе не принадлежит. Славный, - он усмехнулся. - Ну спи. - Я, как мы выяснили, еще и терпеливый, так что не буду спорить, - сказал Алькарин. Повернулся на левый бок, спиной к Эленорэ, придвинулся чуть ближе, чтобы не терять тепло. - Спи. - Правильно, со мной всё равно бесполезно спорить, - Эленорэ его обнял, стараясь не задеть цепь, и сам закрыл глаза. Через несколько часов Алькарин застонал, дернулся, его пальцы нашли руку Эленорэ, обнимавшую его, сжали, чуть повыше браслета от кандалов. Сильно, почти до боли. Эленорэ, которому самому снился не то, чтобы кошмар, но что-то серое и тяжёлое, резко вздрогнул, открывая глаза. - Я здесь, всё хорошо. - Это какой-то бред, - простонал Алькарин. - Больно... рука болит, пальцы.. ладонь. Но это какой-то бред... Он отпустил Эленорэ. - Левая? - удивился Эленорэ. Левая у Алькарина вроде бы была цела. Или лекарь что-то сделал? - Правая... Как может болеть то, чего нет? А я чувствую... Он повернулся на спину, потер лоб и виски, надеясь, что прикосновения прогонят морок. Эленорэ вздохнул, протянул руку и погладил его по щеке. - Я слышал, так бывает. - Ты думаешь, это не он что-то сделал? Я... я не слышал. Но я и не спрашивал никогда. - Так иногда бывает, когда... лишился чего-нибудь. Тело помнит образ и как будто зовёт, не может смириться. Но потом это проходит. Целитель объяснил бы тебе лучше, а я так... только слышал краем уха. - Хорошо, - Алькарин все еще болезненно морщился, но голос стал спокойнее, страха в нем явно убавилось. - Это не первый раз, но я же не мог у него спросить. - Нет, это не чары и не он... Не бойся, - Эленорэ снова коснулся его щеки. - И пройдёт, хотя говорят, что может чувствоваться довольно долго. - Заметно, что я испугался? - расстроенно спросил Алькарин. - Хотя я... от тебя не прячусь. Но не хочу, чтобы кто-то из них так легко видел мой страх. - Не прячься, побереги силы для них. - Я... все хорошо. Я просто думал, они что-то со мной сделали... что могут достать уже и так. Он повернул голову, прижался лбом к щеке Эленорэ. - Боль-то можно перетерпеть… - Не могут, если ты в мысли никого не пустил. А ты ведь не пустил, - Эленорэ даже не спрашивал, он был точно в этом уверен. - Не бойся, - повторил он и снова погладил по голове. - Заботливый, - сказал Алькарин так, словно они продолжали недавний разговор. - Еще заботливый. - И обогащённый бесценными знаниями, - Эленорэ хмыкнул. - Это вместо умного? - Алькарин прикрыл глаза. Боль дергала пальцы на правой руке, как будто их снова не то ломали, не то резали, но голос Эленорэ успокаивал и отвлекал. - Это в дополнение. И то, что я умный, я тебе ещё докажу! - Ты умный. И очень... я даже не знаю, какие выбрать слова, представляешь? Надежный. - Ты продолжай, продолжай, - Эленорэ ухмылялся и гладил его по голове. Он и сам понимал, что от боли надо отвлекаться любыми способами, да хоть таким. - Самодовольный и самоуверенный, - ехидно добавил Алькарин. - Лучше скажи, какими это знаниями ты обогащен. - Многими, - важно ответил Эленорэ, не обращая внимания на подначку. - А что тебя интересует? - Хотел знать, что я здесь упускаю, какие новые знания. Или ты ими раньше обогатился? - Алькарин помолчал. - Я не даю тебе спать, да? - Здесь? - Эленорэ даже вполне натурально удивился. - Где ты ими обогатился? - настойчиво повторил Алькарин. Даже повернулся чуть, уже не обращая внимания на руку. - Ты про тело? Ну, у нас были раненые... и такие тоже, к сожалению. - Ну да. У нас тоже... но я как-то вопросов не задавал. Не думал, что пригодится, знаешь ли. - Я тоже, но услышал случайно, когда так получилось у одного из наших. А здоровьем тех, кто был у тебя в отряде интересуешься в первую очередь. Это давно было... Эленорэ как-то погрустнел. - Ну, я еще и тебе все испортил, - пробормотал Алькарин. - Лучше уж говорить о твоих редких качествах и бесценных знаниях. Эленорэ покосился на него, потом снова стал смотреть в потолок. - Алькарин, ну война, всякое бывает. Я не люблю вспоминать, потому что я там тоже был виноват, хоть и косвенно. Но обрывать каждое слово, едва натолкнувшись на что-то неприятное, глупо. Ты же не умеешь читать мысли. - Косвенной вины не бывает, - сказал Алькарин. - Точнее бывает, конечно... но все очень зыбко и неточно. Нельзя быть уверенным никогда - насколько там есть, эта твоя вина. - Нельзя... Но я всё уже давно для себя решил, и сделал выводы из того случая. Хотя и цепляет до сих пор... изредка. Но все ошибаются, хотя, когда ошибки ведут к тяжёлым последствиям, это обычно слабое утешение. - Хорошо... мы хоть ни в чем друг перед другом не виноваты. Ты правда пытался вспоминать старое, но тем не менее. Это очень... отравляет все. - Смотря с какой стороны посмотреть. Лично - нет. Эленорэ убрал руку. - И это хорошо. - А про косвенное я тебе уже сказал. Алькарин повернулся к нему, уже не думая о том, что поворачивается на правый бок. Рука заболела уже в другом месте, по-настоящему, но это одновременно чуть перебило боль памяти. Левой он обнял Эленорэ, погладил по щеке и шее. - Про косвенное мы уже решили недавно, - ответил Эленорэ, так же глядя в потолок. - И ты знаешь, так... лучше. -Решили... - тихо повторил Алькарин. Провел пальцем ему между бровей, где намечалась мрачная складка. - Ну оставь, решили и решили... - Эленорэ чуть поморщился, складка сначала стала глубже, но потом всё же разгладилась. - И хорошо. - Ага. Я сейчас от тебя отстану и дам поспать, - сказал Алькарин. - Просто давно вот так не мог... Он снова провел пальцем, потом погладил по щеке. Эленорэ фыркнул, уже веселее. - Если давно, то ладно. Отрывайся. Закрыл глаза и придвинулся чуть ближе, даже голову повернул. - Еж иногда прячет иголки... - прошептал Алькарин. Сам тоже устроился удобнее, чтобы лежать уж не совсем на руке. Пальцы же скользили по лбу и вискам Эленорэ, снимая напряжение, прогоняя тяжелые мысли. Эленорэ так и лежал с закрытыми глазами и сам не заметил, как уснул. Легко и спокойно. Алькарин обнял его поперек груди, пристроил голову на плечо и через несколько минут уже спал сам. Боль почти отступила.